Альба и иные земли

Мортен Гисби, 2021

Когда Альба впервые приезжает в Бьёркагорд, ее жизнь меняется до неузнаваемости. Ведь в заброшенном хуторе на окраине города находится портал в другой мир – Запределье. Она внезапно оказывается в незнакомой стране, где живут воинственные викинги, кровожадные чудовища и загадочные гномы. Оказывается, Альба совсем не та, кем привыкла себя считать. Она – Альба Ванадис, наследница богини Фрейи, и ей предстоит сыграть важную роль в грядущей войне между Верховным магом и мятежными троллями. Пока девочка оттачивает навыки боевых искусств и рунической магии, ей необходимо разобраться в этом новом мире. Кому же здесь действительно можно верить?

Глава 2

Ведьма из Бьёркагорда

Альба бросила велосипед у изгороди и помчалась к погребу. Если дела обстоят так плохо, как она думает, нельзя терять ни секунды.

Девочка рванула дверь на себя, но ее заклинило и она не открывалась. Вдруг из погреба донесся какой-то звук. Альба стала прислушиваться. Кажется, это чей-то голос…

— Идунн! Ты меня слышишь? Дверь не открывается! — закричала Альба.

Никакого ответа. Она прижалась ухом к двери, и ей показалось, что она слышит, как кто-то медленно идет вверх по лестнице. Тяжелые, грузные шаги. Из погреба поднимался кто-то очень большой.

— Идунн! — снова крикнула она.

Бум!

Альба вздрогнула. В дверь ударили с такой силой, что петли задрожали.

Бум!

Еще один удар.

Альба, вытаращив глаза, попятилась и правильно сделала — от следующего удара дверь распахнулась. От удивления Альба не удержалась на ногах и шлепнулась на землю. Это была вовсе не Идунн, а кто-то вдвое больше. В лунном свете Альба разглядела высокую темноволосую женщину лет сорока, а на руках у нее — потерявшую сознание Идунн. Женщина остановилась и посмотрела на Альбу, лежавшую на траве:

— Ты Альба?

Та удивленно кивнула.

— Идунн говорила, что приведет подругу.

Альба почувствовала укол совести.

— Пойдем, нужна твоя помощь. Она сильно ударилась.

Женщина, которая, наверное, и была тетей Идунн, поспешила к дому, Альба бросилась за ней. Женщина делала шаг, Альбе приходилось делать два. И как она открыла дверь изнутри? Откуда она вообще появилась?

Они быстро поднялись по лестнице в большую спальню, обжитую, как и кухня, с красивой старинной мебелью. Женщина положила Идунн на кровать, на покрывало, расшитое синими цветами, и зажгла над камином керосиновую лампу. Комната наполнилась дрожащим оранжевым светом. Альба заметила, что в волосах Идунн засохла темно-красная кровь. Большие напольные часы в углу мерно тикали. Темноволосая женщина достала из шкафа простыню и принялась рвать ее на длинные полосы.

— Возьми в кухне миску, сбегай во двор и набери воды из колонки.

Альба растерянно посмотрела на нее — она хотела рассказать о том, что случилось, попытаться все объяснить… Но женщина бросила на нее резкий взгляд, который означал, что сейчас не время для разговоров, и Альба поспешила во двор.

Она нашла колонку и вернулась с миской воды, и женщина показала ей, как смывать со лба Идунн кровь, а сама убежала вниз. Кровь из раны еще шла, но дышала Идунн хоть и тяжело, но ровно.

Альба слышала, как тетя Идунн гремит чем-то в кухне, затем она появилась в дверях со ступкой в руках и стала перетирать травы с какой-то жидкостью.

— Что это? — спросила Альба.

— Мед, розмарин, медвежья желчь, — ответила женщина. Вонь стояла невыносимая.

Женщина начала осторожно смазывать Идунн лоб, тихо бормоча что-то. Казалось, она чертит на ее коже какие-то знаки.

— Вызвать скорую?

Женщина не ответила и продолжила водить пальцами по лбу Идунн. Альба разобрала несколько слов: «Плоть к плоти, кость к кости, сустав к суставу. Кровь останови. Помоги. Излечи. Плоть к плоти, кость к кости, сустав к суставу…»

Слова повторялись снова и снова, и невозможно было понять, где начало, а где конец. Еще женщина произносила незнакомое слово: Уруз, Уруз, Уруз. Трижды, а затем снова: «Останови кровь. Помоги. Излечи. Плоть к плоти, кость к кости, сустав к суставу». Светло-бурой мазью она чертила странный знак, похожий на ноту или букву неизвестного языка — три простых линии, похожие на две стены и пологую крышу.

— Уруз, Уруз, Уруз, — произнесла она напоследок и молча продолжила наблюдать за лежащей без сознания Идунн. Казалось, что женщина продолжает молиться про себя.

Альба не решалась нарушить тишину и просто смотрела на тетю Идунн. Единственным ее сходством с племянницей были лохматые волосы, только каштановые, а не светлые. Лицо у нее было не продолговатое и заостренное, как у Идунн, а широкое и круглое с четкими линиями. Глаза у Идунн были зеленые, а у нее — большие, темно-карие, почти черные.

— Что случилось? — наконец спросила она.

— Она споткнулась, — быстро ответила Альба и добавила: — Я так думаю.

Казалось, женщина пыталась что-то прочесть в ее взгляде. Альба испугалась и повернулась к Идунн:

— С ней все будет в порядке?

Женщина встала и сполоснула руки в миске.

— Она сильно ударилась, у нее серьезное сотрясение, но все будет хорошо.

Она протянула Альбе руку:

— Сири Сакс, тетя Идунн.

Альба неуклюже ответила на приветствие:

— Альба.

Вдруг Сири улыбнулась ей приветливой, хотя и загадочной улыбкой, которая исчезла так же внезапно, как появилась.

— С вами был кто-то еще?

Альба покачала головой, но сделала это слишком поспешно, и Сири поджала губы, как будто поняла, что она врет.

Идунн пробормотала что-то во сне, и Альба была рада возможности сменить тему.

— Это поможет? — спросила Альба, указывая на повязку, на которой Сири начертила светло-коричневый знак.

Сири вздохнула.

— Да, это ускорит процесс заживления. Но эффект в здешних краях не такой сильный. Энергия тут слабее, чем та, к которой я привыкла.

Альба ничего не поняла.

— Раз променял… — выкрикнула Идунн, а потом тревожно простонала: — Назад не воротишь…

Сири встала.

— Лучше оставить ее в покое, пусть восстанавливает силы.

Они вышли, Сири уселась на крыльце и стала набивать табаком небольшую трубку.

— Разве не нужно вызвать скорую? — снова спросила Альба.

— Если они узнают, что она поранилась, то заберут ее в больницу и будут только мешать. Пусть лучше остается дома. Я сама за ней присмотрю.

Альба сомневалась, что бормотание, мази и закорючки лучше современной медицины, но затем вспомнила про дядю Одда: он разозлится, если узнает, что она переходила дорогу. А уж что начнется, если учительнице станет известно, что на самом деле случилось с Идунн и кто в этом виноват… Альба предпочла бы никого больше не посвящать в эту историю.

— Если не хотите, я никому не расскажу.

— Чтобы никто не узнал, что ты наделала? — спросила тетя Идунн.

— В смысле? Это же не я толкнула Идунн!

— Значит, это был кто-то другой?

Альба напряглась. Стало ясно, что она проболталась.

— Вы ведь обманули Идунн, не так ли?

Дальше врать не имело смысла.

— Я не нарочно, — смущенно проговорила Альба.

Сири понимающе кивнула, но продолжала смотреть в сторону.

— Почему вы обижаете Идунн в школе? Что она вам сделала?

— Ничего.

— Чем она вам не нравится?

— Идунн мне нравится, — сказала Альба и поняла, что это так и есть. — В школе бывает сложно вписаться, а Идунн даже не пытается.

— Потому что она не бесхребетный аспид, который лебезит перед сильными. Или еще хуже — пытается стать невидимым, чтобы не пришлось защищаться.

Альбе оставалось только кивать. Она не знала, что такое «аспид», но понимала, что это про нее. Она подошла к изгороди, подняла велосипед.

— Передайте ей, что мне очень жаль…

После всего, что случилось, слова казались ничтожными.

— Слова, сказанные искренне, имеют огромную силу, — задумчиво произнесла Сири, — но им не сравниться с действиями.

— Что же мне сделать?

Сири ненадолго задумалась.

— Можешь для начала навещать Идунн, пока она идет на поправку, чтобы ей было не так скучно.

Альба кивнула.

— И еще ухаживать за травами, которые Идунн помогла мне посадить. Чтобы травы стали полезными, им нужны забота и внимание.

— Я не очень разбираюсь в растениях, — призналась Альба, у которой даже цветка в горшке никогда не было.

— Я тебя научу, — сказала Сири. — Как насчет субботнего утра?

Альба растерялась. Во что она опять ввязалась?

— Часов в семь, — уточнила Сири.

Альба кивнула и поехала домой. Уезжая, она обернулась, посмотрела на хутор и сидящую на крыльце ведьму. Угольки в трубке освещали лицо Сири слабым красным светом.

●●●

В Вэренде была старая полузаброшенная стоянка для туристов, но даже летом там редко кто останавливался. Сквозь заброшенные фургоны проросли деревья, стены ларьков и сгнившие доски старого причала покрылись зеленым скользким мхом. Ночью, когда видны были лишь едва освещенные фургоны, темные ларьки и огромное озеро с мерцающей лунной дорожкой, — в этом была своя особая красота. Альба провела здесь большую часть своей жизни — в старом фургоне, качавшемся на полуспущенных колесах. Это место — ее главная тайна. Если в школе узнают, что она живет в ржавом фургоне с дядей — сумасшедшим изобретателем, к ней станут относиться как к Идунн.

Теплый рыжий свет в окне фургона означал, что дядя Одд еще работает при свете настольной лампы. Альба глубоко вздохнула и вошла в фургон. Однако внутри никого не оказалось. Она оглядела захламленный фургон, но Одда здесь не было. Альба уже хотела закрыть за собой дверь, как вдруг кто-то схватил ее за руку.

— Где ты пропадала? — раздался строгий голос.

В лунном свете лицо Одда напоминало череп. Бледная кожа, под глазами — большие темные круги, которые появляются после долгих часов работы при тусклом свете лампы.

— Я тебя обыскался!

— А теперь ты меня нашел! Вот и прекрасно. — Альба вырвала у него свою руку.

Одд захлопнул дверь. Альба сделала вид, что не заметила, — сил ссориться у нее не было. Только не сегодня.

— Ну и где ты была? Чем занималась?

Альба пожала плечами.

— Гуляла с друзьями.

Она подошла к плите и положила себе остывшей бурой каши — предположительно, бобовую похлебку.

— С друзьями? С какими еще друзьями?

Недоверие, звучавшее в его голосе, ранило Альбу.

— Что, трудно поверить, будто у меня есть друзья?

Одд помолчал и продолжил уже спокойнее:

— Я же просил сказать, если у тебя появятся новые знакомые.

Альба грохнула тарелкой о круглый столик и села. Одд начинал успокаиваться. Он налил ей стакан холодной воды и тоже сел за стол.

— Значит, это кто-то из одноклассников?

Альба пожала плечами.

— Ну, расскажи. Мне же интересно. Как их зовут?

— Идунн, — ответила Альба.

— Идунн, — задумчиво повторил Одд, будто пытался вспомнить, знакомо ли ему это имя. — И что вы с ней делали?

— Тусили.

— Тусили? Что это значит — тусили?

— Ну, просто тусили вместе!

— Что делают люди, когда тусят? Где вы были?

Разговор стремительно превращался в допрос.

— Зачем ты вечно во все лезешь?

— Просто хочу знать, где вы были.

— В гостях у Идунн.

— И где она живет?

Альбе пришлось сочинять на ходу. Нельзя же признаваться, что пришлось переходить шоссе.

— В Бровалле, — заявила она, стараясь, чтобы голос звучал естественно, и продолжила жадно есть.

Одд недоверчиво уставился на Альбу.

— Ты ведь не станешь мне врать?

— Конечно, нет! Я говорю правду! — закричала Альба. Изо рта у нее полетели бобы.

Одд продолжал пристально ее разглядывать.

— Ну, и чего ты уставился? — грубо спросил она.

— Ничего.

Одд встал из-за стола и потянулся, разминая длинную жилистую спину, так что кости захрустели. Альба не была похожа на дядю. У Одда кожа была бледная, а волосы прямые и иссиня-черные. Раз в две недели он стриг их под горшок — буквально надевал на голову кастрюлю. Он был худощавый, высокого роста, с маленьким острым носом. Альба не знала, похож ли Одд на своего брата и ее отца Оссиана. Если похож, значит, она пошла в мать.

Одд подошел к рабочему столу, заставленному банками и пробирками, заваленному химикатами и порошками, которые он покупал у компаний с длинными и странными названиями. Здесь же стояли небольшие приборы и механизмы, которые он сам собирал из металлолома, разобранная бытовая техника с кучей перепутанных проводов и аккумуляторов и старая, пыльная деревянная шкатулка. Странный предмет среди всей этой техники, но внутри наверняка были все те же гайки и батарейки.

Альба надулась: разговаривать с Оддом было просто невозможно. Она жила вместе с ним с младенчества, но иногда совсем его не понимала. Ее родители, Сага и Оссиан, умерли, и она осталась с Оддом. Иногда она представляла себе, что родители живы и они живут все вместе на ферме с огромным садом. Правда, вскоре ее начинала мучить совесть… Ведь Одд взял ее к себе, когда у нее никого не осталось.

О родителях Альбы он вспоминать не любил. Видимо, не смог смириться с их смертью и, если Альба заводила о них разговор, всегда менял тему. Сам он заговорил о них один-единственный раз.

Это случилось однажды ночью, несколько лет назад. Поднялась такая буря, что казалось, фургон вот-вот унесет. Но Альба, которой было всего шесть лет, обожала дождь и плохую погоду. Она с радостным визгом выбежала на улицу, и Одду пришлось гоняться за ней, чтобы затащить обратно в дом. Он отчитывал ее: «Хочешь, чтобы в тебя молния попала? Глупая девчонка! Вот так и погибли твои родители — выбежали на улицу в грозу, и их убило молнией. Бз-з-з! Тридцать миллионов вольт! Твои волосы после этого рыжими не останутся, это уж я тебе гарантирую».

Больше Альба не выходила из дома в грозу, хотя, когда стала старше, начала сомневаться, что дядя говорил правду. Но вспыльчивый Одд заводился с пол-оборота, стоило Альбе начать что-нибудь у него выпытывать. Одд занимался метеомодификацией: наукой о том, как воздействовать на погоду и управлять ею, и, когда Альба была еще маленькой, даже добился некоторых успехов. Его наняли в одну из тех самых компаний со странными и длинными названиями, чтобы он разработал технологию создания искусственных грозовых туч. Он был доволен жизнью, и Альба помнила, что в то время их отношения были совсем другими. Они жили в настоящей квартире и, когда дядя забирал ее после школы, отправлялись гулять в лесу или рыбачить на озере. Но однажды в лаборатории произошел несчастный случай, и Одда уволили за халатность. Это уничтожило его репутацию, их жизнь покатилась под откос. Вскоре им пришлось поселиться в подержаном фургоне, а Одда целиком захватила идея в одиночку добиться успеха в своих экспериментах. Ничем другим он больше не интересовался.

В детстве она восхищалась этим сумасшедшим изобретателем, и Одд показал ей, чем занимается. Альба с восторгом смотрела, как дядя смешивает химикаты над горелкой, а под потолком собирается черная тучка.

— Это магия? — спросила Альба.

Одд тут же прошипел:

— Это совершенно точно не магия. Это химия. Понятно? Магии не существует.

●●●

Альба в тот день так устала, что сразу отправилась спать. Над плитой поднимался темный, пахнущий кислым дым, от которого болела голова. Боль преследовала ее и во сне.

Ей снились тревожные сны о растениях и цветах, которые сплетались в те знаки, что Сири чертила на лбу Идунн. Во сне Альба провалилась в погреб, а когда попыталась выбраться, корни березы крепко обвили ее ноги. Она посмотрела наверх: кто-то стоял у лестницы и смеялся… Тяжелая деревянная дверь захлопнулась, Альба проснулась. Она была все в том же фургоне, пропахшем химикалиями. Свет уже не горел, было очень тихо. Альба не могла вспомнить, кто же захлопнул дверь в ее сне. Лицо ускользало, но, кажется, оно было похоже на лицо Одда.