Неизвестные переменные

Наталья Бобло-Никитина

Татьяне никогда не снились сны, поэтому, проснувшись однажды на противоположной своему городу в глубине России стороне Земли, в теле очень похожей на неё внешне, но абсолютно другой по сути, успешной и богатой Сьюзен, она была уверена, что наконец-то свершилось, и она также вдруг стала видеть сны. Но она и не подозревала, что невероятным образом она каждый раз попадала в мир роскоши, богатства, знаменитых и успешных людей, и что роль, отведённую ей судьбой, она должна сыграть безукоризненно.

глава пятая

— Ну наконец-то! — С облегчением вздохнул он. — Я думал, ты вообще не проснёшься.

— Что случилось? — Постепенно приходила в себя, возвращаясь из другого мира, Татьяна.

— Милане плохо. Говорит, живот очень болит. Я не знаю, что делать, а ты никак не просыпаешься… — Непонятно, кого жалея больше, себя или дочь, всхлипнул муж.

Татьяна вылезла из кровати, по привычке натянув висевший на спинке стула рядом с ней махровый халат, и направилась в комнату дочери.

— Милая, что случилось? — Подошла она к её кровати.

— Мамочка, я умираю… У меня всё горит и живот… он так болит…. И мне кажется, из меня вытекает жизнь…

— Родная, откуда вытекает?

— Оттуда… — и девочка заплакала, показывая рукой на низ живота, а Татьяна заметила, что её ночнушка красная от крови.

— Успокойся, родная. Всё хорошо. Это моя вина, что я не рассказала тебе раньше…

И Татьяна, в глубине души коря себя, рассказала дочери об особенностях женского организма и её готовности вступления во взрослую жизнь и возможности с полной ответственностью называть себя с этих пор молодой женщиной.

Проболтав так до утра, рассказывая, как это произошло в первый раз у неё, познакомив со средствами гигиены и застирав бельё, Татьяна, спев молодой женщине, как в детстве, колыбельную и убедившись, что дочь, успокоившись, уснула, занялась своими привычными утренними делами.

Где-то ближе к обеду позвонила Лена.

— Ну как твои ночные приключения? — Задорно, чисто из приличия поинтересовалась она в полной уверенности, что приведённые ею вчерашние аргументы разрушили иллюзии подруги раз и навсегда.

— Прервались неожиданно в загородном женском, похоже, что моём, клубе. Виталик разбудил, у Миланы первые месячные начались. — Выдала всю информацию Татьяна.

— Да?… — Задор подруги даже как-то спал.

— А ещё, представляешь, моя компаньонка по бизнесу, Кэтрин, так на тебя похожа, аж жуть. Правда, похоже, она меня терпеть не может… но это так, между прочим. — Продолжала удивлять саму себя Таня, вываливая всё это на подругу, прекрасно понимая, что Лена как раз хотела поговорить о себе, звоня ей. — Как ты? — Всё же добавила в конце тирады она.

— О! Ты меня как-то с мысли сбила совсем… Я и звонила тебе сказать, что иду сегодня на свидание.

— С Рыжим?

— С Альтемиром.

— Что?! Это его так зовут?! Ты не говорила. Он не чеченец, случайно?

— Не знаю. Но он хорош и обходителен. И в ресторан меня, между прочим, не самый занюханный пригласил, в центре. — Старалась зачем-то реабилитироваться в глазах подруги Лена.

— Да ладно!? Рада за тебя, если ты рада.

— Я — очень! — Вернулась к своему первоначальному настроению Лена.

— Хочешь, помогу тебе выбрать, в чём пойти. — Вконец озадачила её Таня, никогда не отличавшаяся, по общему мнению, вкусом и чувством стиля и моды. — Я видела, как одеваются приличные дамы в клуб. — Предвосхитила она её сомнения.

— Даже не знаю… Ну ладно. Приходи, только прямо сейчас, я уже вся в процессе. — Озадачилась было, но быстро придя в себя, возможно, чтобы не терять время зря, разрешила Лена.

— Я скоро. — И, отключившись, Татьяна, набрасывая на себя пальто, давала последние наставления дочери, с по-взрослому сосредоточенным лицом, лежащей зачем-то в кровати, на краю которой сидела её закадычная подруга, по совместительству иногда и соперница. — Придёт папа, скажи, что я у тёти Лены и скоро буду. Захочешь есть, отвари пельмени, они в морозильнике.

— А ты уверена, что при месячных их можно? — Не меняя выражения, поинтересовалась дочь.

Чуть не прыснув со смеху и едва сдержавшись при подруге дочери, Таня точно так же сосредоточенно и серьёзно ей ответила:

— Можно. Точно можно, дорогая. Я читала.

— Окей. Я тогда Женьку попрошу, чтобы она сварила.

— Ну и что носят приличные дамы? — Немного с недоверием поинтересовалась у Татьяны вертящаяся перед зеркалом подруга, впустившая её в квартиру полминуты назад.

— Покажи, что у тебя есть, и выберем. — С полной ответственностью подошла к процессу выбора туалета для свидания подруги Таня, подбирая и внимательно рассматривая разбросанные по всей комнате вещи. — Померяй этот розовый свитерок с джинсовой юбочкой.

— Хочешь сказать, что именно так одеваются дамы из клуба? — Усмехнулась Лена.

— Нет, конечно. У них там лето и все ходят в лёгких платьях и костюмах. Просто тебе очень идёт розовый цвет и эта юбочка. Поверь, если ты нравишься этому… Балтазару

— Альтемиру!

— О, прости. Конечно, Альтемиру… — не получилось посмаковать необычное имя у Татьяны. — Он обязательно придёт в восторг.

— Ну ладно… сейчас посмотрим…

Выйдя из квартиры вместе с её хозяйкой, всё же надевшей тот самый свитерок и юбку, несмотря на примерку ещё множества вариантов, и пожелав ей удачного свидания, Татьяна вздохнула свежий апрельский воздух и вспомнила о своём обещании позвонить Гене.

Её «пунктиком» было держать данное обещание, несмотря ни на какие обстоятельства. Поэтому обещания она давала весьма осторожно, но, если уж дала, то обязательно выполняла. Так и сейчас, она прекрасно знала, что этот звонок может втянуть её в авантюру, но, приготовившись дать отпор любым соблазнам со стороны бывшего однокурсника, поглубже вздохнув всё того же апрельского воздуха, Татьяна присела на лавочку во дворе и набрала по мобильнику его номер.

— Привет. — Ответил в трубку улыбающийся голос её первой любви. — С утра жду твоего звонка.

— Привет. Я позвонила…

— Я здесь неподалёку. Давай, заеду за тобой.

— Подожди-подожди! — Даже привстала с лавочки она, словно могла предотвратить тем самым его приезд. — Я не…

В этот момент во двор въехал чёрный Ягуар и осторожно остановился напротив её лавочки.

— Как? Как ты нашёл меня?! — Удивлению Татьяны не было предела.

— Если мужчина чего-то хочет… — улыбаясь, Гена шёл к ней навстречу, смешно разводя руками и пожимая плечами, что говорило само за себя, не нуждаясь в продолжении фразы. — Поехали. У меня на четыре столик заказан, как раз успеваем.

— Да подожди ты! — Испугалась такого напора Таня. — Не поеду я никуда!

— Почему?! — Искренне удивился Гена.

— Ну… я не готова… да и не собиралась я… посмотри, я в джинсах! — Решив, что это самый веский аргумент, схватилась за него, как за спасительную соломинку, она.

— И что?! — Развеселился мужчина. — Кого сейчас это особо волнует?

— Меня! — Уже стала идти на принцип Таня.

— Поехали уже. — И Гена, взяв как-то совсем просто её за руку, легко, но настойчиво повёл к машине.

Почему Таня не сопротивлялась, она не могла бы сказать ни тогда, ни сейчас. Просто шла за ним, и всё. Села на сиденье рядом с водительским. Лишь совсем прозрачная тень мысли «Что же я делаю?» мелькнула и улетела, не успев оставить даже лёгкий след в её голове, так как тут же севший на место водителя Гена обдал её тёплым запахом кедра и мокрого леса со всеми оттенками древесины, мхов и диких лесных цветов.

— А ты очень изменилась. — Начал он разговор, осторожно выезжая со двора.

— Неужели всё так плохо? — Вжав в себя всё, что можно, пытаясь скрыть предательские складочки лишнего веса на джинсах, осторожно поинтересовалась Таня.

— Что?! О, нет! В смысле, я не про внешний вид… точнее… — почему-то смутился Гена, вероятно, запутавшись и не желая обидеть неправильно сформулированной мыслью.

— Да ладно. Не заморачивайся. Что я себя, в зеркало, что ли, не видела? — Усмехнулась она и, вспомнив совсем другую себя, а точнее, Сьюзен, в отражении зеркала в лифте, усмехнулась смелее и даже дерзко.

— Я серьёзно! На самом деле, я имел в виду твои глаза… Знаешь, в Москве, да и не только в ней… много красивых женщин, но у них всех другие глаза… пустые, что ли… Из мыслей — какая-нибудь одна, типа: «Как стянуть с него побольше бабла»… или «Как затянуть его в самый дорогой клуб сегодня»… или что-то в этом роде.

— Что, прямо вот у всех? — Развеселилась Татьяна, представив себе такую барышню и пробегающую в глазах быстрой строкой мысль. — Да уж… все мои мысли уж точно для прочтения в глазах одновременно не зафиксируются. Но мне кажется, что просто ты не с теми женщинами общаешься.

— Возможно. А как ты? Как поживаешь?

— Нормально поживаю. Дочке двенадцать. Квартира своя. Что ещё… замужем.

— Это я понял, когда бутылку пива в твоей корзинке увидел. — Усмехнулся Гена.

— На дне рождения были. Можно подумать, у тебя такого не бывает. — Вступилась за мужа Таня.

— Вечером? Нет, не бывает. У него что, проблемы со здоровьем? — Гена начинал «покусываться» в сторону потенциального соперника.

— А ты так говоришь, словно пытаешься выигрышней выглядеть на фоне моего непутёвого, больного мужа-алкоголика? — Развеселилась Таня, пытаясь определиться, что же от неё сейчас, через столько лет, хочет этот холёный, избалованный, а, возможно, и потрёпанный жизнью красавец, в которого она была так влюблена в студенчестве.

Её вопрос повис в воздухе, так как они подъехали к ресторану в центре города, один вид которого, не говоря уж о названии, внушал трепет от предвкушения окунуться в его шикарную атмосферу внутри.

Без лишних разговоров их провели к столику у окна. Несмотря на кризис и дороговизну, помещение было заполнено на треть. Гена чувствовал себя здесь вполне комфортно. Соблюдя этикет, они, удобно устроившись в уютных креслах и в ожидании блюд, продолжили разговор.

— Тебе судить, выигрываю я или проигрываю. — Несмотря на внешнюю уверенность, глаза, как показалось Тане, отражали страх.

— А это смотря в чём. Если по ширине жестов, то тебе, конечно же, равных нет. Поэтому и женщины тебе попадаются с подобными мыслями… А вот относительно надёжности… Не уверена.

— Во мне не уверена?

— А в ком? Не ты ли, клянясь в вечной любви, так легко, ни слова не говоря, уехал в Москву и даже не объявился ни разу.

— Отцу пришлось удирать из города. Если бы ты знала, как мне тяжело было!

— Да, но просто записка, сообщение, хоть что-то!

— Я не мог! Я, правда, не мог! — Гена чуть не кричал.

Принесли заказ. Однако атмосфера за столом не разрядилась, а словно повисла в воздухе грозовым облаком, готовым вот-вот разрядиться тысячами молний. К еде они приступили в тишине.

Продолжая в ней же трапезу, Таня сделала для себя открытие, что, оказывается, грозовые тучи над столом отлично разряжает вкусная еда. Даже с Гениного лица спали нервозность и напряжение.

— А ты женат? — Вытирая рот салфеткой, утолив голод, поинтересовалась она.

— Развод послезавтра.

— Что так?

— Одиночные мысли в глазах перестали обновляться: всё одно и тоже — дай на то, дай на это, мне нужно туда, ты должен мне это…. И так по кругу.

— А дети?

— А зачем ей ещё с кем-то делиться? Так всё ей, а ребёнок появится, нужно же будет и ему что-то отдавать, а мы так не привыкли — всё нам!

— Да, сложно всё.

— И не то, чтобы сложно… просто надоело. Постоянное ощущение, что ты как пони или ослик какой, бегаешь по кругу с морковкой перед носом… Появилось непреодолимое желание вырваться из этого круга.

— И что собираешься делать дальше? — Чисто по-дружески поинтересовалась Таня, проникнувшись его ситуацией.

— Для начала — развод. А дальше… уеду куда подальше.

— Куда, например?

— Да хоть в Америку! Поедешь со мной?!

— Шутишь?

— Ни одной секунды. Я ведь не в никуда еду, да и не ни с чем. Так что опасаться неизвестности и неопределённости тебе не стоит.

— Думаю, ты уже отвык от женщин с большим количеством мыслей в глазах. — Таня как-то отчётливо представила себе его жизнь все эти годы, и, хоть он и планировал поменять всё в своей жизни, но как и на что, он себе вряд ли представлял. — Ты лучше съезди и определись, чего же ты от жизни хочешь, а потом мы поговорим.

— Счастья я хочу! — Чуть не выкрикнул он. — Простого человеческого. Хочу просыпаться утром и смотреть в умные любящие глаза любимой женщины. Хочу чувствовать, что она меня хочет просто так, а не за что-то. Хочу детей. Хочу не бояться, что сейчас у меня всё есть, а завтра может ничего не быть.

— Думаешь, в Америке ты найдёшь всё это?

— Не знаю. Но попробовать стоит.

— Конечно, стоит. И я думаю, что это здорово, что ты решил изменить жизнь и стал что-то для этого делать. Некоторые всю жизнь недовольны ею, а делать ничего не собираются, даже в мыслях… — сказала Таня и словно зависла.

— Что с тобой? — Заволновался Гена, когда пауза затянулась, а она так и продолжала сидеть, глядя на сюрреалистичный пейзаж на стене, словно увидев себя на ненастоящих улицах города на картине.

— Мне домой, Гена надо. — Вынырнула из нарисованного города она. — Ты отвезёшь меня?

— Тебе правда так нужно домой?

— Очень. — Просяще посмотрела она ему в глаза.

— Поехали.

И, расплатившись по счёту, они вышли из зала, сели в машину и поехали на окраину города.

— Ты не пропадай, ладно? Напишешь, как устроишься. Держи в курсе, хорошо? — Выходя из машины возле своего подъезда, повернулась к спутнику Татьяна.

— Напишу. — Пообещал Гена и последний раз с каким-то непонятным сожалением посмотрел на неё. — Надеюсь, ещё увидимся.

— Удачи тебе. — От души пожелала ему Таня и, закрыв дверь машины, развернулась и пошла к двери в подъезд.

Приготовив ужин и накормив мужа и дочь, прослушав краем уха комментарии Виталика телеведущему новостей, Таня приняла душ, выслушала по телефону восторги Лены по поводу свидания с рыжим коллегой и легла спать, надев байковую пижаму и укутавшись в тёплый шерстяной плед…