Вишня в шоколаде

Мэгги Кокс, 2012

Эдуардо увидел ее на обочине в холодный зимний день – уличную музыкантшу, хрупкую, нелепо одетую, замерзшую. Подумав, что девушке нужен кров, он предложил ей работу в собственном доме. Но, как оказалось, Марианна не нуждалась в крыше над головой. Ей нужно было совсем другое…

Глава 2

Сделав перерыв в работе, Марианна пыталась отогреться кофе с молоком, купленным в местной кофейне, и глазела на улицу. К сожалению, и сегодняшний день не обещал никакого потепления. Луч холодного солнца упал на тротуар в нескольких ярдах от нее, высветив среди прохожих чью-то золотоволосую голову.

Это он! Тот самый богатый мужчина с суровым ртом и тростью с костяным набалдашником. «Сегодня он хромает не так сильно», — отметила Марианна, наблюдая за ним. Все внутри ее перевернулось, когда она увидела, что он направляется в ее сторону.

Через несколько мгновений незнакомец уже стоял перед ней.

— Добрый день, — вежливо произнес мужчина, и уголок его сурового рта едва заметно приподнялся, что могло стать началом улыбки.

— Здравствуйте, — пробормотала Марианна, сжав рукой в варежке стаканчик с кофе, с которым она вышла из кофейни.

— Вы не поете?

— Нет… Сделала перерыв. Греюсь.

Марианна почувствовала на себе его тяжелый взгляд, и ей стало не по себе. Голубые глаза, казалось, пытливо смотрели ей прямо в душу. Доналд никогда не смотрел на нее так. Взгляд мужа был бесконечно добрым…

— Как идут дела?

— Нормально. — Пожав плечами, Марианна взглянула на небольшую кучку медяков и серебряных монет в шляпе у ее ног. — Как уже говорила, я пою не только из-за…

–…денег. Я помню. Вы поете, потому что вам это нравится, правда?

— Да. — Она смутилась, вспомнив о всплеске своих эмоций в тот день. — Послушайте, мне очень жаль, если я как-то обидела вас…

Эдуардо слегка наморщил высокий лоб и осторожно окинул взглядом ее плохо сочетающиеся друг с другом предметы одежды: лиловые колготки, коричневые сапоги, какое-то красное одеяние поверх кремового свитера и явно мужскую куртку-дубленку, которая была ей чересчур велика, бежевый шарф вокруг шеи…

— Ну… если вам это интересно, я пожертвовал деньги, которые отдал бы вам, церковному фонду для безработных, как вы и посоветовали. Позвольте мне представиться. Эдуардо де Сауза. — Он снял перчатку и протянул ей руку.

Поколебавшись долю секунды, Марианна, не снимая варежки, вложила свою руку в его ладонь. Она могла бы поклясться, что даже через толстую шерстяную варежку почувствовала, как тепло его тела передается ее руке.

— Марианна… Марианна Локвуд. Вы, похоже, нездешний, да?

— Сейчас живу в Великобритании, а вообще я не отсюда… вы правы. Я из Бразилии… Рио-де-Жанейро.

— Страна самбы, солнечного света и карнавала? Ой, простите… наверное, вам ненавистна эта избитая фраза.

— Ничего подобного. Я горжусь своей страной и тем, чем она богата.

— И находитесь здесь, чтобы превратиться в сосульку, вместо того, чтобы нежиться на солнце?

— Даже солнце может надоесть, если его чересчур много, — с серьезным видом сказал Эдуардо. — Кроме того… я наполовину англичанин, так что знаком со здешним климатом. К тому же после зимы всегда наступает весна, правда?

— Да. Я люблю весну. А… какие дела у вас здесь сегодня? Покупки? Встреча с кем-то?

— Ни то ни другое. Я прихожу на выставку в ратуше. Удивительно, но в этом притягательном маленьком городке есть что посмотреть.

— Это правда. Летом тут довольно оживленно.

— Могу представить.

К полнейшему удивлению Марианны, ее собеседник неожиданно улыбнулся, его глаза на мгновение ярко вспыхнули. Что-то в душе девушки тут же откликнулось на эту улыбку, и она насторожилась.

— Здесь есть и речные маршруты, на катере. Они всегда очень популярны у туристов.

Допив кофе, Марианна поставила пустой стаканчик позади себя на тротуар и взяла гитару, лежавшую в открытом футляре. Удивленная тем, что такой светский и явно богатый мужчина, как Эдуардо де Сауза, посчитал нужным представиться такой девушке, как она, Марианна невольно насторожилась. Потом, взглянув на его красивое, как у киноактера, лицо и внушительную фигуру, скрытую кашемировым пальто, решила, что, скорее всего, с его стороны это было просто желание скоротать время.

— Извините, но я должна вернуться к тому, ради чего нахожусь здесь.

Сняв варежки, Марианна взяла несколько аккордов, настраивая гитару. Проходившие мимо французские студенты тут же с интересом посмотрели на нее. Что касается красивого приезжего, тот упорно оставался стоять рядом, явно никуда не торопясь.

— В следующий раз, когда я буду в городе… может, вы позволите мне угостить вас обедом? — предложил он.

Марианна опешила. От одной мысли о том, что она будет сидеть целый час, а то и больше в каком-то модном ресторане напротив этого мужчины, ее бросило в жар. Какая у них могла быть общая тема для разговора?

— Спасибо, но нет, — поспешно ответила она. — Я не обедаю, когда работаю.

— Вы не делаете никакого перерыва, чтобы поесть? — удивленно спросил Эдуардо.

— Я делаю перерыв, но только чтобы выпить кофе, иногда и съесть заодно круассан или булочку. Основной мой обед — вечером, когда я прихожу домой.

— Тогда, может быть, я угощу вас кофе с пирожным?

Не придумав никакой причины для отказа, Марианна нехотя кивнула:

— Хорошо. А теперь мне пора вернуться к своему занятию.

— Тогда я попрощаюсь с вами, Марианна. — Мужчина коротко, с загадочным видом кивнул. — До встречи.

Встреча произошла двумя днями позже. Подвергавшаяся испытанию душем из ледяного дождя со снегом, Марианна пряталась под зонтом вместо того, чтобы играть на гитаре, и уже всерьез подумывала о том, не прекратить ли ей петь и уйти? Но тут выглянуло солнце, ледяной душ стих — и, словно по волшебству, появился Эдуардо де Сауза.

Он был в своем модном кашемировом пальто и в небрежно наброшенном на шею шарфе. В таком наряде уместнее пойти на театральную премьеру, а не совершать обыденную поездку в маленький городок.

— Здравствуйте, — улыбнулся он, а его низкий, густой голос прозвучал немного более хрипло, чем она помнила.

— Привет… — пробормотала Марианна. Потом стряхнула капли с зонта, сложила его и прислонила к стене. — Не слишком удачный день для поездки в город, — заметила она.

— К счастью, я не попал под ливень. Весь предыдущий час провел на выставке.

— На той же, на которую вы приезжали раньше? — Да.

— Должно быть, это какая-то очень увлекательная выставка, раз вы туда так зачастили. Что там такое?

— Это выставка работ одного французского фотографа, которого я лично просто обожаю… ретроспектива его парижской жизни сразу после войны, в то время, когда город восстанавливали. Он недавно умер, я увидел статью в одной из местных газет с рекламой этой выставки.

— О! — Вытащив гитару из футляра, Марианна смущенно улыбнулась. — Пожалуй, мне надо сходить и посмотреть самой, пока выставка еще не закрылась.

— А вас интересует эта тема?

— Меня всегда интересовало творчество и искусство… в любой форме. Мне интересен взгляд других художников на мир. Мы так по-разному смотрим на все, что нас окружает!

На миг человек, стоявший перед ней, замер, словно всерьез и в то же время без всякого удивления обдумывал то, что сказала Марианна. Потом он бросил взгляд на свои часы, дорогие на вид, но в то же время не бросающиеся в глаза:

— Как насчет того, чтобы пойти прямо сейчас выпить кофе?

И снова не найдя повода отказать ему, промерзшая до костей после часового стояния на дожде, Марианна согласилась:

— Хорошо.

В знакомом кафе с веселенькими занавесками в красно-белую клетку и такими же скатертями, где аромат свежезаваренного кофе смешивался с запахом пара от промокшей одежды клиентов, все было забито. К счастью, ей удалось найти столик возле дровяной плиты. Почти тут же появилась официантка, чтобы принять заказ, — у Марианны не было сомнений в том, что так и произойдет: Эдуардо выглядел отнюдь не как рядовой посетитель. Его почти королевская осанка и внушительная внешность привлекали внимание.

«Вот только что я делаю в его компании?» — Марианна с неодобрением взглянула на свою гитару в потрепанном футляре.

Эдуардо сделал заказ. Положив руки на клетчатую скатерть, он молча смотрел на нее. Она откашлялась и натянуто улыбнулась, чувствуя себя неловко в своей нелепой одежде.

— Какое милое местечко. Выгодно отличается от местных кафе, в которых я обычно бываю. Кофе здесь очень хороший, да и выпечка тоже неплохая. Я рад, что вы выбрали столик у огня… вы кажетесь совершенно замерзшей!

— Уже нет. Я согрелась.

Расстегнув несколько пуговиц на куртке, Марианна с улыбкой посмотрела на Эдуардо, искренне тронутая его заботливым тоном.

— Я вынужден спросить вас… Ваши родители одобряют, что вы поете на улице? — спросил он, нахмурившись.

«Итак, лично он этого не одобряет!» — сделала вывод Марианна.

— Их больше нет рядом со мной, поэтому они не могут выразить свое мнение, — ответила она. — Знаете… не хочу показаться грубой… но это вас не касается!

— Сколько же вам лет? Семнадцать? Восемнадцать?

Марианна перестала крутить в руках сахарницу и с негодованием взглянула на него:

— Для вашего сведения, мне уже двадцать четыре — и я вполне способна сама заботиться о себе и принимать собственные решения, не спрашивая ничьего согласия! В том числе и родителей, даже если бы они находились рядом.

— Дело в том, что вы выглядите значительно моложе… — пробормотал Эдуардо.

— Вряд ли я виновата в этом! — усмехнулась Марианна.

— Я просто обеспокоен тем, что вы выбрали для своей работы улицу. Не могли бы вы петь где-нибудь в другом месте?

— Здесь есть один народный клуб, в котором я иногда пою, но он открыт только два раза в месяц. Мне этого мало. Кроме того, — добавила Марианна, — торговцы, которые работают на здешней ярмарке, присматривают за мной. Кто-нибудь из них немедленно придет мне на помощь в случае чего.

Эдуардо вздохнул:

— Ну хоть что-то…

— Пожалуйста, не думайте больше об этом. Я пою на улице уже больше года, и пока со мной ничего страшного не случилось!

Официантка принесла им кофе и два больших куска фруктового пирога, который заказал Эдуардо. Марианна положила в свою чашку сахар и размешала.

Он полез во внутренний карман своего пальто за бумажником, достал визитную карточку и протянул Марианне.

— Зачем это?

— Если вам когда-нибудь что-то понадобится…

— Что мне может понадобиться от абсолютно незнакомого человека?

И тут, к собственному ужасу, Марианна вдруг осознала, что близка к тому, чтобы расплакаться. Какое-то предательское чувство незаметно подкрадывалось к ней, и сейчас уже слишком поздно, чтобы его сдержать. В последнее время с ней это часто случалось.

Бразилец поджал губы:

— Работа, например… И, судя по тому, что мы сидим сейчас здесь вместе, я больше не незнакомый вам человек. Если станет еще холоднее — а прогноз неутешительный на конец января, — вам может понадобиться какой-то альтернативный способ зарабатывать. Работа, которая сможет обеспечить вам крышу над головой и нормальное питание.

— А что за работа? — заинтересовалась Марианна и невольно посмотрела в окно на серо-стальное небо, обещающее дальнейший снегопад. Ее охватила дрожь.

— Мне нужна помощница по хозяйству. — Он пожал широкими плечами.

— Помощница по хозяйству?..

— У меня уже есть слуга, выполняющий мои личные поручения… но, живя здесь уже почти год, я все больше понимаю, что мне не помешала бы помощь по дому. В данный момент у меня работают уборщицы по контракту, а Рикардо, мой слуга, стряпает. Но если вы умеете готовить, он будет только рад избавиться от этой обязанности. Подумайте и позвоните мне, если захотите попробовать. Мой дом находится за городом, в довольно безлюдном месте. Если вас это не смущает, тогда, думаю, вы не будете разочарованы.

— И вы предоставили бы мне эту работу, даже не зная, смогу ли я выполнять ее? — скептически спросила Марианна, взглянув на него чудесными ореховыми глазами.

— Вы производите на меня впечатление очень независимого человека, быстро все схватывающего и не суетливого. Уверен, вы прекрасно со всем справитесь.

— Вы всегда так доверчивы по отношению к совершенно незнакомым людям? Я же могу оказаться кем угодно! А что, если я стяну у вас столовое серебро или какие-то необыкновенные фамильные ценности?

Уголки жесткого рта Эдуардо поползли вверх. На миг у Марианны перехватило дыхание от веселой вспышки, преобразившей неотразимые голубые глаза.

— Неужели девушка, которая поет на улице, зарабатывая какие-то мелкие монеты, и возвращает мне пятидесятидолларовую банкноту, чтобы я пожертвовал ее бездомным, способна украсть даже крошку хлеба у своего работодателя? — Он покачал головой и снова стал серьезным. — Не думаю.

— Я благодарна вам за ваше участие и за предложение работы, но еще не готова к переменам. Пока не разразится настоящая пурга, я буду петь на улице.

— Ну что ж… Вам решать, конечно. Что же вы не попробуете пирог? Выглядит очень аппетитно.

— Спасибо. Попробую.

Через двадцать минут они расстались: Марианна возобновила пение на улице, а Эдуардо направился по своим делам. Она не стала спрашивать его куда. Но когда посмотрела ему вслед, ее сердце забилось чаще.

— Спой нам, дорогая! — Один из веселых уличных торговцев фруктами остановился перед Марианной, хлопая себя замерзшими, несмотря на перчатки, руками. — Нам нужно чем-нибудь согреться. Сегодня холодина похлеще, чем в Сибири, а вечером прогнозируют еще и сильную метель. Не знаешь ли ты песен про весну?

Марианна улыбнулась:

— Как насчет песни о первоцвете?

— Отлично, — улыбнулся ей в ответ торговец.

Когда предложение о работе сорвалось у Эдуардо с языка, он и сам удивился. С уборщицами, работавшими у него по контракту, он лично не общался. Одно дело — Рикардо, которого он привез с собой из Рио-де-Жанейро, и совершенно другое — пригласить новую молодую знакомую под свою крышу, чтобы она стала его помощницей по хозяйству. Особенно когда он так тщательно охранял свое личное пространство.

Да, помощница по хозяйству ему действительно нужна. Но Марианна отвергла его! Честно говоря, он не особенно верил, что она примет его предложение, но все же… Эдуардо задело то, что она не согласилась. И он был убежден, что если снова попытается предложить ей деньги, она швырнет их ему в лицо и пошлет его к черту! У девушки крутой характер, это уж точно!

Эдуардо был искренне поражен, что она оказалась вовсе не подростком, а двадцатичетырехлетней женщиной.

Он прошел в отделанную мрамором ванную, нервно взъерошил волосы и вздохнул. Лучше всего было бы сдержать филантропические порывы, касающиеся этой молодой женщины, и сосредоточить усилия на том, чтобы восстанавливать пострадавшую ногу. А потом, когда он окончательно выздоровеет…

Эдуардо подошел к большому овальному зеркалу, пристально посмотрел на свое отражение и скорчил гримасу, увидев глубокие тени под глазами — следствие телесных и духовных страданий и бессонных ночей.

А потом…

«А потом будет видно», — сказал он себе, с трудом представляя свое будущее.

О каком будущем можно было говорить, когда две жизни, так тесно переплетенные с его собственной жизнью, были вырваны с корнем? Когда каждую ночь ему снится кошмарный сон о той катастрофе, которая убила их? Сон о катастрофе, которая произошла из-за него?..