На грани фола

Настя Орлова, 2023

Романтические истории Насти Орловой такие чувственные и увлекательные, что задевают за живое, заставляя сопереживать героям и радоваться за них, как за своих давних знакомых. А новая книга в соавторстве с Катей Саммер обязательно покорит ваши сердца, потому что горячая история любви мажора и хорошей девочки никого не оставит равнодушным! Арсений Громов – звезда баскетбола, мажор и красавчик, который привык всегда получать желаемое. И именно его вот уже несколько раз кинула обычная второкурсница Виктория Огнева. Поймать, наказать и тут же забыть – такой план. Но исполнить его не удается, слишком соблазнительной оказывается строптивая девчонка. И вот уже Громов сам готов исполнять желания Вики, даже не заметив, как быстро изменились правила игры. Когда ты слишком уверен в победе, есть риск, что ты просто недооценил, с кем имеешь дело.

Глава 11

Тори

Здравствуйте? Господи, что я несу? Кажется, это будет ужасно. Стоит мне выдать ерунду про персонального ассистента, как пьяный гул вокруг стихает, и десяток пар глаз пялятся на меня так, будто я рехнулась. Качки из баскетбольной команды напрягают извилины, пытаясь сложить между собой два слова и отгадать смысл сказанного. У дамочек, которые облепили Громова, как пчелы — улей, яд из накачанных губ так и сочится наружу, потому что они, кажется, думают, что я посягаю на их достояние. Только Руслан смеется. А Бык… К счастью, Громов не соврал, этого отморозка я в толпе не вижу.

— А что такой сексуальный персональный ассистент делает, м-м-м? — подает голос кто-то из команды. — Я бы не отказался от персонального отношения.

— Извините, но эта опция временно недоступна, — парирую я за секунду до того, как Громов отпихивает от себя девок и, грозно сдвинув брови, делает выпад мне навстречу.

— Огневу не обижать и не трогать, — обхватив меня за талию, вещает он, вконец обнаглев. — Она мой персональный ассистент и ничей больше. Ясно всем?

Пока качки в толпе переглядываются, а девушки презрительно скалят зубы, ладонь Грома нахально соскальзывает с талии и ложится на мою задницу. Офигеть просто.

— Ну раз ясно, погнали веселиться, — резюмирует Гром, легонько сжимая мою левую ягодицу.

— Руки от меня убери, — цежу сквозь зубы, вернув себе самообладание, но тот словно не слышит — подталкивает меня к лестнице, даже через одежду прожигая мой зад своей аристократичной ладонью.

В дом, кстати сказать, мы заходим первыми. Видимо, на подкорке у всех зашито — вперед хозяина лезть никто даже не пытается, хотя до этого уже тусили без него. Я опять дергаюсь, чтобы сбросить с себя громовскую конечность, и только тут он наконец-таки отпускает меня, а пока комнату заполняет народ, сразу двигает к кухне.

Я толком даже осмотреться не успеваю — ловлю свое отражение в зеркале напротив и внутренне умираю. Это еще надо постараться выглядеть так фигово, как сейчас. Старые джинсы, растянутый свитер, волосы, собранные с петухами на макушке, и ни грамма косметики. Только щеки пылают, будто у меня аллергия в острой форме. Да, я, конечно, не рассчитывала на подобный вечерний променад, но, блин, бесит же, что в окружении пестрых змей я выгляжу как бледная моль.

Ну и к черту! Я вообще-то официально болею и в гости к Громову не напрашивалась.

— Эй, ассистент, ты чего застыла? — доносится раздраженный голос из кухни. — Тащи сюда свой огненный зад. Отрабатывать мою доброту пора.

И когда я протискиваюсь через толпу к Громову, меня снова на полпути цепляет старшекурсница Карина Смирнова. Ну как цепляет, не трогает, конечно, но таким ядом исходит, боюсь, что меня даже с расстояния зацепит. Бедняжка явно для Громова один из экземпляров обширной коллекции, который уже отправлен на полку «прочитана и объезжена», только она этого еще не понимает. Даже язвить не хочется — пожалеть, скорее.

— Привет, Карин, как поживаешь? — говорю с самой сладкой улыбкой из своего арсенала.

— Прекрасно. — Она кривит губы, словно разговаривать со мной ей неприятно на физическом уровне. — Что у тебя с Арсом?

Опять двадцать пять.

— А что у меня с ним? — Я делаю вид, будто не понимаю, куда она клонит. — Деловое соглашение, Карин. Ты же слышала.

— Держись от него подальше, — шипит подруга. — Он мой.

Ну вообще-то у меня нет никакого желания сближаться с Громовым, но, когда вот так откровенно к чему-то склоняют, молчать я не умею. Это на подсознании заложено. Знала бы Карина мою скрытую сучью натуру, точно бы попросила поласковее, а теперь пусть пеняет на себя.

— А он в курсе, что твой? — уточняю я насмешливо. — Мне вот сказал, что открыт для предложений.

Карина распахивает напомаженный рот, чтобы прыснуть в меня очередной порцией ревности, но из кухни снова доносится нетерпеливый рык Громова:

— Огнева, твою мать! А ну дуй сюда!

— Ну и чего ты орешь? — добравшись до него, заявляю с порога и наблюдаю, как Арсений ловко мутит в шейкере коктейль.

— Не ору, а делаю внушение, — поправляет он нахально. — Не хватало еще, чтобы ты своей нерасторопностью мою вечеринку испортила.

— Я вообще не просила сюда меня привозить, — напоминаю, упирая руки в бока.

— Но ты здесь, так что давай пошевеливайся. Покажи себя в деле, а то я начну думать, что официантка из тебя такая же хреновая, как и чирлидерша.

Ну это уже форменный подкол с его стороны. Сложив губы в притворной улыбке, я дерзко показываю ему фак. И от темнеющего взгляда Громова в сердце что-то екает, но я почему-то уверена, что хватать меня, как Бык, он не станет.

— Правда хамишь, — резюмирует Арсений. — Еще раз что-то подобное выкинешь, я этот твой палец засуну тебе в трусы и, пока не кончишь, достать его не позволю. Поняла?

От нарисованной им картины мою шею и щеки обдает жаром, а упакованной в спортивный бюстгальтер груди́ становится подозрительно тесно.

— Поняла, значит, — заключает он, испепеляя меня взглядом, а следом сыплет градом команд: — Достань из морозилки лед и несколько коробок с котлетами для бургеров. В холодильнике есть кетчуп, помидоры и сыр, булки найдешь в хлебнице. Надеюсь, приготовить бургеры ты в состоянии. И напитки вынеси. Пиво и кола. Поднос под мойкой.

Собрав башенкой стопку стаканов и шейкер в придачу, Громов удаляется в зал, оставляя меня наедине со своими чертовыми заданиями. И пока я воображаю себя Золушкой, которую только что отчитала злая мачеха по фамилии Громов, чувствую, как в кармане вибрирует телефон.

«У тебя все хорошо?»

Это Дима. Чувство стыда затапливает меня, как только представлю, что он видел меня уезжающей с Громовым. Особенно после того, как отказалась гулять. Я вообще уже смирилась с тем, что Дима мне больше не напишет, но он снова показал себя лучше, чем я о нем думала.

«Это не то, чем кажется».

«Извини, я…»

Я пишу и стираю сообщение несколько раз, пытаюсь собраться с мыслями, но не выходит из-за громкой музыки. А потом психую и отправляю короткое «да, спасибо» в ответ, потому что устала от всего. Если Дима хотел, у него было много возможностей заявить на меня права, но он этого не сделал, а из меня коварная соблазнительница так себе.

Спрятав телефон, я мысленно шлю к черту обоих парней и берусь за работу. А когда через десять минут выхожу из кухни с подносом, в зале царит полумрак, только нервно пульсируют огни стробоскопа и неоном подсвечивается экран компьютера, с которого Руслан ставит музыку. Несколько раз моргаю, чтобы глаза привыкли к обстановке, но уже в следующий миг жалею, что не ослепла прямо на пороге. Причина? Исключительно моя внутренняя неприязнь к оргиям и рвотный рефлекс, который возникает непроизвольно, стоит мне увидеть, что белобрысая Карина взгромоздилась Громову на колени и теперь старательно вылизывает ему шею. Поднос в моей руке предательски кренится вместе с банками пива и колы, но я, вовремя спохватившись, выравниваю его и, в три шага преодолев расстояние до стола, с грохотом опускаю напитки на гладкую поверхность.

— О, Булочка. — Громов насмешливо приподнимает брови. — Ты быстро. Сразу ясно — профессионал.

При виде его надменной физиономии мне хочется запустить деревянным подносом ему в голову. А лучше вышвырнуть все это в окно и гордо удалиться, но моя справка все еще у него. И отчего-то я почти уверена, что, стоит мне сделать шаг в том направлении, в котором мчат мои мысли, заветную бумажку я не увижу. Господи, ну какая же я дура! Надо было думать головой и делать реферат в ночь, а не надеяться на помощь этого озабоченного придурка. Не хватало зависимости от него? Урок мне, блин, на всю оставшуюся жизнь.

— Ага, — бросаю в запале. — Ты же себя только профессионалками окружать предпочитаешь. Во всех смыслах, — добавляю язвительно, фокусируя взгляд на Карине, которая продолжает обсасывать кожу над воротником его толстовки.

Руслан на заднем плане опять гогочет, но больше никто из тусовки не смеет и рта открыть. Мой подтекст вполне очевиден, так что многие, мне кажется, мысленно уже готовятся к женской склоке. Карина наконец отрывается от Громова и, по-змеиному сощурив глаза, надменно улыбается, словно одновременно хочет сказать: «Он мой» и «Не охренела ли ты, девочка?»

— Правильно, Огнева, — с нажимом бросает Арсений, вроде бы намереваясь погасить мой воинственный пыл. — Вот и веди себя как профессионал, а то уже горелым мясом тянет.

Сволочь!

Вернувшись на кухню, я понимаю, что меня трясет. Тут и обида, и ярость, и унижение. И еще какое-то непонятное чувство, которое сложно облечь в слова. Описать четко я могу лишь одно — я ненавижу Арсения Громова. Ненавижу настолько, что я бы не подала ему стакана воды в пустыне, а будь он последним мужчиной на планете Земля вместе со мной, последней женщиной, человечеству пришлось бы вымереть окончательно и бесповоротно.

Эстет недоделанный. Мясом ему воняет? Бургеров захотелось? Будут ему бургеры! Самые лучшие, которые он когда-либо пробовал!

В бешенстве грохаю сковородой о плиту, на ходу переворачивая подрумянившиеся котлеты. Кромсаю острым ножом листья салата и помидоры, представляя, что вместо несчастных овощей на разделочной доске шея Громова и губы Карины, и даже не морщусь — раньше не замечала в себе подобной кровожадности. Надо успокоиться, успокоиться… Наш шеф Иван Иваныч в кафе, прирожденный философ, говорит, что нельзя готовить в скверном настроении, иначе твоя негативная энергия передастся людям, которые будут твою стряпню есть. Смущает ли это меня? Черта с два! Если у приготовленных бургеров вырастут руки и они придушат ими Громова и Смирнову, выписывающую задницей восьмерки у него на коленях… что ж, так тому и быть, я это переживу!

Успокоиться. Успокоиться. Мне нужно успокоиться. Жар бы еще унять, а то вся горю. Температура, что ли, к вечеру поднялась? Не пойму. Хочется раздеться. К счастью, уединение кухни располагает к разоблачению — я скидываю с себя свитер и остаюсь в обтягивающем спортивном топе. Стираю тыльной стороной ладони пот со лба и, распахнув морозилку, секунд тридцать охлаждаю воздух вокруг. Немного успокоившись, клацаю кнопкой на навороченном чайнике с непонятными разноцветными индикаторами. В ящике, когда искала приправы для соуса, нашла ромашку — попью, нервы как раз успокою, чтобы ярость не вышла из берегов и не утопила кое-кого из соседней комнаты.

Пока все вокруг кипит, я мешаю в глубоком соуснике майонез, горчицу, мед и специи. Пробую пальцем на вкус — идеально. В меру терпко, в меру сладко. Очень горячо. Этот соус — тоже одно из откровений Иваныча. Не знаю никого, кто бы от него не улетал в гастрономическую стратосферу.

Полоснув ножом, я делю подогретые булочки на две части и щедро смазываю каждую соусом. Мажу им лист салата, сверху кладу помидоры, котлету и несколько ломтиков сыра. Готовлю быстро, даже несмотря на покалеченную в схватке с Быком руку, немного даже отвлекаюсь, так что внутренности почти перестают дрожать от негодования. Но стоит подумать о том, как мне сейчас с этим подносом опять выходить в зал и лицезреть Громова, — накрывает с новой силой. Даже сильнее.

Чайник закипает и булькает так, что капли вырываются из-под крышки. Впрочем, выплеснуться через край грозит не только содержимое чайника. Я закидываю в чашку пакетик ромашки, полагая, что это на самом деле глупая затея. Заливаю его кипятком и, подхватив поднос с бургерами, с каменным лицом выхожу из кухни.

В зале все так же многолюдно и громыхает музыка, но вместо стробоскопов хотя бы зажгли нормальный свет, а Карина сгинула с коленей Громова. Она теперь демонстративно потягивает колу из трубочки в углу с подружками, которые дружно косятся в мою сторону, а хозяин дома о чем-то активно треплется с Платоновым у импровизированного диджейского пульта. Но заметив меня, Арсений резко останавливается, пронзает жадным взглядом — сначала глаза и рот, а потом стопорится на груди. Черт, черт, черт… Я в ужасе понимаю, что свитер остался на кухне. Хотела же накинуть его, когда с бургерами закончу, чтобы он не провонял гарью, а теперь что? Как говорила мама, а голову ты взять, Тори, не забыла?

Взгляд Громова меня не удивляет. Именно так и облизывали меня приматы мужского пола в школе, пока я не начала прятать свою тройку под бесформенными худи и толстовками. В голове проносится весь этот сумбурный хоровод мыслей, а Арсений уже отрывается от Платонова и движется прямо на меня.

— Бургеры в студии, — говорю громко, задирая подбородок. — Давай справку. Я ухожу.

— Не так быстро, Булочка, — скалит Арсений рот в обаятельной улыбке. — Продегустируем сначала с ребятами твою стряпню.

— Я должна была тебе бургеры, а не мишленовское блюдо, — огрызаюсь, зависая на том, как при разговоре двигается на шее его кадык. — Вкус — понятие субъективное.

Внезапно Громов протягивает руку и касается длинным аристократичным пальцем уголка моих губ. И пока я ошалело пялюсь на него, с трудом удерживая вмиг потяжелевший на десяток килограммов поднос в руке, он облизывает свою ладонь и насмешливо тянет:

— У тебя тут соус остался. Поразительная самоотверженность, Огнева. Зато теперь я точно знаю, что ты не задумала отравить меня ядом.

— Руки свои держи от меня подальше! — вылетает из моего рта.

Я пихаю поднос Громову и, как только он этот поднос подхватывает, стремительно несусь на кухню. Отдышавшись, сдергиваю со спинки стула свитер и прижимаю к груди. Сердце бешено колотится, щеки горят, все тело в странном напряжении. Глупость-то какая! Я же это все уже пережила раньше: оценивающие взгляды и нахрапистая наглость давным-давно меня не трогают. Что же сейчас тогда произошло? Почему от прикосновений Громова я вспыхнула, как новогодний фейерверк?

Спрятав тело под широким свитером, я сразу же выдыхаю, будто тот меня защитит. Тянусь к кружке с ромашкой — на успокоение даже не рассчитываю, хочу просто смочить пересохшее горло, прежде чем уберусь из этого дома подальше от всех. И успеваю сделать только маленький глоток, как вдруг музыка в зале стихает. Раздается звон стекла, а потом женский крик:

— Он задыхается!

Что? Я выбегаю из укрытия и в ужасе смотрю, как Руслан трясет Громова, который с покрасневшим лицом медленно оседает на диван.

— Что за… — матерится Платонов. — Что вообще происходит? Кто-нибудь, звоните в скорую!

Меня охватывает горячая волна паники. Арсений выглядит ужасно — жадно хватает воздух ртом, а его лицо теперь стремительно сереет, только щеки горят алым, будто он долго был на морозе. Я подлетаю к нему, понятия не имея, что буду делать. Когда я профессионально занималась гимнастикой, мы проходили курсы первой помощи, но на деле я никогда никого не откачивала.

— Руслан, положи его на диван, — говорю и сама сажусь на край. Мой голос дрожит, и я боюсь, что меня никто не услышит, но Платонов, видимо, тоже пребывает в шоковом состоянии, потому как слушается сразу же. — Ноги надо приподнять. Голову давай набок.

Краем уха я слышу, как кто-то разговаривает со скорой. Это хорошо, но пока они приедут, может быть поздно. Ужасные, жуткие мысли! Думай, Тори, думай, думай… Что же это? Неведомая болезнь? Сердечный приступ? Аллергическая реакция?

— Где у него аптечка, знаешь? — обращаюсь к Руслану, пока тот безуспешно пытается привести друга в чувство.

— В спальне, наверное.

— Тащи все, что есть.

Руслан кивает, мчится в комнату, а я кричу застывшей вокруг толпе:

— Окна откройте, все, что можно. Настежь. И не толпитесь, если не знаете, как помочь. Есть кто-то, кто не пил и может сесть за руль?

— Я могу, — неуверенно произносит высокий парень из баскетбольной команды.

— Тогда заводи машину, — инструктирую я, едва не визжа от радости, когда Платонов возвращается с коробкой лекарств.

Народ, толкаясь, расходится, прохладный вечерний воздух проникает в помещение через окно. Становится легче дышать. Мне. Но не Арсению.

— У Арса мама врач, — вдруг говорит Платонов. — Я позвоню.

Поставив коробку на пол, он достает из кармана телефон и, потыкав в контакты, набирает номер. Громкая связь. Бесконечно длинные гудки. Виски пульсируют, и я крепко жмурюсь, чтобы унять этот стук.

— Русланчик, — в трубке раздается обеспокоенный женский голос. — Что с Арсением?

Маму не обманешь. Видимо, Платонов не так часто ей звонит, раз она сразу догадалась, что случилось что-то на самом деле серьезное.

— Он задыхается, теть Тань. Мы ели, пили, и вдруг он начал задыхаться и… Я не знаю. Мы вызвали скорую, но…

— Что он ел? — перебивает мама Громова. — У него аллергия на мед.

— Меда не было. Был бургер. Помидоры, сыр…

Внутренне я умираю за один миг.

— Был мед, — говорю, едва ворочая языком. — В соусе.

Платонов пронзает меня темным ненавидящим взглядом.

— Что делать? — спрашиваю я, наклоняясь к трубке. — У нас коробка с лекарствами. Что искать?

— Антигистаминное.

— Чего? — Платонов непонимающе хлопает длинными ресницами.

— Супрастин, лоратадин. Что-то от аллергии, — поясняет мама. — У него должны быть лекарства. Всегда.

— Нашел, — вопит Руслан, тыча мне в руку белую коробку. — Я принесу воду.

— Это не таблетки, — огрызаюсь я. — Шприцы есть?

— Что? — снова таращится на меня парень.

— Ампулы для внутримышечного введения, — говорю я, уже выворачивая содержимое аптечки на пол, с облегчением замечаю упаковку шприцев и вскрываю ее.

— Жесть, это просто жесть! — повторяет Руслан без остановки. — Ты точно знаешь, что делаешь?

— Помолчи, пожалуйста. — Мой голос дрожит, руки тоже, но я очень стараюсь успокоиться. — Его надо перевернуть на бок. И штаны спусти.

— Куда?

— Задница его мне нужна! — кричу я, от стресса совершенно позабыв, что мы продолжаем оставаться на громкой связи с матерью Арсения. — Давай же!

Глубоко вздохнув, я секунду смотрю на обнаженную ягодицу бессознательного Громова, а потом вонзаю в нее тонкую иглу шприца.