Семейная сага. Сборник. Книга I

Наталия Смирнова

В данной книге собраны работы победителей марафона «Семейная Сага – 1», который проводился в писательском клубе «Альманах» в соцсети «Инстаграм». Это сборник лучших семейных историй, написанных начинающими авторами.

Глава 1 Дед

Я лежу на ковре с книгой. Что может быть лучше? Другие миры, приключения, погони, схватки. Пространство изменяет свои границы, запросто можно путешествовать во времени.

На стене висят портреты: бородатый прадед и прабабка. Болтаю ногами и проглатываю страницу за страницей.

— Ба, а кто это? — спрашиваю беспечно. — Это твой прадед Мальцев Герасим Степанович и прабабушка Алёна, — терпеливо объясняет бабушка в десятый раз. Родители твоего деда.

Ноябрь 1926 год. Алтайский край село Гуниха.

Низкое, свинцовое небо давит на крыши изб. Морозный воздух пахнет снегом. Зябко.

В избе пасечника хозяин, две соседки и притихшие ребятишки за шторкой на полатях. Хозяин дома Герасим степенно оглаживает свою окладистую бороду. Волнуется, но вида не подает. Время кружит своими потаенными тропами, растягивая мгновения в вечность. Наконец, распахивается дверь и тетка Анисья выдыхает: «Гарасим, сын!».

Прадед довольно крякает, повторяет: «Сын! Последыш!». И, правда, дед родился шестым, последним ребёнком.

Маленький, щуплый, беспокойный. Задира и забияка, он с детства отстаивал свое я. И называли его не Митька, а Дмитрий Герасимович.

Едва деду минуло пять лет, кончилось детство. Родители ушли один, за другим, и дед остался сиротой. Сироту приютила тетка Татьяна. Старшие дети выросли и уехали, а младших разобрала родня. Время было непростое, голодное, смутное, страшное. Хлебозаготовки, бившие тяжёлым кнутом судьбы по хозяйствам. Коллективизация. Раскулачивание.

Дед вспоминал: «Эх, помню бегал пацаненком, были мы вечно голодные. Грибы, ягоды спасали..зимой приходилось совсем туго». Щедрая природа Алтайского края кормила своих обездоленных детей.

— Деда, а расскажи, про своё детство? — как-то спросила я.

— Какое там детство, — отмахнулся дед, — все работали. Отучиться я успел всего два класса. — Вам теперь хорошо, учись — не хочу!

Дед всегда был охотч до знаний. Живой, пытливый ум не давал рукам покоя.

— Дед, а дальше? — Дальше пришла война. Всех годных мужиков демобилизовали, в деревне остались бабы, да ребятишки. А в 16 лет я сбежал, приписал себе два года и пошёл на фронт. Да, кто там тогда смотрел или проверял. Две руки, две ноги, иди.

— Попал я на Тихоокеанский флот, юнгой. — Дед, воевать приходилось? Какая она война? Подвиги совершал? — мучила я вопросами деда.

— Война страшная, — отвечал он. — Грязь, кровь, — вздыхал и закуривал, задумчиво глядя в потолок. — Воевать приходилось, — нехотя говорил он. Когда фрицев разбили, япошкам хвоста накрутили. Подвигов? — Нет, не совершал, не успел, — скромничал дед.

И каждый год 9 мая в любую погоду шел на парад в парадном пиджаке, увешанном наградами.

Вот и всё, что мне удалось узнать у деда. Говорил он о войне неохотно. Повторял одно: «Не дай Бог, вам это испытать! Живите мирно!

До 1947 года дед продолжал служить на Тихоокеанском флоте, демобилизовался и подался на поиски родственников. Сначала нашёл сестру Грушу, а потом обосновался в Прокопьевске. Там, в госпитале познакомился с красавицей Клавой. Строгая и неприступная, статная медсестричка стала моей бабушкой.