Реконструкция событий

Наталья Криммер

Она никогда не думала, что такое может произойти в жизни. Но в её судьбе жизнь провела свою реконструкцию. И всё изменилось.Как известно, реконструкция – воссоздание прошлого, воспоминания. Не жизнь прошлым, а бережное отношение к тому, что было, и надежда на будущее.«Жить прошлым и не приходилось. Настоящее было таким ярким и наполненным, что оглядываться назад просто не было времени, да и подобного желания не возникало. А будущее представлялось ярким, безоблачным и обязательно счастливым».

9. Фигуристка

— Вам моя мать, вероятно, сказала, что я умалишённая, и она вынуждена проводить эти, так называемые соревнования, чтобы порадовать свою несчастную больную дочь?

Марина молчала: во-первых, её совершенно не радовала перспектива общения в пустынном подтрибунном помещении с возможно неуравновешенной дочерью клиентки, а во-вторых, обсуждать что-то не с заказчиком мероприятия и даже не с его представителем, она полномочна не была. Поэтому, Марина предпочла на вопрос не ответить, а просто мило улыбнуться и, вместо ответа, спросить о качестве льда.

— Лидия, Вы с тренировки? Лёд устроил?

— На вопрос не отвечаете, — усмехнулась Лидия, сама, не ответив на заданный вопрос, да ещё, как показалось Марине, мрачно на неё посмотрела. — Не бойтесь, — вероятно, «прочитала» её мысли фигуристка, — я не буйная и на людей не кидаюсь.

— Я ничего подобного не подумала, — попыталась успокоить девушку Марина.

— Подумали, подумали, — ещё раз усмехнулась Лидия. — Не переживайте, всё «откатаем» и «отыграем» как по нотам. Гонорара Вас никто не лишит. Не за что лишать. Я даже попрошу написать благодарственное письмо Вам на работу. Подготовлено всё прекрасно. Лёд, кстати, отличный. Организация безукоризненная. Вам бы нормальные международные соревнования устраивать, а не наши «потешные» баталии. Помните, Пётр 1 в юности любил подобные развлечения? — Лида поправила на плече сумку и зачехлённые коньки, пояснила, — годами выработанная спортивная привычка, свой инвентарь без присмотра в раздевалке не оставлять, чтобы лезвия не затупили, стекла в ботинки не подсыпали, платье не порвали.

— А что, бывало такое? — спросила Марина, — я всегда думала, что это страшные сказки.

— Нет, не сказки, — кивнула Лидия и, горько усмехнувшись, добавила, — сейчас, понятное дело, моё барахло никому не нужно, да и я никому не нужна, но привычка осталась. А раньше, когда ходила в подающих надежды, всякое бывало.

Девушка рассуждала вполне здраво и впечатление умалишённой никак не производила, конечно, следовало бы промолчать, но Марина не выдержала и спросила:

— Скажите, Лидия, а зачем Вы участвуете в этом фарсе? Вы не производите впечатления человека, кому интересны подобные развлечения.

— Они мне и не интересны. Это матери затея — она кукловод, а мы все её послушные марионетки. Я спортсменку с покалеченной судьбой изображаю, брат учёного, у которого что ни год, то новое открытие. Хотя он никогда наукой не занимался и школу с трудом закончил. Учёный, с пятью классами церковно-приходской! — засмеялась Лида. — Это матушки нашей нереализованные амбиции, — потом посмотрела на удивленную Марину, — Вы спросили, зачем нам это нужно? — собеседница утвердительно кивнула, — наследство, — мрачно произнесла фигуристка, — слишком большой куш, и нельзя допустить, чтобы он уплыл. Я, по крайней мере, себе этого не позволю. Никогда!

Это «никогда» Лидия сказала с ненавистью, с каким-то остервенением, даже сжала кулаки, и Марину снова посетила мысль о её безумии.

— Не бойтесь, я не опасна, — повторила фигуристка, — в прошлом я действительно занималась фигурным катанием, докаталась до кандидата в мастера спорта. Была довольно способной. Многооборотные прыжки быстро учила. Из зала сразу на лёд выходила и делала. На удочке не болталась.

— На какой удочке? — переспросила Марина, вроде речь шла о фигурном катании, и о рыбной ловле никто ничего не говорил.

— Удочка, — усмехнулась Лидия, — это у нас так приспособление для страховки называют. Сленг профессиональный. У цирковых — лонжа, а у нас — удочка. Страховка своего рода. Я даже не знаю, есть ли у неё какое-то другое название. Это когда выезды с прыжков тренируют, спортсмен прыжки крутит, а на выезде тренер его страхует, чтобы на лёд не валился. Так вот, я сама с прыжков почти сразу выезжать стала. Слух пошёл, что в нашей группе восходящая звезда. От меня ждали результатов, да они, в общем, были, по юниорам я много чего выигрывала, тем самым «лила бальзам» на претенциозную душу моей матери. Она уже рисовала картины, как она — мать олимпийской чемпионки, принимает гостей в своём модном салоне и разливается соловьём о победах своего ребёнка. Но мечтам сбыться было не суждено, в тринадцать лет я получила серьёзную травму. Не на льду. По глупости. Сын приятельницы моей матери занимался фристайлом и однажды позвал меня попробовать. Я на горных лыжах каталась неплохо, да и вообще на лыжах с детства хожу. И прыжки многооборотные меня не пугают. Одним словом, я согласилась попробовать. И попробовала, но неудачно. Получила травму. Долго болела, когда поднялась с постели, стало понятно, что с большим спортом покончено, полноценно восстановиться не получится. И выросла я за время болезни заметно, сантиметров пятнадцать точно прибавила. А для нашего вида это серьёзный минус, раскоординация наступила полная. Не могу сказать, что для меня всё это было большой трагедией, фанатичной спортсменкой я не была никогда. Способности были, давалось всё довольно легко, а желания и трудолюбия не было. Меня больше интересовали мальчики, влюблённости, модные тряпки. А, вот для матери — это был удар, от которого, она так и не смогла оправиться.

— Но дочка же выздоровела, разве не это главное? — у Марины защемило сердце, она хорошо знала, о чём говорит.

— Для любой другой женщины, наверное, было бы важнее, чтобы ребёнок просто выздоровел. Для любой другой, но не для Клементии Германовны, — скривилась Лидия, — для неё амбиции, прежде всего. И ещё во главу угла ставится, что скажут люди. Завидуют — замечательно. А пожалеют — ни в коем случае. Да её собственно никто не пожалеет, скорее усмехнутся вслед и за спиной пошепчутся.

— Зачем так о людях плохо думать? Не все же такие.

— В мамином окружении в основном такие. Да и она ничем не лучше остальных. В жизни слова доброго ни о ком не сказала, — Лида хотела ещё что-то сказать, но в подтрибунном помещении появилась обсуждаемая дама.

Лида моментально навесила на лицо безразличное выражение и устремила взор, на приближающуюся мать.

— Лидуша, а мы тебя потеряли. Куда же ты пропала? — мать обратилась к дочери, а сама смерила раздражённым взглядом Марину, как будто именно она была причиной исчезновения Лиды из поля её зрения.

Лида поспешила предварить ненужные вопросы и сказала матери:

— Я как обычно ушла настраиваться, а Марина проходила мимо и спросила меня о качестве льда, — и взглянула на вышеназванную девушку, — Вас же, кажется, Марина зовут?

— Да, — подтвердила Марина.

— Лидуша, — мать снова окликнула дочь, — здесь холодно, поднимись наверх. — И недовольно сказала, обращаясь к Марине, — а, что Вы не начинаете? Зрители в нетерпении.

— На разминку первая группа выйдет через восемь минут, — отчеканила Марина, — существуют международные правила и не нам их менять. Каждый фигурист имеет точное время выхода на лёд. И никакие коррективы во времени нежелательны. У Лидии выход на лёд, — Марина сверилась с расписанием, — в двадцать тридцать семь.

— Мам, не нужно ничего менять и никого торопить, иди в зал и наслаждайся соревнованиями. А я пойду в разминочный зал, начну разогреваться.

— В разминочном зале камеры есть? — заволновалась неугомонная мама.

— Безусловно, есть, — успокоила Марина, — но я сейчас ещё раз проверю.

Спортсменка и двое организаторов, если верить надписям на бейджах, висящих на груди у каждой из дам, отправились выполнять свои обязанности: Лидия разминаться перед выходом на лёд, Клементия Германовна болеть на трибуны, а Марина руководить процессом соревнований.

— Марин, что у вас там произошло? — начальник «на другом конце провода» явно нервничал.

— Ничего особенного не произошло, — спокойно ответила сотрудница, — соревнование закончилось, гости пошли на банкет. Всё по графику, как планировали.

— Я не об этом спрашиваю! — Тюнин начал раздражаться, — как у вас всё прекрасно, я знаю. Меня интересует другое. Мне сейчас звонила мадам Червоненко, билась в конвульсиях, орала, что мы сорвали ей соревнование. Что произошло?

— Ах, это? — мрачно усмехнулась Марина, — дело в том, что её дочь, ради которой и проводилось это соревнование, крайне неудачно откатала программу и получила довольно низкие оценки за технику, компонентами её немного подняли, но до первого места не дотянули. Просто невозможно было при таком катании. Клиентка была вне себя, с трибуны чуть не вывалилась, так эмоционально переживала. Потом побежала с судьями разбираться. Кричала, что они непрофессионалы, что у них нет глаз, только что не требовала отправить их «на мыло» и драться не лезла, хотя, была на грани.

— Да она мне тоже на судей жаловалась, говорила, что мы не должны оплачивать их топорную работу. А как не платить? Мы же им, по-моему, всё заранее оплатили.

— Да, оплатили, таким было их условие, что работают они по стопроцентной предоплате, — проинформировала шефа Марина. — И непрофессионалами их не назовёшь, все имеют категорию — судья международного класса. Ты же кандидатуры каждого из них сам утверждал.

— Да, — вздохнул Игнат, — это Клементия Германовна изначально просила, чтобы всё было организовано на уровне рейтингового международного соревнования.

— Вот этот уровень и сыграл с ней злую шутку. Если бы было всё попроще, может быть и неудачный прокат не выглядел бы так безнадёжно. Посадили бы вместо судей статистов, они сыграли бы по нашим правилам. И можно было обойтись без возникших сложностей. А профессионалы в эти игры не играют и судили приближенно к реальности. Поэтому, первое место получить было невозможно. Я, честно говоря, удивляюсь, что её на второе сумели поставить.

— А сейчас-то мадам Червоненко как себя ощущает? — поинтересовался Игнат.

— Думаю, уже нормально, — засмеялась Марина, — пар выпустила, на нас накричала, душу отвела, потом с ангажированными журналистами пообщалась, интервью пораздавала, а теперь отправилась на банкет слушать дифирамбы в свой адрес от гостей. Так что, я думаю, всё не так плохо. Она хотела вариант максимально правдоподобный, она его получила. В спорте от неудач никто не застрахован.

— Главное, чтобы для нас это мероприятие не стало бы неудачей, — заявил Тюнин, — и мы могли его записать себе в актив, как вариант реконструкции спортивных событий.

Марина хотела сказать, что слово реконструкция к подобному мероприятию никаким образом не притянешь, что не стоило и браться за такую авантюру, что…. Но, ничего подобного не сказала, вовремя себя остановила и миролюбиво ответила взволнованному Игнату:

— Думаю, в актив его внести мы сможем. Организовано всё хорошо, придраться не к чему. Ко мне профессиональные спортсмены, тренеры, да и судьи подходили, говорили, что всё на хорошем уровне, что многие настоящие соревнования хуже организованы. Так что всё не так плохо. И у госпожи Червоненко, мне кажется, уже настроение исправилось. Я вижу, она с гостями курить на улицу идёт, за километр слышно, как хохочет и что-то обсуждает.

— Выпила что ли лишнего? — заинтересовался Тюнин.

— Не без этого, — усмехнулась Марина.

— Ну, хорошо, — успокоился начальник и участливо поинтересовался, — устала?

— Честно говоря, да, — призналась Марина.

— Ты демонтаж на себя не взваливай, Валерку оставь за старшего, — распорядился добрый начальник, — а сама отправляйся отдыхать.

— А завтра снова в бой, — откликнулась Марина, цитируя фразу из фильма «Большая перемена», простилась с Игнатом и, выполняя его распоряжения, отправилась домой отдыхать.