Наказаны любовью

Наталья Лариони, 2023

Двадцать лет назад они любили друг друга. Их разлучила сама жизнь. Он думал, что она умерла. Она решила, что он забыл ее. Спустя двадцать лет, жизнь снова сталкивает их. У каждого из них своя семья, дети. Возможно ли возродить первую любовь?

Глава 2

Чтобы не происходило в мире людей — у природы свой ритм, свое течение жизни. Природа — это самое яркое доказательство движения. Каждым утром происходит рождение нового дня. Лучи солнца медленно, не спеша скользят по крышам домов, задевая ветви деревьев, отражаясь в капельках росы на листьях, траве. Природе не страшно взглянуть на себя, она с радостью и с восторгом освещает все, что попадается на ее пути. Ведь начался новый день. Появляются новые возможности. Открываются новые дороги. Или нет?

Роберто медленно брел по дорожке к дому. Вчера еще он надеялся, что это будет их с Кристиной дом. Их обитель. Сердце разрывалось от тревоги. Почему он ее чувствует. Почему его грызут сомнения, почему… Да сколько может быть этих почему. Он разозлился на самого себя. Был опустошен, понимал, что эта пустота поселилась в нем надолго. Не так просто взять и вырвать Кристину из сердца, души. Вчера еще было желание жить, творить, создавать. Сегодня ничего нет. Он остановился, окинул взглядом ухоженный сад. Его мечты о том, как они будут здесь гулять, отдыхать — улетучились в одно мгновение. Он никогда не уйдет из этого дома, чтобы помнить о коварстве и измене женской сути. Конверт. Роберто достал его из кармана пиджака. В нем — доказательство непостоянства женщины. Он всегда будет при нем, живым напоминанием — доверять женщине нельзя. Можно быть с ней. Получать удовольствие, но допускать ее в свое сердце — никогда.

Он вошел в дом. Огонь в камине уже погас. Роберто подошел к камину. Камни были еще теплыми, но уже постепенно остывали. Может и его боль так же когда-нибудь охладеет. Покинет. Нет. Он это понимал. Уж слишком был счастлив рядом с ней. Это чувство возможности дышать полной грудью, эта радость, наполнявшая каждую клеточку его тела. Счастье, радость — теперь это все превратилось в яд, что отравлял его душу. Усмешка скользнула по его губам — видимо вот так и взрослеют. Мужчины не плачут. И все же одна маленькая, совсем крошечная надежда обожгла его мозг, когда он случайно коснулся уголька, который тлел в камине, может Кристина не изменяла. Ах да, фотографии, конверт — закрыв глаза, Роберто покачал головой. Он никогда не считал себя дураком, так почему же сейчас ведет себя подобно? Есть реально доказательство. Он достал фото из конверта. Последний раз он посмотрит на них, а потом они станут его проклятьем. Ведь смотри — не смотри, эти кадры впечатались в его сознание, выжгли там свое клеймо. Открыв глаза, взглянув еще раз, сложил их назад, прошел в свой кабинет. Никто не должен этого видеть. Сейф. Нет, слишком просто. Книга. Нет — кто-нибудь может взять почитать. Лучше за картину, там никто не найдет…

Кристина зажмурилась от лучика света, что скользнул в ее комнату, где она была заложницей чужих обстоятельств ситуации. Чужой жизни. И как такое могло с ней произойти. Она понимала, что чем больше проведет здесь времени, тем труднее ей будет все объяснить Роберто. Роберто. Ее милый и дорогой. Сможет ли он понять. Ведь оставаясь здесь, она с каждым мгновением понимала, что будет все больше запятнана. Как она сможет показаться ему на глаза. Эта была самая длинная ночь в ее жизни. Как трудно уснуть. Но жизнь многогранна, и день, когда родители погибли, страх остаться одной в темноте. Все снова вернулось. Но только в этот раз боль от беспомощности была сильней. Этот мужлан приходил несколько раз за ночь. Причиняя боль не только физическую. И всегда Кристина ему сопротивлялась, как могла. Понимая, что это только раззадоривает его, но ничего не могла с собой поделать. Уходя, он приказывал ей лежать, но как только за ним закрывалась дверью. Он сползала с кровати, превозмогая боль, прыгая на одной ноге, добиралась до ванной и хоть как-то пыталась смыть с себя следы насилия. И все же надежда существовала — может днем он оставит ее в покое. Ведь должны же у него быть дела. Новый день. Мог бы стать ее новой жизнью. Но он стал ее проклятьем.

— Кушать подано, мисс, — Бруно нахально оглядел ее с ног до головы. — Вы такая сладкая с утра, хоть и немного помятая.

Кристина молча взглянула на него. Неужели и этот решится на насилие. Теоретически это возможно, пока Кристина беспомощна с ногой в гипсе. Но не побоится ли он своего хозяина. Это оставалась для нее загадкой, и большой проблемой. Как сохранить рассудок. Остаться собой. Бруно вышел, оставив поднос с едой на тумбочке. Только сейчас она поняла, как голодна. Инстинкт самосохранения взял вверх. Надо как-то уберечь себя от этого пса, подумала Кристина делая глоток сока. И как сберечь ребенка, если все получится, как задумал этот ненормальный. Она закашлялась. Положила руку на живот. Ее дитя. Она даже не думала еще о детях. Хотелось хоть как-то устроиться в жизни. А сейчас, ее насильно принуждают к рождению ребенка, ее ребенка на половину. Как быть. Сможет ли она полюбить ребенка, живое напоминание… Ей совсем расхотелось есть. Ведь возможно в ней уже зарождается новая жизнь. Тошнота подкатила к горлу. Но это лишь был позыв, так как ее желудок был пуст. Зажав рукой рот, чтобы не закричать, Кристина опустилась на пол. Слезы, что она так сдерживала, полились из ее глаз.

Алехандро рывком открыл дверь кабинета Винсенте. Тот, как всегда, находился в своей кабинете.

— Мне нужно с тобой поговорить, — Алехандро сел на стул, не дожидаясь приглашения. — Сколько требуется времени для зачатия?

— Доброе утро, — Винсенте встал, приветствуя. — Кому-то удается сразу, для кого-то требуется время.

— Мне не нужны пространственные ответы. Сколько требуется времени? Та девушка, что я сбил. Ты сказал, что она может родить. Сколько ей требуется времени?

Винсенте был ошарашен услышанным. Как все было не вовремя.

— У нее небольшое сотрясение, — Винсенте потер рукой висок и поморщился, как будто бы внезапно накатила головная боль. — Сломанная нога делу не помешает. — Она молода.

— Молодость ничего не значит. Моя жена тоже молода, — Алехандро смотрел на Винсенте, не моргая и не отводя взгляд. — Однако же родить она не может.

— Давайте проведем анализы, — предложил Винсенте.

— Никаких анализов. Никто не должен знать.

— Оформим на карточку Августы.

— Винсенте, ты удивляешь меня. У них может быть разная группа крови. Как ты все это собираешься потом объяснять?

У Винсенте действительно разболелась голова. Если бы он сейчас занимал пост главного, то не было бы никаких проблем. Легко и просто он бы заменил анализы Августы на анализы этой девушки. И решив, махнуть рукой, как в тот раз с Августой.

— Она сможет забеременеть очень быстро. Я ее осматривал, никаких отклонений не увидел, — Винсенте сказал это уверенно и просто, надеясь на волю случая. Она должна родить. Просто не бывает, чтобы везде все шло не так, как хотелось бы.

— Ты в этом точно уверен? — Алехандро поднялся, он услышал то, что хотел слышать. — Винсенте, не хотел бы я оказаться на твоем месте, если эта девушка не забеременеет и не родит, — он направился к двери. — Ты исчезнешь вместе с ней, — сказал он будничным тоном.

Винсенте вытер пот со лба. Надо успокоиться. Он понимал, что попасть на ранчо без разрешения Алехандро будет трудно и практически невозможно. Надо внимательно осмотреть эту девушку. Взять анализы. Хотя Алехандро и против. Но это надо сделать. Один раз он допустил ошибку. Сейчас нельзя ее повторять.

— Войдите, — отозвался Винсенте на стук в дверь. — Спасибо положите на стол.

Ему принесли результаты анализов пациентов, которые надо изучить. Но его голова шла кругом от событий. «Надой пойти посмотреть на Луз, это сразу меня отрезвит» — , подумал Винсенте и направился к выходу.

Рамона спустилась вниз. Ее сын стоял у окна. У него был потрепанный вид, рубашка и костюм помяты.

— Доброе утро, Роберто, — мягко обратилась она к сыну.

— Здравствуй, мама, — сухой, ничего не выражающий голос. Он даже не повернулся к ней.

— Прими ванну, и мы позавтракаем, — Рамона улыбнулась про себя. Она знала, что все будет в порядке.

Роберто медленно повернулся и посмотрел на мать, Его взгляд. Она испугалась — это был совсем другой человек. Жесткий, невозмутимый. Руки в карманах. Он чуть склонил голову набок. Что-то было не так в поведении Рамоны. Он это чувствовал. Теперь Роберто мог видеть то, что ранее ускользало от его взгляда. Его мать нисколько не расстроена происходящим. И даже рада, что он сейчас дома.

Рамона заволновалась. Она быстро подошла к сыну и обняла его, спрятавшись, только бы не смотреть ему в глаза.

Роберто не пошевелился. Даже когда она его обняла, он не качнулся. Стоял как стена. Не сделал попытки обнять мать.

— Ты рада, — констатировал сын. — Рада. Ну что ж, — вынул руки из карманов и отстранил от себя мать. — Довольствуйся, наслаждайся.

— Что ты, сынок, — Рамона тронула его за руку, ее сердце бешено билось. Неужели он узнала, что это она устроила поджог, в котором погибла Кристина.

— Ты никогда не хотела видеть ее в этом доме, ты получила свое, — он повернулся и пошел к лестнице.

— Но она же тебе изменяла, — выкрикнула Рамона, и закрыла рот рукой.

Роберто остановился на лестнице.

— Я тебе этого не говорил. Откуда ты знаешь? — он не поворачивался. Сомнение скользнуло в его сознание. Неужели. Посмотреть на мать и увидеть ответ.

— Я, я — Рамона искала ответ, подбирала, что сказать, — наняла детектива, он следил за ней. И сказал мне, что у нее есть другой. Вот так я об этом узнала, — Рамоне казалось, что она тонет.

Роберто вернулся, подошел к матери, взял ее за плечи, взглянул в ее глаза.

— Даже если это правда. Даже если Кристина мне изменяла. Мама, я надеюсь, что ты не имеешь отношения к пожару.

— Ради бога, — Рамона вырвалась из рук сына. — Как ты смеешь меня обвинять? Обвинять в том, что я беспокоилась за тебя, хотела узнать, что из себя представляет эта девчонка? Ты мой единственный сын. И я должна знать, кто с тобой пойдет рука об руку всю твою жизнь.

Роберто отшатнулся. Кристина была права — его мать никогда бы не приняла ее. Он был слеп. Но все же — неужели Рамона могла это сделать.

— Я люблю тебя. И как мать — не позволю, чтобы кто-то водил тебя за нос. А если бы она понесла бы от своего любовника? Не позволю, чтобы ты считал ребенка своим, который никаким образом к тебе не относится. Ты слышишь меня? Ты был слишком наивен и слеп, увлекшись этой девчонкой. Но я с уважением отнеслась к твоему решению жениться. Все устроила, смирилась. А сейчас ты меня обвиняешь?

— Ты сама себя путаешь. Говоришь, что Кристина могла родить от другого мужчины, ты противилась этому, но говоришь, что согласна была на свадьбу. Где логика, мама? — Роберто загнал ее в угол. — Кристина сама сделала бы выбор. Ты не имела права вмешиваться. Скажи, мне правду — это твоих рук дело? — Роберто понимал, что чтобы не сказала сейчас мать — факт, что Кристина ему изменяла — был на лицо. Но ему требовалось знать, могла ли мать пойти на преступление. Он встал перед ней на колени. — Я хочу знать правду, мама. Я стою перед тобой на коленях и прошу сказать мне — ты виновата?

— Роберто, сынок, встань сейчас же, — Рамона пыталась поднять сына. Но поняв, что он непреклонен, она сама опустилась на колени, обняла его и заплакала. — Мне больно от того, что ты так думаешь. Я не виновна.

Роберто отстранился. Слезы матери его не тронули, но убедили, что она не имеет отношения к смерти Кристины. Его мать никогда не опустилась бы на колени, даже перед сыном.

— Пусть это будет правдой, мама, — он встал, но помогать матери не стал. — Никогда больше не вмешивайся в мою жизнь.

Рамона поднялась с колен.

— Хорошо, и в доказательство своей невиновности — я организую похороны, — ну не могла она говорить ее имя, будь она проклята, эта девчонка, что вбила клин между ней и сыном.

— Нет, похорон не будет. Никаких, — Роберто уже поднимался по лестнице.

— Но Роберто, она же человек.

— Тебе об этом надо было подумать прежде, чем нанимать детектива. Представляю, как ты развлекалась, рассматривая фотографии. Ну что ж, — Роберто остановился на самом верху лестницы, — комедия окончена, мама, финал, — он поклонился. — Можешь аплодировать, ах да, ты же хочешь похороны, устраивай. Мои похороны. Того Роберто, твоего сына, которого ты знала — больше не существует, — он повернулся и пошел по коридору.

Рамона проводила сына взглядом.

«Даже из могилы ты меня достаешь, будь ты проклята, девчонка. Ты не отберешь у меня сына. Скоро он забудет о тебе».

Рафаэль провел планерку. Он старался вникать в проблемы учреждения, но как же трудно не быть обычным человеком. Не думать о своем горе и радости одновременно. Луз мертва, но есть возможность увидеть маленькую ее копию. Крошечку. Их ребенка. Именно это позволяло Рафаэлю двигаться дальше, вставать каждое утро. Он запретил себе приходить к Луз постоянно, лишь раз в день, в конце рабочего дня садился на стул у кровати своей жены. Брал ее за руку. И под звуки работающей аппаратуры разговаривал, делился своими мыслями. Ее вел Винсенте. Он доверял ему и старался не вмешиваться в выбранный курс поддержания его жены на аппаратах. Правила больницы — никогда не лечить своих родных. Теперь он остро это осознавал, что нет объективности в принятии решения, когда дело касается близкого человека. Рафаэль принимал каждого пациента, вникая в его проблемы. Он всегда с теплом, вниманием и заботой относился к людям, ведь это и есть профессия врача — заботиться о других.

— Все идет хорошо, дружище, — сказал Винсенте, заходя в палату. — Есть вероятность нормально развития плода.

— Я вижу, что внимательно следишь за моей женой и ребенком, — Рафаэль подошел к Винсенте. — Пожалуйста, это самое дорогое, что у меня есть, береги их, — он вышел из палаты, скрывая скорбь. Ведь впереди столько дел и забот.

–Я позабочусь о них, не переживай, — Винсенте улыбнулся в след. Уж он позаботится. А сейчас надо вернуться в кабинет — его там дожидается Августа.

Августа сидела на кресле у стола Винсенте. Его долго не было. Чтобы занять свои мысли, она перебирала бумаги на его столе. Это были результаты анализов. Ей попалось имя Алехандро Гарсия. «Документы моего мужа, надо будет ему их отдать». Погруженная в свои мысли, она положила документы к себе в сумочку.

— Августа, — Винсенте зашел в кабинет, — не трогай мои бумаги. Мне не нравится, когда кто-то трогает мои документы.

— Извини, Винсенте, — женщина растерянно убрала руки. — Что ты хотел мне сказать?

— Твой муж нашел способ решения проблемы, но тебе придется создать видимость беременности, и по документам будешь проходить ты. Роды как я думаю пройдут на ранчо. Ты должна приготовиться к этому, и чтобы нигде не проговорилась, — Винсенте разговаривал с ней как с ребенком, понимая, что Августе нужно время, чтобы успокоиться. Он уделял ей больше внимания, чем Алехандро, ее муж. Старался успокоить ее разговорами, зная ее. Вот и сейчас он что-то говорил, стараясь, чтобы Августа приняла ситуацию, и не злила своего мужа. Они оказались заложниками своего прошлого.

Время. Наше дорогое время. Порой мы стремимся подогнать его, заставить двигаться быстрее, но оно, как назло, замедляет свой ход. Возможно, давая нам передышку, чтобы набраться новых сил, возможно, чтобы осознание происходящего пришло к нам, чтобы иметь желание — что-то изменить. Ведь порой, решаясь на поступок, понимаем — назад уже нет.

Кристину вырвало. Она с ужасом прижала руку к животу. Прошло всего две недели. Неужели она беременна или она съела что-то не то, хотя на это не стоило рассчитывать, так как за ее едой следил Алехандро, ведь она должна была выносить и родить его ребенка. Но вот так быстро. С одной стороны облегчение, что ей больше не придется терпеть его, а с другой — теперь в ней растет ребенок, ее ребенок. Она его не отдаст. Пусть и сложилась все так, но это ее ребенок. Она будет защищать его до конца. Надо скрыть пока это. Пусть снимут гипс, и она постарается сбежать.

Рамона была вне себя от злости. Роберто как подменили. Он стал чужим и незнакомым. Больше они не разговаривали о Кристине. Но и других тем у него не находилось. На все ее вопросы, предложения — была тишина. Ночами и вечерами он проводил в притонах. Развлекался с женщинами. Становясь черствее, грубее. И та пропасть, что возникла между ними на следующее утро после пожара, только росла и увеличивалась. Но Рамоне нужно было сделать еще один шаг. Ведь если она хочет, чтобы рядом с ее сыном была достойная женщина, ей нужно срочно все организовать. Через две недели Роберто планирует уехать на некоторое время из города по делам фирмы. Сегодня вечером придут Армандо и Палома. Надо сделать так, чтобы Роберто остался дома.

Роберто сидел в кабинете, просматривал чертежи. В поездке ему придется руководить строительством этого объекта и нужно сейчас решить все проблемы и уладить вопросы, которые могут возникнуть. Прошло две недели. Две недели назад его жизнь превратилась в ад. Изменило его. Но нужно жить дальше. Его поездка остается в силе. Бизнес требует присутствия. Пусть он все делает механически, без радости, чувства удовлетворения. Да и получит ли он когда-либо удовлетворение. Познает радость? Ведь только рядом с Кристиной он чувствовал себя как птица, парящая над обрывом, это чувство полета, восторга наполняло его и опьяняло. Трудно просто делать, ведь когда делаешь это для кого-то, в этом есть смысл, а сейчас смысла не было, была обязанность жить. И он учился и приспосабливался к этой новой для него роли — жить без нее. Пусть она изменила, но и открыла для него многое, а также забрав желание жить. Противоречивые чувства разрывали Роба на части. Сердцем он верил, что та Кристина, которую он знал, не могла с ним так поступить, но в сознание оживали образы с фотографий. Все женщины, с которыми он был не могли дать ему утешения. Только минутное забвение и дальше пустота. Сегодня он решил никуда не ходить. Завтра надо сдать проект. Он просто поработает, погрузится полностью, чтобы не думать, не гадать, не предполагать.

Алехандро с привычной самоуверенностью вошел в комнату. На нем, как всегда, был халат.

Кристина сидела на кровати. Надо молчать. Так лучше для нее. Но ее мутило только от одного его вида.

— Тебе не стоит этого больше делать, — слова сами вырвались.

— О, опять пустые разговоры, ну сколько можно, — Алехандро поморщился. Он привык к ее молчаливому отпору, но опять слушать причитания совершенно не хотелось. — Ложись, я не причиню тебе боли.

— Я думаю, что ты уже все сделал, чтобы я забеременела, — вот она и произнесла это. Может тогда он оставит ее в покое. Только зачем она это говорит, ведь тогда он усилит контроль и слежку за ней. А она ведь хотела убежать, как только снимут гипс.

Алехандро остановился.

— Ты уверена? — с одной стороны он был рад, с другой чувствовал сожаление.

— Не уверенна, но думаю, что да. Вызовите врача, пусть подтвердит.

Алехандро стоял посреди комнаты, раздумывая над ее словами. Потом начал развязывать халат.

— Одно другому не мешает.

Кристина отбивалась, рвалась из-под него, но что она могла сделать, слабая женщина, да и еще с загипсованной ногой. Хотела избежать, но не удается ей избавиться от насилия, боли, грязи. У нее может быть ребенок, мысль пронзила все ее существо. Она может навредить ему. Алехандро почувствовал, что девушка обмякла, его превосходство опять взяло вверх…

Паола обнимала отца.

— Сегодня вечером ты познакомишься со своим женихом, — он сжал ее лицо в своих ладонях, — моя маленькая девочка. Не переживай все будет хорошо, — так по-отцовски успокаивал Армандо свою дочь.

— Папа, мне страшно.

— Страшно уже не будет. Роберто хороший молодой человек. Он тебе понравится.

— А я ему понравлюсь? Ведь если он откажется, что мы будем делать?

— Не откажется. Рамона сделает так, чтобы ее сын женился. И женится он на тебе, — твердо и уверенно проговорил Армандо.

Августа искала таблетку от головной боли. Скоро ей придется переехать на ранчо. Так сказал Алехандро, как только какая-то девушка забеременеет. Ее муж с кем-то договорился. А хотела ли ребенка Августа. А ведь ей придется его нянчить. Заниматься. Она побледнела. Она не хотела ребенка. Хотела только одного, чтобы ее оставили все в покое: Алехандро, Винсенте и ее отец. Почему она стала слышать его голос. Августа огляделась — но в комнате никого не было.

Винсенте смотрел на Кристину.

— Я беременна?

— Да, — Винсенте сам был удивлен.

— Когда снимут гипс? — нужно узнать, когда у нее появится возможность бежать.

— Через неделю, полторы.

— Вы можете сказать, чтобы меня больше не трогали, — попросила Кристина, — скажите что угодно, что я могу потерять ребенка, что это вызовет осложнения. Я вас умоляю, пожалуйста.

Винсенте задумчиво смотрел на девушку. Сейчас она была полностью в его власти. Он мог сказать да, мог сказать нет. Ему было все равно. А вдруг действительно возникнет риск угрозы выкидыша. Винсенте нахмурился и вышел.

— Она беременна, — объявил он Алехандро. — Поздравляю. Срок очень маленький, но она беременна, — она еще был удивлен, что эта девушка смогла забеременеть так быстро и при таких условиях.

Алехандро улыбнулся. Он был очень доволен. У него будет ребенок, которого так хочет отец. Он с удовольствием сообщит ему эту радостную новость. Пусть Николас понервничает, ведь теперь ему не видать наследства.

— Только, существует угроза выкидыша, — Винсенте это сказал, ведь ему было наплевать на нее, но в данный момент он защищал себя.

Алехандро перестал смеяться, его глаза сузились.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ее не надо трогать, чтобы не навредить ребенку. Ведь она попала в аварию, да и сама ситуация немного сказывается на ней. Когда я сниму гипс, надо разрешить ей выходить на воздух, ребенку это просто необходимо.

Алехандро кивнул головой, но ничего не ответил, считая, что он сам в праве принимать решения. Кто такой этот докторишка, который указывает ему как быть.

— Винсенте, в следующий раз приедешь снимать гипс, — он вышел из комнаты, давая возможность Бруно проводить доктора.

Винсенте вздохнул, когда садился в машину. Этот Алехандро. С ним всегда так трудно разговаривать. Но хотя бы одна проблема решена. Но как же теперь быть с ребенком Луз, и еще этот Рафаэль.

Роберто снилась Кристина. Она его обнимает, целует. Сон. Это всего лишь сон. Роберто встал из-за рабочего стола. Он уснул, работая. И опять ему приснилась Кристина. Она преследовала его. Ему казалось, что она сейчас подойдет, обнимет его из-за спины. Прижмется нежно, как только она одна умеет. Нет, надо забыть. Не думать. Лучше выпить, поесть. Он вышел из кабинета и услышал голоса. Его мать все-таки организовала ужин, который он не просил. Сказала, что будет политик. Что ему это важно, ведь надо сейчас уже налаживать связи, чтобы в будущем решать вопросы. Будущее, что оно теперь? И если бы не работа, его бы не было сегодня дома. Пусть бы сама выкручивалась в его отсутствие.

Роберто зашел в гостиную.

— Армандо, — он поздоровался с гостем.

— Роберто, — мужчина встал, пожал руку. — Разреши представить мою дочь Палому.

Роберто окинул взором девушку. Посмотрел на мать. Рамона отвела глаза. Ему привели невесту. Он хотел рассмеяться. Господи, ну почему он раньше ничего не замечал, а сейчас все ясно, как белый день. Вот и Палома, смущается, а в ее глазах плескается страх. Страх, почему страх? Должно быть удивление. Но страх. Отчего? Армандо, ее отец, как коршун следит за каждым его движением. Ну что ж посмотрим, что из этого выйдет. Он налил себе виски, сел в кресло. Послушает и понаблюдает. Это ведь интересно — предполагать, что они решают его судьбу. Судьба, такое короткое слово, но сколько в нем всего. Эмоций, желаний, возможностей. И как же тонка нить, что связывает человека с его настоящим, и как крепка веревка, что обвивает его прошлым. А о будущем лучше и вообще не говорить.

Рамона старалась вовлечь в разговор сына, но ее уловки не действовали на него. Палома то бледнела, то краснела под взглядом Роба. Армандо пытался поддерживать разговор с Рамоной. Со стороны могло показаться, что все вроде бы довольны происходящем. Но одна Рамона понимала, что ее сын все понял с первого взгляда и сейчас просто наблюдает. Слава богу, что всех пригласили к столу. Может за ужином Роберто немного разговориться. Палома не могла есть, но нужно было создавать видимость. Ей понравился молодой человек, но также она понимала, что от него ничего нельзя скрыть. Ей надо сказать ему правду. Когда она брала бокал в руку, то видно было, что ее рука дрожит. Роберто надоела вся эта комедия. Он мог бы просто поесть и уйти. Ему бы никто слово не сказал, но все-таки любопытство взяло вверх. Он решительно поднялся из-за стола. Подошел к стулу Паломы.

— Пройдем в кабинет, — он не помог ей ни встать, и даже не отодвинул стул. Он ее сюда не звал.

Палома испугалась. Армандо поднялся со стула. Рамона нахмурилась.

— Роберто, мы же ужинаем. Что ты подскочил? Это не прилично.

— Не прилично? — усмешка, как же Рамоне она надоела. — Не прилично другое — прийти с одной целью, а изображать здесь милую беседу. — Палома, я жду. Если не хочешь, я ухожу. Мне абсолютно все равно, о чем бы вы там хотели поговорить. Я не хочу участвовать в этом фарсе. Приятного аппетита, — направился к выходу.

— Подожди, — Палома пошла за ним.

Рамона встала. Армандо побледнел.

— Роберто изменился, — Армандо с тревогой смотрел, как закрывается дверь кабинета за молодыми людьми. — Я его знал веселым, жизнерадостным человеком. А сейчас он совсем другой. Мне кажется, что как будто бы он прожил целую жизнь за то время, что я его не видел.

— Неудачная любовь, но это в прошлом. Красивая молодая женщина все исправит. Ты же знаешь мужчин, — Рамона улыбнулась. Роберто решил поговорить с Паломой — это уже хороший результат.

Когда они вышли из кабинета, Армандо и Рамона сидели в гостиной. Разговор у них не клеился, поэтому каждый думал о своем.

— Ну что ж дорогие родители, — Роберто мигом привлек их внимание, за его спиной маячила Палома. — Мама, Армандо, для вас надеюсь не будет сюрпризом наше завтрашнее бракосочетание. Это для тебя мама. Мой большой подарок, о котором ты даже не мечтала. Ну а тебе Армандо, я думаю не надо объяснять мои причины, — Роберто сделал паузу. — Моя поддержка и влияние мамы в ваших кругах поднимут твой авторитет, который ты стремительно потеряешь в гонке за наживой. Я же обрету жену, которая совершенно не будет лезть в мои дела. Но при этом я буду окольцован. Так что все довольны. Поднимем бокалы за будущее, которое создаем сами, — Роберто налил себе виски, выпил до дна и вышел из гостиной.

— Палома, девочка, — Рамона подошла к ней. — Мой сын не сделал тебе больно? Я, конечно, желала вашу свадьбу, но не ожидала, что все будет так быстро. Что ты такого ему сказала, что он поменял решение?

— Он попросил дать ему свободу в обмен на свою фамилию, — Палома не верила сама. Что все получилось. Они спасены. Но что ей все это принесет, она взглянула на закрытую дверь. Завтра он станет ей мужем, но она даже не знает его. И ей захотелось выпить. Хорошо, что Рамона попросила всем налить шампанское. Хоть немного расслабиться, это были тяжелые дни. Краем уха она слышала, что Рамона с отцом договариваются о церемонии, фотографе и объявлении. Она сказала о свободе для него, но он точно также предложил ей свободу. Что это будет за брак? Где нет любви и нет ни единого шанса, чтобы она возникла.

Рамона торжествовала. Все удалось. Только смущало одно — быстрое согласие Роберта. Должна была быть причина. Хоть он и сказал, что это для нее. Может он хочет побыстрее выбросить Кристину из головы — как говорится клин клином. Но предстоящие хлопоты, вытеснили все сомнения.

Алехандро открыл дверь и помог выйти Августе.

— Теперь ты будешь здесь жить. Можешь даже общаться с ней. И привыкай к мысли, что у тебя будет ребенок, о котором ты будешь заботиться. Мы, конечно же, наймем няню, чтобы она тебе помогала. Я узнаю — сколько нужно времени, чтобы мать кормила его грудью. И только потом, ты вместе с ребенком вернешься домой. И никто ничего не узнает. А Бруно присмотрит за вами обоими.

Алехандро был горд. Его ребенок. Отец еще не знает, но он не пойдет в их дом, не станет унижаться — сообщая ему эту новость. Когда отец сам нагрянет в его дом, так он ему и сообщит.

Кристина посмотрела женщину, что вошла к ней в комнату. Она была молода, но ее взгляд полон грусти. Печаль лежит на ее лице. И Кристина, которая сама находилась в незавидном положении, захотела приободрить ее. Хоть какая-то радость — живой человек, с кем можно было бы поговорить.

— Я Кристина, — девушка попыталась улыбнуться — впервые за эти две ужасные недели.

— Августа. Я даже не знаю, что сказать. Прости за моего мужа, прости, что я не могу родить, — ее слова казались детским лепетом. — Я ничего не решаю.

— Как вам живется с таким мужем?

— Мне его выбрал отец, — просто сказала Августа.

— Разве в наше время такое возможно, — удивилась Кристина. — Вы согласились?

— Он все решил. Мне представили Алехандро и сказали, когда будет свадьба. И если честно, меня все устраивает. Только вот ребенок. Я не понимаю, что делать и как быть, — растерянно лепетала Августа.

— Все еще образуется, — Кристина понимала, что она что-нибудь придумать. Использует любую возможность, чтобы сбежать, как только ей снимут гипс.

Алехандро заглянул в комнату, женщины замолчали.

— Теперь тебе будет с кем поговорит, вы женщины всегда любите посплетничать, — казалось, что он пожалел Кристину в этот в момент, но его холодный взгляд и равнодушие говорили совсем о другом — ему нужен только ребенок, и раз он привез сюда свою жену, то значит это именно, то, что ему нужно. Алехандро вышел из комнаты.

Взгляд Августы стал отрешенным. Кристина поняла, что она любым способом должна сберечь своего ребенка от этой женщины, которая и сама не в состоянии позаботиться о себе, не говоря уже о ребенке.