Сказки темного города. Соната

Наталиса Ларий, 2021

Что ты таишь в себе, изумительный инструмент, некогда подаренный отцом моей матери? Что за страшную сказку о прошлом рассказывает твоя дивная, ядовитая мелодия? Кто ты, мужчина с платиновым переливом властного взгляда хищника, лишь нахождение подле которого подобно пленительной истории, рассказываемой пробуждающимся желанием? Почему ты, темная сторона магии, заставляешь бороться против того, что смерти подобно и принуждаешь искать выход к прошлому, которое будет творить новое будущее? Зачем ты, вероломное желание, заставляешь ступать на ту стезю, которая своими извилистыми перипетиями заведет в неизвестность? Для чего ты, мирный призрак, ведешь дорогой неразгаданных загадок? Вервольф или ведьмак? Корона или темный клан? Взлет или падение? Какой путь? Тысячи вопросов…и только потаенный внутренний мир знает, что существует лишь один верный ответ, который таится в удивительной сонате, порождаемой сплетением ритма биения сердца, шепота души и ядовито-сладкого желания тела.

Глава 1

— Папа…, — недовольно нахмурив брови, я резко вздернула подбородок при виде молодой, красивой девушки с ошейником рабыни на шее. — Это как понимать?

— Амаль, — едва сдерживая раздражение проговорил мой отец, подойдя ближе и приобняв за плечи, — девушке твоего статуса положено иметь личную служанку.

— Служанку — пожалуйста…Но рабыню! — зашипела я в ответ.

— Не обсуждается, — гаркнул отец.

— Папа, ты же знаешь, что я не хочу видеть подле себя ту, которая мне глотку перегрызет, если снять с нее эту удавку, — кивнула я на черный ошейник на шее девушки.

— Не говори ерунды, — отрезал отец. — Ты же знаешь, что она его снять не сможет. И ты не поэтому не хочешь иметь подле себя рабыню, а потому, что твоя тетка, будь она не ладна, стерва старая, вбила тебе в голову свои чрезмерно прогрессивные взгляды, за которые, узнай о них король, ее бы уже выпотрошили и на воротах вывесили за такое вольнодумство, граничащее с безумием.

— И в чем безумие? — прищурила я глаза. — В том, что пленные вервольфы, попавшие к нам в государство, должны быть освобождены от той участи, которую они несут на своих плечах? Фэйри значит воюют, а нам сюда продают тех, кто на своей земле занимал достойное положение. Мы что, звери какие, отец? Зачем это все? Жили ведь раньше без ваших развлекательных боев, без рабынь, спящих на коврике подле кровати, и прочей дряни, какой начали баловать себя, пользуясь тем, что такие, как она, не могут ничего сделать, ограниченные этой дрянной вещицей у них на шее? Да кто мы такие, чтобы так издеваться над ними в угоду своим низменным желаниям? Мы же ведьмы, папа. Светлые ведьмы. Где наш свет во всей этой ситуации? Не знаешь? Вот и я не знаю, — недоумеваючи пожала я плечами.

— Все, разговор окончен, — отец со злостью махнул рукой. — Девка останется с тобой.

— Нет! — взревела я.

— Нет? — темные глаза отца предупреждающе сузились. — Значит отдам ее для утех своим бойцам. Не здесь, так там будет прислуживать. Она красивая, а они охочи до таких развлечений после изнуряющих тренировок. Выбирай. Или здесь, или там. Только здесь она будет сыта и цела, а там подохнет вскорости от бесконечного числа желающих поиметь ее красивое молодое тело.

— Они не тронут свою же! — недоверчиво воскликнула я.

— Да? — ехидно протянул отец. — Хочешь проверить?

— Мадмуазель, — послышался тихий шепот девушки, и я перевела на нее взгляд.

Молоденькая, темноволосая девушка-вервольф стояла и с мольбой взирала на меня. В ее глазах было столько ужаса и боли, что я невольно поежилась.

— Хорошо, — поразмыслив, ответила я, прекрасно зная, что отец, несмотря на то, что эта рабыня стоила просто баснословных денег, назло мне сделает так, как и обещал, не согласись я с его решением.

— Вот и умница, дочь, — наигранно улыбнувшись, проговорил отец. — Теперь везде только в ее компании чтоб видел тебя. А ты, — грозно проговорил он, повернувшись к девушке, — чтоб докладывала мне о каждом ее шаге. Уяснила?

— Да, милорд, — девушка испуганно опустила голову.

— Вот и прекрасно.

Сказав это, он развернулся и покинул мою комнату. Я же опустилась на край кровати и угрюмо окинула взглядом свою…рабыню, будь она неладна.

— Какой клан? — наконец спросила я, отметив про себя, что девушка явно была чистокровной

— Горгона, — ответила девушка.

Я едва не присвистнула, услышав это.

— Доиграемся мы, — пробурчала я сама себе под нос. — Тут твои есть еще кто?

— Я еще толком не знаю, — пожала плечами она. — Меня только вчера привезли, и ваш отец сразу же выкупил меня у работорговца. Я думаю, среди бойцов точно кто-то да есть во владении такого ведьмака, как ваш отец. Вы разве сами не знаете? — она настороженно наблюдала за мной так же, как и я за ней.

— Не знаю. Меня бои мало интересуют. Да я и сама приехала сюда не более месяца назад. До этого жила у сестры своей матери. Ее поместье находится далеко в глубине лесной территории ковена. Там такой экзотики в лице боевых вервольфов или рабынь нет к моей великой радости и огорчению моего отца, — с сарказмом проговорила я. — Зовут тебя как?

— Идрис.

— А полное имя?

Девушка опустила глаза и тихонько ответила:

— Нам запрещено говорить о своей принадлежности к линии крови.

— Что за чушь? — я не довольно нахмурила брови. — Говори, я хочу знать.

— Дэнфорд.

Сказав это, девушка невольно поежилась, будто произнося это слово могла получить хорошую трепку от меня.

— Идрис фон Дэнфорд, клан Горгона, — протянула я и встала с кровати. — Какого черта ты здесь делаешь, — я подошла к девушке и едва ли не прикрикнула на нее. — Темный клан и линия крови правящих! Как ты сюда попала?

Девушка опустила кротко взор и ее плечи поникли.

— Мы уже два года воюем с фэйри. Отец решил вывезти меня на нейтральную местность, когда понял, что войско фэйри слишком близко уже к безопасной территории. Но когда эскорт двинулся через долину, там оказался небольшой отряд бродячих наемников. В общем, всех перебили, а меня вот привезли сюда и продали вашему отцу.

— Какой ужас, — прошептала я.

— Я буду слушать вас, мадмуазель, — взмолилась девушка, посмотрев на меня глазами полными слез. — Только не отказывайтесь от моих услуг. Я проворная, умею делать красивые прически, за одеждой хорошо ухаживаю, пою красиво. Научусь всему, что пожелаете. Только не отсылайте меня. Иначе ваш отец и правда отдаст меня на потеху своим бойцам. Нет, он не плохой, ваш отец, — испуганно захлопала она длинными ресницами, — просто…

— Просто он еще хуже, — махнула я рукой. — Не надо ничего говорить на этот счет. Я сама знаю, кто мой отец и чем он дышит. Ты думаешь почему я росла у тетки, когда мамы не стало? Он видеть меня не мог, поскольку я напоминала ее. Потом началась бесконечная вереница этих падких на его деньги и положение женщин. Каждой из них я почему-то была как кость в горле. Когда приехала тетя Рэйнис, я выглядела этаким маленьким запуганным зверьком. Ну она и увезла меня отсюда. Так что знаю, кем может быть мой отец.

— А почему сейчас вернулись? — осторожно спросила Идрис.

— Король отцу начал задавать вопросы, почему его единственная дочь живет невесть где в то время, как ей положено уже закончить обучение и занять свое место среди целителей его двора. Так что никакой отцовской любовью тут и не пахнет. Я здесь только потому, что так положено, — усмехнулась я.

Девушка выслушала меня и понимающе кивнула.

— Не бойся, — погладила я ее по плечу. — Останешься при мне, если пообещаешь, что уберешь со своего лица эту ужасную гримасу покорности, которая не сходит с него все время, пока мы разговариваем. Ты не будешь здесь в роли рабыни как таковой. Я буду разрешать тебе ходить, куда захочешь и выделю отдельную комнату. Так просто будешь помогать мне как горничная и не более того. Ну и сопровождать как компаньонка, раз уж отец так беспокоится о том, что обо мне может кто-то что-то плохое подумать, если я буду передвигаться по столице сама. И одежда, — кивнула я на платье девушки — темно-синий наряд с вышивкой в виде символа принадлежности нашей семье, — эту дрянь снимешь.

— Но это не дозволено, — проговорила девушка, машинально проведя пальцами по платью. — Это форменное платье рабыни.

— Да плевать мне, — усмехнулась я. — Я же вроде как наследница здесь, вот у меня будет такое требование — хочу видеть подле себя только самое лучшее, даже одеяние рабыни. Единственное, — я грустно кивнула на ошейник, — не могу снять с тебя это. Со временем, когда владение имуществом перейдет ко мне, то я решу этот вопрос, но пока…пока купим тебе какое-то красивое колье, чтобы эта дрянь не так бросалась в глаза.

Идрис смотрела на меня с таким недоверием в глазах, словно искала в моих словах какую-то подноготную.

— А если ваш отец будет против? — наконец произнесла она.

— Отец, — я приподняла раздраженно бровь. — Отца в основном занимает его красавица-шлюха, и не думаю, что с моим приездом что-то изменится. Тебя он мне подарил для демонстрации своего могущества, положения в обществе, богатства наконец. Так что не переживай. Пока будет так, как я говорю, а там посмотрим, — подмигнула я девушке.

— Вы не похожи на остальных, — улыбнулась она немного расслабившись.

— Да, я такая. Этакое червивое яблоко в нашем распрекрасном обществе, которое несет неизвестно куда с этим его желанием подчинять тех, кто, по сути, намного сильнее нас, — хмыкнула я.

— Мы расплачиваемся за то, что несколько десятков лет назад пошли на вас войной, — девушка опустила глаза, — многие ведьмы из вашего ковена погибли тогда, вот вы и вымещаете на нас зло теперь.

— То дела давно минувших дней, — строго ответила я. — Об этом нужно помнить и уважать то, что тогда был заключен мир. Порабощение — не месть, это глупость. Вы ведь сильные сущности, вервольфы. Я порой боюсь даже думать о том, что когда ваше противостояние с фэйри сойдет на нет, куда вы обратите свой взор? Уж не на тех ли, кто тешил свое самолюбие, покупая, как лошадей, рабов себе в вашем лице?

Идрис пожала плечами, было видно, что эта тема для нее болезненна.

— Знаете, — задумчиво проговорила девушка, — я очень надеюсь, что, когда сойдет на нет наше противостояние с фэйри, наступит мир, поскольку уже до жути хочется спокойствия. И верю, что наш правитель не станет мстить за нас так, как ваш в настоящее время мстит за ваших погибших.

Я лишь молча кивнула в ответ. Затем пошла к выходу, махнув рукой Идрис, чтобы следовала за мной. Пройдя по коридору несколько метров, я отворила одну из комнат.

— Здесь раньше жила горничная моей теки в те дни, когда та сюда приезжала. Комната небольшая, но уютная, — я зашла внутрь затемненного помещения и отдернула плотные шторы с окон.

— Ваш отец точно выскажет свое недовольство. Куда рабыне до такой комнаты, — девушка с интересом окинула милую обстановку комнаты для служанки. — Мы же ниже, чем слуги по статусу в вашем государстве. Максимум на что могут рассчитывать наши представители — это на койку в общей комнатушке для таких же, как и я.

— Я так хочу, — строго проговорила я. — И не поднимай больше этот вопрос. А теперь в ванную и переодеваться. Сейчас придет служанка, она принесет тебе какое-то из моих платьев. Выберу самое простое, — я враз вздернула руку, едва только девушка хотела что-то возразить. — Иди, — подтолкнула ее к двери в ванную комнату, а сама направилась к себе, по пути отдав указание идущей по коридору горничной.

Едва только двери моего мирка захлопнулись за моей спиной, я подошла к подоконнику и устало прислонилась лбом к откосу. Рабыня. Рабыня в моем доме! Девушка из темного клана вервольфов, который уж точно захочет перегрызть глотку всем, кто хоть каким-то образом замешан в ее похищении. Чем думал отец, покупая ее, я не представляла себе. Хотя, что-то подобное я и ожидала увидеть в нем, том, кого никогда не волновала ни чужая боль, ни чужое горе, ни чужие проблемы. Причем слово «чужой» было применимо, как мне казалось, ко всем, кроме его собственной персоны. Самовлюбленный эгоист, так его называла раньше моя мама. Так странно, она так давно покинула этот мир, а я отчетливо помнила это ее высказывание. Столько времени прошло. И как до жути не хотелось возвращаться сюда из спокойного поместья тетки, которая после смерти моей мамы называла этот особняк оплотом падения ведьм. Падение…не иначе. Каждый день — словно отсчет времени назад, к той исходной точке прошлого, когда началась война с вервольфами. А в том, что так оно и будет, я ни капли не сомневалась. Рабы. Я отрешенно покачала головой и устремила взгляд на прилегающую территорию, огромная площадь которой была отгорожена от внешнего мира высоченной каменной стеной, увитой плющом, а от особняка высокими коваными воротами. Этакая себе арена для кровопролитья, ведь именно здесь и проходили бои вервольфов, которые принадлежали отцу, с теми, кто принадлежал другим приближенным двора его величества. Развлечение…Куда там. Я едва не застонала, наблюдая за мощными телами тренирующихся мужчин, одетых в кожаные штаны, стальные нарукавники и высокие сапоги, доходящие им до колен. Двенадцать могучих вервольфов, пребывающих в своих человеческих обличьях, поскольку силы обращения были подавлены в них, двенадцать…размахивали клинками, швыряли топоры, мечи и прочую смертоносную дрянь. Небольшое войско, не иначе. Да они бы в два счета выкосили половину столицы, только дай волю им, и как отец не понимал, что держать их вот так рядом было очень и очень опасно, несмотря на надежную силу сдерживания их сущности. В какой-то момент один из них отошел от тренировочного чучела и устало опустил свой меч. Мгновение и стоящий рядом высокий громила-Стражник взмахнул хлыстом, опустив его на спину мужчины. Ужас! Я такого точно не ожидала. Мужчина злобно повернулся к надзирателю, и я подумала он разорвет его на части. Но нет. Вервольф лишь лопатки свел, унимая так боль от удара и направился к чучелу. Учеба. Как в военном легионе. Не иначе. Не можешь драться — умирай. Противно, да и только. Как можно было порабощать других? Хорошо, что я выросла в пределах владений тетки, противницы всей этой чертовщины, а то стояла бы и смотрела на это все так, словно это обычное дело, не иначе.

— Я никогда не видела их такими, — тихий шепот позади, и я испуганно обернулась.

— Все забываю, как вы, вервольфы, двигаетесь тихо, — выдохнула я, увидев рядом с собой Идрис.

Девушка подошла к окну и прислонила к нему свою ладонь. В ее глазах было столько смятения и грусти, что мне стало не по себе. Я встала молча рядом, давая ей прийти в себя от увиденного.

— Каждый бой…его значит видно отсюда? — прошептала она, мельком кинув взгляд на меня.

— Да, — скривилась я недовольно. — Здесь раньше была территория того леса, — кивнула я на простиравшийся на многие мили темный ковер могучих деревьев. — Когда же началось это все, отец приказал вырубить деревья и отстроить здесь нечто вроде арены для боев. А там, — указала я пальцем на длинную невысокую каменную постройку, вход в которую был прям с внутренней стороны арены, — там они живут.

— Как скот, — горько усмехнулась она.

Я лишь бровью повела в знак согласия.

— Мы как-нибудь сходим туда, посмотрим, может есть кто-то среди них, кого ты можешь знать. Если да, то можно будет тебе общаться с ними. Все не так…одиноко среди нас будет.

— Вы слишком многое хотите сделать для меня, — строго ответила девушка. — Так нельзя. И мне кажется, что туда не так-то легко пройти, даже вам, — кивнула она на двоих громил-стражников у входа на территорию арены.

— Ну, посмотреть на них вблизи нам никто не запретит, — повела я бровью. — А уж если кого узнаешь из них, тогда уже будем решать, как тебе можно с ним будет общаться.

— Вы очень хорошая, — Идрис неожиданно ухватила меня за руки, — храни вас высшая сила. Когда меня везли сюда, я думала жизнь закончена. А теперь…

— А теперь, это всего лишь теперь, — улыбнувшись, я пожала плечами. — Со своей стороны я сделаю все, чтобы ты не чувствовала себя здесь в рабстве. Но пока ты во владении отца, я не могу гарантировать, что так будет все время. Не все мне подвластно, Идрис.

Не хотелось слишком обнадеживать эту миловидную молодую девушку, которая была примерно моего возраста, ведь я действительно не знала, что придет в голову отцу завтра и не захочет ли он перепродать ее кому-то другому, ведь Идрис была невесть как хороша собой с ее длинными густыми черными волосами, огромными глазами платинового цвета, широкими бровями, пухлыми губками, которые совершенно не нуждались в нанесении помады, поскольку имели насыщенно-красный цвет, а уж о фигуре с пышной грудью, тонкой талией, длинными ногами и невероятно величественной осанкой я вообще предпочла бы молчать. Женщины-вервольфы всегда славились своей необыкновенной красотой и мне всегда казалось, что мы на их фоне совершенно не могли похвастаться ни красотой, ни величием. Мельком бросив взгляд в большое зеркало, висящее на стене, я едва смогла скрыть усмешку. Да, отличительная черта большинства ведьм нашего ковена — длинные волосы темно-медного оттенка ничем не проигрывали волосам Идрис, но вот моя худенькая фигурка невысокого роста, маленькая грудь, бледная кожа, которую совершенно не трогал загар, и глаза оливкового цвета в обрамлении длинных ресниц — все это блекло подле этой красавицы, которую отец подарил мне в услужение. Словно проследив за моим взглядом и догадавшись, о чем я думаю, Идрис проговорила:

— Мой дед в свое время женился на ведьме…своей пленнице. Женился и прожил счастливую жизнь. Об их любви до сих пор мама моя рассказывает, когда хочет в пример поставить, какой должна быть любовь. Дедушки и бабушки давно нет в живых. Но вот ее портрет висит в главном зале наш его особняка. Она была необычайной красоты женщина. Чем-то похожа на вас. Те же глаза, волосы, тот же словно точеный нос и изгиб бровей. Даже глаза вы так же прищуриваете, как и она на портрете. Я маленькой часто стояла и смотрела на него, как завороженная этой необычайной красотой. Мама говорит, что она спасла от какой-то страшной болезни несколько сотен жителей города, поэтому ее портрет никто не убрал после ее смерти, хотя у нас заведено прятать портреты предков на чердак, давая тем самым дорогу будущему. А вот ее…ее висит до сих пор. Портрет красавицы-ведьмы, взгляд которой вводит в некоего рода транс даже с холста. И у вас то же самое в глазах читается. Я даже не знаю, как назвать то, что вижу в ваших глазах. Вызов, несгибаемая воля, мудрость, — задумчиво проговорила Идрис, глядя мне в глаза.

— Мудрость, красота, — хмыкнула я, — это уж точно не про меня. Я обычая ведьма, не особо блещущая ни тем, ни другим. Да и целитель из меня тоже так, средненький, — тихо добавила я, приложив к губам палец, — но это так, негласно. Если отец узнает, что я больше любила играть на скрипке, чем читать древние книги целителей нашего рода, он меня убьет.

— Вы на скрипке играете? — воскликнула девушка. — Это же так прекрасно! Дома я очень любила слушать, как училась играть моя младшая сестра. Из ее комнаты часами могли доноситься печальные звуки инструмента. Было так странно, она никогда не играла что-то веселое. Словно знала…, — Идрис враз замолчала и опустила глаза.

— А что случилось с твоей сестрой? — осторожно спросила я.

— Она погибла. Тогда, во время нападения. Маленькая девочка-вервольф показалась обузой похитителям и ее просто зарезали…у меня на глазах, — дрожь в стиснутых до боли пальцах Идрис с лихвой выдавала то, что она чувствует, рассказывая мне о том страшном моменте.

— Мне так жаль, — я протянула руку и погладила девушку по плечу.

— Ничего, — в ответ она судорожно втянула носом воздух и тряхнула волосами. — Все забудется.

— Забудется, — горько улыбнулась я. — Есть события, о которых так сказать нельзя. Давай не будем пока об этом. Не хочется загонять себя с утра пораньше в дурное настроение. Я хотела прогуляться к заливу и уж если без твоей компании мне не обойтись, придется тебе сопровождать меня.

— Мне только за радость это будет, — улыбнулась Идрис, которая вспоминать горькие минуты жизни не хотела точно так же, как и я.

— Ты же верхом ездишь? — спросила я, выходя из комнаты и следуя по длинному коридору к лестнице, ведущей на первый этаж.

— Конечно, — усмехнулась Идрис. — Только у нас принято надевать несколько иной костюм для верховой езды. Мы не садимся на лошадь в платье.

— Скажешь моей модистке, и она сошьет нам то, что нужно, — подмигнула я ей. — Будем удивлять ведьмовское общество введением вервольфовской моды.

— Ваш отец точно тогда убьет меня, — повела она бровью в ответ.

— Да брось ты. Скажу мой приказ. Давно пора сменить это чертово платье на что-то более удобное. Даже некоторые придворные дамы уже переняли эту вашу моду на брюки для верховой езды, и никто их за это не порицает.

Спустившись на первый этаж, я отдала кое-какие распоряжения насчет ужина и представила Идрис слугам.

— Мы рады, что в нашем кругу появилась такая обворожительная девушка, — с улыбкой проговорила Татиса, наша экономка, миловидная сорокалетняя женщина в строгом черном платье, высокая прическа из белокурых волос которой выгодно подчеркивала ее гордый облик. — Все не так будет одиноко нашей девочке здесь, — сказав это она ласково приобняла меня за плечи.

— Татиса, а отец уехал? — спросила я у нее.

— Да, Амаль. Сказал будет поздно. Поэтому ужин я прикажу накрыть только для тебя, — ответила она.

— Идрис тоже будет со мной ужинать, поэтому пусть накроют на двоих.

— Как прикажешь, — улыбнулась женщина.

Поблагодарив экономку, мы с Идрис направились на улицу.

— У вас очень красивая территория, — проговорила она, с восхищением рассматривая причудливые деревья и кустарники, растущие по обе стороны от дорожки, ведущей к конюшне.

— Это мамина заслуга. Когда она вышла замуж за отца, на этом месте, как она рассказывала, был настоящий пустырь, мощеный камнем. Красоту уже она здесь наводила. Мне особенно нравятся эти, — кивнула я на красивые кроваво-красные розы, которые несколько отличались от остальных огромных кустов тем, что свешивали свои великолепные бутоны к земле. — Подойди к нему и протяни руку, — подтолкнула я Идрис к кусту.

Едва только девушка протянула свои тоненькие пальцы к бутону, как тот вмиг встрепенулся и оттуда выпорхнуло крошечное создание размером с небольшую бабочку.

— Куда тянешь свои грязные лапы, волчица! — запищало создание, летая вокруг испуганной Идрис.

— Тише, Маиса, — засмеялась я, — не ругайся. Хочу познакомить тебя с Идрис. Она теперь моя…компаньонка.

— Вы цветочная фэйри? — удивленно спросила Идрис, когда миниатюрная летающая девушка уселась ей на ладонь.

— Фи, волчица, как ты меня сейчас обозвала?! — скривила рожицу Маиса, свесив тоненькие ножки с ладони. — Разве я похожа на этих слащавый дур, которые только и могут, что летать и улыбаться.

— Маиса — темная фэйри. Она питается жизненной силой цветов, — ответила я за нее.

Идрис скривилась, и невольно стряхнула Маису с ладони.

— Испугалась, — захохотала та в ответ на такой жест. — Ты же сама из темного клана. Чего боишься тогда?

— Никогда не любила тех, кто губит что-то прекрасное, — повела бровью Идрис.

— А я и не гублю прекрасное. Можно сказать, даже помогаю. Вот смотри, — фэйри подлетела к цветку и щелчком пальцев заставила его приподнять бутон, — видишь рыжие пятна у основания бутона? Цветок гибнет. И будет долго мучиться, если я не сделаю вот так, — она приложила свою маленькую ладошку к основанию бутона и тот враз завял.

— Ну, помогаешь — это двоякое мнение, — усмехнулась Идрис.

— Ничего вы не понимаете в жизни растений, — пренебрежительно махнула рукой фэйри. — А теперь идите, куда шли, я еще толком не выспалась.

Сказав это, она вмиг залезла в бутон цветка и зарылась в его лепестки.

— Ее моей маме отец привез из какого-то своего очередного плавания по делам государства. Ему вечно хочется иметь что-то такое, чего ни у кого нет, — проговорила я. — Маиса здесь как дома. Она единственная губительница цветов моего сада и ее все устраивает, даже более того.

— Да уж, меня-то точно здесь добровольно не заставишь радоваться своему положению, — тихо ответила девушка.

Я ничего не ответила на это, да и что я могла ответить ей, я ведь чувствовала, как она внутри едва ли не выла от отчаяния, хоть всеми силами старалась выглядеть приветливой со мной. Редкий дар, улавливать внутреннее состояние женщин, находящихся рядом, передался мне от матери, которая была целителем женских эмоций. Но чувствовать я чувствовала, да только исцелять у меня не получалось. Я более способна была во врачевании нанесенных ран и прочих увечий, переняв как доминирующую эту силу от отца, чем он очень гордился, по крайней мере я надеялась на это.

— Ну вот, здесь наша конюшня и загон для лошадей, — проговорила я, указывая на небольшую каменную постройку с огороженной невысоким забором территорией. — Это моя лошадь, — указала я на черную кобылу с белой полосой на носу. — А ты выбери себе по душе из остальных. Только не его, — кивнула я на жеребца цвета темного янтаря. — До жути непредсказуемое создание. Он только отца слушается. А других если и подпускает к себе, то уже за счастье.

— А можно я попробую, — проговорила Идрис. — Я с детства могла находить общий язык с лошадьми.

— Ну пробуй, только если сбросит…, — я пожала плечами.

Идрис зашла за оградку и направилась к гарцующему коню. Тот, едва только заприметил ее, недовольно раздул ноздри и фыркнул. Но Идрис это не испугало, и она уверенно подошла к нему. Невысокая фигурка рядом с громадным животным. Я даже затаила дыхание. Конь и девушка стояли друг напротив друга пару минут, затем Идрис осторожно протянула руку и положила ее на нос жеребца. Тот сперва отдернул голову, но Идрис снова проделала то же самое. Пара минут и она уже уверенно вела его к тому месту, на котором висела экипировка для верховой езды.

— Какого черта она делает? — грозный рык позади меня заставил подпрыгнуть от неожиданности.

— Отец, — недовольно проговорила я. — Зачем так подкрадываться тихо? Татиса сказал, что ты будешь поздно. Я решила съездить с Идрис к заливу.

— И кто разрешил брать моего коня? — он недовольно нахмурил свои брови.

— Я разрешила, — тихо проговорила я, встав подле него. — Его ведь даже седлаешь ты сам, так ведь? Он кроме тебя никого не подпускает? То есть не подпускал, — едва скрывая улыбку проговорила я, кивнув в сторону девушки, которая ловко накидывала седло на могучую спину лошади.

— Вервольфы, — проговорил с тенью презрения в голосе отец. — Они всегда умели подчинять животных лучше, чем все остальные.

— Ой ли, папа, — усмехнулась я. — Помнишь того посланника, который недавно был здесь по делам и которого жеребец так пнул копытом, что тот едва на ногах удержался? Тоже ведь вервольф. А коню не по нраву пришелся. А тут смотри, какая она умница, — указала я на Идрис, которая закончила седлать лошадь и с радостным выражением лица повернулась к нам.

Едва только девушка увидела моего отца, как улыбка улетучилась с ее губ. Растерянно хлопая ресницами, она окинула взглядом лошадь, потом нас.

— Вечно ты вселяешь во всех страх, — строго проговорила я, мельком посмотрев на недовольного отца. — Веди его сюда, Идрис, — крикнула я девушке, и та неуверенной походкой двинулась к нам.

— Простите, милорд, — залепетала Идрис, подведя лошадь к нам. — Это я попросила мадмуазель разрешить мне взять именно его на прогулку. Она не виновата.

Видя, сколько ужаса в глазах девушки, я покачала головой и быстро проговорила:

— Да не сожрет он тебя, не бойся ты так. Верно ведь, отец?

— Выведи лошадь, — ничего не ответив на это, проговорил он приказным тоном и махнул рукой на ворота.

Когда Идрис вывела коня из-за ограждения и передала поводья моему отцу, тот лишь убийственным тоном проговорил, кивнув на нее:

— Первое. Почему она одета в такое платье? Тебе не ясно, что у нее за положение? — взгляд его темно-зеленых глаз точно готов был испепелить меня за непослушание. — Второе. Эта лошадь моя, Амаль, и прежде чем взять что-то мое без моего позволения, подумай, чем это может быть чревато для тебя.

— И чем это может быть чревато? — вспылила я.

— В следующий раз я высеку ее на столбе, — кивнул он на Идрис.

— За что? — я прям чувствовала, как мои слова источают гнев.

— За то, что ее непослушная хозяйка имела наглость дать ей коснуться того, к чему прикасаться нельзя! — гаркнул он в ответ.

— Это к чему прикасаться нельзя? К лошади? Это же всего лишь лошадь! — в эту минуту я чувствовала, насколько он взбешен.

— Я все сказал! И переодень ее! Это приказ!

— Твои приказы на меня не распространяются! — зашипела я. — Я тебе не служанка и не рабыня. Я твоя дочь. И ты мне подарил Идрис. А раз подарил, я сама буду решать, где ей жить, в чем ей ходить и куда!

Мгновение, и отец отвесил мне пощечину. Не ожидая такого, я в ужасе прижала к щеке ладонь и словно застыла в немом ступоре.

— Не смей так разговаривать с отцом, маленькая бестия. Вся в мать. Тот же проклятый гонор, те же властные привычки и своеволие.

— И чем тебе мама не угодила? — заорала я в ужасе, поскольку никогда не слышала таких слов от отца, а уж о том, чтобы он на меня руку поднимал, так вообще речи и быть не могло, а тут вдруг такое.

— Ты меня поняла, — не ответил он на вопрос. — Одевай как хочешь свою игрушку, но все остальное — только по согласованию со мной. Иначе худо будет и тебе, и ей.

Сказав это, он развернулся и, дернув коня за поводья, направился к выходу с территории особняка. Я же в немом изумлении смотрела ему вслед, потирая горящую от пощечины щеку и вытирая покатившиеся слезы.

— Амаль, — прошептала Идрис, положив мне на плечо руку. — Мой отец тоже строг всегда был…

— Это не строг, — хрипло проговорила я. — Здесь что-то другое. Он всегда меня держал в ежовых рукавицах, когда я здесь жила, но вот чтоб так…ударить. Это слишком. Седлай нам лошадей, — взяв себя в руки крикнула я конюшему, который стоял поодаль.

Следующий час я ехала верхом не произнося ни слова. Щека горела огнем, давая понять, что отец даже особо не пытался рассчитать силу, чтобы лишь припугнуть меня. Нет, это был намеренный и жестокий удар с целью причинить боль. Было так странно. Я даже не чувствовала обиду. Нет. Лишь какую-то злость, которая просто испепеляла меня изнутри. Теперь только поняла, почему мама так часто была заплаканной. Она говорила мне всегда, что просто вспоминает какие-то эмоциональные моменты из жизни тех, кому она помогала, поэтому и плачет порой. Но нет, не поэтому. Раз отец так выразился насчет нее, значит и на нее он тоже поднимал руку и увезла меня тетка от него, скорее всего потому, что боялась за меня и она бы ни за что не разрешила мне вернуться, если бы это не был приказ короля. Но за что он мог так ненавидеть мою красавицу-маму, которая так его любила? Или мне так только казалось и мать делала вид, что любит, дабы ее дочь была уверена в том, что семья основана на любви? Тысячи вопросов и ни единого ответа. Тряхнув головой, я приняла решение на днях навестить тетю и задать ей конкретный вопрос, касающийся того, что произошло.

— Какая красота! — восхищенный возглас Идрис прервал мои мысли. — Я слышала, что черный залив великолепен, но чтоб настолько!

Черный залив моря, разделявшего северные земли вервольфов и ведьм, правда был неописуем, особенно в солнечную погоду, когда лучи солнца проникали в его темные воды, разбавляя непроглядную гладь и превращая нечто темное в волнующе-сверкающее. Но не только в воде было дело. Окружающие каменистые береговые склоны были покрыты ослепительно-белыми камнями гор, создавая собой непередаваемый природный контраст, который словно подчеркивал своим видом извечную тему борьбы черного и белого…тьмы и света.

— Ubi non est, tenebrae, non est in loco, nam lux et vice versa, — проговорила я.

— Там, где есть тьма, нет места свету, и наоборот, — прошептала Идрис, наблюдая за тем, как черные волны накрывают белый берег.

— Весьма сомнительное высказывание. Но так всегда говорила моя мама, — проговорила я, спешиваясь и привязывая свою лошадь к одному из растущих рядом деревьев.

— А вы верите в то, что тьма и свет могут иметь две стороны медали?

— Я ни во что не верю на все сто процентов. Добро и зло для меня — понятия абстрактные. Возьми к примеру Маису. Она погубила цветок, но забрала его страдания. Плохая она или хорошая после этого? — улыбнулась я.

— Интересная вы, светлая ведьма. Вас словно не учили тому, чему нужно в свое время. Вы ведь как раз и разделили всех на темную и светлую сторону магии. Значит Маиса — зло для вашего ковена, но не в ваших глазах. Отчего так? — прищурила глаза девушка.

— Не знаю. Может потому, что я росла подле темной ведьмы? — повела я бровью.

— А ваша тетя темная? — недоверчиво спросила Идрис.

— Относительно. В семье моей матери отец, мой дед, был темным ведьмаком, мама же, то есть моя бабушка, светлой ведьмой. Тетка пошла в отца, его линия крови взяла верх в ее венах, мама же родилась похожей на бабушку. Поэтому тетку и удалили от двора в свое время, сослав за пределы столицы в лесную глушь. Не совсем глушь, конечно, но тем не менее.

— А как…? Вам же запрещено заключать такие браки. Это у нас позволительно, но, чтобы среди светлых вот такой союз? Это же нонсенс!

— Ну, когда будущая невеста уже в положении, а отец девушки первый приближенный к королю ковена, иногда можно и закрыть глаза на то, что жених — темный ведьмак. Тем более, что дедушка отказался от своих сил ради бабушки. А когда так, то король может позволить такой союз. Только вот дети…тетку должны были отправить в семью отца, но опять же, когда она достигла шестнадцати, ей предложили или сохранить силы, но уехать к деду и бабке по линии отца, или же забыть о магии и остаться здесь.

— И она осталась?

— Да, отказалась и осталась. Она не ведьма как таковая. У нее нет сил. Но, — шепотом проговорила я, — она очень много знает. Таро, темный гримуар, всякие штучки, которые не известны светлым — знания ведь получать не запретишь. В общем, я росла среди этакого хаоса, сотворенного из светлых и темных знаний. Благо, не особо вникала в это все, а так бы кто его знает, какой бы я ведьмой выросла. Но я более любила, как уже говорила тебе, играть, гулять, ездить верхом, наряжаться и прочее, что не особо добавило в мою голову знаний о том, что от меня в итоге будут ожидать здесь. Целитель…да хоть бы не заморить кого, куда уж там до исцеления, — усмехнулась я, видя, с каким интересом слушает меня Идрис. — А ты, как представитель темных вервольфов, чем ты похвастаться можешь? — задала я вопрос, беря девушку под руку и идя с ней медленным шагом вдоль круто обрывающегося берега по белоснежной дороге, усыпанной маленькими шлифованными камешками.

— Да мы со светлыми кланами мало чем отличаемся, — пожала она плечами. — У нас больше прав разве что, и не столь все строго, как у них. Вот мой дед женился на пленной ведьме, будь он из светлых, это было бы проблематично сделать, а у нас — в порядке вещей. Бабушка, правда, так и не приняла обращение, но все же.

— Я не представляю себе, как это, обращаться, — скривилась я. — Лапы, шерсть, вой, это же ужас.

— Ну, этого я вам объяснить не могу. Это нужно пережить, чтобы понять, как это прекрасно, — улыбнулась девушка. — Только теперь, — она провела пальцами по ошейнику, — я не вервольф, да и не человек.

— Ничего, что-нибудь придумаем, — задумчиво проговорила я. — Отпустить тебя вот так просто? Я бы отпустила хоть сейчас, но ты далеко не уйдешь. Нарвешься на дозорных и тебя тогда казнят. Купленным быть даже хуже, чем пленным. Рабам обрести свободу сложно. Но нет ничего невозможного в этом мире. Запомни это, — потрепала я ее по плечу. — А теперь пошли, искупаемся, — проговорила я, начиная спускаться к берегу.

— А если кто проезжать мимо будет? — беспокойно спросила Идрис, глядя на то, как я уверенно стаскиваю с себя одежду и захожу в темную воду.

— У нас с тобой нет ничего такого, чем бы были обделены другие женщины. Поэтому, ну увидят и что с того? — засмеялась я.

Идрис посмотрела на меня испуганным взглядом, затем покачала осуждающе головой и проговорила:

— Теперь я понимаю, почему отец ваш сказал, чтобы я докладывала о каждом вашем шаге. Вы, скорее всего, еще та штучка…светлая ведьма.

— О да, я такая, — подмигнув девушке, я нырнула под воду.

Задержав дыхание, я дала себе какое-то мгновение побыть в этом забвении. Вода. Как же я любила ее. Особенно вода залива, омовение которой словно забирало с собой все то, что глодало изнутри. Я такая…Нет. Я такой была только снаружи. Но не внутри. Внутри я была маленьким, забитым, несчастным ребенком, рано потерявшим свою маму и по какой-то неведомой причине лишенным отцовской любви и поддержки. Ребенок внутри меня часто плакал, обхватив свои хрупкие плечи трясущимися худенькими ручками. Он так боялся. Боялся быть брошенным, боялся показать свою боль и то, что внутри. Да, отец видел во мне взбалмошную молодую девчонку, не очень следящую за своим языком, вечно идущую напролом, не склоняющуюся ни перед кем и не особо думающую о том, что какой-то ее поступок осудят. Поэтому и была приставлена ко мне Идрис, чтобы в случай чего эта девушка могла сказать то, что будет необходимо в мою защиту перед чопорным обществом ведьм. И снова же…его волновало общество, а не тот маленький ребенок внутри, которого он никогда не замечал…не хотел замечать, и с которым я так хотела распрощаться, думая, что за тем фасадом образа, который создала, смогу оставить его. Порой казалось, что у меня это получается, но в такие моменты, как сегодняшняя стычка с отцом, тот маленький ребенок внутри рушил все то, что я с таким трудом возводила в себе. Рушил и вырывался наружу.

Вынырнув, я повернулась к берегу и обомлела. Идрис словно предвидела то, что спокойное купание нам не грозит. Три всадника на берегу нарушили наше уединение. Один из них стоял подле испуганной Идрис, двое же других спешились и располагались чуть поодаль. Зеленый цвет камзолов мужчин и вышитая золотом попона лошадей. Черт. Эскорт принца Данта. Ненавидела этого гада еще с детства. Хотя, может он изменился за столько лет. Неспокойные мысли тревожным огоньком полыхнули внутри меня, пока я гребла к берегу.

— Амаль Алистер, — протянул Дант, прищурив свои ярко-зеленые глаза.

— Отвернись, Дант, — сухо бросила я.

— Во-первых, не Дант, девочка, а ваше высочество. А во-вторых, вылезай, я не смущаюсь. В кои-то веки смогу увидеть тебя во всей красе. Столько лет прошло, уж из той неказистой, худой, рыжеволосой лягушки что-то толковое да должно было вырасти.

Едва не выругавшись, я помедлила, но понимая, что этот ублюдок вряд ли поведет себя как воспитанный должным образом мужчина, медленно направилась на берег, пристально рассматривая высокого темноволосого, зеленоглазого ведьмака, которому в свое время была заехала в глаз кулаком, когда он назвал мое новое платье тряпьем, достойным лишь быть превращенным в половую тряпку. У принца образовался синяк, а меня дома ждала порка от любовницы моего отца, которая в то время была фрейлиной при королеве. До ужаса ненавидела тогда его, зазнавшегося страшненького наследника, который был старше меня лет на восемь, и который никогда не мог упустить случая поддеть меня, маленькую девочку, которая так часто крутилась при дворе. Теперь, глядя на молодого мужчину, назвать его страшненьким у меня язык не поворачивался. Высокий, статный, с надменным блеском зеленых глаз, взгляд которых с лихвой выдавал то, что некогда гадкий птенец хоть и вырос, превратившись в великолепного ястреба, но внутри остался тем же венценосным гаденышем, которого я помнила. Выйдя из воды, я даже руками не прикрыла свою наготу, поскольку до жути не хотела дать повод торжествовать над собой этому змею. Шагая по белым впивающимся в подошву камням, я чувствовала каждую каплю, которая стекала по моему телу. Стыд? Нет. Ярость. Как тогда, когда мое милое красно платье было обозвано тряпьем. Подойдя вплотную к мужчине, который был выше меня чуть ли не на целую голову, я тряхнула мокрыми волосами, окропив каплями его до тошноты идеальное одеяние, склонила голову набок и произнесла слащаво:

— Ваше любопытство удовлетворено…ваше высочество?

Моя грудь едва не касалась сосками вышивки его одеяния, настолько близко я стояла к нему. В глазах мужчины было нечто…словно это он стоял обнаженный передо мной, а не я перед ним. Мое торжество. Я едва улыбнулась. Такой же взгляд был у него тогда, когда я ударила его за те слова. Слизнув каплю соленой морской воды с губ, я закусила ее, как в детстве, когда мне до боли нравилось то, что происходит. Зеленый цвет глаз стал насыщенно-малахитовым. Темные брови нахмурились и меж ними появилась недовольная складка. Окинув меня взглядом, он перевел его на Идрис, потом снова на меня и проговорил:

— Сказал бы, что хороша, но на фоне этой рабыни ты лишь бледная тень красоты, присущей женщинам. Как была маленькой неказистой девочкой, так ею и осталась, Амаль Алистер. Оденься, может в платье ты выглядишь лучше. Хотя вряд ли, если твой вкус остался неизменным с тех самых пор, как ты тогда вошла в зал моего дворца в том ужасном тряпье кровавого цвета.

Едва только он произнес это, как я вмиг занесла руку для пощечины, но теперь уже передо мной был не тот мальчик, теперь уже был мужчина, который враз предотвратил удар, крепко ухватив за запястье. Стальная хватка и я едва не заскулила от боли. Идрис же в ужасе издала тихий возглас и бросилась было ко мне, но один из Стражников принца перехватил ее, не дав подойти ближе.

— Ты на кого руку поднимаешь, девчонка! — тихим голосом с нотами предупреждения проговорил Дант, дернув меня к себе так, что я просто слилась с его фигурой, чувствуя каждый камешек на вышивке его камзола.

— На кого? — зашипела я в ответ. — На невоспитанного мужлана, который не знает, что такое хорошее обращение к женщине. Вы как были для меня им несколько лет назад, так им и остались.

— Слишком долго ты не была при дворе, забыла, кто ты такая и кто я. Перед тобой не мужлан, маленькая гадюка. Перед тобой твой будущий король. Ты хоть знаешь, что я могу сделать с тобой за эти слова? — гаркнул он в ответ.

— Не больше, чем уже сделали ваши ядовитые слова, ваше проклятое высочество, — тихо произнесла я и поняла, что на глаза предательски начали набегать слезы.

Сначала стычка с отцом, теперь с этим гадом, это было слишком для одного дня.

— Дант, перестань. Она же еще девчонка совсем, — немолодой мужчина из эскорта принца явно понял мое состояние и решил вступиться за меня.

Резко отпустив мою руку, ведьмак презрительно окинул меня взглядом. Затем повернулся к спутникам и кивнув на Идрис сказал:

— Эту заберите. Поедет со мной.

Я сначала в ступоре перевела взгляд на Идрис, еще до конца не понимая, что это исчадие ада хочет сделать, затем, когда мужчины схватили и потащили ее, отчаянно отбивающуюся, к лошади, я прошептала дрожащим голосом:

— Ты не можешь забрать ее. Она моя.

— Здесь все твое — это мое. Ты подданная моя и короля, — стальной оттенок голоса с лихвой выдавал то, что мужчина слушать меня не будет.

— Не имеешь права! — заорала я, вцепившись пальцами в его камзол.

— Я на все имею здесь право, Амаль. Ты оскорбила меня, за это требуется платить. Вот расплачиваться и будет она, — кивнул он на Идрис, которую один из мужчин зашвырнул на лошадь.

— Пожалуйста, не надо, Дант. Я тебя умоляю, — заревела я, глядя в холодные зеленые глаза. — Она еще девчонка. Ты же ее уничтожишь так.

— Она рабыня. А что ты думаешь бывает с красивыми рабынями в нашем государстве? Отец что, купил ее для тебя? Ее, с таким-то телом, волосами, лицом. Если ты так думаешь, то очень ошибаешься. Все знают, что за развлечения он устраивает для гостей, когда в боях побеждают его вервольфы. Если она еще девица, то я для нее буду как манна небесная, поскольку, обещаю тебе, что отнесусь к ней с должной нежностью, чего не скажу про тех, кто потом будет после меня, в доме твоего отца.

— Ублюдок, — заорала я, вновь кинувшись на него с кулаками.

Дант больно ухватил меня за запястья и процедил сквозь зубы:

— Жалко рабыню? Так займи ее место.

— Ты что такое говоришь? — я даже поникла в его руках, услыхав такое.

— А что? Могу оставить ее, но со мной поедешь ты. Одна ночь и утром я отвезу тебя обратно домой. Никто ничего не скажет, поскольку против шлюхи наследника никто рта никогда не откроет. Объезжу тебя вместо нее. Ну так как, Амаль, поедешь? — насмешливая улыбка тронула губы Данта. — Знаю, что не поедешь.

Сказав это, он отошел от меня и быстро вскочил на лошадь.

— Оденься, Амаль Алистер, пока сюда не приехал еще кто-то, кто будет не столь щепетилен с тобой, — сухо бросил он и пришпорил коня.

Его спутники направили лошадей следом, увозя Идрис, которая одарила меня таким наполненным дикой болью взглядом, что я взревела и упала на колени, впившись в белоснежные камешки пальцами. Одна мысль в голове. Как я могла быть такой неосторожной в общении с этим дьяволом, ведь до меня доходили слухи о том, на что способен наследный принц и насколько он жесток, по сравнению со своим мудрым отцом, который находился на смертном одре уже около полугода. Поэтому-то Данта и не заботило то, что я могу пойти жаловаться, ведь жаловаться было некому. Будущий король. Тварь чертова. Заревев, я поднялась на ноги и поплелась к лежащему на огромном камне платью. Наспех натянув его и закрутив волосы в тугой узел, я, не переставая рыдать, пошла к привязанным лошадям. Когда поднялась по склону, меня ждал еще один удар. Лошадей около дерева не было. Этот гад и об этом позаботился, забрав их. Около трех миль…Пешком! Застонав, я со злостью ударила кулаком по стволу дерева, взвыв от боли, поскольку проколола ребро ладони небольшим торчащим шипом, который не заметила. Поднеся рану к губам, слизнула кровь и засопела, пытаясь унять отчаяние. Затем, выдохнув, поплелась в сторону дома, понимая, что попаду туда не раньше, чем солнце сядет за горизонт.

Шагая по пустынной дороге который уже час, я сначала дала себе слово убить этого зеленоглазого демона, потом битый час размышляла над тем, как вывезти отсюда Идрис так, чтобы она смогла вернуться домой, поскольку после слов Данта я поняла, что ни черта не знаю о своем отце, потом проревела неизвестно сколько, боясь даже думать о том, что этот змей сделает с ней и кляня себя за то, что не смогла уберечь девушку от такой участи. Миллионы жутких мыслей и ни одного проблеска хоть чего-то хорошего в данной ситуации. Когда на горизонте замаячили огоньки окон домов, я уже была настолько измотана дорогой, что едва могла переставлять ноги. Благо, особняк отца находился на окраине и мне не пришлось в столь ужасном виде идти через всю столицу. Когда стражник отворил передо мной ворота и с ужасом окинул меня взглядом, я поняла, что выгляжу еще хуже, чем предполагала.

— Только попробуй скажи об этом отцу, — процедила я сквозь зубы и поплелась в сторону особняка.

— Мадмуазель Амаль, — услышала я в этот момент и оглянулась.

Один из Стражников входа на территорию арены учтиво поклонился мне.

— Чего тебе? — устало выдохнула я.

— Один из вервольфов очень просит вас выслушать его, — осторожно проговорил он.

— Вервольф? — удивление враз сняло с меня всю усталость. — Может ты ошибся и ему бы надо поговорить с моим отцом?

— Нет, — тихо проговорил стражник. — Он просил поговорить именно с вами. Я могу, конечно, передать эту просьбу вашему отцу, но боюсь, если он узнает, что кто-то из них, — он кивнул на ворота, за которыми держали вервольфов, — захотел с вами пообщаться, ему просто голову свернут. А этот мужчина — лучший боец, да и воспитан он должным образом. Не хотелось бы…

— Я поняла, — оборвала я речь Стражника, боясь, что нас увидят. — Веди меня. Только быстро. Отца еще нет в доме, я так думаю. Поэтому лучше поторопиться.

Пройдя за Стражником в высокие кованые ворота, я поежилась. Место было просто пропитано смертью, ведь именно здесь гибла львиная доля вервольфов в дни боев. Ступая уставшими ногами по покрытой песком площади, я напряженно оглядывалась по сторонам. На территории арены никого не было, поскольку уже было темно и в это время…о боги, я даже не знала, что они делали в это время суток. Когда Стражник подвел меня к дверям входа в здание, которое служило домом для вервольфов, то проговорил мне, видя, что я явно не горю желанием входить внутрь:

— Они все закрыты сейчас. Я распорядился. Вам нечего бояться.

Сглотнув, я кивнула и прошла за ним внутрь. Наполовину освещенный горящими светильниками коридор вел вглубь здания, которое было на самом деле довольно-таки большим. Миновав коридор, мы остановились около еще одной массивной двери, запертой на железный засов. Окинув взглядом эти меры предосторожности, я еще раз убедилась в том, что мои мысли об опасности тех, кто жил в этих стенах, не были простым девичьим страхом. Скрип открываемой двери и мне в нос ударил запах какого-то варева. Аконит.

— Да ладно, вы что, поите их этой дрянью? — строго спросила я у стражника. — Они же в ошейниках. Зачем издеваться еще и таким образом?

Стражник окинул меня хмурым взглядом и нехотя проговорил:

— Полнолуние. Они мучаются так без этого яда, который усыпляет влияние луны на них. А так, пара капель и спят, как убитые. Это только в полнолуние даем им, не переживайте.

Понимающе кивнув, я направилась следом за ним вдоль коридора, по обе стороны которого были расположены дубовые двери с решетчатыми окошками. Клетки, не иначе. За каждой из них слышались голоса: где-то смех, где-то какое-то пение, из одной даже доносились женские стоны, услышав которые, я поняла, что отец не шутил, говоря о том, что у этих мужчин были свои женщины, утоляющие их голод по женской ласке.

— Здесь своя жизнь, — пробурчал Стражник, видя мою растерянность. — Не для ваших прекрасных глаз и ушей. Я бы не привел вас сюда, если бы не просил об этом Радан.

Сказав это, он остановился около одной из дверей и отпер висевший на ней замок. Опять же — предосторожность. Едва только дверь заскрипела, я уже и не знала, хочу ли я говорить с тем, кто там находился. Оно дело было наблюдать за ними из окна, а совсем другое — вот так воочию встретиться с одним из этих хищников.

— Госпожа согласилась поговорить с тобой, — услышала голос вошедшего в келью стражника. — Думаю тебе не надо объяснять, что будет, если ты хоть пальцем тронешь ее.

— Марк, ты меня знаешь, — последовал спокойный ответ, произнесенный бархатным голосом.

— Да знаю, знаю, — пробурчал тот. — Но напомнить не мешает о том, кого ты сейчас увидишь и что, если даже хоть волосок слетит с головы наследницы нашего хозяина, вас всех перережут здесь, как скот.

— Я понял, — снова тот же приятный мягкий голос и меня почему-то отпустил страх.

— Проходите, мадмуазель, — проговорил стражник, выходя из кельи. — Не бойтесь, я буду за дверью.

Ничего не ответив, я вошла внутрь наполовину затемненного помещения, освещаемого лишь горящей свечой, стоящей на дубовом столе. Подняв голову, встретилась с взглядом серых глаз смотревшего на меня вервольфа. Высокий мужчина с темно-пепельными волосами, собранными сзади в недлинный хвост, был на порядок выше меня, и я почувствовала себя тростинкой, которую он может сломать в два счета, если захочет. Сильное натренированное тело скрывали укороченные штаны и льняная рубаха, расшнурованные завязки выреза которой открывали взор к могучей груди мужчины. Легкая щетина на точеных скулах, строгий изгиб губ, четкая линия широких темных бровей над платиновыми глазами и…татуировка по центру меж ключицами. Голова со змеями! Я даже глаза прикрыла, осознав, кого будет касаться этот разговор. Клан Горгоны. Все-таки был их представитель среди бойцов отца.

— Меня зовут Радан, клан Горгоны, — представился мужчина. — Я благодарен, что вы не отказались поговорить со мной.

— Амаль Алистер, — я по привычке протянула мужчине руку для поцелуя.

Вервольф повел бровью.

— При других обстоятельствах я был бы рад оказать вам такой знак внимания, как поцелуй вашей руки, но боюсь, что сейчас, едва я только коснусь ваших пальцев, он меня прирежет, — легкая улыбка тронула его губы, когда он кивнул на стражника, который с предостережением вытащил клинок из ножен.

— Простите, это было глупо с моей стороны, — отдернув руку проговорила я. — О чем будет разговор? — задала вопрос, пристально рассматривая татуировку.

— Знаю, что к вам в услужение сегодня утром привезли девушку из моего клана. Идрис. Мог бы я ее увидеть? Всего на пару минут, не более.

Услышав это, я едва не застонала. Поразмыслив, спросила у мужчины:

— А кем она вам приходится?

Мужчина нахмурил брови, явно не желая вдаваться в подробности, поскольку любая информация была чревата неприятностями, ведь меня-то он толком не знал. Но затем проговорил нехотя:

— Она сестра моего лучшего друга. Когда началась война, ее брат погиб. Я в то время находился при нем. Когда же попал в плен, то весть об этом пришла в мою семью и Идрис, она…в общем, я думаю, что она не просто так сюда попала. Ее семья достаточно могущественная и она могла узнать, где я нахожусь, поскольку я точно знаю, что за меня вашему отцу предлагали огромный выкуп. Это не могли быть мои родители, у них таких денег нет. Только отец Идрис. Значит девчонка знала, где меня искать. Поэтому она именно в вашем доме.

— Подождите, но она мне рассказала совсем другую историю, — нахмурила я брови.

— Она всегда была сказочницей, — усмехнулся мужчина. — Может так оно и было на самом деле, а может она сумела договориться с наемниками, чтобы они привезли ее именно сюда и продали вашему отцу.

— Но зачем? — удивленно спросила я. — Или, подождите, она что…она влюблена в вас?

— Так было, по крайней мере до начала войны. Она тогда была еще ребенком и все время бегала за мной по пятам. Думаю, и сюда ее привело то же, что тогда заставляло бывать везде, куда только направлялся и я.

— Но это же глупо! — с ужасом прошептала я. — Смысл идти на закланье, если в любом случае вам не сможет она помочь!

— Это понимаем мы с вами, но не Идрис, к сожалению, — проговорив это, вервольф внезапно побледнел и покачнулся.

— Что с вами? — спросила я, бросившись к нему.

— Ничего. Так, пустяковая рана, полученная на тренировке, — едва сдерживая стон проговорил мужчина.

— Пустяковых ран не бывает, — строго проговорила я. — Сядьте на кровать и покажите, что там у вас.

— Мадмуазель! — враз кинулся ко мне стражник. — У них есть лекарь личный для этого!

— Если есть, то где он, раз этому мужчине так плохо. Все будет хорошо, не мешайте, — отмахнулась я от стражника и тот вышел из комнаты.

Я же помогла мужчине сесть на кровать и стащила с него рубаху, которая скрывала глубокую рану, идущую сверху вниз вдоль всех ребер. Рана была воспалена, хоть и была обработана какой-то зеленой дрянью.

— Пустяковая? — покачала я головой, строго посмотрев на вервольфа.

— Это да, пустяковая. Бывало и хуже, — усмехнулся он в ответ.

Я же опустилась подле него на колени, рассматривая рану.

— Откиньтесь на стену. Будет немного больно, — проговорила я, до жути боясь ошибиться и сделать еще хуже, ведь такого рода исцеление было подвластно разве что круглым отличницам, коей я не являлась.

Мужчина застонал и оперся спиной на стену. Я же легонько провела вдоль раны, мысленно проговорив нужные слова. Затем еще и еще, и когда уже даже в глазах вервольфа зажглось недоверие, рана засветилась и затянулась, оставив после себя лишь светло-розовый след.

— Ну вот, не так уже и плохо, — выдохнула я и подняла взгляд на мужчину. — Что? — осторожно спросила, видя, как он на меня смотрит.

— Сама наследница Кириана Алистера стоит передо мной на коленях. Ведьма с целительными силами, уготованными для приближенных короля, излечила меня. Это знак, мадмуазель, — из его взгляда улетучилась боль и теперь платиновые глаза загорелись хищным лукавством.

— Это знак того, что от этой раны вы точно не умрете, — недовольно проговорила я, быстро поднявшись на ноги.

— Кто знает, — спокойно ответил он и тоже встал на ноги. — Ну так что, вы дадите поговорить мне с Идрис?

— Я подумаю, — проглотив комок в горле, ответила я и направилась к выходу.

— С ней ведь все в порядке? — бархатные нотки голоса мужчины сменились на сталь.

— Да, вполне, — соврала я как можно более беспечно.

— Амаль, — окликнул он меня еще раз у двери.

Я обернулась и напряженно посмотрела на него.

— Я вырежу весь особняк, если с этой девчонкой что-то случится. Никого не пожалею. Даже тебя. Поняла? Поэтому береги ее как зеницу ока, — угроза из уст этого вервольфа была отнюдь не пустой, я это чувствовала.

— Думай, что говоришь, — рявкнул подлетевший к нему стражник.

— Я все сказал, — спокойно проговорил вервольф, усаживаясь на край кровати.

Я молча наблюдала за ним с четверть минуты, затем хрипло ответила:

— Надо было дать вам умереть от раны. Всегда знала, что вервольфы не умеют быть благодарными. Вам не стыдно угрожать девушке, которая не старше вашей Идрис?

— Ты для меня не девушка, ты мой враг.

Мгновение, и стражник едва не ударил вервольфа, но только один взгляд того и мужчина отступил ко мне.

— Пойдемте отсюда, мадмуазель. Глупо было в полнолуние приводить вас сюда. Они как звери в это время становятся, хоть и не обращаются, — бормотал он, закрывая дверь на замок.

— Ничего. Не переживайте так. Его слова вполне себе ожидаемы были. Я действительно враг ему, — задумчиво проговорила я, шагая по длинному коридору, окутанному сладковато-пряным запахом отвара волчьего аконита.