Мышонок по имени Филимон

Надежда Бакина, 2023

Мышонок по имени Филимон живет в своем маленьком замкнутом мирке – ящике комода в ризнице католического храма. Он размышляет об услышанном, радуется, огорчается, ошибается – как любой из нас, впервые услышавший благую весть.

Глава 1

В мире Филимона было мало картинок. Зато там было много звуков. Дело в том, что Филимон жил в ящике комода. Ящик обыкновенно был задвинут, в нем было темно, но довольно уютно. И хотя Филимон почти ничего не видел, ведь своей лампы у него не было, чтобы зажигать ее по вечерам, когда на город опускается ночь, зато он мог все слышать. Да и не переживал он по поводу лампы-то, он ведь ни город, ни ночь тоже видеть не мог.

Итак, Филимон — а он был мышью, это он совершенно точно знал, в его ушках долго стоял чей-то возглас, когда этот кто-то выдвинул ящик и увидел его: «У нас в комоде поселилась мышь!!!», и так как рядом больше никого не было, он сделал вывод, что это про него, — Филимон слушал.

Чаще всего, слушать было нечего. Большую часть дня комната была пустой. Но ближе к вечеру (хотя Филимон и не мог знать, что это именно вечер: у него не было не только лампы, но и часов) комната начинала наполняться звуками. Приходили и уходили люди, что-то говорили, что-то делали…иногда кто-нибудь выдвигал ящик, в котором он лежал, свернувшись уютным клубочком, но заметив мышонка, быстро задвигал ящик обратно, так что Филимон не успевал ничего разглядеть.

По утрам, после длинного ночного затишья, когда мимо комода могло, изредка, проскрипеть только привидение (или это просто деревянные половицы поскрипывали от скуки?), через комнату торопливо проходили люди, но они не задерживались в ней надолго, не было того многоголосия и возбуждения, которые наполняли ее по вечерам.

Положив аккуратную мордочку на передние лапки, Филимон слегка шевелил ушами. Они были большие и круглые, то ли от постоянного вслушивания, то ли просто потому, что он был мышью. А может, и то, и другое.

Он так долго жил в ящике, что научился различать постоянных посетителей комнаты, тех, кто приходил в нее каждый день.

Один шагал громко, весомо. Самый большой, догадался мышонок, и значит, самый сильный. А раз самый сильный — самый главный. Филимон про себя называл его Хозяином, и уважительно встряхивал ушами, когда слышал его шаги.

Другой пролетал через комнату как вихрь, а если он вдруг останавливался и заговаривал с кем-нибудь, то уже его голос подхватывал Филимона и кружил. Он говорил быстро, весело. «Ураган», — назвал его было Филимон, но потом поправился: «нет, Вихрь». Все-таки, Вихрь был симпатичным и совсем не разрушительным. «Молодой еще», — решил с улыбкой Филимон.

Был там и Осторожный. «Почти мышь», — с уважением думал Филимон: шагал он тихо, говорил не громко.-«Но, конечно, никакого сравнения с Хозяином», — думал мышонок, а уши его трепетали при воспоминании о Хозяине, чей голос был слышен в самом дальнем уголке его ящика.

Был и еще кто-то. Кто-то, чьих шагов Филимон никогда не слышал, и чей голос никогда не нарушал тишину, но чье присутствие он чувствовал с присущей мышам чуткостью. И Филимон даже мог бы поклясться, что этот кто-то был в комнате даже тогда, когда там не было никого, кроме, разумеется, самого Филимона.