Бадди

Наталья Бердская, 2022

В медицинском центре «Иллиада» была установка – назначать анализы и процедуры, согласно данным по состоянию сумм на счётах клиентов. Алла, нарушила это требование и как только она посягнула на «главное из главных», её вещи в течении десяти минут, были сброшены в черные пакеты, и выставлены вместе с ней, за ворота. Алла не простила Гатлеру, владельцу центра, эту жестокость. И её друзья помогли собрать доказательства деяний, скрываемые в застенках престижного центра. И главным героем этой операции был Бадди – кот, которого чипировали и при помощи искусственного интеллекта, он смог пробраться в недоступные места и добыть доказательства на установленную ему на ошейник камеру. Всё оказалось очень и очень непросто, и то, что вскрыл Бадди, будоражить воображение и восприятие.

Глава вторая

Алла приняла душ, надела свою любимую пижаму и направилась к холодильнику. А там… отварная картошечка и малосоленая селедочка. И… водочка — прямо из морозилки. Весь этот арсенал разгонял слюну вкусовых рецепторов.

Алла взяла телефон и с мыслями «…страдания человечества, прикованные ко злу, несут в себе волю к жизни…» позвонила своему другу Семе — Семену Петровичу Турчинову — старшему научному сотруднику.

— Сем, привет! Как хорошо, что ты дома! Можешь зайти ко мне?

— Привет. Могу. Сейчас буду, — ответил Сема.

— О ’кей, жду! — Алла положила трубку и порадовалась: «как хорошо, что Семка живет в соседнем доме». И только он — самая верная и надежная палочка-выручалочка. Ее друг и подружка.

К приходу Семена на столе стояли обжаренная картошечка, селедочка, приправленная лучком, и…запотевшая бутылка водочки.

— О-о-о! Как все аппетитно! — сказал Сема, садясь за стол, и чуть не наступил на Бадди.

— А ты кто такой? — воскликнул Сема.

— Это твой самый главный соперник. Мой новый друг Бадди. С английского «buddy» — дружок, приятель, — пояснила Алла.

— А-а-а! — Семен хотел что-то выдать шутливое, но облик Аллы притормозил его.

— Алла, что с тобой? Что-то случилось?

— Давай по рюмочке, и я все рассажу, — ответила Алла.

— Семен, я уволилась из «Иллиады». Точнее будет — не уволилась, а уволили. А еще точнее — выкинули, как никчемный и бесполезный придаток. Вышвырнули дерзко и без сожаления, как вот этого серого красавца, которого я подобрала у своей двери.

— Да что-то он не похож на выброшенного, — полушутя, полувсерьез отреагировал Семен.

— Это сейчас. А посмотрел бы ты на него, когда он лежал на моем придверном коврике: он был так похож на меня. Или я на него: в момент, когда я стояла у черных ворот с черными пакетами — выброшенная и униженная.

Алла глубоко вздохнула и спокойно, без слюней и соплей, продолжила.

— Компания «Иллиада» — это монстр нашего времени. Там нет врачей. Там царит зло. Это инкубатор одноклеточных в человеческом обличии. Для них главное — это ЦЕНА, за которую они продают свои принципы. А ко всему человеческому — полное безразличие. И я свои принципы разменяла на деньги. Чувствовала себя продажной проституткой. И не сопротивлялась. Старалась сохранять безразличие, дух цинизма. Изо всех сил сохраняла то, что идет вразрез с человеческой моралью. Налей мне, пожалуйста.

Семен наполнил рюмки.

— Так что в «Иллиаде» оказалось не так? — допытывался Семен. — Известная, авторитетная компания. Получить работу в «Иллиаде» — все равно что выиграть полёт на Луну. Алла, когда ты перешла туда, все слюной захлебывались, хотя признавали твою закономерность успеха. Грамотный специалист, сильный диагност… — Семен еще что-то хотел добавить, но Алла прервала его спич.

— Специалистом я была, когда работала в больнице. Устанавливала правильный диагноз. Назначала лечение. Видела восхищенные взгляды коллег и благодарные посылы своих пациентов. И чувствовала себя счастливой!

Семен разлил водочку по рюмкам и продолжил пытать Аллу:

— Тебе нравилась обшарпанная обстановка? Нехватка медикаментов, когда лекарства приходилось менять на витамины и физраствор? Тебе это нравилось? И невежественное, а порой даже хамское отношение медперсонала среднего звена? — допытывался Семен.

— Да! Все так! Но я чувствовала себя врачом! А в «Иллиаде» я чувствовала себя как в дорогом, красивом, но наглухо застегнутом костюме не по размеру, и от этого приходилось терпеть ощущение полузадушенности.

И Алла начала рассказ об «Иллиаде», вывернув всю изнанку компании. А после истории о нечеловеческой жестокости Гатлера, убившего маленького котенка, Семен почувствовал, что дрожь и негодование просочились в его подсознание.

С окаменевшей маской после услышанного, он сидел и молчал. А потом рассказал Алле интересную притчу:

Один старый индеец преподавал внуку основы жизни:

В каждом человеке идет борьба, похожая на борьбу двух волков. Один волк — это зло: агрессия, эгоизм, зависть, ревность, сожаление, ложь. Другой волк — добро: мир, любовь, надежда, истина, доброта, верность.

Мальчик задумался и спросил:

— А какой волк побеждает?

Старик улыбнулся и ответил:

— Всегда побеждает тот волк, которого ты кормишь.

— В нас — и в тебе, и во мне, и в каждом человеке — два сплетения: добра и зла. Невозможно жить на земле и быть и в поступках, и в мыслях — только хорошим! Наши хорошие мысли и правильные поступки усиливают добро — и зло ослабевает. А плохие мысли и плохие поступки усиливают зло — и добро ослабевает. Различить это сложно. Это высшая мудрость Великих и Святых. Среди нас есть те, кто напяливает на себя маску добродетели и злодействует, наслаждаясь интригами, лицемерием и фальшью. И все преподносится в радостно-угодливом тоне. Чувств — никаких: одни голоса и интонации. Под этой маской трудно понять, кто с тобой и с какими намерениями: с хорошими или плохими, с чистыми или фальшивыми, с искренними или лицемерными. Это самая отвратительная и опасная маска. Ты, Алла, была среди этих масок. Но победила, потому что выбрала правильного волка! — выплыл из своей глубокой философии Семен и положил свою руку на ее в знак верной поддержки.

— Сема! Мне так мерзко и жутко. Хочется выть. И хочется быть сильной, быть у власти и обладать безграничными возможностями. Ох, я бы добралась до этого людоеда, разгромила бы его замок и с наслаждением наблюдала: как он пресмыкается перед более сильным, чем он. А что я? Со мной и такими, как я, легко расправиться. Унизить, растоптать, размазать…

Алла чувствовала, что в жизнь она вернулась израненная. И как ей распознать мир и свое место в нем?

— ИЛИ ты создаешь свой мир и определяешь в нем свое место, ИЛИ в мире, не созданном тобой, ищешь себя! «Иллиада» — это не мой мир, и я не нашла в нем своего места.

История, случившаяся с Аллой, вызывала тревожные нотки. И Семен понимал, что престиж этих кованых черных ворот скрывает в себе омерзительную суть. И решил обязательно вернуться к этому замку черного людоеда. Но не сейчас: Алла должна отдохнуть. Уже поздно. Он оглядел кухню и подумал: «Как же уютно и тепло».

Водочка. Селедочка. Хотелось говорить и говорить… Но все не переговоришь…Тем более когда часы уже натикали за полночь.

— Алла, — как-то сдержанно и глубоко обратился Семен к своей подруге детства, — я завтра обязательно к тебе приду.

И чуть было не слетело с языка: «Это нельзя оставлять как просмотренный сюжет фильма. Надо договорить». Но подумал и не сказал. После всего услышанного решил без детектора на прослушки не ставить замысловатых акцентов.

— А сейчас время поспать, — объявил Семен и, откланявшись, ушел.

По пути к себе он прокрутил разговор: «…ну поплакалась дама ко мне в жилетку… Ко мне? Это к кому? А ни к кому! Я свою мобилу дома забыл. Не думаю, что они в первые часы поставили „топтуна“». Его анализ вполне внятно укладывался в общую логику, и встреча с Аллой не могла вызывать никаких подозрений.

Проводив Семена, Алла надела свою любимую батистовую ночнушку и утонула в свежем аромате постельного белья.

А под столом певуче мурлыкал Бадди…

Новое жилище Бадди погрузилось в безмолвность. Во все уголочки квартиры проникла тишина. Но Бадди не спал, и это не было бессонницей. Бадди, как и все кошки, не страдает бессонницей: он спит когда захочет и где захочет.

Сейчас Бадди пребывал в состоянии покоя. Он поел и попил. Был сытый, чистый и в тепле. Ему не надо было рыскать по помойкам в поисках пищи или ловить блох и с жестокой яростью казнить эту кусающую тварь.

Бадди утопал в своих воспоминаниях:

«Вчера-то меня грузчик противный у ресторанной помойки палкой огрел. За то, что я ему помешал посудомойщицу тискать. Вышел он с ней из задних дверей ресторана и потащил в темный угол. Прижал ее к стенке в нашей, кошачьей, позе и давай пыхтеть. Происходило все — на улице! У помойки! В людском-то понятии это, должно быть, такая мерзость! Фу-у-у-у… Грузчик? Посудомойщица? Люди же! А трахаются в подворотнях у помойки.

А давеча еще больше меня удивил один очень даже приличный джентльмен. Поразил он меня! Несмотря на его дорогой костюм и галстук в полосочку… Ох уж как на людях он угодливо обхаживал свою жену… а попозжА через ТЕ ЖЕ задние двери вышел с другой, заманил ее в ТОТ ЖЕ угол, где грузчик с посудомойкой усугублялись, да и стал ТАК ЖЕ лапать да прихрюкивать. Поднял ей юбку, а там… трусики в кружавчиках. Посудомойке о таких только мечтать.

А разница-то в чем? Да нет ЕЕ, разницы-то. Только что ЕНТИ — с виду уважаемые господа, да в солидном прикиде, со шлейфом дорогого парфюма.

Это мы, коты, — и по помойкам, и по подвалам, да и вообще где придется. Мы же не люди. Мы живем инстинктами, приземленно, низменно, а человек — думающее существо, ОН выше всего живого на земле.

А что получается? Что грузчик, что депутат. А все одно — только под юбку и норовят. Суть их — кошачья…

А получается, как говорила Лили, что стандарты отношений определяет уровень понимания. А понимание оформляется суммарно: от семьи, от общения, от самого себя. Научили уважать — будешь уважать! Научили унижать — будешь унижать!

Насмотрелся я на все эти пакости у ресторанной помойки… и побежал в поисках СВОЕЙ кошачьей любви. Да чуть ноги унес от накинувшихся на меня остервенелых котов, преследовавших рыжую кошку. Подрали они меня. Нашел чердак. Отлежался. Начал спускаться, да решил передохнуть на коврике. Уж очень мне этот коврик понравился — чистый, без кошачьих следов и собачьих запахов.

Я и не знал, и не гадал, что на этом коврике и закончится моя бродяжья жизнь.

Правда, я все же пожелал этому гаду-грузчику, который палкой меня огрел, что в следующую жизнь он вернется мышью!»