Наши хрупкие надежды

Мэри Бланш, 2022

Мишель – сломленная душа, которая пытается жить лучшей жизнью. Но как это сделать, когда ты живешь в бедном районе и с братом-наркоманом? Все так плохо, что приходиться прятать оружие в комнате. Адам – сосед Мишель, у которого свои проблемы от которых он хочет избавиться. Он хочет нормальную жизнь, но что точно не хочет – впутывать в свои проблемы соседку.Они оба хотят найти себя в жизни, уйти из прошлого. Они знают, что будет сложно, но ведь даже в крошечной надежде есть сила.

Playlist

Halsey — Gasoline

Billie Eilish — No time to die

Aquilo — Silhouette

Halsey — Sorry

Lena — Thank you

Noah Cyrus — Lonely

Lena — Love

Meghan Trainor — After you

Ashe feat Niall Horan — Moral of the story

Lauren Daigle — Rescue

YUNGBLUD, Halsey — 11 minutes

Ты найдешь способ оставить тени твоего прошлого.

Тебе нечего скрывать,

Ты продолжишь подниматься выше,

Просто оставь все слабости позади.

1 ГЛАВА

МИШЕЛЬ

Черт! Хлопаю дверью машины и завожу ее. Хорошо, что мои занятия кончились и я могу уйти, но плохо, что месячные начались во время урока, когда я учила ребят играть на скрипке.

Терпеть не могу месячные. Если бы меня спросили, от чего бы ты отказалась в своей жизни, я бы не задумываясь сказала: «От месячных, пожалуйста!»

Убираю пачку прокладок в сумку, выезжаю с парковки и еду домой. Живу я в одном из бедных районов Нью-Йорка — Бронксе — в тесной квартирке на первом этаже. Это еще ничего, я живу с братом. Точнее, он со мной и со своими наркотиками. Уверена, он уже валяется на диване от очередной дозы, а шприц красуется под его кожей.

Сейчас только час дня, но я очень хочу домой, но когда вижу весь мусор, который Патрик оставляет после встречи с друзьями, я согласна даже пойти на вверх к Фиби — проститутке, которую каждую ночь слышно то ли от удовольствия, то ли от неприязни.

Я сворачиваю за угол и, припарковавшись, выхожу из машины. Спасибо, что на мне черная кожаная юбка выше колен с такого же цвета колготками и белая рубашка. Будь все наоборот, юбка была бы уже красной.

— Эй, красотка, привет! — Фиби выпускает дым от сигареты и поправляет прическу, прислонившись к стене нашей пятиэтажки.

— Ты как-то рано…

Я подхожу к ней, и она предлагает сигарету, на что я качаю головой, отказываясь.

— К концу урока начались месячные. Хорошо, что он был последним.

Фиби улыбается, и я уже в который раз осознаю, какая она красивая. У нее итальянские корни, насколько я знаю.

Каштановые волосы по плечи, пышная челка, которая сливается с ее зелеными глазами, и пухлые губы, обхватывающие фильтр сигареты. Если не ошибаюсь, ей двадцать восемь, она на три года старше меня, но Фиби очень хорошо выглядит, учитывая, что каждую ночь она занимается тем, что вряд ли приносит удовольствие.

— Сегодня тебя будет слышно? — спрашиваю я.

Фиби чуть щурится и смотрит на меня:

— Меня вчера было слышно? Черт, прости, Мишель.

Я улыбаюсь и хлопаю ее по плечу. Я настолько привыкла ко звукам, к тому, что к ней могут прийти сразу трое мужчин, что меня ничто не удивит.

— Все в порядке, Фиб.

Она снова улыбается, и я хочу спросить, нравится ли ей ее работа, но все время чувствую себя неловко, хотя Фиби хорошая, и я могу считать ее подругой, довериться.

Мы молча смотрим на дорогу, где проезжает велосипедист, и через секунду чье-то движение заставляет меня отойти от двери и встать ближе к Фиби.

Мужчина с темными волосами, легкой щетиной, в серой майке и тренировочной сумкой на плече выходит из здания и исчезает за поворотом.

— Кто это? — спрашиваю я, показывая пальцем на ушедшего парня.

— Правда красавчик, — улыбается Фиби и кидает окурок в урну. — Его зовут А́дам. Он тут живет первый месяц, кстати, напротив тебя. Его редко, когда можно тут встретить. Приходит очень поздно, уходит незаметно. Так что тебе повезло.

Она хлопает по плечу, прощается и поднимается наверх.

Возможно, я слишком занята была своей никчемной жизнью, поэтому и не знала, что у нас новый сосед. Просто не то, чтобы это важно. Но тут у нас все друг друга знают, а это что-то новенькое, я бы сказала, загадочное.

Провожу рукой по лицу, чтобы успокоиться, потому что единственное, что я сегодня хочу, это выпить обезболивающее и лечь спать, но мне даже страшно открыть дверь…хотя на самом деле привычно. Привычно видеть брата в ужасном состоянии и вдыхать запах наркотиков, потому что таким было и мое детство.

Все детство и подростковую жизнь, когда открывала дверь квартиры меня встречали мусор, шприцы на полу, ужасный запах алкоголя. По сути, сейчас ничего не изменилось, так как открыв дверь своей маленькой темной комнатки, я замечаю на полу крошки от чипсов, пластмассовые бутылки от пепси, на маленьком столике перед диваном, конечно, красуется дорожка, которая уже внутри моего брата, а сам он дремлет на диване, перед включенным напротив маленьким телевизором.

Я проглатываю ком в горле и закрываю глаза: мне так это надоело. Я ушла из прошлой жизни, боясь стать такой, как отец, но вернулась туда, а таким как отец стал брат.

Хочу его выгнать, и пару раз грозила этим, но все без толку. Он обещал, что завяжет, но это было враньем. С ним мне опасно жить. Я начала хранить пистолет, после того как какие-то парни вломились в мою квартиру и требовали Патрика вернуть деньги. Они меня не тронули, но в тот вечер я и пригрозила ему выгоном, а также приобрела оружие для самозащиты.

Направляюсь себе в комнату, включаю свет и понимаю, что лампочка сгорела. Включив фонарь на телефоне, беру свечку, лежащую на полке с книгами по музыке, и через минуты три зажигаю, найденными на кухне спичками.

Даже есть плюс в том, что лампочка сдохла. Я люблю свечки, и на полке у меня их куча. Они придают мне атмосферу девятнадцатого века, которую я обожаю, а запах лаванды меня успокаивает.

Я переодеваюсь, меняю прокладку, пью обезболивающее и ложусь, чтобы отдохнуть: ближе к вечеру пойду в магазин за продуктами и лампочкой. Ведь кто-то должен эту квартиру привести в нормальный облик.

***

Я проспала почти весь день, проснулась только ближе к девяти и пошла в магазин, пока брат до сих пор дрых на диване.

На улице стоит холодный октябрь, тучи надвигаются на небо; сейчас такое время, когда на светофорах мигает только желтый. Когда я выхожу из магазина, ветер взъерошивает мои темно-рыжие волосы и они закрывают мое лицо. Я решила пройтись и оставила машину на парковке, все равно магазин недалеко.

Поправив волосы и взяв тяжелый пакет на руки, я решаю ответить на смешной смс Фиби, как вдруг слышу:

— Вам помочь?

Это тот сосед, о котором говорила Фиби. На дорогах горят фонари — единственное, что помогает мне полностью увидеть его, стоящего напротив водительской двери.

Я оборачиваюсь, чтобы уверить себя, что мне показалось, что он сказал это кому-то другому, но единственный человек рядом — это я.

— Вы просто одна с тяжелым пакетом, и уже поздно… Меня так просто воспитали, но вы можете отказаться.

Знаете, сейчас такой мир, что после таких слов не особо хочется принять помощь. Вдруг он маньяк, убийца и расчленит меня прямо в своей машине.

— Я приму вашу помощь, — произношу я и только потом осознаю, что сказала.

— Но откуда мне знать, что я буду в безопасности? — решаю добавить я.

Адам поднимает губы в улыбке, как будто мой вопрос его рассмешил, но я на самом деле серьезно.

— Не беспокойтесь. Обещаю довести вас в целости и сохранности.

Он открывает дверь сзади, но я, чтобы показать свою смелость, открываю дверь и сажусь на переднее сиденье.

— Вы тоже тут покупали продукты? — спрашиваю, когда замечаю сзади пакеты.

Адам заводит двигатель и кивает.

— Я всегда здесь покупаю. Единственный нормальный магазин.

Я ухмыляюсь, и Адам спрашивает:

— Где вы живете?

И тут я понимаю, что он не знает, что мы соседи и живем в одном здании.

— 501 Ринг Стрит.

— О, я тоже там. Нам по пути.

Это всего лишь улица, интересно будет увидеть его лицо, когда мы войдем в одно здание, и я открою квартиру напротив.

***

Адам приятно удивляется, когда я сообщаю, что живу в одном здании с ним. Я подхожу к своей двери, и он снова удивляется.

— Ты живешь напротив?

Когда мы успели перейти на ты?

— Все верно.

Он открывает рот, дабы что-то сказать, хмурит брови и в итоге произносит, протягивая руку:

— Я Адам.

— Я знаю.

Кажется, я не перестаю удивлять его. Его брови снова поднимаются, и он ошарашенно смотрит на меня.

— Тут все друг друга знают, так что…, — пытаюсь объяснить я.

— Давно я не общался с людьми и не смотрел вокруг себя, видимо.

Я поднимаю уголки рта, и Адам спрашивает:

— Так значит, ты знала, кто я и где живу?

Я киваю.

— Тут все жильцы милые и приятные, и сразу узнают о новых жильцах.

Воцаряется тишина, я решаюсь развернуться к своей двери. Когда я вставляю ключ, позади меня раздается голос:

— А как зовут тебя?

— Мишель, — улыбаюсь я и теряюсь за дверью.

Резко щурюсь, когда лампочка загорается в моих руках. Аромат лаванды до сих пор веет в комнате, что заставляет меня улыбнуться. Слезаю со стула и собираюсь собрать музыкальные ноты на завтрашний урок.

К сожалению, в моей квартире настолько не безопасно, что я боюсь притащить сюда свою скрипку, и лучшее место для нее — это музыкальный класс в нашей академии. Если бы она сейчас была под рукой, я бы с удовольствием сыграла, так как это единственное, что может меня расслабить по-настоящему.

Не успела я сесть в постель, как увидела Патрика в дверном проеме комнаты в халате после душа. Его крашеные блондинистые волосы спадают на лоб, оставляя на полу капли воды. Хоть его тело и закрыто халатом, я все равно замечаю, как он жестко похудел. Над его правой грудью набит якорь, но от цвета осталось буквально ничего.

— У нас есть что-нибудь поесть? — хриплым голосом спрашивает он.

— Да, я приготовила макароны с грибным соусом. Можешь себе налить, — сразу говорю, раскрывая тетрадь.

— А ты не можешь?

От услышанного, я поднимаю голову от нот, секунду смотрю на стеллаж с книгами и свечками, а затем поворачиваюсь к брату.

— Я и так все делаю. Ты не маленький и разогреть в микроволновке макароны вполне можешь.

Патрик закатывает глаза и уходит. Я злюсь. На самом деле, он и это сделать не сможет, потому что, дотронься до него пальцем, он буквально свалится с ног.

Он всегда был маменькиным сынком. Ему 30, он старше меня, но по факту кто взрослый? Из-за него все беды. Он копия отца, но в воспитании виновата была мама. Слишком его нянчила: даже когда Патрик был в девятом классе, она сама собирала его в школу, начиная с носков и заканчивая формой. Это никак не изменилось. Он даже и защитить меня не мог, когда угрожали парни, чтобы он вернул им долг.

Единственное, что может Патрик — это нанюхаться до потери сознания. У этого придурка была два передоза, но ему все равно.

Я перестала уже волноваться. Слишком много волновалась, думала о других. Поняла, что пора уже думать о себе и спасать себя.

После того, как собрала сумку, я выключаю свет, снова зажигаю свечку. На этот раз с ароматом корицы и апельсина. Я включаю в наушниках мелодию скрипки, как обычно делаю, чтобы заснуть.