Сказка про Змея Горыныча и депрессняк

Наталья Бубенщикова

Что делать, если очень хочется обзавестись семьей, но у тебя три головы, а детские травмы мешают построить гармоничные отношения? Как женить на себе возлюбленного, не прибегая к волшебству? Как обрести баланс между оптимизмом и пессимизмом? В чем найти смысл жизни, если ты бессмертный? Об этом и многом другом в сказке про Змея Горыныча и депрессняк.

***

— Фух, наконец-то, ушел, — от нетерпения Кикимора слегка подпрыгивала, катая наливное яблочко по блюдечку. По экрану пронеслась волна помех, а затем возникли два приветливых девчачьих личика.

— Крестная! — обрадовалась Елена Прекрасная.

— Ты по делу? — Василиса Премудрая моментально уловила важность звонка по возбужденной мимике крестной.

— Моя умница, все-то примечаешь, — с этими словами Кикимора послала крестнице воздушный поцелуй. — Девочки, как я по вам обеим соскучилась! У меня для вас есть кое-что интересное! — ее таинственность уже зашкаливала, превышая все мыслимые и немыслимые пределы.

— Что? — хором спросили сестры, сгорая от любопытства.

— Жених! Крепкий, настоящий богатырь! А кроме того, образованный, нежного душевного устройства, — новость прозвучала так торжественно, как будто Кикимора преподнесла крестницам драгоценный подарок. — Думали, раз ваша крестная не фея, то не сумеет о вас позаботиться? Нет уж, нет уж… — и расцвела самодовольной улыбкой.

— Ну, я сомневаюсь… — смутилась Василиса. — Кладезь достоинств и свободен, в чем подвох?

Средство коммуникации «Тридевятого царства» —

наливное яблочко по блюдечку

— У него три головы, — поморщилась крестная от того, что маленькую хитрость слишком быстро раскрыли. — Но это такой пустяк по сравнению с тем, если бы у него было три туловища и одна голова, — тут же предприняла меры, чтобы исправить впечатление.

— Наверное, ты хотела сказать, что он такой же многогранный и разносторонний, как три персоны в одном лице? — неуверенно предположила Василиса Премудрая.

— Да нет, — раздраженно отмахнулась Кикимора, — у него на самом деле три головы.

— Хоть пять, это же настоящий богатырь с высшим образованием! В наше время редкость похлеще динозавра! — восторженно воскликнула уже заранее влюбленная в воображаемый идеал Елена, даже не подозревая, насколько близка к истине в своем сравнении.

— Ох, но а вдруг у него множественное расстройство личности? Или он заставит отыгрывать по ролям трех разных людей, — возразила сестре предусмотрительная Василиса.

— Не будь такой нудной, это же богатырь, в нем должно быть безупречно абсолютно все! — томно, с придыханием ответила Лена. И добавила уже для крестной. — Чего бы не стоило, он будет мой!

— Ах так, — обиделась сестра. — Значит, как головоломки решать, так сразу я, а как женихи, то все тебе? Да пожалуйста, зато ты… ты… глупая! — и, не дожидаясь ответа, в растрепанных эмоциях убежала прочь.

— Нда, неловко получилось, — констатировала Кикимора. — Вы уж помиритесь! — И добавила игриво, прежде чем отключить связь, — Свидание завтра в полдень в парке. Ни о чем не беспокойся, будь самой собой, такой же неотразимой, как всегда.

***

Весь день и вечер сестры не разговаривали и обе пребывали в отвратительном расположении духа.

Пролетела уже половина ночи, когда Елена Прекрасная сидела в своем соломенном кресле-качалке, поджав под себя ноги, укутанные теплым клетчатым пледом. Закусив губу, она корпела над уравнением из задачника. Ничего не получалось.

Лена сердилась на всех: на себя, не умеющую думать логически, на Василису Премудрую, щелкающую сложнейшие примеры как орешки, на крестную, наделившую при рождении почему-то не смекалкой, а хорошеньким личиком, на музу точных наук, которая вот уже четвертый час подряд упорно не желала ее посещать, и даже на карандаш, казавшийся недостаточно заточенным.

Плед Елены Прекрасной

«Ну, погоди, Васька… Я тебе еще покажу, кто здесь самый умный!» — упрямо прошептала Елена, тряхнув толстенной косищей до пят, сердито захлопнула книжицу, погасила ночник и отправилась в постель.

Сон не шел. Поворочавшись немного, Лена обреченно уставилась в потолок, точно повторяющий расположение созвездий над северным полюсом. Иногда покои девушки озаряло полярное сияние. Но Елене или Аленушке, как ласково называли ее родные в детстве, было не до любования звездами, успехи сестры не давали ей покоя. Да как она могла сказать, что лучше нее?!

Не то чтобы Лена испытывала недостаток внимания, напротив. Любая прихоть исполнялась тотчас, стоило насупить бровки. Утонченные царевичи съезжались со всех концов света, чтобы посвятить ей стихи и вручить содержимое казны в придачу, а богатыри сражались между собой за право называть музой. Но душа томилась, Елене Прекрасной хотелось, чтобы любили не за внешность, а за внутренний мир.

«Только умный жених сможет понять всю мою глубокую суть, — думала она, — С высшим образованием, надежный, волевой и непременно богатырь!» — так формировались и зрели годами представления об идеальном возлюбленном.

Трогательно обняв подушку, Аленушка вспомнила, как давным-давно они с Василисой, еще совсем маленькие и неопытные волшебницы, катая наливное яблочко по блюдечку и дружно заливаясь задорным смехом, тайком подглядывали за последними новинками моды, заморскими диковинками и чудесами. Подшучивали над путниками, подсовывая вместо путеводного клубочка болтливую луковицу. Вместе, всегда вместе… Озорницы, ох, и попадало же им!

А потом школа волшебниц. И в первом же классе выяснилось, что между сестрами непреодолимая пропасть. Василиса, вдумчивая тихоня, быстро стала всеобщей гордостью, победительницей конкурсов и соревнований в отличие от Лены, с трудом постигавшей даже самые азы.

Заморочить голову многоопытному Кощею Бессмертному или разгадать мудреный ребус для Васи было парой пустяков. Пытливый взгляд, казалось, видел насквозь, ничто не ускользало от ее внимания. И хотя особой красотой она не блистала (по сравнению с сестрой, разумеется), но было в ней что-то такое, чего, как казалось Елене, не заполучить никогда в жизни даже за все сокровища во Вселенной.

Волшебницы не бывают злыми, и Лена была очень доброй девушкой. Она не желала ссориться с сестрой, ей лишь хотелось, чтобы в ней заметили большее, чем просто красавицу.

«Эх, видно, не догнать мне Василиску…» — с этой грустной мыслью Елена Прекрасная уснула, не догадываясь, что в соседних покоях Василиса Премудрая отчаянно рыдает, размазывая по щекам макияж, который накладывала долго и очень усердно. Потому что не может быть как Ленка, в которой есть нечто особенное…

Косметика Василисы Премудрой