Этернум

Наталья Антарес, 2021

В погоне за давней мечтой Альма Бернович поступает на Программу подготовки бортовых администраторов и вскоре получает назначение на звездолет «Этернум», но первая же миссия в дальнем космосе внезапно принимает совершенно непредсказуемый оборот, заставляя Альму понять, что иногда стоит опасаться исполнения своих желаний.

ГЛАВА XIV

За неимением поблизости желающих вправить мне мозги, я сама устроила себе краткую, но интенсивную взбучку, невыносимо устав от постоянных сомнений и непроизводительного сетования на свою горькую долю. Заехавшие за ролики шарики на удивление быстро вернулись в исходное положение, и я торжественно поклялась больше не поддаваться панике. Руки перестали трястись, бешеное сердцебиение постепенно прекратилось, и после импровизированного сеанса аутотренинга мне даже просто дышать стало гораздо полегче, как если бы я наконец избавилась от застрявшего в горле кома. Определенный импульс к ускорению мне придала шальная мысль, что пока я тут самоотверженно сражаюсь со своими комплексами и страхами, коммандер Рэнд, наверное, совсем потерял покой. Думаю, старпом уже сто раз пожалел, что отпустил меня без сопровождения, и если я и дальше продолжу тянуть резину, мне впору ждать появления ригорца в генераторной. Позора мне тогда будет точно не избежать, но вовсе не для того я с фанатичным упорством рвалась в космос, чтобы в моем личном деле красовалась обличительная запись о неполном служебном соответствии, а именно на данную формулировку я по сути и напрашивалась.

Смутное ощущение чьего-то незримого присутствия за спиной возникло у меня уже довольно давно, но я списывала это тревожное чувство на общую взвинченность и сознательно игнорировала холодок между лопаток. Я придерживалась мнения, что на нервной почве мне мерещится всякая чушь, и такими темпами мне недалеко для голосов в голове, сладкоречиво агитирующих схватиться за бластер и безжалостно изничтожить всё живое в радиусе поражения, поэтому я принудительно глушила настойчивый зов интуиции и целенаправленно продвигалась к финальной точке. Но сейчас, когда я неуверенно совершала «магические пассы» над голодисплеем, мне постоянно казалось, что за мной ведется пристальное наблюдение. Внутреннее чутье душераздирающе вопило мне сразу в оба уха, я в ужасе оборачивалась, готовая к самым жутким открытиям, и в очередной раз констатировала, что призраки обитали не в инженерном отсеке, а в моем больном воображении, хотя лейтенант Эшби, возможно, со мной бы принципиально не согласился…

Мало-помалу я перевела интерфейс консоли в «режим для чайников», и как только схематичные изображения «заговорили» на универсальном языке условных обозначений, а затем и вовсе обзавелись текстовыми пояснениями, моя самооценка резко взлетела до небес, и я снова обрела надежду. На этой мажорной ноте я не мешкая вошла в меню регулировки электропитания, облизнула пересохшие губы и перед тем, как на шестьдесят секунд обесточить корабль, обвела подстанцию настороженным взглядом. Душа на мгновение отчаянно устремилась в пятки, но быстро опомнилась. Время бояться еще не наступило — через мгновение «Этернум» окутает тьма, искусственная гравитация пропадет, и я воспарю к потолку. Главное теперь, фонарик случайно не выронить и обратный отсчет вести, а по истечению оговоренной минуты не напортачить с параметрами. Фотографической памятью матушка-природа меня, увы, не наградила, однако, к заучиванию наизусть мне было не привыкать, а учитывая, что я все равно ничего не понимала в этом нагромождении цифр и символов и разбираться в нем не планировала, необходимые значения я предпочла просто вызубрить. Полагаться на регулярно выкидывающую непредсказуемые кульбиты технику я не рискнула — коммуникатор более не казался мне надежным способом сохранить информацию, особенно ту, от которой напрямую зависела судьба звездолета и его экипажа.

Старпом честно предупредил, что резервного питания хватит на полчаса, и если за этот период мне по каким-то причинам, не удастся восстановить подачу энергии, команда будет обречена на мучительную смерть, так что замотивирована в успехе я была на двести процентов. Но, как известно, на одном лишь голом энтузиазме каши не сваришь, и прежде, чем обнулить параметры, я несколько раз удостоверилась, что с мнемоническими способностями у меня все в порядке, а буквенно-цифровые сочетания буквально отскакивают от зубов. Лимит отсрочек исчерпался, и хотя я была совсем не прочь предаться рефлексии и даже с удовольствием сгоняла бы к пищевому агрегату за чашечкой кофе, а затем еще долго прокрастинировала бы в тайных мечтаниях, что все само рассосется, медлить было нельзя. Я выставила компактному прожектору максимальную яркость, и, бесконтрольно передернув плечами от нехорошего предчувствия, решительно перевела бластер в боевой режим, а затем с усилием подняла резко налившуюся свинцовой тяжестью руку. На робкое прикосновение моих пальцев сенсорная панель откликнулась еле уловимой вибрацией, и я едва не отпрянула назад, но быстро сумела превозмочь малодушный порыв и с неподдельной гордостью за свое беспримерное мужество развила успех. Ноль. Ноль. Ноль. И опять ноль… Уже больше половины ячеек в сетке параметров горели красным, и я с невероятной отчетливостью понимала, что обратный путь отрезан — до полного отключения питания осталось всего три нажатия, и в тот момент, когда я обреченно ткнула в последнее зеленое окно, меня натуральным образом прошиб ледяной пот, но сообразить, что происходит, я не успела, так как еще через миг «Этернум» провалился во мрак, а я взмыла вверх.

Еще на Земле было точно установлено, что состояние невесомости мой организм переносит не просто плохо, а я бы сказала, отвратительно, и сколько бы я не тренировала вестибулярный аппарат, меня всякий раз накрывал чудовищный приступ тошноты, а вместо ощущения полета, я испытывала ужас от нескончаемого падения в бездонную пропасть. До изобретения искусственной гравитации подобных мне неженок в космонавты вообще не брали, да и в наши дни такие кандидаты не всегда проходили отбор, но ко мне комиссия отнеслась лояльно — мол, Административный корпус, что с нее взять, ей же не в открытом космосе работать, пускай себе летит. Я и не ожидала, что моя первая миссия будет похожа на увеселительную прогулку, но всё познается в сравнении, и те трудности, к столкновению с которыми меня готовили инструкторы Космофлота, и рядом не стояли с реальным положением дел на звездолете. Я изначально знала, чем чревато для меня пребывание в невесомости, но уж перетерпеть «ощущение своего желудка», как официально именовали проявление «космической болезни» медики, в течении всего одной несчастной минуты я рассчитывала относительно безболезненно. По плану коммандера Рэнда энергоснабжение бортовых систем звездолета должно было прекратиться не более, чем на шестьдесят секунд, и вывернуться наизнанку за столь краткий период было бы чересчур даже для меня, но когда во всех ячейках одновременно загорелись красные нули, я на инстинктивном уровне почувствовала, что мои действия заставили безмолвного доселе созерцателя наконец-то проявить себя.

ГЛАВА XV

Пронзительный вой сирены безудержно нёсся под сводами инженерного отсека, а я неуклюже бултыхалась между «небом и землей», судорожно загребая руками воздух. Свет от крепко зажатого в ладони фонарика хаотично метался по стенам, и каждое мое движение порождало жуткую игру теней, а из динамиков безостановочно лился механический голос, сообщающий о критической ситуации на корабле и настоятельно рекомендующий незамедлительно восстановить энергоснабжение бортовых систем. Вести в таких условиях обратный отсчет было практически нереально, и я сбилась еще на двадцатой секунде, но на фоне дальнейших событий, развернувшихся с поистине калейдоскопической скоростью, эта досадная неприятность выглядела несоизмеримо малым злом.

Объемное изображение на голографическом дисплее сначала подозрительно мигнуло, затем угрожающе замельтешило и после череды помех вдруг полностью исчезло. Но, как оказалось, это были еще цветочки, а ягодки поджидали меня впереди. Обуявший все мое существо ужас был настолько силен, что я напрочь позабыла про адскую тошноту и прочие прелести невесомости. Я в панике засучила ногами, подплыла к управляющей консоли и едва не взвыла в унисон с надрывающейся сиреной. На чертовой консоли не горел ни один индикатор, а кнопки в полном составе не реагировали на прикосновения онемевших от страха пальцев. По моим прикидкам, оговоренная минута только что истекла, и если я сейчас же что-нибудь не придумаю, меньше, чем через полчаса, наш звездолет превратится в братскую могилу.

Жизнеобеспечение пока работало от резервного источника питания, но когда в следующее мгновение «Этернум» внезапно тряхануло, и я беспомощно завертелась волчком, окончательно потеряв ориентацию в пространстве, стало понятно, что ситуация еще хуже, чем я себе представляла. Я была не сильна в диагностике технических неполадок, но симптоматика выглядела слишком опасной, чтобы ее проигнорировать. Второй толчок повторился всего пару секунд спустя, и фонарик лишь чудом не улетел в неизвестном направлении, но вопреки моим мрачным прогнозам третьего раза не случилось. По ощущениям всё это здорово напоминало экстренное торможение вкупе с отключением двигателей, и особого оптимизма, естественно не внушало, но я старалась не забивать голову вопросами, заведомо остающимися без ответа, тем более, что часики неумолимо продолжали тикать, и на поиск совершенно, кстати, неочевидного пути к спасению судьба отводила мне лишь жалкие три десятка минут. Потратить находящееся в остром дефиците время на разброд и шатания в моем катастрофическом положении было бы феерической глупостью, а я хоть и была критически близка к помешательству, из ума пока вроде бы не выжила.

Почему вышла из строя консоль управления, я могла только догадываться. Старпом уверял меня, что вся аппаратура в генераторной должна функционировать автономно, но по факту я угодила в замкнутый круг — для возобновления подачи электроэнергии требовалась консоль, а та, в свою очередь, тоже не получала питания. И это при том, что резервного аккумулятора масштабный сбой не затронул, иначе я бы уже давно в конвульсиях умерла от удушья. Другими хорошими новостями я, к сожалению, похвалиться не могла. Мало того, что меня не покидало чувство постороннего присутствия, так еще и притихший было желудок снова взбунтовался против невесомости. В определенный момент я вообще потеряла пространственную ориентацию, и толком не понимала, то ли это я зачем-то кувыркаюсь, как заправский акробат, то ли головокружительные кульбиты совершает само помещение. С трудом я усмирила бурные протесты не успевающего адаптироваться организма, поглубже вдохнула, уцепилась свободной рукой за выступающий элемент панели и за тотальным неимением лучших идей прицельно осветила прожектором ту зону, где с наибольшей вероятностью должны были располагаться электрические кабели, соединяющие консоль с источником питания.

Оставшись сегодня один на один с нерешаемой проблемой, я глубоко пожалела, что компания лейтенанта Ичира никогда не представляла для меня интереса, и любые предложения галлийца присоединиться к дружеским посиделкам, я вежливо, но твердо отклоняла, а после того как Ичиру надоело меня упрашивать, лишь с облегчением вздохнула. А ведь ребята из инженерного, составлявшие основной костяк приятелей Ичира, могли бы значительно пополнить мой багаж знаний, даже если бы я просто иногда выпивала с ними за партией в голошахматы или по старинке перебрасывалась в картишки. Достаточно мне было периодически вращаться в обществе профессиональных технарей, обычно не забывающих о любимой работе даже в ходе вечерней релаксации, чтобы мозг впитал в себя массу полезнейших сведений, кои в подобных обстоятельствах могли спасти сотни невинных жизней, но в качестве отдыха я предпочитала пустопорожнюю болтовню с офицером связи Ламу, и не в упрек Дайре будет сказано, ничего по-настоящему дельного из наших бесед так и не почерпнула. Но кто ж знал, что выбирать себе товарищей надо было не по принципу взаимной симпатии, а исключительно из прагматичных соображений? В результате я, как и до поступления на службу в Космофлот, ни черта не разбиралась в электросхемах, зато благодаря словоохотливости Дайры поднаторела в широком многообразии средств для похудения, правда, если судить по довольно пышным формам моей подруги, все эти методики либо были заведомо провальными, либо все-таки предусматривали банальный дефицит калорий, заморачиваться соблюдением которого лейтенант Ламу нужным не считала.

Оглушительный рев сирены мешал мне нормально сосредоточиться, а голосовое предупреждение, безустанно звучащее рефреном по всему звездолету, заставляло сердце болезненно сжиматься в преддверии неминуемой развязки — ни дать, ни взять, аккомпанемент к грядущему концу света. Вероятно, всю эту «цветомузыку» можно было как-то прекратить, но я такого способа не знала, а искать его мне было некогда, да и забота о комфорте собственных ушей вряд ли относилась к числу приоритетных задач. Был здесь и еще один нюанс — корабельный сигнал тревоги отвлекал меня от параноидального ощущения, что я нахожусь под колпаком.

Впервые в жизни мне до такой степени не хватало рук, что я искренне позавидовала крайанцам, от природы наделенным сразу двумя парами верхних конечностей. Помнится, прилетал к нам на Землю коллега с Крайана — так любо-дорого было поглядеть, как он в четыре руки разгребал перед оцифровкой полуистлевшие от старости бумажные архивы. Меня же создатель одарил гораздо скромнее, и чтобы иметь возможность одновременно держаться за выступ панели и ощупывать клубок проводов, фонарик я вынуждена была зажать между зубами — невесомость постоянно норовила подбросить меня к потолку, а пока не было достоверно установлено обратно, я опиралась на интуитивную догадку, что искать решение мне надлежит именно на полу. Рассуждала я донельзя примитивно и скорее всего, при наличии элементарной технической подкованности, моя логику можно было играючи разнести в пух и в перья, однако я намеренно не позволяла сомнениям вносить разлад в душу. Лучше хоть что-то предпринять, чем покорно сложить лапки — усугубить положение я всё равно не смогу, потому что и так куда уж хуже, но по крайней мере, если я умру в борьбе, моя совесть будет чиста, а честь офицера Космофлота — не запятнана.