Сюрприз

Наталья Зимняя, 2020

Грегори Хокстоуна и юную Николь Астлей разделяет пропасть ненависти и рокового стечения обстоятельств. Судьба один за другим преподносит им неожиданные сюрпризы, выстраивая между ними бастионы вражды. Но кто сказал, что сюрпризы не могут быть приятными? Удастся ли герцогу Уотерфорду выйти победителем в борьбе с собственными демонами и сломить сопротивление гордой девушки?

Глава 2

— Грегори, Вы делаете мне больно! — Элинор уже начинала похныкивать и когда, наконец, они стали недоступны взглядам гостей, выдернула руку из стального плена.

Маркиз не возражал. Поджав губы и скрестив руки за спиной, он отошел немного в сторону, пытаясь справиться с гневом. Элинор, спустя уже пару минут готова была просить прощения, несмотря на то, что совершенно не знала, за что. Прекрасно осознавая, что в любой момент этот непредсказуемый мужчина может исчезнуть из ее жизни навсегда, причем без всяких объяснений, женщина, пытаясь унять бешено колотившееся сердце, уже сделала шаг в его сторону, но Хокстоун резко повернулся и заговорил первым.

— Прошу меня простить, леди Мэдлоу, я позволил себе выйти за рамки, — и, увидев, что любовница, сцепив руки, подалась навстречу, резко пригвоздил ее к месту тем же ледяным взглядом, — Вы должны понимать, что не нужно было устраивать все это, — Хокстоун многозначительно обернулся на происходящее за их спинами, — без моего согласия.

— Но, милый, — Элинор, не выдержав, все-таки сделала несколько шагов вперед и попыталась обнять его, — разве я должна была попросить твоего согласия, чтобы сделать тебе сюрприз? женщина, совершенно искренне, не понимая причины его недовольства, удивленно заглянула ему в глаза.

Грегори, храня недовольное молчание, чувствуя, что гнев медленно сходит на нет, посмотрел в обращенное к нему, лицо. Что-то в этой женщине привлекло его тогда, несколько месяцев назад, иначе она не стала бы его любовницей. Просто сейчас он никак не мог вспомнить, что именно. Естественно она была хороша, естественно не обладала никакими особо раздражающими его недостатками, естественно удовлетворяла его в постели. Все было естественно и не требовало никаких изменений. Но почему-то ему все реже хотелось видеть ее. Сейчас, смотря на нее, он вспоминал вереницу ее предшественниц. Практически каждая его любовная связь заканчивалась вот так, если ее ранее не обрывали какие-нибудь более скандальные обстоятельства.

— Леди Мэдлоу, — он, взяв ее за плечи, настойчиво, но уже более мягко отстранил от себя, — больше всего на свете я не люблю сюрпризы.

Элинор, понимая, что, несмотря на то, что тон и взгляд его уже не источали ледяной холод, их отношения под угрозой, уже практически со слезами, вновь попыталась прижаться к нему. Но крепкие руки не дали ей это сделать.

— Элинор, — настойчиво удерживая ее на расстоянии, произнес маркиз, — вам необходимо вернуться к гостям. Думаю, нет необходимости в каких-либо объяснениях.

С этими словами он взял ее под руку и так же настойчиво вернулся с ней на лужайку. Весь следующий танец женщина, двигалась, только повинуясь его опытным движениям, практически не слыша музыки. В голове стояли его последние слова. Маркиз Лимерик, лучший мужчина, бывший в ее жизни, называл ее по имени только в очень редкие минуты хорошего расположения духа или, иногда в постели, хотя в моменты любовной близости он чаще молчал. Всегда, когда он произносил ее имя, Элинор испытывала почти блаженство, наивно надеясь, что шансов растопить его сердце у нее больше, чем у других. Сейчас же ее накрыла волна безысходного отчаяния, настолько непривычной для их отношений была ситуация в которой любовник произнес ее имя. О чем думал весь танец сам маркиз, угадать было трудно. Маска вежливой бесстрастности, которой пользовался обычно маркиз, была совершенно непроницаема. Как только закончился танец, он кратко извинился перед хозяйкой вечера и удалился с площадки под предлогом прогулки по имению в одиночестве. Леди Мэдлоу, которую он оставил, предварительно проводив к компании друзей, отвечала на обращения собравшихся механически. Она прекрасно понимала, что ее только что бросили, но сделано это было настолько тактично и незаметно, что сейчас выдать ситуацию могла только она сама.

Грегори стоял у небольшого пруда, искусно устроенного в парке имения Мэдлоу. Он был недоволен, как и всегда, когда его собственные желания шли вразрез с требованиями этикета. Самым правильным он считал сейчас немедленно покинуть поместье, причем без всяких условностей. Правила хорошего тона же требовали выдержать хотя бы небольшую паузу, чтобы Элинор не стала посмешищем. Она была для него хорошей любовницей все это время и, по его мнению, заслуживала хотя бы попытки сохранения репутации. Если конечно, это было еще возможно. О чем она только думала, устроив этот вечер?! Ведь даже самому наивному простофиле, совершенно не знакомому с правилами общества, теперь должно стать понятно, что вдова не устроила бы прием в своем имении для мужчины, пусть даже друга, если бы их не связывали отношении особого рода. Его собственная репутация его не заботила, как, впрочем, и ее… Но открыто унизить ее он позволить себе все-таки не мог.

Сюрприз… Какое неприятное, мутное, словно отражающая блики огней вода у его ног, слово Воспоминания, связанные с ним, не менее мутны и отвратительны. Хокстоун тряхнул головой и, вскинув руки, пригладил ими и без того идеально уложенные темно-русые волосы. Что же за день сегодня такой? На душе нет привычной уравновешенности. Грегори покачал головой и невесело ухмыльнулся — сегодня день его рождения. В бурой воде пруда, как в непрошенном видении, замелькали его ожившие воспоминания, и на берегу стоял уже не грозный маркиз Лимерик, а пятилетний мальчик, горько оплакивающий свои разбитые детские надежды. В тот день Грегори плакал, может быть и не в первый, но точно в последний раз.

Англия, герцогство Уотерфорд, Замок Уотерфорд, 1844 г.

Вот уже несколько дней в имении происходило что-то необычное, Грегори совершенно точно это заметил. Пытливый мальчишеский взгляд подмечал это по странно напряженному поведению слуг и какой-то особенной суете. Даже его гувернантка, миссис Лето, которая всегда открыто и непосредственно обсуждала с ним разные темы, теперь прятала взгляд и смотрела на него как-то необычно, когда думала, что он не замечает.

Несколько месяцев назад из заграничной поездки не вернулись его отец Рональд Хокстоун, маркиз Лимерик и его дед — герцог Уотерфорд. Корабль, на котором они возвращались из Америки, затонул вместе со всем экипажем и пассажирами. Замок погрузился в траур. Старый герцог был человеком с очень тяжелым и непредсказуемым характером, но его сына — Рональда любили все. В имении не было ни одного человека, который не скорбел бы о нем. Маленький наследник, по-детски, тянулся к внушающему благоговение грозному герцогу, но дед всегда осаждал его непосредственные попытки выразить радость или намек на нежность. Отпрыскам аристократов не положено было проявлять таких «простонародных» чувств. Отец же, иногда, когда они оставались наедине, становился каким-то по-особенному внимательным, превращался из наследника герцогства в человека, который мог вместе с сыном лазать по деревьям и ловить рыбу. Но это случалось исключительно редко, а в присутствии деда он позволял себе лишь мимоходом потрепать Грегори по голове.

Леди Виктория Хокстоун общалась с сыном сначала через няню, потом через горничных и гувернантку, и после гибели отца и деда Грегори чувствовал себя особенно заброшенным. На фоне этих обстоятельств было особенно необычным в эти дни поведение матери. Она была весела и приветлива. А в тот день произошло совершенно невиданное событие, когда мать, в непонятно откуда взявшемся порыве нежности, закружила его в объятиях и, звонко поцеловала в щеку.

— Дорогой мой мальчик, с сегодняшнего дня начинается новая жизнь! Я пока не хочу тебе рассказывать, но завтра тебя ожидает прекрасный сюрприз! — она отпустила его и, поправив выбившийся из прически рыжеватый локон, добавила, — Кстати, нужно сказать миссис Лето, что завтра ты должен выглядеть особенно торжественно.

С этими словами она снова прижала его к себе и выпорхнула из комнаты. Через секунду ветреная мать уже забыла о своем сбитом с толку ребенке. Рой мыслей о предстоящих в ее жизни переменах не позволял ей думать о том, о ком она не думала всерьез никогда. Но маленький Грегори не видел этого и не понимал. Оставшись в комнате, он с разбега запрыгнул в стоящее возле камина высокое кресло и прижал руки к горящим щекам. Совершенно не привыкший к проявлению каких-либо чувств со стороны маркизы, он испытал такое смятение, что маленькое мужское сердце готово было выпрыгнуть из груди. Он был счастлив, как никогда. Даже в память об отце единственном родном человеке, с которым он когда-то чувствовал себя нужным и любимым, он не мог сейчас сказать, что был когда-нибудь более счастлив.

Грегори не заметил, как в комнате появились Марлон горничная его матери и миссис Лето, они не заметили его.

— Вы слышали, миссис Лето, как щебетала сейчас хозяйка? По-моему, она совершенно потеряла голову от любви… — Марлон принялась вытаскивать чуть привядшие настурции из огромных напольных ваз.

— Вы забываетесь, милочка, — тут же осадила ее гувернантка.

— А Вам она приказала приготовить маленького герцога к завтрашнему торжеству, — не унималась девушка.

— Я приготовила бы Грегори и без ее напоминаний, — Ханна Лето презрительно приподняла подбородок, — Завтрашний день принадлежит ему по праву, и в отличие от нее, я помню об этом, — добавила она уже тише, грустно опустив плечи.

— Может она и помнит? — Марлон завертелась совсем рядом с креслом, и Грегори вжался в шелковую обивку, не желая быть замеченным. — Ведь мы обе слышали, что она обещала мальчику сюрприз…

— Мы обе знаем, милочка, о каком сюрпризе шла речь, — резко возразила гувернантка. — Мальчик совершенно не ожидает такого сюрприза… Знаете, Марлон, никогда не думала, что настанет момент, когда я пожалею о смерти старого герцога… Это был единственный человек, который мог поставить ее на место.

С этими словами она вышла. Марлон, собрав в охапку настурции, последовала за ней. Грегори, конечно, не понял ничего из их разговора, его мысли были заняты другим. Что же за день завтра, и что за торжество готовится в имении? И тут он с радостным возгласом вскочил с кресла… Конечно! В трауре и заброшенности последних месяцев он совершенно забыл. Завтра день его рождения… Вот о каком сюрпризе говорила мама. Она не забыла! Мальчик пулей вылетел из комнаты. Ему очень хотелось сейчас же поделиться со всеми, кто обращал на него внимание все это время: конюхом Рональдсом, садовником Тирпи, и, конечно, старой поварихой Бесси, но он не мог. Он должен обязательно сохранить все в тайне. Он не испортит мамин сюрприз! И от этого радость и торжественность завтрашнего дня станет в сотни раз сильнее!