Пустая карта

Настасья Карпинская, 2021

Что происходит, когда две параллельные друг другу жизни сталкиваются в одной плоскости? Жизнь научила ее не доверять людям, их клятвам и словам о верности и любви. У нее ничего нет, но она преданна своей семье и готова на все ради матери и сестры. У него есть все: деньги, шикарная квартира, бизнес, дорогая машина, пара любовниц и преданные друзья проверенные временем. У него есть все, кроме семейного тепла и любимой женщины. Что может связать двух абсолютно разных людей, когда точки пересечения совершенно отсутствует?

Глава 3

Вытащив из сумки пачку сигарет, чиркнула спичкой, подкуривая, и, сделав затяжку, двинулась по обочине просёлочной дороги в сторону виднеющегося вдалеке посёлка городского типа. Сапоги месили грязь, а погода неумолимо напоминала о прошлом.

На календаре 19** год. Мне семь. Я жую битум на стройплощадке неподалеку от дома, бегаю постоянно с разбитыми коленками, вечерами смотрю «Спокойной ночи, малыши!», а по праздникам езжу с мамой и папой в Детский мир. Деревья ещё большие, мир бескрайний и дружелюбный, и всё ещё впереди. Именно так мне и казалось. А потом ушёл отец…

Просто собрал в потёртый чемодан свои вещи и, не обращая внимания на мать, застывшую у стены в коридоре, как изваяние, ронявшую молчаливые слёзы и держащую на руках трёхмесячную Алинку, ушёл. Поцеловал меня в макушку и ушёл. И мой мир разрушился, точнее будет сказать, что просто мои розовые очки, присущие всем детям, в одно мгновение разбились, оголяя и открывая неприкрытое зло этого мира: его грязь, боль и беспощадность. Тогда тоже была такая же весенняя слякоть и грязь. Я вышла гулять. Резиновые сапоги тонули в грязной жиже, издавая чавкающие звуки, а я бродила по детской площадке у дома и, несмотря на моросящий дождь, не желала идти домой, где была орущая Алинка и тихо плачущая мать.

Это случилось двадцать три года назад. Отец так и не вернулся, а я до сих пор помню те резиновые зелёные сапоги, облепленные весенней грязью с крапинками от дождевых капель.

Улицы ПГТ* тоже не особо отличались чистотой, но тут хотя бы был асфальт и идти стало легче.

— Эй, ребятня! — окликнула я пацанов лет восьми, гоняющих мяч у одного из частных домов. — Где у вас тут вокзал?

— До конца улицы и налево, там станция.

— Спасибо. — Отфутболила подкатившийся ко мне мяч обратно мальчонке и, улыбнувшись, подмигнула.

Войдя в одноэтажное кирпичное здание, облезшее снаружи и не видавшее ремонта со времён развала Советского Союза внутри. Я направилась к окнам с надписью «Касса». Словно в машину времени попала: мраморные полы, крашеные эмалью не в один слой; подоконники, уже пожелтевшие от времени, потрескавшиеся и местами облупившиеся, открывавшие в этих «срезах» целую историю. Белёные потолки со старыми люстрами и жёлтыми подтёками из-за прохудившейся крыши; деревянные полуразвалившиеся кресла в зале ожидания и часы — большие, круглые с белым циферблатом, чёрными цифрами и бледно зелёным корпусом, — казалось, намертво замурованные в стену.

— Билет до Н-ска сколько стоит? — обратилась в окно, заставляя грузную женщину лет сорока пяти оторваться от своего вязания.

— Ускоренный, обычный?

— Разница в стоимости большая? И какой ближайший? — Денег в кармане кот наплакал: выданный ЕДП** плюс компенсация на билет до Н-ска и заработанные копейки за последние отработанные дни — итого и двух тысяч нет. Но я готова была отдать их все, лишь бы как можно быстрее увидеть мать и сестру.

— Ускоренный — четыреста рублей, обычный — двести двадцать. Ближайшая посадка в двенадцать тридцать восемь, экспресс.

— Давайте ближайший, — протянула паспорт в окошко.

— Сколько билетов?

— Один.

Убрав паспорт с билетом в сумку, двинулась к единственному киоску в этом здании, на вывеске которого было написано от руки фломастером «Горячий кофе».

— Девушка, кофе можно?

— Вам чёрный или три в одном?

— Чёрный с сахаром. А пирожки есть?

— С картошкой, капустой, беляши, сосиска в тесте, самса.

— С капустой один, пожалуйста.

Никогда ещё обычная еда не казалась мне настолько вкусной: то ли дело в том, что кофе я за эти два года почти не видела, то ли в том, что ела я не в казарме со всеми, а на свободе.

Людей становилось всё больше, и в какой-то момент даже в глазах зарябило от количества красок в одежде — привыкла я к серой безликой робе и такой же серой форме надзора. Когда объявили подходившую электричку, все двинулись на перрон. И я, перекинув сумку через плечо, двинулась за всеми.

Четыре с половиной часа в мыслях о доме, о маме, о своём чувстве вины перед ней.

Я вышла на перрон в своём городе, силясь вспомнить, на какой автобус мне нужно сесть и одновременно поражаясь тому, как информация, которую я знала с детства, стёрлась в моей памяти за эти два года.

— Оля… Ольга Алексеева!

Я повернула голову, с трудом узнавая в рядом стоящей женщине Светку.

— Света, — и ком подкатил к горлу.

Мы дружили с ней со школьной скамьи, дружили так, что нас считали сёстрами. Два года назад она плакала, успокаивая мою мать в зале суда, когда огласили приговор, разрывая мою душу в клочья.

Светка тут же бросилась ко мне с объятьями, стискивая меня в руках.

— Как же я соскучилась… — И, отстранившись: — Ты как? Всё? — Риторические вопросы, только тоска и надежда в голосе.

— Сегодня освободилась.

— По УДО***?

— Да.

— Почему не позвонила? Не написала? Я бы встретила.

— Стала бы я тебя напрягать.

— Ой, дура! Я бы прямо к воротам за тобой приехала, если бы знала. — И, отвернувшись, крикнула, взмахнув рукой: — Анька, я тут! — Белокурая девочка-подросток в смешной дутой куртке поспешила к нам. — Племянницу встречаю, родители её опять по командировкам мотаются, а я за няньку.

— Свет, какой автобус идёт отсюда до нас? Вспомнить никак не могу.

— Какой к чёрту автобус, сейчас отвезу. Анют, ну, давай быстрей.

***

— Слав, — промурлыкала Юля, пройдясь ноготками по моей груди, — отвезёшь меня обратно до работы.

— Забыла что-то? — Я лениво потянулся на белых простынях, после секса хотелось курить, но выходить на открытый балкон отеля под холодные порывы ветра не было никакого желания.

— Нет, меня Сеня просто обещал забрать. Я ему и так соврала, что задержусь.

У Юли был большой плюс — она была замужем, причём глубоко и надолго, с собакой, сыном и дачей по выходным. Поэтому наши отношения она не афишировала и не форсировала в какую-либо сторону, что устраивало и меня, и её.

— Хорошо, собирайся, — привлёк её к себе, коротко поцеловав. — И не забудь о том, о чём я тебя просил.

— Я постараюсь узнать больше, но ты ведь понимаешь, что я не на той должности нахожусь, чтобы быть настолько в курсе.

Когда-то она сидела в администрации города, что было гораздо выгодней, но руководство сменилось, и она была вынуждена уйти. Теперь же Юля работала в налоговой, но на такой маленькой должности, что толку от неё почти не было.

— Юль, у тебя есть уши и мозги, так воспользуйся ими. Ты же знаешь, что я отблагодарю.

— Конечно, знаю, — она улыбнулась и потянулась к сумке за косметичкой, блеснув золотым браслетом, который я подарил ей в прошлом месяце.

*ПГТ — посёлок городского типа

**ЕДП — единовременное денежное пособие (в РФ это 800-850 рублей) выдаётся заключённому при освобождении из мест лишения свободы, а также выдаётся билет или денежная компенсация на его приобретение, если освобождаемого никто не встречает и ему нужно будет самостоятельно добираться до дома. В кассе бухгалтерии помимо ЕДП выдают и остальные причитающиеся осужденному деньги, например, если что-либо осталось на лицевом счёте, на который зачислялась заплата в колонии.

***УДО — условно-досрочное освобождение.