АПРЕЛЬ.2020. Сборник

Наталья Игоревна Воротягина

Участники сборника делятся событиями своей жизни, мыслями и переживаниями, рассказывают, каким был их апрель 2020-го, как они сами изменились за этот месяц. Некоторые участники дополнили свои истории в декабре и рассказали, как изменилась их жизнь.

Наталья Воротягина, Санкт-Петербург

https://www.instagram.com/vorotyagina_smile

Апрель 2020 года

Как много было ненужной суеты — придуманные дела, мелкие неприятности, развлечения по расписанию. Конец марта слизал все, что казалось важным.

Апрель вернул школу в новой дистанционной обертке и слегка потрепал нервы. За две недели сын, семиклассник, освоился. Выдержали.

Детский сад напомнил о себе коробками с едой. Тяжелыми, с вкусным соком и шоколадками. Неужели ребенок в три года столько съедает за месяц?! Неужели я их доперла домой сама?!

Что еще принес апрель?

Бутылочки со спиртом для дезинфекции на кухне и в коридоре. Пельмени, которые мы впервые лепили вместе с детьми. Лук с зеленым хохолком на подоконнике.

Апрель напомнил про два огромных контейнера с перемешанным лего под кроватью и про фильмы BBC о природе. Забрал настоящий театр, но напомнил про театр теней перед сном и даже заботливо положил маленький фонарик в ящик комода.

В начале самоизоляции ненадолго появилось другое, более бережное, отношение к еде. Почти как в 90е, с продуктами по талонам.

Полюбились совместные трапезы. Захотела больше баловать детей вкусняшками и почему-то совсем не думала о правильном питании. Много пекла и готовила что-то простое, из детства. Жареный хлеб с пористой корочкой с двух сторон, о который, обжигаясь, почти целиком стираешь зубчик чеснока. А потом хрустишь, дурея от запаха. Греча совсем не пошла. Больше всего лопали макароны.

Мы с детьми сели на полную самоизоляцию в конце марта. Муж ездил на работу и временно жил отдельно, так решили.

В конце марта, когда выходила в магазин, решила оставить соседке-пенсионерке свой номер телефона и спросить, может быть, что-то нужно купить. Звоню, открывает:

— Наташенька, скажите, вы от кого защищаетесь маской? Вы смотрели по телевизору выступление врача такого-то? Это просто грипп! Посмотрите обязательно.

Что мне ей ответить? Сказать, что мне так спокойнее? Рассказать, что всю зиму сильно болела сама? Что в августе ни с того, ни с сего у младшего сына было две пневмонии подряд, в сентябре обследовались в больнице, было два наркоза? Что больше не хочу повторения того кошмара, не хочу считать вдохи-выдохи и минуты до того времени, когда можно дать лекарство. Не хочу вглядываться в цвет губ. Не хочу больше подписывать согласия на наркоз и читать про возможные последствия. Не хочу отдирать от себя ребенка и отдавать врачам, а потом стоять под дверью и чувствовать, как время становится резиновым, а ноги ватными. До ужаса страшно оказаться в той ситуации, еще страшнее — остаться без врачебной помощи. Поэтому я буду носить маску, перчатки и сидеть дома столько, сколько нужно. Но вместо всего этого говорю:

— Телефон будете записывать?

— Да-да-да…

Пошла в магазин.

Я часто носила маски и до всей этой ситуации. Иногда даже могла надеть в транспорте в час пик. Мне так было спокойней, не притащу очередную болячку домой, не будет очередной «самоизоляции» на лечение. И ни разу никто не смотрел на меня с осуждением, кому какое дело.

А тут я в маске и перчатках выкладываю на ленту четыре пачки макарон — запасалась. Рядом со мной веселится пара вроде бы взрослых людей, шутят на тему масок. Я не удержалась и… покашляла. Веселье закончилось. А мне после этой детской выходки стало немного легче.

Апрель начался днем рождения мамы — праздник без праздника, на расстоянии. Потом была Пасха — без прихожан. Скоро день Победы — без парада.

Ближе к концу апреля почти собралась с детьми на прогулку, все же гуляют. Но увидела видео — бригада в белых костюмах увозит кого-то на скорой. Узнала двор и дом, это в пяти минутах ходьбы от нас. Люди в оранжевых костюмах дезинфицируют детскую площадку, на которой с детьми гуляли вместе с сестрой. Страшно.

Никуда уже не собираюсь. Снова гуляем на балконе.

— Мама, смотри, скорая помощь.

Выглядываю. Действительно — скорая у соседнего подъезда, выносят бабушку. На следующий день выносили старушку уже из нашего подъезда. Врачи без защиты, только в масках. Значит, не вирус. Наверное. Только гулять хочется все меньше.

Меня всегда удивляло состояние спокойствия внутри мчащейся машины. Открой окно — ветер набросится, растреплет волосы, напомнит про скорость. Закрой все окна — останется только тихий гул в маленьком замкнутом пространстве. Словно другая жизнь. Можно спокойно разговаривать, слушать музыку, пить кофе и делать вид, что этой скорости, там снаружи, просто нет. Что не опасно, что все хорошо.

Периодически я так и поступаю — закрываю окна — не смотрю новости, не читаю интернет. Это то, на что я могу влиять.

В самоизоляции сильно поменялось ощущение времени. Мысли, привычно разбросанные по прошлому и будущему, вдруг вернулись в настоящее.

Прошло желание разбираться в ситуации, что-то доказывать и выяснять, кто прав. Осталось желание, чтобы это все поскорее закончилось. Научилась задвигать вопросы без ответов подальше, не мусолить, не крутить их у себя в голове. Сама жизнь помогает жить сегодняшним днем.

Утром видеозвонок маме, днем — свекрови, вечером — мужу. Все здоровы. И хорошо.

Знаю, так не у всех.

Знаю, сочувствую и очень дорожу отсутствием потрясений в своем семейном микромире.

Мы ругаемся, воюем за территорию, выясняем отношения. Все это есть, просто это тоже счастье.

Я вдруг замедлилась настолько, что стала замечать тиканье часов, тени деревьев на подоконнике и слышать тишину всем телом, чувствовать себя в настоящем. Вдруг, как в детстве, мой день стал длинным-длинным не потому, что в нем много событий, а потому что в нем есть много меня. Это день, который я могу не планировать, а просто неторопливо прожить и прочувствовать. Не знаю, что будет дальше. Сейчас я дома, и мне хорошо.

Конец ознакомительного фрагмента.