Горечь и сладость любви

Наталия Антонова, 2022

Наталия Антонова представляет сентиментальный роман «Горечь и сладость любви»! В нем, как и в серии «Уютный детектив», много света и тепла, а также рассказывается летняя история любви. Симпатичная и умная Вера имеет заботливых родителей, верную подругу, любимую, хорошо оплачиваемую работу. Но Вере тридцать лет, и пора бы замуж. Неожиданно в Веру влюбляется ее шеф и делает ей предложение! Казалось бы, Вера должна была обрадоваться, однако Вера пребывает в растерянности, ведь в ее душе ничего не отозвалось. Зато когда Вера случайно встретила уличного художника Эдуарда, внутри вспыхнуло пламя…

Глава 2

Вера услышала, как сорвалось с ветки яблоко и мягко шлёпнулось о землю. «Вот, сидела бы я под яблоней, — думала Вера, — яблоко бы упало мне на голову и посетило бы меня озарение. Хотя нет, — оборвала она сама себя, — я ведь не Ньютон!»

— Вера! — донёсся до девушки голос матери с террасы. — Уже поздно, иди домой, а то насидишься на холодном крыльце, застудишь придатки, и я внуков не дождусь.

«А если я их не застужу, — уныло подумала Вера, — то можно подумать, ты их дождёшься», но спорить с матерью не стала и пошла в дом. Они вдвоём попили чаю на тёплой террасе, отец уже спал. Он завтра ни свет ни заря собирался на рыбалку.

Мать расспрашивала Веру о море, о городе. Сама она была в Сочи ещё при советской власти, более тридцати лет назад, и хранила в своей памяти светлые воспоминания, как хранят привезённые с моря камушки и ракушки.

Вера пожимала плечами, отшучивалась — город как город, море как море. Ну что ты, мама, право, как маленькая.

Татьяна Васильевна решилась и спросила:

— А как у тебя с ним?

— Пока никак, — поскучнела Вера и отвела взгляд.

— Чего же это он тянет-то? — забеспокоилась мать. — Ты смотри Вера, осторожнее.

— А то поматросит и бросит, — передразнила дочь.

— А что, он начальник! — воскликнула Татьяна Васильевна и тут же, прикрыв рот ладонью, оглянулась в сторону комнат, опасаясь, как бы не разбудить мужа.

— Мама, ну что ты, — укоризненно проговорила Вера, — мы же с Андреем уже не дети.

— Ну и что с того! — снова забывшись, повысила голос Татьяна Васильевна. — Ты девушка неиспорченная, чистая. Таких, как ты, в наше время днём с огнём не сыщешь!

— Мама, не говори глупости, — отмахнулась Вера, почему-то невольно представив бродящего в поисках настоящего человека днём с фонарём Диогена, и зевнула, делая вид, что хочет спать. Пожелав матери спокойной ночи, она ушла в свою комнатку с окном, выходящим в сад.

Но спать Вере вовсе не хотелось. Она ворочалась с боку на бок. За окном светила луна и заговорщически перемигивались звёзды, делая вид, что они прекрасно осведомлены о проблемах Веры, которые не дают ей заснуть. Девушка встала, прошлёпала босыми ногами к окну и наглухо занавесила окно плотной шторой. Но лучше от этого не стало, и сон так и не пришёл. Она услышала, как проснулся отец и стал собираться, вот, наконец, за ним захлопнулась дверь, и тогда встала Вера. Она умылась и тихонечко на цыпочках прокралась на кухню, стараясь не разбудить мать. Но та спала так чутко, что просыпалась от малейшего шороха. Теперь же она и вовсе, должно быть, ещё не успела заснуть, разбуженная вознёй мужа. Поэтому, накинув халат, она вышла на кухню и сердито спросила Веру:

— Доча, ты чего в такую рань поднялась?

— Хочу успеть на первую электричку, — отозвалась Вера нехотя.

— На какую такую электричку? — не поняла мать. — Зачем? Сегодня же суббота! Я думала, что ты уедешь от нас только завтра вечером.

— Вот именно что суббота, — машинально проговорила Вера, — я столько времени отсутствовала, что у меня от беспокойства душа не на месте.

— Какого ещё беспокойства? — брови Татьяны Васильевны взлетели вверх.

— Да о делах фирмы, мама! Я же тебе говорила, что месяц назад, после того как Софья Макаровна ушла на пенсию, меня назначили главным бухгалтером.

О том, что дочь назначили главным бухгалтером, Татьяна Васильевна прекрасно помнила, но она не могла понять того, зачем так надрываться на работе, тем более если собираешься выйти замуж за начальника.

— Мама, я и так по сравнению с Софьей Макаровной мало времени провожу на работе, — пыталась втолковать матери Вера.

— Твоей Макаровне просто дома делать было нечего, — ворчала мать, — это надо же, старухе уже было девяносто лет, а она всё за кресло обеими руками держалась! — возмущению Татьяны Васильевны не было границ.

— Не девяносто, а восемьдесят девять, — стараясь скрыть улыбку, поправляла мать девушка.

Вообще-то Вера не собиралась ни на какую работу. Она ещё вчера из электрички позвонила Клаве и сказала, что в субботу приедет к ней почирикать о своём, о девичьем. Во время Вериного звонка раздался какой-то громкий грохот. Вера догадалась, что это Клава на радостях опрокинула стул или журнальный столик. Она отлично помнила, что когда Клава сильно радуется, то обязательно что-то роняет. К счастью, обычно это бывает что-то небьющееся.

— Что там у тебя опять грохнулось? — на всякий случай спросила Вера.

— Ничего особенного, стопка книг рассыпалась. Я тут для своих готовлю новогоднюю программу.

Вера знала, что своими подруга называет маленьких учеников, удивление она высказала по другому поводу.

— Клава, ты на календарь смотрела?

— А зачем? — не поняла подруга.

— Ещё только сентябрь!

— Так я должна изучить материал и всё расписать заранее. Не подготовившись, второпях можно такого нагородить, что меня из школы вышвырнут, как шелудивого поросёнка.

Вера не выдержала и, несмотря на своё невесёлое настроение, рассмеялась:

— Не велика потеря.

— Для кого как, — серьёзно ответила Клава, — ты же знаешь, я без своих малышей жизни не представляю.

— Везёт же некоторым, — пробормотала она.

— Я тоже думаю, что мне повезло, — охотно согласилась подруга.

— Я не тебя имела в виду, а твою малышню. Таких дур, как ты, что пашут за копейки не только в учебное время, но и сверх него, поискать ещё нужно.

— Верка! Ты, как всегда, преувеличиваешь. Платят мне очень даже ничего.

— Если перевести это на нормальный язык, то прозвучит: «Платят столько, чтобы не умереть с голоду».

— Да ладно тебе занудствовать, — отмахнулась Клава, — а знаешь… — голос Клавы замер в трубке, Вера догадалась, что подруга задумалась.

— Что я знаю? — поторопила она её.

— Иногда мне кажется, что не мне надо платить зарплату, а я должна приплачивать за возможность работать с детьми.

— Я же говорю, дура, — вздохнула Вера.

— Неправда! — оптимистично выпалила Клавдия. — Я счастливый человек! Моя работа доставляет мне столько удовольствия, что я просто на крыльях летаю!

— Твоя взяла, — вздохнула Вера.

— Ну, вот видишь! — торжествующе воскликнула Клава и, кажется, опять что-то уронила.

— Напрасно радуешься, я имела в виду только то, что ты ангел.

— Почему? — растерялась Клава.

— Потому что за те деньги, что платят учителям, работать с нынешними детишечками, да ещё радоваться этому, могут только ангелы. Да ты и сама сказала, что у тебя уже крылья отросли.

Клава хотела что-то ответить, но Вера торопливо проговорила: «Всё-всё, я подъезжаю», — и быстро отключила телефон.

Так что в город она едет не на свою фирму, а скоротать день с подругой. Тем более что свободные субботы у Клавы большая редкость.

Но не говорить же об этом матери! Иначе не миновать кучи укоров и даже слёз. На самом деле Вера любила своих родителей, просто на даче сидеть она не любила. Ей там было скучно. Конечно, на даче всегда есть чем заняться, но Вере не нравилось копаться в земле. Не её это было занятие. Поэтому, едва приехав на дачу, она уже рвалась в город.

На обратном пути из электрички Вера предупредила Клавдию, что скоро будет у неё. На съёмную квартиру она решила не заезжать, сразу же направилась к Клаве.

— Куда-нибудь пойдём? — спросила подруга.

— Куда?

— Можно в парк или на набережную. Поговорим и заодно свежим воздухом подышим. Смотри, какая стоит чудесная погода! — вдохновенно пропела Клава. — Даже не верится, что уже начало сентября.

— Нет, давай, просто посидим у тебя, — ответила Вера. Свежим воздухом она уже надышалась на даче у родителей. К тому же ей хотелось поговорить с Клавой наедине так, чтобы рядом не было даже случайных чужих ушей.

— Ну, как хочешь, — согласилась Клава.

И Вера мысленно в который раз поблагодарила судьбу за то, что у неё есть такая покладистая и независтливая подруга. Второе качество она ценила даже больше, чем первое. Клава умела так искренне радоваться чужим удачам и успехам, что рассказывать ей о них было одним сплошным удовольствием.

Хотя на этот раз Вера не знала, можно ли считать удачей то, что шеф предложил ей выйти за него замуж. Или она всё-таки лукавила, притворяясь даже перед самой собой. Вера затруднялась с ответом. Ей казалось, что она окончательно запуталась в своих чувствах.

Странным было то, что при сложившихся обстоятельствах она продолжала считать Данилова не просто Андреем, а именно шефом, то есть, по сути своей, чужим человеком. «И как же мне выходить замуж за чужого человека?» — спросила она себя, и тотчас на ум ей пришёл старый анекдот, в котором молоденькая девушка, собравшись под венец, укоряет мать: «Ты, мама, сама вышла за папу, а меня за чужого человека отдаёшь». Губы Веры искривила грустная усмешка. Только ведь её никто насильно замуж не выдаёт. Просто, как говорят в народе, часики её тикают…

Едва она нажала на звонок Клавиной квартиры, как дверь сразу распахнулась. «Не иначе как Клавка меня под дверью стерегла». Но оказалось всё проще: «Я из окна выглянула и увидела, что ты идёшь, — простодушно призналась подруга, — так я со всех ног к двери».

Едва переступив порог, Вера почувствовала запах жареной курицы и пряный аромат яблочного пирога с корицей. Клава была отменной кулинаркой, этот талант перешёл к ней от матери, обе они могли сотворить вкуснейшее блюдо из минимума самых обычных продуктов. По идее, Клава была настоящим сокровищем, но мужчины смотрели не на её золотые руки и чистую душу, а на круглое лицо, большие очки на курносом носу с россыпью веснушек.

Вера тоже умела хорошо готовить, но не любила, поэтому обходилась полуфабрикатами, а вкусно поесть она могла у родителей или у Клавы, которая всегда искренне радовалась её приходу. К чести Веры, надо сказать, что гостеприимством Клавдии она старалась не злоупотреблять, знала, что школьные дела поглощают не только рабочее время подруги, но и большую часть её так называемого свободного времени. Сама она всегда с тихим ужасом смотрела на горы тетрадей, которые проверяла Клава, и так изо дня в день, этот труд вполне заслуженно можно было бы приравнять к каторге на галерах.

Сегодня Вера напросилась к Клаве домой только потому, что хотела если не посоветоваться с ней, то хотя бы пожаловаться на судьбу…

Вера прошла было сразу на кухню, но, оказывается, Клава накрыла стол в зале.

— У тебя что, праздник, что ли, какой-то? — в притворном удивлении округлила глаза Вера.

— Конечно, праздник! — смешно всплеснула руками Клава. — В кои веки подруга в гости пожаловала.

— Что ты выдумываешь, — отмахнулась Вера.

— Ничего я не выдумываю! — пылко заявила хозяйка дома. — Но, если честно, я в зале накрыла, чтобы нас с балкона обвеивало ветерком! У меня там до сих пор петунии цветут и душистый табак! И мы с тобой вроде бы сидим на террасе кафе.

— Но и выдумщица ты, Клавка! — рассмеялась Вера.

— А ты сама посмотри, как здорово получилось! — она схватила Веру за руку и потянула в зал.

Получилось на самом деле не просто здорово, а великолепно! Уставленный яствами стол Клава придвинула поближе к балкону. Лёгкий ветерок не только вносил в комнату аромат цветов, но и надувал на окне ажурную занавеску, и она реяла, точно парус.

— Давай сначала съедим курицу, пока она горячая, — предложила Клава, — а потом обменяемся новостями.

— Давай, — согласилась Вера, — только тебе не кажется, что ты переоценила наши способности относительно зверского аппетита?

— Почему зверского? — удивилась Клава.

— Потому что иначе двум хрупким девушкам никак не осилить целую курицу.

— Насчёт хрупкости ты мне явно льстишь. Хотя ты у нас грациозна, как газель.

Вера рассмеялась.

— Смейся, смейся, — шутливо погрозила ей пальцем Клава, — садись за стол. Съедим столько, сколько съедим. А остальное на потом оставим.

Девушки уселись за стол и сосредоточили всё своё внимание на курице. Её золотистая корочка так славно хрустела на их молодых зубах, а нежное мясо просто сочилось вкусным соком. И так случилось, что они сами не заметили, как от жаркого осталась только горсточка костей.

— Ну вот, а ты говорила, — удовлетворённо проговорила Клава, вытирая салфеткой жирные губы и руки.

— Да уж, потрудились мы на славу, — согласилась Вера и оглядела тарелки так, словно не могла поверить собственным глазам.

Они убрали со стола лишнюю посуду, заодно на кухне перемыли тарелки и сервировали стол для чая. Чаепитие началось с торжественного разрезания яблочного пирога.

— А теперь выкладывай, что у тебя стряслось, — сказала Клава.

— С чего ты взяла, что у меня что-то стряслось? — притворно удивившись, спросила Вера.

— Догадалась по твоему голосу, когда ты звонила по телефону, а теперь по твоему виду уверилась в том, что моя догадка верна.

— На мне что, это крупными буквами написано? — невесело рассмеялась Вера.

— Можно сказать и так, — согласно кивнула подруга.

— Ну ты, Клавка, даёшь!

— Ничего я не даю, — серьёзно ответила Клава, — не забывай, что я училась в педагогическом.

— И что?

— А то, что в институте нас учили психологии.

Вера тихо вздохнула.

— Ты чего? — испуганно спросила Клава.

— Да вот, думаю, стоило тебе институт оканчивать, чтобы потом всю жизнь с малявками возиться.

— Стоило, — уверенно ответила Клава и сказала: — но давай лучше поговорим о тебе.

— Давай, — кивнула Вера и замолчала.

— У тебя что-то на работе не ладится? — осторожно подтолкнула её Клава.

— Да нет, на работе всё прекрасно.

— Может тебя Андрей Иванович обидел или погода в Сочи была плохая.

— Никто меня не обидел, и погода была прекрасная.

— Тогда выкладывай! — велела Клава. — Не заставляй меня нагромождать одну догадку на другую.

— Короче, Клава, Андрей Иванович сделал мне предложение! — выпалила Вера.

— Да что ты, Верка! — радостно воскликнула Клава. — Как я рада за тебя! Как я рада!

— А я за себя не очень, — тихо выдавила из себя Вера.

— Это ещё почему? — растерялась Клава.

— Не знаю, — пожала плечами Вера, — не лежит у меня к нему душа.

— Он что, плохой человек? — всполошилась подруга.

— Нет, человек он как раз таки хороший.

— Тогда в чём дело?

— Сама не знаю, понимаешь, он кажется мне рохлей.

— Рохлей? — удивилась Клава. — Не может такого быть! — заявила она категорично.

— Это ещё почему? — удивилась Вера.

— Потому что рохли в бизнесе не работают и тем более не создают собственных фирм. Можешь поверить моему опыту.

— Твоему опыту? — невольно рассмеялась Вера. — Где же ты набралась этого опыта? Твои малявки точно ещё не создают своих фирм и не трудятся на чужих.

— Это да, — согласилась Клава, — но ты забываешь, что у них есть родители! И кого среди них только нет! А мне со всеми приходится общаться, находить к ним подход.

— Бедная ты головушка! — воскликнула Вера.

— Это ещё почему? — удивилась Клава.

— Мало тебе малявок, так ещё и с их родителями приходится возиться.

— Ничего я не бедная! — решительно отмела сочувствие подруги Клава. — Я очень даже счастливая. А то, что родителей тоже нужно направлять в правильное русло, не мной открыто. Важно не только найти подход к каждому ребёнку, но и с родителями поладить. Так что ты не перекладывай с больной головы на здоровую и не наговаривай на своего Андрея.

— Он пока не мой.

— Насколько я поняла, тебе стоит только руку протянуть, и он будет твоим. Или я ошибаюсь?

— Ты не ошибаешься, — вздохнула Вера.

— Я, конечно, не знаю, какие ты испытываешь к нему чувства и на чём они основываются, но могу дать тебе только один совет: подумай хорошенько, прежде чем отказывать, как ты сама сказала, хорошему человеку. Нам уже с тобой обеим по тридцать. Мне-то точно век старой девой куковать. А к тебе счастье само в руки идёт. Привяжешься к нему и полюбишь, тем более когда дети появятся. Но решать, конечно, тебе.

— Эх, Клава! — в отчаянии воскликнула Вера. — Мне как в русской пословице: «И хочется, и колется, и мама не велит».

— Ну, маму ты сюда однозначно напрасно приплела, — усмехнулась Клава, — насколько я знаю Татьяну Васильевну, она будет двумя руками за. Кстати, ты рассказала ей об Андрее?

— Нет, — покачала головой Вера. — Вернее, то, что мы с ним ездили вместе отдыхать, она знает, но что Данилов сделал мне предложение, я ей не сказала. И пока не собираюсь.

— Почему?

— А то ты сама не знаешь! Она как вцепиться в меня, так и не отпустит, пока до загса не дотащит.

Клава рассмеялась.

— Моя мама точно так же поступила бы, только ей вцепляться не в кого.

— А хочешь, я тебя с Андреем познакомлю? — неожиданно спросила Вера.

— С ума сошла! Это ещё зачем?

— Может, ты ему больше понравишься, — задумчиво глядя на подругу, проговорила Вера.

— Не говори глупостей, — рассердилась Клава, — я у подруг женихов не отбиваю, и тебе это прекрасно известно.

— Прости, я неудачно пошутила, — пробормотала Вера, хотя предложение её вовсе не было шуткой. Ей на самом деле хотелось свести шефа и подругу и посмотреть, что из этого получится. Но, хорошо зная свою подругу, она была уверена, что Клава никогда не согласится на предложенную ей авантюру, только рассердится всерьёз. А сердиться Клава умела по-настоящему, хоть и делала это очень редко.

Разговор с Андрея перешёл на другие темы. Время прошло незаметно, и так случилось, что обе одновременно посмотрели в окно и увидели, как ярко-оранжевый солнечный шар скатывается к закату, оставляя после себя вереницу пылающих облаков и разноцветную россыпь бликов.

— Засиделась я у тебя сегодня, — сказала Вера, — пора и честь знать.

— Оставайся ночевать, — предложила Клава, — ведь завтра воскресенье.

— Спасибо, — вздохнула Вера, — хорошо у тебя, подруженька, но мне надо побыть одной, — сказала Вера.

— И то верно, — согласилась Клава. — Надеюсь, ты соберёшься с мыслями и примешь верное решение.

— Я тоже на это надеюсь, — едва слышно выдохнула Вера.