Скрижали о Четырех. Руда. Падение

Надежда Ожигина, 2021

Темный маг вновь видел сны. В них Сила почти покидала его, но ее хватало, чтобы спасти, уберечь от падения и заключить в объятия. Ту единственную, которая принадлежит только ему. Отныне и навеки. Поверженный змей, бросив свою ношу, со злобным шипением уносится прочь. Тетива, пустившая стрелу в его чешую, еще звенит. Они рядом, и лишь рокот Океана – свидетель их клятвы. Но этот сон не дает покоя его душе. Наоборот, Эрей теряет контроль, его Сила выплескивается из берегов, едва не разрушая город. Он колдует во сне, не отдавая себе отчета, что это может разрушить не только столицу, но и его самого. Просыпаясь, Эрей едва жив. Его мутит, он не понимает, где он. Единственное, что его волнует – где жрица Викки? Где та, что клялась принадлежать только ему, отныне и навеки? Ее нет. Есть лишь слабость и боль. Если так пойдет и дальше, советнику придется покинуть своего Императора, вернуться в Аргоссу и быть там до тех пор, пока Темный не вернет контроль над собой. Эрей понимает, что дракон из его снов – предвестник катастрофы, способной погубить его мир. Он знает, что должен спасти не только девушку из своих видений. Его Сила должна послужить не только Императору. Но как помочь другим, если сам Темный не ведает, что творится с ним? Как спасать мир, который выбрал войну? И где должна состояться главная битва со злом? Эрей видел это место в своих снах. Но понятия не имел, что делать с этим знанием. Неужели их ждет погибель лишь потому, что Темный не совладал со своей Силой?

1. Светлый Совет

Муэдсинт Э’Фергорт О Ля Ласто

«Суть Вещей». История Кару. Глава о Магах Камней: зарождение, клятва, вопросы

— Благие воды Океана омоют наши раны! — прошептал страстный голос, и звуки коснулись мертвого сердца, заставили дрогнуть, забиться быстрее.

Они стояли по колено в воде, лицом к лицу, не разжимая преступных объятий. Ветер ерошил ее длинные черные волосы, и они змеями обвивали шею Эрея, норовя запутаться насмерть, и голос оплетал, шептал, привораживал.

— Кровь станет общей кровью, судьба — общей судьбой, и плоть коснется плоти в назначенный срок. Тому, кто придет, нужен будет помощник, и да сбудется предначертанное звездами.

Он поднял руку и отвел прочь волосы, собрал ядовитых змей в кулак, намотал, заставляя гордую голову откинуться, и заглянул в темноту ее глаз. Там, на самом дне, среди ракушек и кораллов тайных замыслов плескалась аквамариновая зелень, ему хотелось пить ее жадными губами точно воду из источника Каменной Силы. Эту зелень, этот взгляд исподлобья, эту ломкую линию губ он узнавал под любой маской, ее близость, ее запах кружили голову.

Они стояли на стыке миров, затерявшись где-то между былью и небылью, между горами и Черной башней Столицы, и маг прижимал к себе девушку, удерживая, понемногу оттягивая от края, от гибели, от падения.

— Я не позволю тебе умереть! — сказал он, касаясь губами ее уха. — Отныне ты принадлежишь мне и останешься со мной. Только со мной!

— Отныне и навеки! — согласно шепнула она и потянулась губами к его губам, все ближе, ближе…

— Я не позволю вам умереть! Очнитесь!

Сознание возвращалось неохотно, но боль и хлесткий отзвук пощечины заставили приоткрыть глаза:

— Пить!

— Я не могу вскрыть вашу чертову флягу! Вот вода, простите, просто вода, осторожнее…

Целебная влага коснулась его губ, упала на язык, потекла по подбородку, груди, горло сделало судорожный рывок, давясь, отказываясь глотать, но справилось. Он закашлялся, почти захлебнувшись, но через миг дышать стало легче.

— Где я?

— В Башне, мой друг! — голос был другим, но знакомым. — В обсерватории. Когда случилась катастрофа, мы прежде всего подумали о вас. Хвала Единому, Цитадель устояла, и вас не завалило обломками.

— Свальд и Истерро, — он вслух проговорил имена, стараясь удержать их в сознании. Минуту помолчал, потом спросил через силу, заставляя себя думать: — Что у меня с рукой?

— Теперь все не так страшно, — в голосе Истерро скользнуло облегчение и намек на улыбку. — А поначалу ее почти не было. Очень сильный ожог, кожа лоскутами, ключица сломана, мышцы стерты до кости, всюду кровь и какой-то пепел. Что же вы такое сотворили, советник? Весь город тряхнуло, по центральной улице трещина, старые дома разрушены, во всех — выбиты окна.

Эрей сморщился и закрыл глаза, Силясь ускользнуть от потока бессмысленных обвинений в тихую глубину Океана. Ему хотелось покоя. Ему хотелось спать. Но рокот Океана не принес облегчения. Там было пусто и зябко, и летел над волнами сладостный шепот… Отныне и навеки… Маг снова открыл глаза:

— Где она? — кратко спросил он.

— Она? — удивился Истерро. — Здесь никого не было, о ком вы, советник?

— Где она?

— Мы еще не получали известий от государя и государыни, если вы об этом, — не понял и Свальд.

— Черные волосы, бледная, почти белая кожа… Жрица Викки, где она? — стиснув зубы, маг приподнялся на локте, пытаясь заглянуть светлым в глаза. Его едва не вывернуло наизнанку от подступившей тошноты, комната завертелась, заходила ходуном, он упал обратно в подушки, поймав лишь удивление и осторожное любопытство.

— Здесь никого не было, — повторил Истерро, укладывая на воспаленный лоб Эрея смоченную в винном уксусе повязку. — Лежите смирно, советник. Когда мы нашли вас, вы были холодны, как мрамор надгробия, вам нужно время, чтобы восстановиться, вы ведь не в Сумасшедшей Аргоссе!

— Рядом с Аргоссой, — задумчиво пробормотал Эрей, отчаянно борясь с беспамятством и бредом. — Это было рядом с Аргоссой. Девушка, и дракон, и сражение. Эпицентр где-то в горах. Где-то… Княже, приснится же такое! Что же со мной творится, Княже?

— Похоже, мой друг, вы завели прескверную привычку колдовать во сне, — ответил за Каменщика Свальд, не скрывая беспокойства. — Если так пойдет дальше, вам не останется иного пути, кроме как вернуться в Аргоссу и восстановить самоконтроль. Вернее, разъяренные горожане не оставят вам выбора.

Они еще помолчали, выжидая, когда у Темного пройдет очередной приступ тошноты. Эрей закашлялся и опять запросил воды.

— Столица сильно пострадала? — едва отдышавшись после жадного глотка, спросил он.

— Все Храмы целы, устоял дворец. Центральный город подвергся малым разрушениям, лишь по бульвару теперь змеится трещина, горожане утверждают, что она ведет в саму преисподнюю, — Истерро негромко рассмеялся. — А вот трущобы Заречья приказали долго жить, и бедный люд бунтует не на шутку. Вас боятся, а потому не смеют прямо угрожать, идти на Цитадель с осиновым дрекольем, но шумят и дерутся с гвардией. Святая вода в городе подорожала не на шутку, и серебро у ювелиров кончилось в считаные часы.

— Серебро против мага? Забавно.

— Кто-то распустил слухи, будто в башне вы держите монстра, огромного змея, крадущего людей для темных ритуалов, — вмешался Свальд. — И говоря по чести, среди пепла я обнаружил пару чешуек с обрывком змеиной кожи.

Эрей кивнул:

— Все верно. Это змей. Он душил меня, я опрокинул светильник и поджег свою руку, чтобы освободиться.

— Боже Ушедший! — хором ужаснулись монахи, осеняя себя Единой чертою. — Откуда вы его взяли? Хороша домашняя зверюга!

— Терпеть не могу змей, — покачал головой маг. — Где Дэйв?

Светлые переглянулись, Свальд пожал плечами:

— Сказать по правде, нам было не до него. Целькон не объявлялся, советник, а мы не искали. Должно быть, вы сами отослали его перед ритуалом, ведь цельконы также не терпят змей, сказывается волчья натура.

— Сколько дней я лежу без сознания? — задал маг следующий вопрос.

— Шесть, — вздохнул Истерро, — поверьте, при таких лекарях и столь упорной опеке это очень-очень долгий срок…

— Почти седмицу, — оборвал его причитания маг и задумался. — Плохо дело, — наконец пробормотал он, разговаривая сам с собой, — действительно долго. Яд искали?

— Разумеется, учитывая слухи об огромной гадине. Яда оказалось немного, в основном он обнаружился в открытых ранах, на ошметках кожи, — с долей раздражения отозвался Свальд, а Истерро подхватил:

— С вашей внутренней защитой вообще сложно что-либо утверждать наверняка, советник!

— Правда, — согласился Эрей и мысленно потянулся к Аргоссе, к той области Высшей Сферы над замком, где соорудил себе магический тайник. Неуловимым жестом открыв чаропорт и выудив из множества артефактов крохотный граненый флакончик, маг откупорил его и вложил в руку Истерро:

— Мне нужна одна капля под язык, справитесь?

Светлый с волнением осмотрел флакон и уточнил дрожащим голосом:

— Это экстракт шипа глиссарха?

Эрей кивнул.

— Я… Я не смогу! Руки ходуном ходят.

— Дайте мне, настоятель, и отвернитесь от греха, зрелище неприятное! — вмешался менее впечатлительный Свальд. — Открывайте рот, любезный друг мой, раз решились, и готовьтесь к худшему.

Маг покорно открыл рот, подняв к нёбу язык, и опустил его, едва почуял невыносимую горечь. Он заметил, как поспешно отпрянул Свальд, и все тело скрутила судорога, он впился длинными пальцами в смятые простыни, в деревянный каркас походной кровати, его выгнуло дугой, по губам пошла пена, и распухающий язык едва не выбил стиснутые зубы. Глаза полезли из орбит, крик будто кровь пошел горлом, новые судороги сорвали мага с кровати. Он упал на пол, в холодный пепел, и затих между жизнью и смертью.

Истерро кинулся к нему, но многоопытный звездочет удержал, успокаивая как ребенка:

— Ну я же просил вас, брат мой: отвернитесь! Данный экстракт весьма опасен своей двойственностью: как многое в нашем мире, он одновременно и противоядие, и яд, все дело лишь в дозировке. А симптомы одинаковы, нужно выждать. Вот, смотрите, ему уже легче! Нашего советника и двумя каплями не убить, даже в таком плачевном виде!

Скрючившись на полу, маг понемногу приходил в себя, едва слыша наставления Свальда сквозь невыносимый гул в ушах. Виски готовы были лопнуть под натиском взбесившейся крови, все тело колотило в ознобе, но разума и Сил хватило, чтоб вскрыть вену ритуальным ножом, пуская кровь. Потом его все-таки вырвало выпитой водой, и боль, будто выйдя наружу, наконец отпустила. Он глубоко вздохнул и улыбнулся уголками губ:

— Сильная штука. Чистая. Работа на алмаз.

Оба светлых тотчас кинулись поднимать его. Истерро спешно принес теплой воды, они принялись отмывать измученное тело мага от нечистот, а он покорно принимал их заботы, не позволяя раздражению прорвать барьер благодарности.

— Теперь вам нужно поспать, мой друг! — приказал Свальд, готовя чистые простыни, но маг перебил:

— Теперь мне нужна моя фляга. Где она?

— У меня! — Истерро поспешно протянул бесценную вещь хозяину. — Я взял ее, пытаясь помочь!

Маг иронически выгнул бровь, но ничего не ответил. Оправдания, идущие вперед обвинений, наводили на забавные мысли. Не разжимая губ, он наговорил заклятье, и пробка сама упала в узкую ладонь. Ввиду экстренной ситуации Эрей позволил себе два умопомрачительных глотка и улыбнулся шире, от души, отпуская миру все грехи. Светлые стояли рядом и завидовали изо всех Сил, невольно облизывая губы. Эрей не счел необходимым предложить им глоток-другой и закупорил флягу, потом упал на подушки и облегченно прикрыл глаза.

— Волей советника Императора, его наместника в городе и стране, передайте пострадавшим от землетрясения, — сонно проговорил маг, с усилием удерживаясь на плаву между сном и явью: — Все разрушенные дома будут отстроены заново за счет казны и моих личных вложений! Созовите мастеров по дереву и начните работы, это успокоит люд и заставит терпеливо ждать. Распределите бездомных по храмовым приютам, там они не посмеют буянить, окажите им помощь врачебную и духовную… Все.

— Последние распоряжения излишни, — пожал плечами Свальд, обращаясь к спящему магу. — Неужели мы настолько черствы душами и лишены сочувствия, что не в состоянии решить проблемы страждущих? Как же не любите вы Братство, мой бедный друг, чем мы вам так не угодили?

Ответом ему была тишина и ровное дыхание пациента. Свальд улыбнулся этой тишине и положил руку на плечо Истерро:

— Оставайтесь с ним, настоятель, я же пойду в город и возвещу волю наместника людям. Хотел бы я знать, что произошло шесть дней назад, здесь и в неведомых нам горах недалеко от Аргоссы, откуда взялись змей, и девушка, и дракон. Даже из нижнего мира я слышу негодующий рокот Океана, мне страшно, но звезды молчат, отказываясь освещать грядущее, и мне тяжело, будто я ослеп и оглох. Лишь одно я знаю наверняка: нашему другу они сулят сплошные неприятности. Если только не станет ему щитом Эя Лорейна.

Свальд сжал плечо Истерро и застучал котурнами по узкой винтовой лестнице, ведущей из башни, оставив монаха сторожить сон Эрея Темного.

Уже через день маг смог самостоятельно выйти из башни, опираясь на руку монаха. Покалеченное плечо покоилось в надежной перевязке, сводящей порванные сухожилия и собранные по ошметкам мышцы. Ему чертовски не хватало Дэйва, но преданный целькон исчез, не отзываясь на магический призыв, а потому пришлось идти пешком. Неторопливо, поминутно останавливаясь, Эрей шел по улицам, а молва летела впереди него, разгоняя неспокойный люд, заставляя двери и ставни закрываться на засовы и замки. Страх парализовал полуразрушенный город, вынуждая горожан жаться к храмам Единого, ища убежища и защиты у Братства.

В гробовой тишине, ласкавшей уши, в совершенном безлюдье маг дошел до дворца, улыбаясь с грозовым весельем. Подобная Столица ему нравилась, ноздри раздувались, ловя растущий запах страха, запах добычи, покорно подставляющей выю. Столица становилась его территорией, законным логовом, и мелкому зверью, забившемуся в норы, требовалось время, немного, малая толика, чтобы выползти и пресмыкаться у его ног…

— Что с вами, советник? — осторожно спросил чуткий к чужим настроениям Истерро.

Эрей не ответил. Он знал, что так и будет, он был уверен, получив приказ Императора, что в итоге пожнет лишь страх и слепую покорность, и станет виновником всех мелких бед озлобленных горожан. Что дни его правления нарекут Темным игом, всех детей, рожденных в этот срок, сочтут проклятыми, и все знамения — дурными. Он не мог предвидеть катастрофы и разрушения, ускоривших покорение города, но…

— Что с вами, советник? — уже настойчивей спросил монах, и в голосе его зазвенела светлая магия. — Отвечайте!

Эрей резко, по-звериному развернул к себе Истерро и прищурил злые, темные, как бездна, глаза:

— Ничего. Я размечтался, — голос был чужим, не слушался, хрипел, но от этих звуков стало легче и наваждение сгинуло.

— Похоже, вы и меня решили напугать, — осторожно вздохнул Белый брат, сморщившись, точно древесный гриб. — Если вы отпустите мое плечо, я буду бесконечно признателен.

Эрей покосился на руку монаха и неспешно разжал ладонь.

— Простите, — с насмешкой сказал он Истерро, — я помял вашу сутану.

— Вы мне чуть кость не сломали в благодарность за лечение и заботу! — укорил монах, растирая предплечье. — Что до синяков, сойдут они нескоро! А я и так похож на пугало от долгого сидения в башне! Волосы спутались, кожа огрубела…

— То ли еще будет! — ободряюще фыркнул маг и вошел во дворец, минуя окаменевшую стражу.

— Вы самый несносный маг из всех, кого я встречал! — изумленно оглядываясь и морща лоб, заявил Истерро, пока они поднимались по мраморной лестнице вестибюля в первую приемную государя. — У меня, правда, невелик опыт общения с темными магами, но среди светлых встречаются крайне неприятные личности, так вот вы…

Эрей замер на месте и жестом приказал ему замолчать. Монах тотчас смолк и еще раз оглянулся, потом как-то беспомощно взглянул на мага и кратко вздохнул, поджав губы. Темный насторожено осмотрелся, с Силой втянув в себя воздух, поудобнее перехватил посох здоровой левой рукой и спросил, не глядя на Истерро:

— Сколько еще во дворце Светлых кругов?

За их спинами явственно обозначалось синее свечение, разгораясь все ярче.

— Подождите секунду! — попросил Истерро, стискивая виски, крепко зажмурился и ответил:

— По пути в тронную залу — десять, в покои Императора — шесть, восемь на лестнице в обеденный зал, дальше сложно подсчитать, они пересекаются и дополняют друг друга.

— Весь дворец изрисовали! — подытожил маг, чувствуя нарастающий зуд под ногтями. — Чей Круг за спиной?

Истерро вслушался и слабо прошептал:

— Самого Диксота. Он вернулся в Столицу пять дней назад.

Эрей хищно оскалился и качнул головой:

— Забавно. Так передайте Диксоту, что я намерен выслушать Совет Братства в приемном покое. Диксот хочет удержать меня? Что ж, поборемся один на один.

— Исполнено, — поклонился советнику Истерро. — Простите, я не знал…

— Неважно. Но вам лучше отойти к своим.

Истерро постоял в нерешительности, но подчинился и отступил к колонне.

Маг улыбнулся уголками губ и в мощном развороте махнул посохом. Запрятанная в наконечнике руда прорезала бесценный паркет, высекая окружность, вырисовывая Темный круг посреди широкого Светлого. Опорными вехами легли процарапанные наспех руны. Неловко придержав посох плечом, Эрей запустил пальцы в мешочек у пояса, безошибочно выбирая нужные камни, растирая их в мелкую пыль, и Круг вспыхнул алым пламенем, отгораживая хозяина от внешнего мира, даруя неразрывную связь с Целеной. В тот же миг в покой ворвались монахи, ведомые новым Гласом Рудознатца, ринулись на мага, но отшатнулись при виде огня.

— Итак? — с бесконечным сарказмом осведомился Эрей. — Что вам угодно, ваша Светлость?

Диксот минуту-другую собирался с мыслями, но ответил немного некстати:

— Поговорить, советник.

— Именем Рудознатца, надеюсь?

Из скопления белых сутан, заполонивших залу, потихоньку выбрался Свальд и крадучись приблизился к Истерро. Монах бросил на него вопросительный взгляд, звездочет жестом показал, что не мог ослушаться Диксота, и с раскаянием посмотрел на Эрея. Магу было не до его раскаяния.

Не такая это простая задача — говорить с Гласом Рудознатца, монахом, наделенным огромной властью и опасным даром убеждать все, что способно слушать. Говорить и при этом оставаться собой, не подчиняться, не пригибать головы. Не снимать темной защиты.

Диксот покаянно склонил седую голову и не стал кривить душой:

— Нет, советник, воли Сына Божьего в том, что творится, нет, оттого я не стану поминать всуе имя Его. Я обращаюсь к вам по-братски, если хотите, по-человечески, и прошу дать всем нам отчет о том, что происходит в Столице.

— Не в вашей власти требовать от меня отчета, — покачал головой Эрей.

— Знаю, советник, потому и прошу добром: поведайте нам о том, что произошло, возможно, вместе мы сумеем распутать узлы, что вы навязали в беспамятстве. Откройте нам душу, советник!

Эрей поджал губы:

— Добром, Пресветлый, просят по-другому.

— Откуда тебе знать, Ублюдок, что такое добро? — крикнул кто-то поверх голов; маг тотчас повернулся, выискивая храбреца, и везде, где проходил его острый, точно лезвие, взгляд, монахи бледнели, осеняя себя охранной Чертою.

— Стыдитесь, Братья! — воззвал к собранию Диксот, воздев к небу белые ухоженные руки. — Не сыпьте попусту обвинениями. Советник, — снова обратился он к магу, отвлекая внимание на себя, — мы собрались здесь, вняв стонам паствы, припавшей к стопам нашим в поисках защиты и утешения. Страждущие молили нас избавить их от постоянного страха, от Тени, накрывшей святой город. Старики, женщины, дети простирали к нам руки и взывали отстоять святыни, не попустить поругания Храмов поганой нечистью!

— Бред, — кратко оборвал его Эрей.

— Мы не в праве отказать молящим о помощи, скорбящим о потерянном пристанище людям, — в негодовании вскинулся Диксот, и братья во союзе загудели, словно рассерженные осы; из толпы вновь послышались злобные крики:

— Люди боятся тебя, Темный! Они отказываются идти под сень домов, отстроенных по твоей проклятой воле, им снятся кошмары, и дети болеют! По ту сторону реки началась эпидемия!

— Почему вы не там, целители? — изумился Эрей. — Какого черта?

Белые маги торопливо осенили себя Чертою и забормотали очищающие мантры. Далеко не все в Братстве разделяли мирскую философию Истерро.

Помолившись, Диксот поднял голову и без боязни заглянул Эрею в глаза:

— При болезни важно отыскать первопричину и удалить опасный вирус, спасая тело. Страдает тело государства, его разъедают страх, и болезни, и отчаяние, но нам посчастливилось, мы нашли источник заразы и теперь готовы устранить его, даже если придется рискнуть нашими жизнями.

Эрей чуть поклонился в своем Круге, благодаря за комплимент, и выжидающе посмотрел на Диксота, словно поощряя дальнейшие действия. Он был готов к войне, но миролюбивое Белое Братство предпочитало по-другому решать конфликты, а потому продолжило переговоры.

— Мы предлагаем вам, — торжественно возвестил Голос, снова воздев руки в белоснежной сутане, и широкие рукава опали подбитыми крыльями, — добровольно сложить с себя полномочия наместника, отречься от власти и удалиться в предначертанную Богом темницу, в про́клятую Аргоссу, где пребывать в покое вплоть до Последнего Глотка.

— И все? — выгнул бровь Эрей.

— Все, — опешил Диксот, — клянемся не чинить в том препятствий и…

Темный не выдержал и расхохотался. Смех напугал собрание сильнее угроз, настолько редко темные маги допускали открытый выход эмоций. В полной тишине гремел, отражаясь от сводов, хохот советника, заставляя монахов отступать в испуге. Наконец, Эрей отсмеялся и отер невольные слезы:

— Вам нужна власть, Диксот? Так банально? А как же обеты?

— Постойте! — вскричал, опомнившись, Диксот. — Это вам нужна власть! Власть над страной! Признайтесь, советник, вы ведь так ловко все подстроили. Убрали потихоньку Императора, заточили в темницу наследного принца, посеяли панику в Столице, а теперь целитесь захватить Империю! Суровый край и так готов вам подчиниться, недаром вы побратались с этим варваром и вьетесь вокруг государыни! Несколько кровопролитных войн — и Светлая сторона ваша!

Он замолчал, тщась совладать с дыханием, а Эрей призадумался:

— А что? В этом есть смысл. Глас Рудознатца плохого не посоветует.

— Вы издеваетесь? — вспылил Диксот, раздраженный тем, что его чары не могут пробить защитный барьер советника.

— А вы? — парировал Эрей. — Страна принадлежит Императору Раду I, лишь перед ним я буду держать ответ, пока же заявляю, чтобы открыть все камни: я не отдам вам власть, Диксот. Ваше место в Венниссе. Мои права в этом мире малы, но вы не имеете их совсем. Я — маг Камней, и буду жить там, где хочу. Я, рыцарь Ферро и советник Императора, советую вам: уезжайте, перестаньте будоражить народ и подстрекать его к бунту.

— Вы ничего не добьетесь, — покачал головой Диксот. — Кольцо и Камень не допустят всевластия мага. Сын Императора надежно укрыт в Святой земле, вам не дотянуться до него, не уничтожить, как вы уничтожили его деда, а теперь отца, сотворите хоть дюжину хээн-гов, вам не прорваться. Я поклялся Господу остановить вас, и я остановлю! — тут Белый брат вскинул руки и открыто ударил в Темный круг Эрея, пуская в ход всю свою Силу.

В ответ Эрей прищелкнул чернеными ногтями, круг паркета оторвался от поверхности и поднялся в воздух. Он мог довольно долго продержаться против Диксота, его защиту нелегко было пробить, тем более светлой, внутренней магией, но он не тешил себя мечтой выстоять против Союза Светлых, да еще с больной рукой, боевой, правой, он просто надеялся уйти, прорвавшись через первый Барьер.

Диксот вновь пустил в ход Силу Голоса, ища брешь, и маг не усомнился ни на миг, что едва брешь проявится, он сам сложит оружие, падет к ногам победителя и очнется только в Аргоссе. Кратко ругнувшись, он растер в пыль кремень и пустил молнию в ближайшую колонну, обозначая действие, пока еще угрожая, но дворец тряхнуло от основания до крыши, и Диксот невольно отступил, вскричав:

— Ко мне, Братья во Союзе! Ударим разом, исполним волю Господа нашего, велевшего изгнать всех темных в предназначенные земли!

Светлые не посмели ослушаться, собрались и вступили в бой. Эрея основательно тряхнуло, он едва не выронил посох, адски заболела рука, но с яростью почти звериной он вновь поднялся и вновь атаковал, заставляя кусок драгоценной лепнины обрушиться на головы напавших. Диксот воззвал к Братьям, повелевая прикончить темного выродка…

И тогда, поперек его воли, его Слова выступил, заслоняя собой мага, Истерро. Монах был собран, отбросив, наконец, балаганные жесты, и в приемном покое вырос охранный Щит, и Свет схлестнулся со Светом, круша все устои. Замешкавшись лишь на мгновение, рядом с ним встал отец Свальд, еще через миг сделал свой выбор Ерэм.

Диксот содрогнулся от яростного изумления:

— Как вы смеете! Против своей крови, своих братьев? Почему вы сражаетесь? За кого?

— За друга. По обычаю ордена.

Голос настоятеля вознесся под самые своды дворца, удержал готовую рухнуть колонну, укрепил, оберегая Братьев, поставил новый щит, легко разбивший атаку Диксота:

— Меня изгнали из Венниссы, — негромко, но так, что содрогнулись многие, сказал кроткий монах, — но полномочий я не передал, и Диксот лишь видимость, данность традиции, ибо никто не волен лишить подобного сана, кроме самого Рудознатца, а он не послал нам знамения. Братья, очнитесь! Внемлите Силе! Диксот не допустит подобной выходки, не осмелится бунтовать. Странно, что, ослепленные гневом, вы не отличили подмены!

Он кинул из рукава магическую сеть, но противник оказался ловчее, увернулся, теряя благую личину, и скользнул к окну. Следом тотчас полетела молния Эрея, прожгла крыло, и новая сеть, пущенная Свальдом, достала, зацепила беглеца, потянула обратно в залу. Плененный демон Воздуха рухнул, разбивая остатки паркета, и заметался, Силясь уйти. Пока все глазели на хвост и кожистые синие крылья, он смог высвободить лапу с флаконом, жидкость пролилась, образуя лужу, и пленник растворился в ней без остатка.

— Дьявол! — выругался Эрей, опускаясь на пол. — Ушел на Темную сторону!

— Как вы себя чувствуете? — подошел к нему Истерро, отчитав набор непристойных ругательств, несовместных с саном Гласа Рудознатца.

— Полным идиотом, — не стал кривить Темный. — Вам непременно нужно развить эти способности, Бабник.

— Какие? — делано удивился монах, краснея и оглядываясь на Братьев.

— Лгуна, — припечатал маг. — Потрясающий дар, не каждому дается. Впрочем, спасибо за помощь.

— Не за что, — еще больше смутился Истерро. — Я готов объяснить…

— Позже, — гневным жестом маг пресек ненужные теперь извинения.

— Помилуйте, советник, — вмешался Свальд. — Ведь это тайна ордена! И настоятель раскрыл ее, спасая вашу жизнь!

— Свободу, — поправил Эрей. — Только свободу. Вы, кажется, спрашивали, за что я не люблю ваше Братство?

Он оттолкнул руку звездочета, пытавшегося помочь, отстранил Ерэма и сам встал на ноги. Ему хотелось одного: вернуться в Башню, а еще лучше, пожалуй, в Аргоссу, плюнуть на внешний мир с его надуманными проблемами и заниматься серьезными научными изысканиями.

— Братьев можно понять! — крикнул ему в спину раздосадованный Свальд.

— Да ну? — повел плечами маг.

— Факты свидетельствуют против вас, советник. Демон, столь убедительно сыгравший Диксота, лишь свел их воедино и повернул под нужным углом.

Эрей остановился и нехотя обернулся, вприщур посмотрев на Свальда:

— Так вы тоже считаете, что мне нужна власть над миром?

Тот какое-то время молчал, растеряв весь запал и оглядываясь на Братьев, точно ища поддержки, потом покачал головой:

— Не считаю, друг мой. Иначе не пришел бы на помощь. Власть нужна не вам, — он снова помолчал, нерешительно жуя губами, но все-таки отчаялся высказать крамольную мысль: — Не вам, но тому, кто над вами. Звезды…

— Звезды вам не солгали, — кивнул Эрей, открыто разминая пальцы. — Все верно. Но я не слуга тому, кто надо мной.

Стало тихо. Так, что сделалось слышно, как осыпается пыль с потревоженных в схватке карнизов. Двенадцать монахов различного ранга и Силы, практикующих в Столице, испытующе смотрели на темного собрата, взвешивая сказанное на весах осторожности. Потом кто-то из двенадцати спросил:

— Можем ли мы верить вам, советник? По приказу Гласа мы провели цепь ритуалов и выяснили кое-что из вашего прошлого…

Эрей гневно рыкнул и повернулся к Истерро, чувствуя знакомый зуд под ногтями.

— Мы должны были это сделать, — вскинулся в защитном жесте Бабник. — Умоляю, советник, успокойтесь! Я исходил из ваших собственных расчетов, касающихся магов Камней, мы просто вычислили седьмого, вычислили и ужаснулись, ведь по нашим летописям он давно мертв!

Маг молчал. И Истерро поспешил заполнить паузу потоком слов, отвлекающих от возможного поединка:

— Послушайте, кто он для вас? Вы же до сих пор его прикрываете, держите имя в тайне, какую власть он имеет над вами? Мы хотим лишь помочь, советник, мы — хранители древнего знания и способны разрушить многие ритуальные связи! Однажды вы отступились от него, отрекитесь и теперь, объединитесь с Братством, и мы избавим мир от опасности! Ну же!

Голос Истерро звенел, наливаясь Силой, глаза разгорались двумя изумрудами, всю залу затопило причудливым зеленым светом, но маг теперь знал, с кем беседует, и был настороже, утроив защиту. Все красноречие Истерро, весь его опасный и притягательный дар разбивался о броню равнодушия. Эрей слушал молча, но на последних словах иронически выгнул бровь:

— Избавим мир от опасности — по-Божески?

Монахи задумались, морща лбы, Свальд сообразил первым, о чем идет речь, и в ужасе вскричал, воздев холеные руки:

— Боже Единый, Боже Ушедший! Спаси и сохрани!

Вслед за этой молитвой на колени пали остальные, бледные и напуганные всерьез, осеняя себя благой Единой чертою. Эрей удовлетворенно кивнул:

— Ну так оставьте темное — Тени. И оставьте Тень — в покое.

— Мы не можем остаться в стороне, — воскликнул в отчаянье Ерэм. — Вы были государю вместо отца, вас считала своим другом госпожа Рандира, а теперь, после вашего землетрясения, мы не можем связаться ни с Императором, ни с государыней! Мы слышим город, только город, понимаете? Мы будто отрезаны от прочего мира! Даже звезды противоречат друг другу!

Эрей нахмурился и осторожно присел на скамейку у двери, потирая плечо:

— Не могу утверждать, что моей вины в катастрофе нет. Но и брать вину на себя не стану. Значит, вы потеряли Рада?

— Императора, государыню, всю их свиту, весь остальной мир! — закричал выведенный из себя Ерэм. — Когда же до вас дойдет, советник? Они мертвы? Отвечайте, скорее, не щадите наших чувств!

— Нет, — прислушавшись к себе, заверил Эрей. — За Рада не поручусь, но тревоги не чувствую. Что до Рандиры — она жива и в полном здравии, готов поклясться.

Ерэм пал пред советником на колени и в порыве восторга сделал попытку поцеловать его руку, но маг не позволил, оттолкнул:

— Спокойнее!

— Он связан с государыней на третьем уровне, в сфере судьбы и астрала! — поспешил внести ясность звездочет. — Значит, это правда.

— Они живы! — крикнул один из Братьев, подкидывая свой жезл, и началось безудержное ликование, будто данный нехитрый факт решал все навалившиеся проблемы разом.

— И за это я не люблю Братство, — проворчал Эрей, наблюдая, как монахи возносят хвалы Господу, обнимаются и едва ли не поздравляют друг друга с победой. — Хватит! — внезапно рявкнул он так, что звякнули уцелевшие зеркала. — Молчать! — и добавил в наступившей мертвой тишине:

— Есть работа.