Ожерелье из золотых пчел

Наталья Барабаш, 2021

Две подруги – журналистка Маша и врач Лена – отправляются в оздоровительный круиз на яхте вокруг острова Крит в компании очень странных пассажирок. Во время плавания выясняется, что у молодого капитана Димитроса есть тайна: он нашел затонувший древний корабль и достал оттуда украшение – золотое ожерелье минойской верховной жрицы. Сразу несколько человек включаются в охоту за кладом. А с яхты начинают таинственно исчезать отдыхающие…

Встреча с антикваром

Перед дверью без вывески в старом Ираклионе Димитрос несколько секунд постоял. Еще раз прикинул, стоит заходить или все же…

А потом толкнул дверь.

Колокольчик над входом надтреснуто звякнул, но никакого движения не произошло. Димитрос всмотрелся в душный полумрак заставленной всякой всячиной комнаты. Старинные люстры, туманные зеркала, толстопузые резные буфеты, напольные часы — футляры для времени, тикающие вразнобой.

Среди тесноты умерших вещей не сразу его и разглядел. В углу между бюро и комодом за письменным столом развалился очень толстый грек с тяжелой львиной головой. Седые волосы завитками спадали на плечи. Огромный бугристый нос обвис, как парус без ветра. На вид ему было лет шестьдесят, но он вполне мог бы сидеть здесь с начала времен.

Хотя колокольчик у входа звякнул, хозяин будто его и не слышал.

— Здравствуйте! — сказал Димка, не отходя от порога.

Грек поднял голову и рассеянно скользнул по визитеру взглядом. Его спрятавшиеся под тяжелыми веками глаза были похожи на снулых рыб.

Димка неуверенно шагнул к столу:

— Я вот… Про вещь одну хочу спросить…

— Показывай, — лениво сказал толстяк.

— Я не продавать. Просто посоветоваться. Хочу узнать…

— Показывай! — в надтреснутом голосе толстяка прозвучало раздражение.

Димитрос знал, что Ионидис не любит болтать, никогда не торгуется, а сразу назначает цену.

И себе цену тоже знает. Отец когда-то с ним работал, приносил потихоньку находки со дна, хотя рассказывать об этом не любил. В цене они, может, не сошлись. Сильно разругались, поэтому напоминать антиквару об отце Димитрос не стал.

Он засуетился, полез в рюкзак, открыл не тот кармашек, чертыхнулся, наконец нащупал холщовый мешочек.

Вытряхнул из него тяжелое ожерелье: дома он аккуратно почистил его от водорослей, но темный налет снимать не решился. Кто его знает, может, в нем вся ценность?

Ионидис кивнул на стол — мол, клади.

Димитрос расправил тяжелых пчел на коричневом сукне.

— Я думаю, они золотые, — сказал он. — И очень старые. Не могли бы вы определить, сколько им лет?

Ионидис не пошевелился, но Димка почуял, как собралось в комок его растекшееся по креслу тело.

Быстрым движением толстенькой руки он цапнул ожерелье и поднес к глазам. Повертел. Поскреб ногтем. Отодвинул ящик, который сразу уперся ему в пузо, достал лупу в черной оправе. Уставился на ожерелье сквозь нее. Долго разглядывал что-то на застежке. Наконец поднял глаза на Димку.

— Где взял?

— Не важно. Я только хотел спросить — насколько оно старое?

— Что еще у тебя есть? — Ионидис смотрел вроде бы по-прежнему рассеянно, но жилка у его виска забилась так, будто хотела уползти за ухо.

— Ничего. Пока.

— Ты достал это с затонувшего судна? Где? — Ионидис вдруг привстал из-за стола, опираясь руками на его край.

Димка сначала струхнул, сделал шаг назад. Потом опомнился:

— Какая вам разница? Не можете вещь оценить — пойду в другую лавку.

Ионидис обрушился обратно в кресло:

— Я не сказал, что не могу оценить. Вещь старинная. Не знаю пока, насколько ценная. Но интересная. Хочешь продать?

— Нет, я же сказал.

— Хорошо. Оставь ее у меня на один день. Поизучаю. Завтра приходи — все скажу.

Он смахнул ожерелье в упершийся в его пузо ящик и мгновенно захлопнул.

— Нет, так не пойдет! — Димитрос шагнул к столу. — Отдайте!

— Ты мне не доверяешь? — Кустистые брови Ионидиса поднялись вверх. — Я на этом месте сижу сорок лет. Думаешь, сбегу с твоей цацкой?

Он даже усмехнулся такой глупости.

— Я вас знаю и уважаю. Но оставлять ожерелье не буду. Это мое право.

Казалось, несколько секунд грек размышлял. Наконец все же потянул ящик за ручку:

— Как хочешь.

Достал золотых пчел с деланым равнодушием. Но в последний момент не выдержал:

— Сфотографировать их я, по крайней мере, могу? Покажу кое-кому.

И, не дожидаясь ответа, взял со стола телефон, защелкал камерой.

— Конечно, конечно! — Димитрос заулыбался. — А когда можно зайти? Чтобы узнать?

Грек прикрыл глаза тяжелыми портьерами век.

— Завтра в это же время. Ожерелье принеси с собой.

— Ну а так. На первый взгляд… Что думаете? — не выдержал Димка.

— Завтра. В это же время, — повторил Ионидис, и его глаза снова закрылись. Разговор был окончен.

* * *

Как только за Димкой хлопнула дверь, толстый грек неожиданно проворно схватил телефон, отправил кому-то СМС и набрал номер.

— Я послал тебе фото. Узнай все про этого мальчишку. Кто такой, где живет, местный или… Короче, все. Что значит, когда надо? Сейчас, идиот!

Ионидис снова растекся на кресле лужей и замер. Через несколько минут телефон на столике звякнул.

— Вот как! — сам себе сказал Ионидис и даже присвистнул.

Глаза его засветились в полумраке тяжелым желтым светом, как у кота, поджидающего мышь.