За кулисами иллюзий

Наталья Куприянова

В один из самых обычных дней Ада поняла, что не помнит ничего из событий годичной давности, и виной тому случайные встречи с людьми, твердящими наперебой, что она не та, за кого себя выдаёт. У Ады есть два варианта: забыть обо всём и жить, как прежде, или попытаться выяснить, в чём же всё-таки дело. Не зная, как быть, Ада мечется, наблюдая, как стремительно меняется её спокойная жизнь. И только увидев старопечатную книгу «Via incognita», Ада, наконец, вспоминает, что случилось прошлой весной…

2

Переступив порог библиотеки, Ада, не дав себе ни секунды для раздумий, повернула в противоположную от дома сторону. Дождь перестал беспокоить с середины дня, за что его неустанно благодарили. Синоптики обещали ненастную неделю, но сегодняшний день был исключением, вот Ада и решила воспользоваться затишьем и прогуляться. Она бесцельно бродила по улицам, заглядывая украдкой в закрытые окна — в чужую жизнь за прозрачными занавесями, куда её никто не приглашал. И ей ничего не оставалось, как отвечать тем же — равнодушием. Ада уже не могла припомнить, в какой именно момент это чудовищное чувство поглотило её, как и не знала, долго ли ещё будет длиться одноцветная полоса жизни. И даже приход весны не опьянял как раньше. Спокойная радость без каких-либо надежд — невообразимое ранее состояние, в котором она прибывала.

На полпути в никуда Аду вдруг осенило: ей есть куда податься: скромное место без толкотни и шума. А главное — её там ждут, ей будут рады. Туда она и зашагала бодро, определив направление. Сначала она шла по широким асфальтированным дорогам, потом свернула на узкую тропу, сокращая путь. По ней-то она и пришла в старый парк, в который была давно влюблена. За долгую зиму успела соскучиться, что стало поводом навестить уголок природы в большом мегаполисе… без повода. А ещё, спускаясь по мраморной лестнице двадцать минут назад, Ада представила, как дома, закрывшись на все засовы, включит тишину на всю громкость, и, конечно же, оглохнет… В другой раз, решила она. Фантазии никуда не денутся, не сбегут из запертой наглухо комнаты. Устала она от них. Хотелось побыть в этом мире, где можно ощутить прикосновения холодного мартовского ветра, старательно путавшего непослушные волосы. Сегодня небезупречная реальность — самая желанная.

На мосту Ада остановилась. Повернулась в сторону моря и подошла к ограде вплотную. Холодный порывистый ветер продувал насквозь, заставляя кутаться, засовывая оголённые кисти рук в рукава. Согреться не получалось, но Ада не спешила уходить. Подняв ворот пальто, она вдохнула солёный запах, не отрывая глаз от горизонта. Там, за нарисованной чертой, небо и земля соединялись, опровергая тем самым утверждение, что никогда двум крайностям не сойтись.

Пять минут совершенного покоя и все тревоги, вся суета пасмурного дня растворились. Но чем дольше Ада стояла, тем явственней ощущала, как уходят не только печали, но и радости. Ещё немного, и она сама перестанет существовать. Исчезнет без следа и следствия, как лёгкий утренний туман… Возможно, уже исчезла, не сожалея ни о чём. Этот момент — момент полного безразличия, породил в ней желание разглядеть в наглухо затянутом небосводе млечный путь и уйти на пару с Понтием Пилатом и Иешуа туда, где ничто не тревожит.

…Затрезвонил телефон, отвлёк от навеянных разгулявшимся ветром мыслей. Как только Ада взглянула на экран, тут же вспомнила, где должна находиться в данный момент. Совсем не здесь, не на мосту с тысячью замочками.

— Здравствуйте, Эльвира Соломоновна.

— Здравствуй, Ада. Ты сегодня придёшь? — спросил вздрагивающий голос.

— Обязательно, — спокойно подтвердила Ада, ничем не выдав себя. — Именно к вам сейчас и направляюсь.

— Мы договаривались поехать в мой загородный дом посмотреть книги… Но если ты не можешь…

— Договор в силе. Не беспокойтесь.

— Хорошо. Правда, у меня к тебе небольшая просьба… — сказал всё тот же голос, после чего установилась пауза.

— Какая?

— Ты не могла бы зайти в магазин и купить хлеба и молока?

— Конечно, Эльвира Соломоновна.

— Спасибо тебе. Деньги я верну, когда придёшь…

— Не беспокойтесь об этом. Я скоро буду, — закончила Ада и отключилась.

Бросив прощальный взгляд чему-то неопределённому, Ада развернулась и пошла прочь от заколдованного места, на ходу соображая, как ей быстрее добраться. И как она могла забыть о своей подопечной? Вот уже три года, как она один или два раза в неделю навещает женщину почтенного возраста, слушает длинные рассказы из жизни, покупает продукты и гуляет то с Эльвирой Соломоновной, то с её пекинесом по кличке Эдмунд. Всё это могла бы делать не она, а близкие люди, но дочь давно переехала в другую страну, непутёвый сын запропастился куда-то, а у единственной внучки… подростковый период. В желании не заниматься престарелой родственницей все они были едины, в этом Ада убедилась, обзвонив каждого после несчастного случая с Эльвирой Соломоновной, свидетелем которого ей довелось быть. Тогда-то всё и началось… с обыкновенного желания помочь подняться поскользнувшейся пожилой женщине, продолжилось предложением довести её до дома и донести покупки. Ушибленная рука заживала долго, разбитое колено оправилось быстрее, сама же Ада с тех пор стала неотъемлемой частью чужой жизни, в которую её приняли с огромным удовольствием и признательностью.

Ада открыла дверь своим ключом. Как только переступила порог — громко сообщила о себе. Эльвира Соломоновна отозвалась, после чего Ада сняла пальто, разула сапоги и прошла с пакетом на кухню. Там её ждал сюрприз: внучка Алина сидела на стуле, запрокинув ноги на стол, и смотрела, не отрываясь, в телефон. Она даже не подняла глаз, когда появилась Ада, не поздоровалась, и вообще сделала вид, что совершенно ничего не произошло.

— Убери ноги со стола, — почти спокойно попросила Ада.

В ответ Алина надула большой жевательный пузырь. Когда он лопнул, сказала вялым голосом:

— А… Это ты…

— Да. Я тоже рада тебя видеть, — съязвила Ада, выкладывая продукты на стол. Она не злилась, и не обижалась на заносчивость дурно воспитанной шестнадцатилетней школьницы. Но разговоры между ними в последнее время были короткими. За прошедший год Алина изменилась не в лучшую сторону, Ада, в свою очередь, не собиралась спорить и поучать, давно уяснив: когда собеседник не хочет тебя слышать, надрыв голосовых связок не исправит ситуацию.

Алина, заприметив бутылку молока, потянулась к ней.

— Это не для тебя, — остановила её Ада.

— Но я хочу, — заупрямилась девушка.

— Хочешь? Магазин работает круглосуточно.

— У меня денег нет.

— Не мои проблемы.

Ада отстранённо наблюдала реакцию Алины: разозлившись, та вскочила со стула и вылетела из кухни, одарив несговорчивую гостью презрительным взглядом. И это Аду ничуть не задело. Взрывной темперамент так гармонично сочетается с подростковым возрастом, что упрекать за это глупо. Главное, чтобы бесшабашность не стала главной чертой характера в дальнейшем. Но над будущим можно поразмыслить позже, а пока оставшись в одиночестве, Ада разложила продукты по местам, после чего подошла к окну. Постояла, подумала, махнула мысленно рукой и прошла в комнату, где пекинес Эдмунд усердно лаял на девушку, за то, что та его дразнила, а Эльвира Соломоновна по очереди обращалась то к внучке, то к любимому питомцу, пытаясь успокоить обоих.

— Алина, перестань его дразнить, — негодовала старушка. — Разве ты не видишь, как он злится.

— Пусть злиться, — весело отзывалась девушка. — Я не виновата, что он такой глупый.

— Тебе под стать, — вставила Ада и присела в кресло.

Услышав едкую фразу в свой адрес, Алина перестала улыбаться.

— Знаешь, что? — начала девушка, но закончить мысль ей помешала Ада:

— Тебя ждёт грязная посуда, — вздохнула она. — Сделай хоть что-нибудь полезное, раз пришла.

Алина готова была взорваться, но под прицелом тёмно-зелёных глаз думать едва получалось. Не найдя ответа, она опустила веки, пытаясь скрыть смущение. Оказавшись за спиной Ады, скривила рожицу, таким вот образом выразив своё отношение к.., как же её назвать-то? Эпитетов много, а выбрать подходящий Алина не могла, так же как не могла определить своё отношение к ненормальной, строгой, неприступной… непостижимой Аде.

— Не сердись на Алину, — обратилась Эльвира Соломоновна к Аде, когда они остались вдвоём.

— Ну, что вы! — улыбнулась Ада. — Стану я обижаться на вашу внучку! Я ведь понимаю: подростковый возраст — сложный период жизни.

— Она хорошая девочка, просто отец с матерью не очень-то занимались ею…

— Совсем не занимались, — подкорректировала Ада.

Эльвира Соломоновна покачала головой, перед тем как продолжить:

— Ей не повезло. Родители развелись три года назад…

— Я знаю.

–…Она тяжело это пережила… Друзей у неё нет… Не с кем поделиться, отвлечься…

Ада встала и подошла к пожилой женщине. Поправила собранное с боку покрывало на диване, после чего взяла на руки Эдмунда, приласкала и положила хозяйке на колени.

— Её нужно найти какое-нибудь занятие.

— Какое? — озадачено спросила Эльвира Соломоновна. — Я не представляю, чем увлекаются современные дети. Я уже так стара…

— Не наговаривайте на себя.

— Ада, я не скромничаю. В мои семьдесят шесть заменять реальность вымыслом просто неприлично… Вот я и думаю: меня не станет — кто позаботиться об Алине? Кто защитит? Она ещё такой ребёнок, хоть и пытается казаться взрослой… Когда я умру, ты не оставляй её…

— Это произойдёт ещё не скоро.

— Нам этого не дано знать. — Эльвира Соломоновна прикрыла глаза. — Она к тебе прислушивается…

— Она меня ненавидит… за что-то… А за что — понять не могу.

— Вовсе нет. Просто… иногда мне кажется, она… обижена на тебя…

— Мы ведь собирались посетить ваш загородный дом? — спросила Ада после затяжной паузы.

— Да… — вздохнула хозяйка.

— Планы ведь не поменялись?

— Нет. Конечно, поедем… — Эльвира Соломоновна открыла глаза и привстала, демонстрируя собеседнице искажённое заботами лицо. — Ах, Ада… Знала бы ты, как мне жаль, что ты не моя внучка… С тобой хорошо… уютно…

— Не жалейте. У меня тяжёлый характер. Со мной сложно ужиться.

— Тебе так кажется или ты в это веришь умышленно… Так ты оправдываешь…

— Что оправдываю? — удивилась Ада.

–…Своё одиночество… Я вызову такси…

Спустя сорок минут Ада переступила порог незнакомого дома. Небольшой по размеру, он был когда-то очень уютным и благоустроенным, пока в нём жили и берегли его. Было это давно, а теперь некогда любимое место отдыха многих поколений пребывало в полном запустении. Ремонт нужен и внутри, и снаружи. Ада подумала об этом, когда закрыла за собой проржавевшую калитку, густо увитую плющом. Дорожка, ведущая к дому, была разбита, как и несколько ступеней порога. Перед тем, как зайти Ада остановилась рассмотреть несправедливо заброшенное здание: фасад давно выцвел, а штукатурка потрескалась и покрылась пятнами, и никому не было до этого дела. А ведь ещё не поздно попытаться сохранить маленький островок счастья и покоя. На это она не пожалела бы никаких сил, но кто ей позволит?

Оказавшись внутри, Ада сняла пальто, разулась и немного осмотрелась. Комнат в доме было четыре, но жилой вид был лишь у двух — у гостиной с давно неработающим камином и у библиотеки. Так как в доме никто, кроме Эльвиры Соломоновны не бывал, остальные две комнаты постепенно превратились в хранилище ненужных вещей — из тех, что и выкинуть жалко, и оставить невозможно. Ада решила заглянуть в них при случае, а сейчас, пока хозяйка заваривала чай и прогревала дом, она отправилась к книгам, предварительно открыв запертую на два замка дверь. Библиотека оказалась просторной, с двумя большими окнами, занавешенными плотными шторами. Включив свет, она увидела шкафы высотой под потолок, забитые книгами. Книги громоздились и на стульях, на подоконнике, и на расстеленных плотных коврах. Несмотря на это, беспорядка не ощущалась. Возле окна стоял круглый стол, а на нём керосиновая лампа и пара свечей — вот и всё богатство.

В отличие от дома, состояние бумажных домочадцев было вполне удовлетворительным. Видимо, им уделялось больше внимания, и все силы тратились на их сохранность. Ада подошла к книгам на полу, присела на корточки и взяла одну из них в руки. Рассмотрела, аккуратно полистала и поставила на место. Потом проделала это же с другими томами. Среди них было немало старинных книг, переплетённых в кожу и пергамент с тиснёными узорами, металлическими накладками и застёжками, а некоторые даже с золочёными буквами на корешках. Инкунабул и манускриптов не было, но все книги, судя по переплётам, увидели свет не позднее девятнадцатого века. На первый взгляд коллекция очень неплохая, и заслуживала пристального внимания.

Зашла Эльвира Соломоновна и принесла чай. Поставив поднос на стол, она обратилась к Аде.

— Наконец-то ты пришла сюда. Здесь нужно навести порядок: книги по алфавиту расставить, сверить с картотекой… Правда, — запнулась хозяйка, — для начала нужно её найти.

— Картотеку?

— Да.

— Найдём, — пообещала Ада с готовностью потратить последние силы на поиски.

— Надеюсь, ты не слишком разочарована. — Эльвира Соломоновна обвела комнату печальным взглядом, и стало понятно, что для неё это не просто хранилище книг или обязанность выйти из трёхкомнатной квартиры и приехать сюда. Это то, что связанно с детством, с лучшими воспоминаниями, с теми счастливыми минутами, которым не дано повториться никогда. Именно поэтому она возвращается сюда вновь и вновь — из-за вероятности заглянуть в прошлое, посмотреть украдкой на утраченное навсегда счастье, и снова обмануться. Когда находишься в постоянном бегстве от городской депрессии, даже призрачная возможность окунуться в былую атмосферу, вдохнуть её вместе с пылью и напоминаниями на каждом углу о самом лучшем времени, делает счастливей. Во всяком случае, ей так казалось. — Этот дом многое для меня значит. Несмотря ни на что, я не готова с ним расстаться… Не готова отдать его тем, кто пригонит бульдозер и снесёт, уничтожит без капли сожаления.

— Кто способен на такое варварство? — Вопрос был риторическим, поэтому Ада не ждала ответа. — Предполагаю, когда-то здесь было очень… комфортно.

— О да!

— Что же случилось?

Хозяйка пожала плечами:

— Как я уже говорила, моим детям и единственной внучке не интересны книги и.. место их хранения. Ремонт дома требовал немалых капиталовложений тогда, теперь же, как видишь, цена сохранности фамильного имения очень высока. Никто из моих потомков не собирается выкидывать деньги на ветер, как они выражаются. Остаётся лишь наблюдать за медленной смертью дома.

— Как жаль.

— Жаль, — бросила хозяйка на ходу, — но я надеюсь, что ты не откажешься.

— От чего?

— От моего подарка. — Эльвира Соломоновна обвела руками книги. — Здесь должно быть девятьсот с лишним томов, и, скажу тебе, все они без исключения очень ценные. В этом ты можешь не сомневаться! — хозяйка многозначительно покачала указательным пальцем правой руки. — Когда-то их было больше, но что-то мой дед Афанасий Григорьевич продал, что-то обменял. Но, я скажу тебе, с любыми книгами он всегда расставался с огромным трудом, и лишь для общей пользы.

— Я вижу, здесь есть книги по религиозной тематике, но преобладает гражданская литература. — Ада встала и подошла к полкам, прохаживаясь вдоль них и осматривая одну книгу за другой. — Есть даже старинные рыцарские романы… описанные в библиографиях.

— Это давние приобретения в моей семье. А вот некоторые трактаты по магии, алхимии и демонологии появились у нас благодаря Афанасию Григорьевичу. В своих поездках заграницу он тем и занимался, как поиском подобной литературы. Помню, несколько раз он брал меня с собой в такие путешествия. Дед мой, конечно, по работе ездил, но всегда совмещал приятное с полезным. Если ему счастливилось вернуться домой с ценной покупкой, он, по приезду закрывался в кабинете, то есть в этой комнате, и бывало, неделю просиживал почти безвылазно, изучая новое поступление…

— Печально, что дом теперь в таком состоянии. Трудно, наверное, в таких условиях…

–…пытаться сохранить книги? — догадалась хозяйка.

— Да.

— Сложно бороться с грызунами и насекомыми, солнцем и сыростью, но я стараюсь. Прихожу сюда раз в неделю как минимум, проветриваю помещения, сметаю пыль… Я не библиофил, как мой дед, но к доставшейся мне книжной коллекции отношусь бережно.

— Давно эта любовь к книгам появилась в вашем роду?

— Давно… Очень давно… Я тебе рассказывала…

— Да? — удивилась Ада. Поморщилась, опустила глаза. — Не помню.

— Не страшно, — вставила Эльвира Соломоновна, заметив замешательство своей гостьи. — Вспомнишь… как-нибудь.

— Как же я могла забыть?

— Мой дед, царство ему небесное, — продолжила хозяйка дома, не обратив внимания на реплику Ады, — он был настоящим ценителем книг, преданным поклонником, словно не он был их владельцем, а они — книги — безраздельно властвовали над ним. В детстве, когда я приезжала сюда, он приводил меня в эту комнату — без его разрешения сюда никто не мог войти. Так вот, он приводил меня сюда, усаживал за стол — вон тот, у окна, и подолгу рассказывал о книгах, о каждой из них. Сколько интересных историй я слышала… Запомнила далеко не все… Я хоть и следую заветам деда, но во мне нет той страсти к книгам, какая горела в нём.

Агата осмотрелась.

— Что будет с домом… после…

Эльвира Соломоновна улыбнулась.

— Что с ним может быть? Мои потомки не проявляют к нему никакого интереса, как и к книгам.

— Продадут?

— Я им не позволю.

— Это как же?

Эльвира Соломоновна задумалась, потом вдруг очнулась и взглянула на Аду долгим пронзительным взглядом.

— Не знаю, что тебе пришлось пережить… Могу только надеяться… — Хозяйка содрогнулась, грустно улыбнулась, подарив улыбку пустоте, так и не завершив фразу.

— О чём вы, Эльвира Соломоновна?

— Да так… Не обращай внимания на старческие причуды…

Ада смотрела и никак не могла понять, что же теперь выражали складка у рта, и оцепеневший взгляд.

— Где-то должна быть картотека… — заговорила старушка тихо, словно боялась разбудить то, что спрятано в самых дальних уголках сознания. — Мы ведь за ней приехали…

— Я поищу… только где?

— В последний раз я видела её в одной из заброшенных комнат.

— Значит, начну оттуда.

Ада потратила на поиски всего полчаса времени. Сообщила об этом хозяйке, потом занесла её в библиотеку, поставила на стол — самое видное место. Все остальные действия она оставила на потом, а сейчас, решив с пользой потратить свободные минуты, она с трудом открыла заржавевший замок задней двери и вышла на террасу. В сумерках разглядеть что-либо было довольно сложно, но Ада и не ставила перед собой такой задачи. Некоторые детали дорисует её сознание, задействуя фантазию, некоторое пусть останется тайной… до следующего её визита, конечно. Впрочем, она догадывалась, в каком запущенном состоянии небольшой сад. Она прошлась по нему, слушая свои шаги и нераспознанные звуки. На тёмном небе в прорезях туч зажглись одна за другой две звезды, дополняя иллюзии угасшего дня. Погружённая в печальную атмосферу дома и сада, она представила, как могло бы быть, сложись всё иначе. Но иначе могло сложиться и у неё, подумалось ей. А вместо этого жизнь по непонятной причине остановилась, застряла на одной точке и не может ни вернуться обратно, ни продолжить свой бег. Ей всё казалось, что вот-вот случится что-то в её невыносимо однообразном существовании. По сути, только это ожидание и было у неё, не позволяя пустоте завладеть ею окончательно и бесповоротно. Противостоять разочарованию, отчаянию, потере себя в каждодневной суете помогало только ожидание. Это оно не позволяло выбрать короткий путь к счастливому концу даже в самые тяжёлые моменты, когда терялась связь с миром, когда Ада отдалялась от него, не чувствуя себя его частицей.

…Где-то вдалеке пронеслась машина, наведя Аду на мысли, что пора возвращаться. Достав из кармана мобильный телефон, она посмотрела на часы, но так и не запомнила, который был час. Постояв ещё пару секунд у обвитой буйной порослью беседки, она зашла в дом.