Опасно влюбиться

Делла Сванхольм, 2023

Щекочущая нервы история любви элегантного парижанина Оливье Шарпантье и чувственной москвички Марины Журавлевой не оставляет равнодушными никого, кто любуется этой ошеломительно прекрасной парой. Но в первую очередь – заклятую соперницу Марины, коварную Оксану Батенькову, которая становится злым роком влюбленной пары. Страсть Оксаны к мести и подлости еще более страшны, чем препятствия в виде закрытых границ, отмененных авиарейсов и санкций, подстерегающие влюбленных на каждом шагу. Все, чем дорожит Марина – ее отношения с Оливье, бизнес, работа, семья, даже любимые домашние животные – разрушается от ядовитого прикосновения Оксаны. Но способность Марины любить преодолевает и лечит все. И тогда разъяренная Оксана решается на самое страшное – убийство соперницы. Ничто и никто не способны остановить это чудовище в женском обличье, решившее уничтожить ту, которая умеет любить чисто и беззаветно. Силы Ада против Любви – и никто не знает, кто в итоге победит. Остается лишь верить в Чудо!

«Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих! Так поражает молния, так поражает финский нож!»

Михаил Булгаков, «Мастер и Маргарита»

Глава 1. Молодая и привлекательная женщина ищет интересную высокооплачиваемую работу

— Мало ли, что все твердят — «кризис, кризис». Все равно люди добиваются успеха. Главное — по-настоящему этого захотеть. Помнишь, как сказано у Булгакова? Кризис — в головах, а не в клозетах.

— Мама, — натянуто улыбнулась Марина Журавлева, — ты слишком вольно перефразируешь Михаила Булгакова.

— Ну, мне это позволительно, — ворчливо отозвалась мать. — Знаешь, сколько раз мне пришлось перекладывать с полки на полку этого Булгакова, когда я работала в библиотеке? А в свое время мы ночью подклеивали томики Булгакова, штопали их, как проклятые, чтобы утром выдать читателям — такой был ажиотаж по поводу великого писателя, что эти книги быстро приходили в негодность. Так что Михаил Афанасьевич должен мне быть благодарен — я тоже внесла некоторую лепту в его посмертную славу. Но давай лучше поговорим о тебе. Почему ты никак не можешь найти работу? Ты же закончила престижный университет… закончила чуть ли не с «красным дипломом». Бог тебя умом не обидел. Внешностью — тоже. Почему тебе все время не везет?

Людмила Ильинична, мать Марины, всю жизнь проработала в районной библиотеке Замоскворецкого района и только год назад ушла на пенсию. Это была педантичная, сухопарая крашеная брюнетка, которая любила наводить в их квартире идеальную чистоту. Людмила Ильинична давно рассталась с мужем — как она сама считала, исключительно по его вине, но так и не вышла больше замуж. Впрочем, особо внятных предложений и не было… Ее серые глаза редко излучали тепло, в основном взирая на мир и на собственную дочь с укоризною. Она предпочитала носить все черное или серое, как будто в доме был своеобразный вечный траур. Она ни с кем не поддерживала особенно тесных или близких отношений, даже с соседями — и при этом изводила дочь своей любовью и желанием непременно устроить ее жизнь «со знаком качества», «хорошо» выдав замуж. Но Марина чувствовала, что в душе мать все равно очень сильно любит ее, и за это прощала ей многое.

Марина вздохнула и покосилась на мать.

— Мама, когда говорят «кризис», то это не просто так. Это очень серьезно. Он же бушует не только в России. Он поразил уже весь мир. — Она невесело улыбнулась: — Это как подводное землетрясение: оно случилось где-то в одном месте, а вызванные им разрушительные волны раз за разом прокатываются по всему свету, сметая все на своем пути. Разве можно противостоять стихийному бедствию?

— С твоими данными ты могла бы работать в банке. Могла бы пойти в любую крупную компанию! — воскликнула мать. — Неужели ты хочешь сказать мне, что не справилась бы с работой там?

— Полагаю, что справилась бы. Но ты же знаешь — после того, как началась повальная цифровизация, во всех банках начались и повальные сокращения. Сейчас компьютеры и искусственный интеллект вытесняют людей из банковской сферы точно так же, как в свое время прядильные машины уничтожили труд миллионов мелких ткачей. — Марин невесело улыбнулась. — А когда в банки придут блокчейн-технологии, там вообще может остаться один главный компьютер — и директор банка. Уже не нужны будут люди, чтобы проверять и контролировать операции — за них это будут делать циферки блокчейна. — Она вздохнула. — Да и выдавать деньги тоже скоро будет не нужно — все страны быстро переходят на безналичные расчеты, и Россия не исключение.

Людмила Ильинична вытянула губы трубочкой:

— Помню, когда нам выдавали зарплату нормальными бумажными купюрами/совсем другое было ощущение. Особенно, если купюры были новые и пахли деньгами. Такой особый аромат свежих денег, ни с чем другим не спутаешь/А теперь тебе «кидают» какие-то циферки на карточку, и ты этих денег вообще не чувствуешь. Не зря они так быстро расходуются. Потому что ты их просто не ощущаешь как деньги. Циферки пришли, циферки ушли — не жалко. А в итоге/

Марина укоризненно покачала головой:

— Мир меняется, мама. И нам остается только к этому приспосабливаться. Более того: никому нельзя отставать — иначе запишут в ретрограды и оставят стоять на обочине, пока поезд унесется далеко вперед.

Людмила Ильинична всплеснула руками:

— Вижу я, ох, вижу, как далеко унесся этот чертов поезд! С простейшим вирусом весь мир уже который год не может справиться! Все стоят на ушах, а из лекарств — только маски да парацетамол. И малиновое варенье, как при гриппе. Хотя коронавирус — это совсем не грипп.

— Ну что такое ты говоришь, мамочка? А аппараты МРТ, каждый из которых стоит по несколько миллионов? А новейшие кислородные аппараты для вентиляции легких? Сколько гигантские госпиталей развернули в кратчайшие сроки — на ВДНХ, в Сокольниках, в парке «Патриот», в Вороновском. А сами вакцины, которые разработали для лечения коронавируса в рекордные сроки? Разве это не чудо научной мысли, которая вся спрессована в этих маленьких ампулах, которые производятся миллионными партиями?

Громкий свист вскипевшего чайника прервал их спор. Марина заварила себе крепчайшего кофе, щедро бросив туда сахару. Ни сливками, ни молоком она его не разбавляла.

25-летняя Марина Журавлева была, в отличие от матери, очаровательной девушкой. У нее были необыкновенные, серо-зеленые с золотистыми искорками глаза, большие и лучистые. Золотисто-каштановая копна волос опускалась на стройную высокую шею. Марина была немного выше среднего роста, но со стройной, даже изящной фигурой. Когда она улыбалась, уголки ее рта кокетливо приподнимались, и от этого рта и от этих лучистых глаз невозможно было отвести взгляда. Многие считали, что Марина Журавлева похожа на известную актрису Ирину Алферову в молодости — в то время, когда от нее сходил с ума не только собственный муж Александр Абдулов, но и весь Советский Союз, от Калининграда до Камчатки. Но сама девушка этого не замечала и держалась строго. Она предпочитала не молодежную одежду, а сдержанную, классическую. Жизнь без отца, более чем скромная, с педантичной и занудной матерью, сделала Марину несколько замкнутой. Она не имела серьезных романов, отвергала ухаживания легкомысленных однокурсников. И если ловила на себе восхищенные взгляды прохожих, то делала вид, что не замечает их.

— Не переживай, мамочка, — попыталась улыбнуться она. — Сейчас я как раз иду на собеседование, и, может быть, что-то получится.

— Дай Бог, чтобы получилось! — горячо воскликнула Людмила Ильинична.

Марина опустила глаза.

Сама она всей душой мечтала о том, чтобы у нее не получилось ничего. Потому что фирма, в которую она намеревалась устроиться, была прямой противоположностью всему тому, о чем она неоднократно говорила матери, и куда мечтала бы попасть. В нее она закинула свои документы только от отчаяния. Потому что ей захотелось найти хоть какую-то работу, в конце концов. В фирме обещали тысячу долларов в месяц. По нынешним временам — это было очень хорошо. Но чем больше Марина смотрела на адрес — Вторая Кабельная улица, тем меньше энтузиазма она испытывала. Какая-то забегаловка на грязном краю города, вот что это должно было быть. Никаких сверкающих мрамором холлов, никаких фонтанчиков и приличной мебели в офисах на Второй Кабельной, естественно, не встретишь. Тысяча долларов… За что бы эту тысячу ни платили, работать там было бы, скорее всего, неприятно.

«Ладно, — подумала она, — все-таки съезжу туда… И если они отвергнут меня… что ж, я буду только рада».

Поднявшись по эскалатору станции «Авиамоторная», Марина обратилась к первому встречному:

— Где здесь Вторая Кабельная улица?

Мужчина посмотрел на нее каким-то мутным взглядом, но ничего не ответил.

«Пьяный, наверное», — решила Журавлева. Она подошла к женщине, торгующей цветами,

— Извините, вы не подскажете мне, как пройти на Вторую Кабельную?

— Я не местная, — буркнула женщина, — не знаю.

Марина прикусила губу,

— Но вы ведь торгуете здесь!

— И — только! А живу совсем в другом месте. Да что вы вообще ко мне пристали?! Купите себе справочник или карту… Или в телефоне своем посмотрите.

Марина отошла от нее, поражаясь запасам агрессивности в этой женщине. А еще торгует цветами — прекрасными, хрупкими…

Наконец ей все-таки объяснили, куда идти.

— Это совсем недалеко. Главное — не сбейся с пути! — проговорил ей напоследок какой-то юркий мужичок в кепчонке, надвинутой по самые глаза.

Марина пошла в указанном направлении. Чем дальше она шла, тем больше у нее портилось настроение. Какие-то невзрачные, давно не ремонтировавшиеся дома соседствовали здесь с бесформенными, мрачными коробками огромных предприятий. Чахлые деревца никак не хотели приживаться среди этого мрачного индустриального царства и уныло подставляли солнцу свои замызганные серовато-зеленые листочки. Там и сям валялся ржавый металлический лом, кучки цемента, старые деревянные ящики. А в воздухе висел густой запах пыли и промышленного дыма.

«Ну и местечко», — подумала Марина, поеживаясь.

Впереди мелькнул грязный указатель — Вторая Кабельная. Она вздохнула. Вот и нужный дом. А вот и неказистая вывеска — фирма «Фокус-Плюс». Такая маленькая, что можно сразу и не разобрать. Действительно, контора та еще…

Со все нарастающим внутренним сомнением она толкнула входную дверь. Помещение тоже оказалось мрачным, заставленным какими-то коробками, упаковками, деревянными ящиками.

— Вы по какому вопросу? — спросила ее долговязая девица с короткой стрижкой. Она появилась невесть откуда. Ее волосы были покрашены в светлый цвет, и она могла бы даже показаться привлекательной, если бы ее не портили злые маленькие глазки. Они бесцеремонно оббежали всю изящную фигуру Журавлевой и с непонятной неприязнью остановились на ее лице. — Вы по какому вопросу? — настойчиво повторила девица.

— Я… на собеседование. По поводу работы, — пролепетала Марина, все больше убеждаясь в том, что пришла явно не туда.

— К Игорю?

Марина пожала плечами,

— Я не знаю. Мне сказали прийти сюда в два часа, и…

— Сейчас уже два двадцать.

— Я очень долго добиралась до вас от метро. Никто не знает адреса…

— Вы что, не могли справиться по карте? Почему не спросили Яндекс? — Девица нахмурилась. — Зачем блуждать? И спрашивать разных идиотов, когда можно бросить один взгляд на карту, и — все станет ясно. Я всегда так делаю.

Марина поежилась под испепеляющим огнем ее сарказма. Такое впечатление, что девица самоутверждалась за ее счет.

— Ладно, сейчас я скажу Игорю. Не знаю, примет ли он вас теперь… — Девица с сомнением посмотрела на нее и удалилась.

«Что они разыгрывают из себя, черт побери?! — возмутилась про себя Марина Журавлева. — Сотрудников головного офиса фирмы «Майкрософт», что ли?!»

— Он, так и быть, согласился принять вас, — возвестила вернувшаяся девица. — Пройдемте… — Она презрительно оглядела Марину. — Не знаю, правда, какое вы произведете на него впечатление, раз вы в принципе опаздываете…

Они прошли в крошечный кабинетик. За простеньким письменным столом, заваленном бумагами так, что было невозможно понять, как хозяин в них только ухитряется разбираться, сидел невысокий крепыш лет сорока с рано полысевшей головой и что-то настойчиво говорил по телефону. Второй смартфон лежал по его правую руку и тоже подмигивал дисплеем. В углу стоял факсовый аппарат. Из него выползали листы бумаги с сообщениями и падали в лоток. «Кто бы мог подумать, что сюда посылают факсы!» — с издевкой подумала про себя Марина.

Крепыш кивнул на стул — мол, садитесь — и продолжал разговор.

Ждать Марине пришлось долго — минут десять. Разговор никак не кончался. От нечего делать она принялась разглядывать потолок, стены, всю обстановку помещения. Ничего интересного она, впрочем, не увидела. Здесь все было действительно убого.

Оторвавшись, наконец, от своих телефонов, Игорь взглянул на нее. И просто обомлел. Он давно не встречал такой красавицы.

— Я не понял — вы что, наниматься сюда пришли? — удивленно спросил он.

Марина растерялась,

— Я звонила вам, и вы сказали прийти на собеседование…

— Нечего мне тут собеседоваться, — наконец пришел в себя Игорь. — Работать хочешь? Да или нет? — нагло спросил он.

— Я не знаю, какой профиль, и…

— Грамотная? Языки знаешь? Хоть один иностранный?

Марина кивнула.

— Если хочешь работать — всему научишься. Если нет — то и говорить не о чем.

Она нахмурила брови,

— Я не знаю… Конечно, я хочу работать. Вы сказали, что платите тысячу долларов, и…

— Тысячу — это только тем, кто зарекомендовал себя успешным работником. А новичкам мы платим восемьсот, — оборвал ее Игорь и плотоядно взглянул на Марину. — Восемьсот баксов в месяц — согласна? Да или нет?

Марина Журавлева посмотрела на него, на убогую обстановку кабинета, на груды ящиков, сваленных, кажется, в каждом углу… и неожиданно для себя согласилась.

— Все очень просто. Мы торгуем компьютерами — и всякой периферией к ним — и заправляем картриджи. Каждый, кто купит у нас что-то — наш лучший друг. Каждый работник фирмы, который сумеет продать что-то — наш лучший работник. — Игорь коротко улыбнулся и приблизился к Марине. Она отодвинулась и строго посмотрела на шефа.

— Если он сумеет постоянно продавать что-то — он гений. И оплата его будет соответственно вырастать. В геометрической прогрессии. Ты сумеешь хорошо продавать?

Марина Журавлева вздохнула. В МГУ ее учили совсем другим вещам. Языкам, экономике, основам бизнеса, основам макроэкономики, глобального валютного регулирования. Она никогда не думала, что будет просто «продавать». И что вся ее ценность как работника будет определяться именно этим.

— Я попробую, — произнесла она бесцветным голосом.

— Отлично. — Игорь посмотрел ей в глаза. — Эй, не хмурься! Самый главный принцип нашей фирмы — мы никого не обманываем. Ни клиентов, ни друг друга. Хорошо сработаешь — хорошо и получишь. Лично я не буду вырывать у тебя твою долю, как делают директора на всех других фирмах. Так что старайся. И выше свой хорошенький носик. Ладно?

— Ладно, — проговорила без всякого энтузиазма Марина.

Людмила Ильинична покачала головой:

— Надо же, как плохо вышло. Ну что тебе стоило спросить точный адрес у Алисы?

— Не знаю, мама. Мне казалось, я знаю это место и сама дойду. Вроде была там несколько лет назад. А сейчас мне кажется, что я была тогда в каком-то другом месте.

— Ладно… Фирма — хорошая?

— Да, мама.

— Это то, что ты искала?

Марина помедлила.

— Да. Почти.

— Ну, вот видишь! — торжествующе воскликнула Людмила Ильинична. — Я же говорила! Надо было только проявить достаточно настойчивости. — Она посмотрела на дочь и улыбнулась: — Знаешь, что тебе надо теперь? Мужа!

— Мама!

— Ты опять хочешь сказать мне — «Отстань», «Надоело», «Сколько можно»? Да? Но я же действительно желаю тебе добра, доченька! И я так хочу, чтобы это, наконец, случилось! Ты же у меня — молодая, красивая! — Мать ласково обняла дочь за плечи. — И, в конце концов, я хочу внуков…

Марина тяжело вздохнула. Иногда настойчивость матери казалась ей абсолютно чрезмерной.

— Хорошо, мама, — с трудом выговорила она, — я постараюсь…

— Главный наш бизнес — на порошке для заправки. — Оксана — так звали тощую девицу со злыми глазами — похлопала по пластмассовому бочонку с порошком для заправки картриджей. — Знаешь, сколько он стоит? Отлично. А знаешь, сколько картриджей можно заправить из него и сколько это стоит в итоге? Вот и считай… А заправляет у нас Вася. И получает он за это двадцать пять тысяч рублей в месяц. И дико счастлив, что имеет такую работу — аккуратненько засыпает порошок в пустые картриджи. Но, чтобы Вася не простаивал и действительно зарабатывал свои двадцать пять тысяч в месяц, мы должны искать и находить ему клиентов. Везде, где только можно. В прошлом месяце мне пришла гениальная мысль — обзвонить все окрестные больницы насчет заправки картриджей. И, представь себе, в больницах оказалась уйма лазерных принтеров — и почти у всех кончился порошок. А картриджи они менять не хотели — дорого. И два бочонка с порошком ушли влет. Васе даже премию пришлось выписать — так лихо он их опорожнял! — Оксана посмотрела на Марину долгим взглядом, в котором уже поселилась устойчивая неприязнь. — Посмотрим, какая гениальная мысль осенит твою хорошенькую головку!

— Игорь… — Марина Журавлева переминалась с ноги на ногу. — Оксана уже рассказала мне насчет заправки картриджей. Кстати, я обзвонила все детские сады в округе и нашла несколько клиентов.

— Четырех, — отрывисто проговорил директор, не отрывая глаз от монитора компьютера. — Это — мало.

— Это — только начало, — попыталась как можно спокойнее произнести девушка. — Поверьте, их будет больше. Но вот о чем я подумала. — Она наклонилась к Игорю, и шеф от удовольствия даже покраснел. — Мы получаем деньги за то, что, заправляя картриджи, как бы перепродаем наш порошок — уже с нашей наценкой. А что, если подумать над тем, как дешевле закупать его?

Игорь пожал плечами, хмыкнул,

— Идея, конечно, хорошая — но только где ты найдешь более дешевый порошок?

— А где мы покупаем его? За границей. Значит, там же можно поискать и более дешевых продавцов.

Игорь призадумался,

— Ну, если тебе это по силам… — Он посмотрел на Марину: — Наши потребности в порошке ты знаешь. Факс — вот он. Телефон и компьютер стоят у тебя на столе. Дерзай!

— Хорошо, я попробую.

— Только… Ты не потрать на международные телефонные переговоры больше, чем может оказаться вся выгода от более дешевого порошка. — Он неприятно осклабился.

— Я это учту… — холодно ответила Марина и так посмотрела на шефа, что он предпочел ретироваться.

— Да, месье Шарпантье. Мы были бы готовы стать вашим постоянным клиентом. И покупать у вас по двадцать бочонков порошка каждый месяц. Но только если вы сможете дать нам ту цену, которую я назвала.

— Мадам Журавлева, это… это, как говорят здесь, во Франции, c'est trop. То есть — слишком. Послушайте, если бы это было на двадцать процентов дороже, то мы бы сговорились. Что такое двадцать процентов, в конце концов? Неужели они играют для вас такую существенную роль?

— А для вас они что, играют такую существенную роль? — улыбнулась Марина. — В общем, вам решать. Мои координаты у вас есть. Как только решите положительно, мы тут же закупим у вас первую партию. Не думаю, что на Западе столько желающих купить порошок для картриджей. Все-таки их заправка — это чисто российское изобретение. У вас клиенты предпочитают покупать готовые картриджи. Так что… все карты в ваших руках, месье Шарпантье!

— Я сказала, что если он снизит цену на сорок процентов, мы будем готовы брать у него по двадцать бочонков с порошком ежемесячно.

— По двадцать бочонков?! — Глаза Игоря полезли на лоб. — Ты что, с ума сошла?! Ведь мы тратим от силы пять в месяц. В исключительных случаях — по семь. Куда девать остальные?

— Есть два пути: либо расширить нашу клиентуру… либо продавать другим — тем, кто тоже заправляет картриджи. Разве они откажутся от более дешевого порошка? — невозмутимо отозвалась Марина.

— И отобьют у нас клиентов? — усмехнулся директор. — Полная чушь. Нет, это будет выгодно, только если мы сами будем заправлять весь этот порошок в картриджи. Но ты представляешь, сколько нам надо найти клиентов? Ты что ли сможешь устроить это?

— Я попробую.

Директор посмотрел на нее тяжелым взглядом,

— Учти, Журавлева, если что — весь этот лишний порошок отправится к тебе домой. Если твой француз согласится. Прямо туда и будем завозить. Зачем он мне здесь нужен? Будешь платить за свою глупость сама…

Марина сжимала телефон так крепко, словно хотела запечатлеть на нем слепок своей ладони. И говорила то, что уже выучила наизусть. Кажется, это был уже двадцатый звонок…

— Я понимаю, что вы предпочитаете покупать готовые картриджи вместо того, чтобы заправлять их. Но заправлять — это действительно намного выгоднее. Наш мастер приедет к вам через полчаса после того, как у вас кончится краска в принтере. Ваша работа никак от этого не пострадает.

— Через полчаса? — удивился управляющий фирмой. — Ну, что ж, если вы это гарантируете…

Ворвавшись в кабинет Игоря Абросимова, Марина выпалила:

— Нам надо купить Васе мопед. Чтобы он смог приезжать к клиентам и заправлять их картриджи не позднее, чем через полчаса после вызова.

Игорь пожал плечами,

— У меня такие расходы не предусмотрены.

Марина нахмурилась,

— Что же делать?

— Тебе решать.

Она вздохнула и с ненавистью взглянула на шефа. Ну почему он ставит ей палки в колеса?

— Тогда… я куплю ему мопед из своей зарплаты.

— Валяй. — Директор вновь пожал плечами.

Марина внимательно посмотрела на Васю, прикидывая, как лучше построить разговор с ним. К каждому человеку нужно было подобрать свой ключик, если от него требовалось добиться максимума. Беда была лишь в том, что по-настоящему этим искусством владели лишь единицы…

— Вася, в данном случае ты — ключевая фигура. От твоей быстроты будет зависеть все. Клиенты должны убедиться, что послать за тобой для заправки картриджей выгодней, чем посылать за ними в магазин. И главное — это быстрее! Сможешь сработать, как надо?

Вася флегматично кивнул головой,

— Я попробую…

— Вот тебе карта города. С ней у тебя дела пойдут еще быстрее.

Пробиться к директору школу оказалось сложнее, чем к министру правительства Москвы! Прежде чем Марина оказалась в его кабинете, с нее семь потов сошло. Но теперь спорить пришлось уже с ним самим.

— Я понимаю, что заправка картриджей кажется вам…

Директор школы замахал на Марину руками:

— Не агитируйте меня, не надо! Мы это все уже проходили! Заправляли картриджи — а потом принтер начинал распечатывать все с помарками. В результате еще больше тратили денег на новую бумагу, чем на краску. Нет уж, лучше — фирменные картриджи, и никаких проблем.

— Все зависит от качества порошка. Если он настоящий и мелкодисперсный, то…

— Не хочу даже обсуждать этот вопрос. — Директор школы нагнулся к ней. — Вам понятно?

Марина Журавлева лихорадочно соображала:

— А если мы дадим вам гарантию качества? Так, чтобы любые ваши убытки покрывались за наш счет? Чтобы и лишняя бумага, и потери времени — все за наш счет?

Мужчина хмыкнул,

— Послушайте, почему такая симпатичная девушка вкладывает так много сил и энергии в какую-то заправку картриджей? Ведь это же — сущие копейки! Вам разве не жалко своего времени?

— Мне это просто нравится…

— Оксана, обзвони, пожалуйста, все эти организации по списку, который я тебе приготовила, и объясни им наши условия, — мягко проговорила Марина. — Сделай это, пожалуйста!

Оксана прочитала то, что ей написала на бумажке Марина, и презрительно отбросила ее в сторону,

— Бред. Игорь никогда на это не согласится. Никогда.

— Но это может дать рост объема продаж на тридцать процентов!

— Он ни за что не согласится торговать на таких условиях. Я тебе говорю!

Марина вздохнула,

— Хорошо, давай тогда пойдем к нему.

— Это бред. Чистый бред. — Игорь Абросимов раздраженно щелкнул по смартфону, и тот закрутился волчком по поверхности стола.

— Верно — если не сработает. А если увенчается успехом? Тогда наши продажи сразу подскочат на тридцать процентов! — Марина посмотрела на шефа. — И нам, возможно, потребуется закупать еще больше бочонков с порошком, чем я планировала.

— Кстати, этот твой француз — он ведь пока молчит…

— Думает, наверное, — беспечно отозвалась Марина Журавлева, хотя у нее у самой на душе кошки скребли. Куда запропастился этот проклятый месье Оливье Шарпантье?

— Не знаю. — Игорь хмуро посмотрел в запыленное окно. — Не люблю заниматься тем, что считаю бредом.

— Все великие открытия, которые были сделаны учеными, сначала казались всем остальным чистым бредом…

— Ты — не великий ученый. — Игорь хохотнул. — Ты — красивая женщина…

Марина перехватила взгляд Оксаны, который пылал ревностью и ненавистью.

Проверив, чтобы дверь в кабинет шефа была плотно закрыта, Оксана дала волю своему гневу.

— Мне не нравится работать с этой дешевой куколкой. Она мнит из себя черт знает что, считает себя умнее меня, хотя работает у нас без году неделя! Кто она такая, в конце концов?!

Игорь внимательно посмотрел на нее.

— Ты просто ревнуешь…

— Что, к этой дуре? — Оксана закатила глаза.

— Но ты же не можешь отрицать, что время от времени она высказывает интересные идеи…

— Я тебе могу высказывать их по тысяче каждый день. Но их же надо суметь и реализовывать! — Оксана стала нервно теребить край голубой блузки. — А с реализацией у нее плоховато. Думаешь, я этого не вижу?

— Ладно. — Директор нахмурился. — Давай решим так. Ты поможешь ей. И мы посмотрим, что получится. Ничего не выйдет — я не стану щадить ее, не бойся! Получит по заслугам. Как и полагается… Это тебя устраивает?

— Устраивает, — кивнула Оксана. И зловещая улыбка появилась на ее лице.

«Господи, — думала Марина Журавлева, стоя перед зеркалом в ванной и чувствуя, как крупные горячие слезы катятся по щекам вниз, — а ведь мать была права. Гораздо лучше было бы влюбиться. Чтобы рядом был мужчина, который понимал бы меня, поддерживал… А не бегать по всей Москве с высунутым языком, доказывая и клиентам, и этой чокнутой Оксанке, что мои схемы сработают». Она нервно вздохнула: «Ну, почему у меня такая собачья жизнь, почему? Другие ведь как-то находят мужчин… или те находят их… и в итоге живут с ними, как за каменной стеной. У того же Игоря наверняка есть жена — и она не бегает по Москве и не продает порошок, Игорь сам приносит ей в дом зарплату. Боже, если бы я могла так жить…»