Сказки темного города. Паутина

Наталиса Ларий, 2023

История любви, сотканная из паутины секретов, трагедий и непростых жизненных путей двух полных противоположностей. Ведьма-фрейлина, стоящая на краю судьбы благодаря безжалостной воле своей королевы и тот, чья хищная суть в силу жизненных обстоятельств просто обязана столкнуть ее с обрыва, дабы дать утраченному обрести себя по ту сторону, именуемую небытием. Прошлое или будущее, милосердие или жестокость? Что выберет он, глядя в ее глаза, в которых так отчаянно пылает желание верить ему? Как быстро сплетутся дороги этих двоих в одну, если на пути столько коварства, непонимания, неверия и страха? И возможно ли вообще рождение чего-то прекрасного, если между ними стоит незримая тень, обретшая себя в бренном мире по необъяснимой воле высших сил?Дизайн обложки: Эмилия Волхова

Глава 6

— Не понимаю, почему у меня не получается? — я со злостью отшвырнула очередной восстановленный цветок, который перед этим достала из огромной корзины, наполненной безжизненной красотой.

— Розы, так романтично, — прощебетала сидящая в кресле напротив меня Лалик, которая все это время наблюдала с интересом за моими бесплодными попытками подчинить свою силу.

— Не смешно, — огрызнулась я и пнула корзину ногой. — Это бесполезно все! Я черт его знает сколько недель пытаюсь сладить с этим чертовым созиданием, но по ощущениям это оно со мной слаживает, а не наоборот. У меня за это время всего пару раз получилось оставить нетронутым то, что было разрушено Дараном.

— Пару раз? Это уже что-то, — пожала плечами Лалик. — Магия это тебе не рычажок, потянул — раз и все встало на свои места. Это долгая и кропотливая работа, Амариса, которая требует уйму времени.

— Времени? — отчаянно прошептала, глядя на рассыпанные у моих ног цветы. — Его нет у меня, этого времени, ты понимаешь? — расстроенно посмотрела на Лалик. — Он последние два дня злой такой ходит, мне даже страшно появляться перед ним. Такое ощущение, что он готов придушить меня уже сейчас.

— Да брось ты, не драматизируй, — Лалик недовольно окинула меня взглядом. — Возился бы он вот это с тобой, если бы хотел придушить.

— Он просто пообещал дать мне шанс. Поэтому и сдерживает себя. А так бы уже давно на тот свет отправил, как и сказала та его полоумная ведьма.

Лалик задумчиво посмотрела на меня и проговорила:

— А может тебе нравится то, что ты делаешь, поэтому ты и не можешь сказать своей силе «нет»?

— Это как так? — нахмурила я брови.

— Ну смотри, какая красота, — она подняла с пола наполовину распустившийся цветок и с наслаждением вдохнула его запах. — Созидание, как можно сказать ему нет, если оно возвращает нечто важное. То, чему сила лорда Дарана не дает прожить отведенный срок. Разрушение и созидание, бог мой, да вы же не можете существовать друг без друга, Амариса. Просто история для прекрасного романа. Темный ведьмак и светлая ведьма. Может он вообще откажется от части магии ради тебя? Маловероятно, но все же. Дарующая и отнимающий, борющийся за ее существование. Сказка, не иначе, — он с лукавством посмотрела на меня поверх огромного розового бутона.

— Будет мне сказка, — я недовольно вырвала цветок из рук Лалик, — когда этому мужчине надоест играть в благородство.

— Не надоест, — усмехнулась подруга. — Раз уж он возится с тобой, значит на то есть причина. Может и та, о которой ты сказала, а может совсем другая.

— Это какая такая другая? — процедила я сквозь зубы.

— Ну, не знаю, — повела бровью подруга. — Может ему жалко тебя губить.

— Жалко, — хмыкнула я. — Жалко у пчелки. Не говори ерунды, Лалик.

— Интересный он мужчина, этот лорд Даран, — задумчиво проговорила она, взяв в руки бутон и начав медленно обрывать на нем кроваво-красные лепестки. — Самайн не похож на него характером совершенно, разве что внешностью. Его брат другой. На вид спокойный, но в его глазах всегда горит это пламя из эмоций. Мне порой даже кажется, что его тяготит эта его сила, что она словно не нужна ему, но он по какой-то причине вынужден пользоваться ею. Ты никогда не спрашивала у него, как он относится к такому темному дару?

— Да зачем мне это надо? — пожала я плечами. — Это его ноша, вот он и несет ее.

— Ну и зря, Амариса, — протянула Лалик, рассыпав горстку лепестков у своих ног. — Чтобы понять, как сладить с чем-то, нужно в этом разбираться. А сладить тебе с Дараном надо, если не хочешь в итоге загреметь под гробовую доску.

— Я слажу с ним только тогда, когда слажу с этим всем, — я со злостью посмотрела на восстановленные цветы.

— Да не сладишь ты с этим, — грустно выдохнула подруга. — И не пытайся даже. Была бы ты хоть немного обучена в свое время, тогда может да, а так… Слабая ты сама по себе, Амариса. Будь ты движима чем-то другим, а не страхом, то пошло бы все быстрее продвигаться у тебя. Вот чем был движим лорд Даран, когда осваивал свою силу в том лесу, который ты в итоге снова заставила зазеленеть?

— Не знаю, — опять пожала я плечами.

— Снова это твое «не знаю», — недовольно протянула Лалик. — Ведьма была права, когда Дарану указала на то, что знать нужно все, что касается тебя. А сейчас жизнь этого мужчины и его силы — это напрямую касается и тебя, Амариса. Ты подле него уже столько недель, а он для тебя словно закрытая книга, которую и надо бы прочитать, да тебе лень перевернуть страницу. Вот это все чушь, — она легонько пнула разбросанные на полу цветы. — Пока ты ничего не понимаешь о себе, о нем, о том, как можно уравновесить вас обоих, не губя ни твою, ни его сторону, пока всего этого нет, ты можешь хоть год корпеть над этими цветами, а итог будет один. Магия — это не физика, как таковая. Дотронулась и будет тебе счастье. Даже я, обладая таким мирным даром, как исцеление, в жизни не смогу исцелить никого, если у меня нет внутреннего понимания, подсознательного такого, которое знает, для чего мне это надо. Принудить исцелить меня? Это пустая трата времени. Это известно всем. А ты сейчас принуждаешь себя и не более того. Ты не понимаешь свою магию, не понимаешь те крохи сущности, которые достались тебе от лугару, чтобы вот взять и сказать себе, той маленькой своей частичке, которая правит этим всем, сказать ей: «Нет, ты этого делать не станешь». Она не слушается тебя потому, как ты не пытаешься понять ее, эту прекрасную силу восстановления. Прекрати мучить и себя, и ее. Дай пару дней себе на то, чтобы просто хотя бы свыкнуться с ней. Поговори со своим внутренним миром, и он непременно откликнется. Вот увидишь, — сказав это, Лалик встала с кресла и, погладив меня по плечу, направилась к выходу из комнаты.

— Поговорить с внутренним миром. А как же, — я со злостью окинула взглядом растения и поднялась на ноги.

Собрав с пола разбросанные цветы, швырнула их в камин, затем сгребла лепестки и отправила туда же. Отряхнув руки и поправив платье, вышла из зала и, помедлив, направилась в то крыло, в котором была комната Дарана. Прекрасно зная, что его не было в замке, я решила воспользоваться этим, чтобы посмотреть на то, как он живет. Быстро оглядевшись и удостоверившись в том, что меня никто не видит, взбежала по лестнице и быстро преодолела пару десятков метров полуосвещенного коридора. Оказавшись у заветной двери, выдохнула и толкнула ее, быстро прошмыгнув внутрь. Остановившись посреди довольно-таки огромной комнаты, с удивлением ощутила нечто загадочное и…мирное, словно эта комната не была пристанищем покоя того, кого называли разрушителем. Оглядевшись, подошла к небольшому столику, на котором лежала книга. Взяв ее в руки, осторожно раскрыла и на первой странице увидела надпись, выведенную красивым почерком: «Любимому сыну в день совершеннолетия». Удивленно приподняв брови так, словно никогда не могла подумать, что у него были родители, закрыла книжку и посмотрела на переплет. «Поиск мира в магии» гласила надпись, и я вновь удивилась. Писание светлых ведьм. Откуда оно было у него и почему мать подарила ему то, что темные ведьмаки и брать-то в руки за кощунство считали, а уж о том, чтобы читать, и речи не шло. Пролистав книжку, вернула ее на место и вновь огляделась. Когда увидела на стене портрет пожилой пары, то подошла к нему, с интересом рассматривая явно отца и мать Дарана. Не похож, совершенно не похож он был на них, ровно как и Самайн. Подойдя еще ближе, сощурила глаза, пытаясь разглядеть надпись в уголке портрета. «Лиза фон Тариэль, Арман фон Тариэль. Ковен потока».

— Ковен потока…ковен потока…Ventys что ли? Так они светлые, — пробормотала я себе под нос, проведя пальцами по надписи.

Отойдя от портрета, подошла к огромной кровати, над которой висела неизменная голова лугару, оскалившиеся клыки которой напрочь рушили созданное впечатление об этом месте. Скривившись, перевела взгляд на белоснежные подушки и взяла одну из них в руки. Поднеся ее к своему носу, протяжно вдохнула запах, который был вечным спутником Дарана. Мягкие ноты какого-то до умопомрачения приятного парфюма быстро пробрались в мой нос, заставив с наслаждением закрыть глаза. Вернув подушку на место, я провел задумчиво рукой по темно-коричневому покрывалу и направилась к огромному дубовому шкафу, стоящему в дальнем углу комнаты. Тихонько приоткрыв скрипящую дверцу, заглянула внутрь, но ничего необычного там не увидела. Проведя рукой по веренице белоснежных сорочек и темных камзолов с серебристой вышивкой, тихонько закрыла дверцу и повернулась, чтобы уйти, но застыла в ужасе.

— Не думаю, что в моей комнате есть что воссоздавать, — произнес стоящий у двери Даран, стаскивая с рук перчатки и пристально глядя на меня.

— Я..я не почувствовала ваше возвращение в замок, — натянуто улыбнулась, не зная, как выкрутиться и просто пылая от стыда. — Это уже плюс огромный, не находите?

— Зато я сегодня едва смог свалить с ног лугару, — проговорил Даран, отшвырнув перчатки и плащ на стоящее подле камина кресло. — И мне это очень не понравилось…Амариса, — проговорил мое имя, отчеканивая каждую букву.

Затем подошел вплотную ко мне и смерил недовольным взглядом. Я же просто в комочек сжалась, понимая, что часики мои затикали, раз такое произошло. Протяжно выдохнув, он отошел к окну и, опершись на подоконник, спросил:

— Что ты здесь искала?

— Я не искала…Я, — пролепетала, понимая, что ничто сказанное мной не будет оправданием моему поступку, поэтому, неуверенно сделав шаг в его сторону, проговорила, — это все не имеет смысла. На вас это сработало, но на мне нет. Что бы я не пыталась прокручивать в голове, как бы не пыталась заставить силу слушаться меня, итог один — я восстанавливаю все, что вы разрушили. Лалик сказала, что, возможно, я просто не знаю то, с чем живу всю свою жизнь. И не знаю вас, чтобы понимать, как заставить силу игнорировать то, что вы делаете. Я как слепой котенок, который ползет в неведомом для него направлении в желании добраться куда-то, куда и сам не знает. И еще…мне ужасно нравится восстанавливать все то, что рушите вы. Ничего не могу с этим поделать, — развела руками и обессиленно опустила их.

— И как тебе помогло то, что ты увидела в моей комнате? — спросил Даран, скользя взглядом по моему лицу.

— Не знаю, может вы прольете хоть немного света на то, кем являетесь? — пожала я плечами. — Ну, например, вы не похожи на родителей своих. Ни вы, ни Самайн, — подошла к картине и указала на нее рукой. — Ни одной черты схожей. И тут еще надпись, — провела осторожно по надписи в уголке полотна, — ковен потока. Если это Ventys, то они светлые, но у светлых не мог родиться чистый темный ведьмак, да еще и элиминант. И книжка у вас, подаренная вам матерью, это писание для светлых ведьм, — взяла в руки потрепанную книгу и быстро пролистнула страницы, затем вернув ее обратно на стол. — Расскажите о себе, прошу вас. Нужен другой подход ко всему этому, иначе, — я замолчала и с болью посмотрела на мужчину.

Даран повел бровью и кивнул мне на одно из кресел подле камина.

— Начну с родителей, — проговорил он, устало опустившись на кресло, стоящее напротив моего. — Мы с Самайном не похожи на них, поскольку не они наши биологические родители. Они подобрали нас на дороге, когда мне было пять, а Самайну всего год. На наших настоящих родителей напали в дороге и убили. Нас же оставили на съедение зверью лесному, но этому не суждено было случиться, поскольку нас нашли они, — кивнул на портрет. — И они правда из светлого ковена. Когда они забрали нас, им пришлось несладко, поскольку ковен требовал убрать нас с братом с его земель. Но отец и мать боролись очень долго за нас и в итоге совет снизошел до того, что разрешил нам остаться. Именно они были нам настоящими родителями. Мать дарила ласку и заботу, отец же научил быть настоящими мужчинами. Не бояться, бороться, не отступать как бы трудно не было и, главное, как жить среди светлых с тем даром, который делает тебя среди них чужим. Самайну проще, он без сил как таковых, а вот я да. Все время пришлось доказывать, что я не тварь из преисподней.

— И кем вы себя считаете? — осторожно спросила я, глядя на мужчину, который с таким спокойствием проговорил все это. — Вы светлый или темный? Кто вы?

Даран перевел на меня взгляд своих черных глаз и проговорил:

— Темный, Амариса. Я темный.

— Даже несмотря на то, что в вас вкладывали? Несмотря на то, что вам не чужда наша культура? — кивнула на книгу. — Вы все равно сторонник того, что темная материя вправе отбирать без оглядки на законы добра?

— Я никогда не оглядываюсь ни на какие законы, — ответил Даран. — Отец научил меня думать без оглядки на чьи-то слова или указки. Поэтому мне просто находиться в светлом окружении, поскольку я опираюсь на то, чему меня учили родители, а учили они меня справедливости, честности и порядочности. Это есть и у светлых, и у темных, но меня растили с особым акцентом на этом, минуя требования принадлежности к линии магии. Темная сторона, тем не менее, правит мной больше, поэтому я не закрываю глаза на то, где применима месть, жестокость или еще что, что светлые предпочитают сглаживать.

— И что ваша темная сторона требует от вас насчет меня? — дрогнувшим голосом спросила я, вцепившись в подлокотники кресла так, что побелели костяшки.

— Не думаю, что ты захочешь это услышать, — строго бросил Даран. — Но у тебя еще есть время, поэтому давай сосредоточимся на том, что может тебе помочь.

— Хорошо, — судорожно выдохнула я. — Тогда лугару. Почему вы выкашиваете их? Вы тогда сказали, что для вас это не столько расширение владений короля, сколько личное. Что личное?

Губы мужчины враз сомкнулись в жестокую линию. Мне сразу стало ясно, что говорить ему об этом очень тяжело. Устремив взгляд на пылающий камин, он проговорил:

— Все дело в родителях. Что первых, что вторых у меня забрали лугару. Но если о том, что случилось в детстве, я мало что помню, то их убили на моих глазах, — кивнул на портер. — Мне тогда восемнадцать только исполнилось. Время обретения себя, и я толком еще не мог управлять своими силами. Наше имение стояло как раз на границе с землями волков. Они особо не совали свой нос на территорию нашего ковена и жили мы относительно в мире. А потом пошел разлад. Участились набеги на приграничные районы и однажды ночью пятеро ошалелых лугару зашли на территорию нашего дома, — он на минуту замолчал и нахмурил брови, опустив при этом голову. — Я сумел убить троих, а вот остальные…Один из них Самайна схватил, другой мать. Отец же…он уже лежал разодранный в холле. Я мог спасти только кого-то одного, поскольку еще не умел на тот момент перераспределять силу на два объекта. Мать знала это. Ее глаза…я до сих пор помню ее взгляд…любящий. В нем в тот момент не было ни капли страха, только просьба…за Самайна. В общем, я сначала убил держащего брата лугару, а ее спасти не успел. Она так долго и мучительно умирала на моих руках, — он закрыл глаза, борясь с болью. — Так мы с братом остались одни. А потом я узнал, что лугару не просто так напали на наш дом. Кое-кто из совета направил их туда. Светлый ковен, — саркастически улыбнулся он, — даже странно такое произносить. Будь я без сил, как Самайн, мать и отец были бы живы. А так…Потом мы уехали и долго время скитались по землям, пытаясь понять, какое место можно будет назвать своим домом. Как-то остановились на постоялом дворе на территории вашего государства, там же останавливался в ту ночь и ваш король. В общем, познакомились мы с ним в пивнушке, когда он, изрядно перебрав, начал задирать всех, кого не лень. Мало кто давал ему отпор, но когда дело дошло до меня, пришлось осадить вашего венценосца, мне-то он был никто. В итоге на следующий день он пришел ко мне утром в комнату с извинениями и предложил поехать сюда в качестве наместника. Я сначала не согласился, но когда узнал, что ему не просто нужен кто-то, кто будет подавлять здесь гонор северного народа, но и расширять земли за счет территорий лугару, я более вопросов не задавал. С того самого времени мы с Самайном здесь.

Конец ознакомительного фрагмента.