Над синевой во мгле

Наталья Бердская, 2022

От автора: Писатель наблюдает за жизненными ситуациями людей и результаты выкладывает на свои белые листы. Так в переплетении с художественным вымыслом и философскими размышлениями, складываются страницы. В моём произведении каждая глава имеет эпиграф – это я подглядела у А.С. Пушкина в его прозах. В этой книге описывается путь самоотверженной Инги, твёрдо идущей по жизни преодолевая преграды. На её пути встречаются и сильные личности, и трагические ситуации. Жизненные принципы Инги, помогают ей вымостить свою дорогу, и пройти свой путь. На страницах книги разворачиваются неподдающиеся человеческому представлению – преодоления. Неужели такое может быть? – Может!

Глава 2

Человек, по-настоящему мыслящий, черпает из своих ошибок не меньше познания, чем из своих успехов.

Джон Дьюи

Покидая мост, Инга осторожно, дабы не нарушить покой города, стала входить в него, разрезая покров спящего, безмолвного, но живого обитания большого пространства.

Она шла по незнакомым улицам, ещё сохранявшим, в столь ранний час, свежесть весеннего воздуха, а навстречу ей стремительно нёсся поток цивилизации — многоэтажные дома с красивыми фасадами, тротуары с оформленными клумбами цветов, рекламные щиты по обеим сторонам широких дорог, автобусы в гамме ярких цветов, и каждая смена картинок — со своим лицом благополучия и власти. Это бесконечное царство коробочек с антеннами и трубами, башнями из стекла и камня захватывало пространство. Но Инга не замечала этого архитектурного наслоения, она смотрела на панораму города, а её взгляд был направлен внутрь себя, блуждая по лабиринтам восприятия.

После небольшого городишки с размытыми, грязными дорогами, десятком магазинов типа «Сельпо», проржавелым транспортом и ещё много чем, не выдерживающим конкуренции, Инга попала в царство благосостояния.

Для кого-то благосостояние, а для кого-то — внушительный стресс. Оказаться в большом городе — без друзей и родных, без кредитных карт и каких-либо финансовых возможностей, с суммой, которой даже не хватит оплатить суточный номер в гостинице, — это стресс! Но Инга обладала непобедимой силой оптимизма и жизнелюбия. Она и в куче навоза найдёт свою играющую радостью бусинку. Её труды и её работа шли рука об руку с пословицей «…из говна — конфетку». Это точно про Ингу, и здесь смыслообразующие оба слова — и говна, и конфетку.

Инга срослась со своим воззрением, создавая свои изделия, она их конструировала и видела разницу между простым пошивом и интеллектуальным: простое изделие шьётся, а эксклюзив — конструируется, как «Лего» из кубиков, квадратиков и кружочков складывается в форму, в конструкцию.

Оказавшись, в положении внушительного стресса, она принялась конструировать своё решение исходя из «места и времени».

Пробежав по своим плюсам и минусам, Инга приняла решение остановиться не в гостинице, а в общежитии, желательно студенческом. Она определилась в адресах общежитий трёх-четырёх университетов и направилась к ближайшему. А ближайшим оказалось общежитие Новосибирского государственного университета, НГУ, с важной пометкой: общежитие предоставляется только студентам. Ну не беда! Договориться можно везде и обо всём. По крайней мере, это вариант. Спасательная цель, к которой направилась Инга, оказалась недалеко от метро «Октябрьская».

«Отлично! Только бы повезло с “главнокомандующим”, то бишь с вахтёршей», — думала Инга, подходя к общежитию. Здание в девять этажей, обложенное светлой плиткой, показалось Инге очень даже приветливым. Перед входом в общежитие она притормозила, сделала три глубоких вдоха и… вошла. Войдя в холл и не успев ещё закрыть хорошо дверь, увидела внушительный стол 70-х… И восседателя! С начёсом на крашеных волосах цвета «бешеной морковки» и длинными ногтями ярко-бордового цвета. Облик «главнокомандующего» завершала стена с ключами за спиной дамы неопределённого возраста. Возраст неопределённый. Но вид! С абсолютно определённым синдромом начальника — сообщал: «Я всё знаю, и я всё решаю».

Этот типаж женщин был знаком Инге: сколько она прошла проходных, продавая свои изделия по организациям. Сама Инга очень легко сходилась с людьми, в ней не было ничего бабьего, того, что отталкивает, проникает во взгляд, мимику, отражается в ответных репликах…

В жизни очень важно уметь обыграть ситуацию, минуя острые углы. Умение балансировать определяет успех. Не зря Вито Корлеоне (Крёстный отец) ценил искусство вести переговоры выше, чем физическую силу и опыт.

«Никогда не сердись. Никогда не угрожай и не унижай. Умей договориться». Корлеоне оценил бы умение Инги говорить, договариваться и сообщать лицу приятное выражение.

Преткновения в общении у неё вызывали равнодушные люди, которые не выражали ни злости, ни доброты, и этим отсутствием ВСЕГО они рождали недоверие и насторожённость.

Аполлинария Макаровна, так звать-величать даму со взглядом «самой наисамейшей и самой наиглавнейшей», восседала на своём стуле, как на троне. Хотя какая разница? Что на стуле, что на троне сидеть приходится на своей пятой точке, то бишь на заднице. И это место, на которое опиралась Аполлинария Макаровна, было очень выразительным.

— Здравствуйте! — с улыбкой произнесла Инга.

В ответ Аполлинария поприветствовала гостью кивком головы, и её взгляд с поднятием бровей молча спрашивал: «Вы кто?»

— Что Вам угодно? — поставленным, как у театралов, голосом спросила Аполлинария.

Вид вахтёрши, сидевшей по ту сторону стола, не испугал и не встревожил Ингу, и она как можно спокойнее ответила:

— Вы бы не могли мне помочь остановиться у Вас? Для меня гостиница дорого, а в городе я никого не знаю, — неожиданно для себя, откровенно и просто выложила Инга.

Спокойный голос Инги и обращение «к НЕЙ, к Аполлинарии Макаровне!» изменили настроение вахтёрши. Перед ней стоял человек, просящий о помощи ЕЁ — Аполлинарию, и от НЕЁ, от Аполлинарии, зависит: «как будет направлен шар: в лузу или мимо».

— Вы приехали работать или учиться? — строгим, но уже не высокомерным тоном спросила Аполлинария.

«Сказать, что уехала от мужа, — значит, разведёнка, да ещё молодая. Это может оказаться красной тряпкой для дамы не первой молодости», — подумала Инга.

— Ну что молчишь? Учиться приехала? — настойчиво продолжала Макаровна.

— Нет, работать.

— Работать? А чему ты обучена, что умеешь? — с откровенной насмешкой спросила Аполлинария Макаровна.

Услышав этот вопрос, на который Аполлинария ждала провальный ответ, Инга обрадовалась. Она очень боялась, что разговор с «королевой вахты» не дойдёт до этого долгожданного момента. Вместо ответа она открыла сумочку и достала одну из пяти шляпок. Это был стратегический запас Инги на случай выживания.

На стол Аполлинарии легло что-то необычное, в гофрированном из фольги футляре, выполненном Ингой по собственному дизайну.

Этот ОБЫЧНЫЙ, на первый взгляд, предмет вызвал НЕОБЫЧНЫЙ интерес Аполлинарии.

— Что это?

— А Вы взгляните! — ещё не зная, как будут разворачиваться события дальше, но что Аполлинария получит вполне исчерпывающий ответ на вопрос «А что ты умеешь?», Инга не сомневалась.

По мере открывания футляра глаза Аполлинарии медленно принимали шарообразность, и восхищение собралось в одном возгласе: «Боже мой, какое чудо!»

Инга переждала момент восторга и предложила примерить шляпку. Хотя понимала, что с обликом Аполлинарии Макаровны может справиться только шапка-ушанка — боХатая, мЭховая. Аполлинария, напялив на себя эту красоту, уже ни за что не хотела расставаться с ней. И, к удивлению Инги, шляпка ей оказалась очень даже к лицу. При всей казарменной выразительности Аполлинарии, лицо её по типу соответствовало шляпным лицам, и, надев шедевр Инги на себя, она преобразилась до неузнаваемости.

И пусть хоть кто-нибудь позволит себе не согласиться, что не одежда красит человека.

Тёмно-серый кадр в ту же минуту преобразился в насыщенно-цветной.

— Это что, ТЫ делаешь, САМА??? — с нескрываемым удивлением спросила Ингу Аполлинария.

— Да, — спокойно ответила Инга.

— Ты модельер?

Инга удивилась вопросу «Модельер?», все её обзывали швеёй. Ну, видно, с перепугу в голову Макаровны влетело это красивое определение.

« — Да, я шью», — сказала Инга и достала кофту из комбинированных кусочков льна и бязи, которую она собрала из старых вещей. К её отрезной талии Инга пришила два висячих кармана из плотного тюля, выкрашенного в цвет кофты. Этим же тюлем, и тоже накрахмаленным, и выкрашенным, была покрыта шляпа, и с кофтой смотрелся комплект, будто взятый с подиума показа моделей.

Аполлинария, увидев ещё и кофту, что-то кудахча, невнятно запричитала и, схватив изделия, побежала вглубь коридора.

Минут через десять она вернулась с дамой очень привлекательной внешности, которая представилась Ниной Андриановной.

— Это Ваши работы? — спросила она и, получив утвердительный ответ, взяла с доски ключ и протянула Инге: — Ваша комната 505, располагайтесь, я через час зайду к Вам, обговорить некоторые формальности, — и ушла.

Инга чуть не захлебнулась от прилива нахлынувших чувств и не могла сдвинуться с места, будто подошва туфель приклеилась к полу.

— Ну что стоишь, иди, — голос Макаровны вернул её в себя.

Инга поднялась на пятый этаж, открыла комнату № 505 и остолбенела. В комнате стояли кровать, кресло, письменный стол и круглый стол со стульями. Мебель была довольно приличная, комната чистая и уютная. Туалетная комната — общая на блок, в блоке две комнаты, одна из них уже принадлежала Инге.

Инга села в кресло с чувством несказанного везения. Девушка почувствовала себя избранной! Каких-то три часа назад она шла по городу без крова, без денег, в полном одиночестве. И голос из глубины её состояния передавал: «Твоё время — здесь и сейчас, всё, что было, — забудь, к тому, что будет, — иди!»

В дверь постучали. Это была Нина Андриановна, её стройная фигура подчёркнута брючным костюмом цвета тёмного шоколада. Правильные линии её фигуры придавали костюму ещё более выигрышный вид. Русые волосы, затянутые в узел на голове, подчёркивали правильную пропорцию черт лица, не нагруженного косметикой. Тёмно-карие бархатные глаза отражали глубину взгляда на фоне светло-кофейной губной помады. Инга сразу определила, как элегантно тонко были продуманы наряд и макияж будничного дня.

— Как обустроились, всё в порядке? — добродушно спросила Нина Андриановна.

Инга сразу и не сообразила, с чего начать благодарить, что-то выпалила несуразное и впопыхах стала вытряхивать свои работы.

— Вот! Взгляните!

Нина Андриановна развернула платье из мешковины и не смогла сдержать восторга.

— Это Вам! — поспешила Инга выразить благодарность своей спасительнице с чувством удовлетворения. К платью присоединилась шляпка, и Нина Андриановна растворилась в состоянии, которое испытывает женщина, видя себя в очень привлекательном облике.

— А можно посмотреть все вещи? — как-то робко спросила она.

Инга выложила всё на стол. Взгляд Нины Андриановны выдавал и удивление, и восхищение. Всё просмотрев, она произнесла одну фразу:

— Я забираю всё, в счёт оплаты первого месяца, — и, положив две тысячи на стол, добавила: — И это тоже, — указывая на деньги, и после паузы спросила: — Это нормально, тебя устраивает?

Инга замахала и головой, и руками, подтверждая полное согласие.

С этого момента жизнь Инги побежала как горный ручеёк — чистый и бодрящий. Она подписала договор на коммерческой основе с ежемесячной оплатой в 8000 рублей и отправилась на вокзал забрать вещи. Сначала она привезла швейную машинку, а потом поехала за чемоданом с вещами. Можно было бы по-барски, на такси, но позволить себе расточительство, даже при столь удачно сложившихся обстоятельствах, она пока не могла. А осилить и чемодан, и машинку сразу, при росте 165 см и весе 50 кг, было для Инги тяжело. Посему второй рейс с чемоданом завершился довольно поздно.

Переступив порог СВОЕЙ комнаты и позволив себе чашку чая с бубликом, она утонула в чистой постели, погрузившись в состояние счастливого спокойствия.

Всё плохое, что было связано с мужем, она могла сравнить со старой лестницей, скрипучие ступени и шаткие перила которой напоминали ей прогнивший паром, челноком ходивший от одного берега к другому и оставлявший устойчивый шлейф затхлости и убогости. Время от времени, то поднимаясь, то спускаясь по этой старой лестнице — все фибры её души — бунтовали и противились дышать заболевшим и прогнившим.

Ей надоело — терпеть, прощать, надеяться. На что надеяться? На пустоту — тёмную, как бездна, сжирающая всё на своём пути. Нет! «Уж лучше ужасный конец, чем бесконечный ужас» — эта излюбленная фраза её мамы всегда была в голове Инги, и она её вдохновляла вступить в поединок с предстоящей неизвестностью. Как в сказке «Конёк-горбунок», с головой да в кипящие котлы. В кипяток! В молоко! В студёную воду!