Ключик к сердцу принца

Мишель Смарт, 2016

Эми Грин, сотрудницу музея истории королевства Эгон, и наследного принца Гелиоса Каллиакиса связывает не только любовь к древностям, но и пылкая страсть. Им хорошо в объятиях друг друга, но Эми решает разорвать эту связь, когда узнает, что ее возлюбленному предстоит вступить в брак с принцессой соседнего королевства. Одобренная сенатом невеста красива, добра и умна, но все мысли Гелиоса лишь об Эми, однако, чтобы быть вместе, ему придется отказаться от трона…

Глава 3

Эми смотрела на мраморные статуи, прибывшие утром морем в Эгон и теперь стоявшие на постаментах в вестибюле музея. Три мраморные статуи. Три короля на вершине славы. Все три Астреусы. Четвертая, специально заказанная для выставки, будет доставлена из мастерской скульптора через неделю. Статую лепили с нынешнего монарха, четвертого короля Астреуса, только он был изображен молодым, в расцвете сил.

Гелиос лично заказал изваяние.

Эми не хотела думать о нем. Но не могла остановиться.

Он повсюду. В каждой картине, каждой скульптуре, каждом фрагменте рукописного документа, каждом керамическом изделии. Все напоминало о том, что принадлежит ему. Его народу. Его предкам. Ему самому.

Она все время посматривала на статую второго короля Астреуса, мраморного титана, относящуюся к 1403 году. Бесстыдно обнаженный, с трезубцем в руке, с надменным видом, намеком на свирепость, который так удавался Гелиосу. Даже не знай она ничего о королевской династии Эгона, сразу поняла бы, что ее любовник — потомок этого человека. Эгон не воевал десятилетиями. Но воинственные корни, насчитывающие столетия, внедрены в их ДНК.

Гелиос — воин в душе.

Ей нельзя думать о нем.

Боже. Все это должно остаться в прошлом, необременительной связью, без обещаний и компромисса.

Эми так и тянуло остаться с ним в общей комнате для совещаний. Тело изнемогало от желания. Но в глубине сознания оставался постоянный образ Гелиоса, обменивавшегося обетами с безымянной женщиной, которая станет его женой.

Эми не сможет стать той женщиной. Что бы там ни воображал Гелиос о супружеской жизни, он нуждается в наследнике. И естественно, непременно заниматься любовью с женой.

Она никогда не позволит себе стать источником боли и унижения для другой женщины. Сама видела последствия такой связи. Семнадцать лет мучилась осознанием того, что оказалась этим результатом.

Она всего-навсего грязная тайна.

Водитель Гелиоса остановил машину у личного входа в его покои. Десятки школьников всех возрастов отдыхали на газоне, что ближе всего к входу в музей. Некоторые играли в футбол, кто-то крутил сальто и стоял на руках. Чуть дальше целая компания штурмовала лабиринт, считавшийся одним из самых больших и сложных в мире.

Гелиос сверился с часами. Он всегда слишком занят, чтобы проводить столько времени с посетителями дворца, сколько хотелось бы.

У него образовалось небольшое окно перед совещанием с братьями. Они занимались вопросами инвестиций, он также уделял этому немало внимания и времени. Кроме того, стоит помнить о многочисленных королевских обязанностях, которые легли на него с болезнью деда. Он, пусть и неофициально, считался принцем-регентом, представителем острова самого высокого ранга. Его долг — привлекать инвестиции и туристов, усиливать влияние страны на мировой арене, заботиться о процветании и безопасности населения.

Когда он подошел ближе к детям, замечая, что придворные держатся на почтительном расстоянии, маленькие личики с любопытством повернулись к нему. Как это часто случалось, стоило одному узнать его, как подбежали все остальные. Это было одной из черт, которые он так любил в детях: отсутствие всяких запретов и ограничений. В мире учтивости и сковывающего этикета такое казалось весьма освежающим.

Они с Каталиной договорились иметь не менее двух детей. Они вообще соглашались по многим вопросам. По большинству вопросов. Хороший знак для будущего брака. На бумаге все в их союзе складывалось идеально.

И тем не менее.

Всякий раз, когда он пытался представить их детей, ничего не получалось. Картинка не складывалась.

Несмотря на ослепительную красоту Каталины, он оставался равнодушен к ней. Правда, это совершенно не важно, проблема разрешится сама, если они проведут вместе больше времени. Завтра он летит в Монт-Клер, где официально попросит руки у ее отца. Это, конечно, всего лишь формальность, но без нее нельзя.

Конечно, придется обсудить вопросы приданого и торговых соглашений, составить брачный контракт. Ему всего лишь нужно беспокоиться, течет или нет в жилах невесты голубая кровь.

Гелиос всегда считал голубой таким холодным цветом.

Он снова посмотрел на английских детей и стал отвечать на вопросы, включая обычный: «А это правда, что ваш унитаз сделан из золота?»

И самым его любимым: «А правда, что вы всюду носите с собой пистолет-автомат?»

В ответ он достал из кармана перочинный нож, подаренный дедом на окончание Сэндхерста. Такой себе усложненный вариант ножика, подаренного ему на десятилетие.

— Нет, но я всегда ношу с собой это.

Как и ожидалось, дети пришли в восторг и окружили его, спеша увидеть нож. Конечно, он лишь слегка напоминал перочинный. Судя по виду, всякий мог распознать в нем смертельно опасное оружие, каковым на самом деле он и являлся. Дети любили, когда Гелиос демонстрировал нож. Они еще не растеряли своей истинной природы под влиянием безумной политкорректности, заразившей весь западный мир.

— Большинство жителей Эгона носит ножи, — пояснил Гелиос завороженным детям. — Если кто-то захочет захватить наш остров, пусть знает: мы так просто не сдадимся.

Учительница, смотревшая на нож так, словно это орудие самого ада, облегченно вздохнула, взглянув на часы, и тут же хлопнула в ладоши:

— Стройтесь парами, пора на экскурсию.

Сегодня четверг. Эми проводит часть экскурсий.

Волосы на затылке поднялись дыбом. Гелиос глянул на музейный вход. На верхней площадке стояла стройная фигурка. Хотя с такого расстояния рассмотреть ее было трудно, участившееся сердцебиение подсказало, что это она.

Он выпрямился. На губах заиграла улыбка. Прошло всего два дня с тех пор, как она вышла из комнаты, оставив его с болью в чреслах, от которой он только оправился. Гелиос был готов поставить любую сумму на то, что Эми страдала точно так же и последние два дня вскакивала всякий раз, когда звонил ее телефон, в надежде на то, что это он.

Ее гордость была ранена, когда она узнала, что он женится, но со временем все успокоится. Не может же она наказывать его вечно, тем более что страдает не меньше него. Ничего, скоро приползет!

Немного поразмыслив, он подозвал придворного и попросил передать братьям извинения. Они могут провести совещание и без него.

Настало время помочь Эми приползти к нему.

Подземные темницы дворца Эгона неизменно производили впечатление, независимо от возраста посетителя. Устроенные глубоко под землей, куда вели крутые винтовые лестницы и где всегда стоял полумрак, они были поистине зловещими. Здесь горели крохотные электрические свечи, мигавшие как настоящие и отбрасывающие тени на стены и пол. Неудивительно, что дети жались друг к другу.

— Эти подземелья когда-то служили тюрьмами, куда бросали венецианских захватчиков, — начала Эми громко и четко, чтобы слышали все двадцать три ребенка. — Венецианцы были единственными, кому удалось захватить Эгон, и, когда Арес Завоеватель, в то время кузен короля, поднял восстание в 1205 году, первое, что приказал своим людям — выстроить эти подземные темницы. Правящий король Тимиос, которого граждане Эгона винили в том, что он впустил в страну венецианцев, был брошен в ту камеру, что по мою левую руку.

Дети по очереди смотрели сквозь железную решетку на маленькую квадратную каменную яму.

— Кандалы на правой стене настоящие. Ими он был скован, — добавила она.

— Он здесь умер? — спросил мальчик.

— Нет, — раздался низкий мужской голос, эхом донесшийся от узких стен, прежде чем она успела ответить.

Все вздрогнули от неожиданности.

Длинная тень упала на них, когда из прохода появился Гелиос. В мерцающем свете его большая фигура казалась сильно увеличенной, словно Орион, знаменитый красавец-гигант, внезапно ожил.

Что он здесь делает?

Она видела его всего час назад в саду, где он разговаривал со школьниками, вел себя непринужденно, как в любой ситуации. В тот момент Эми забыла о необходимости дышать.

«Потихоньку все станет лучше, — уверяла она себя. — Слишком мало времени прошло, рана еще не зажила. Скоро тебе будет легче».

— Король Тимиос содержался в подземелье шесть месяцев, прежде чем Арес Патакис изгнал его и с согласия народа водрузил на себя корону, — объяснил Гелиос увлеченно слушавшим детям. — Над подземными темницами был возведен дворец, чтобы король Арес мог сам решать судьбы заключенных.

— Он кого-то убил? — спросил тот же кровожадный парнишка.

— Он убил много людей, — серьезно ответил Гелиос. — Но только в битве. Военнопленных освободили и отослали в Венецию. — Помолчав, он улыбнулся. — Правда, только после того, как им отрубили руки. Это своего рода послание Ареса, предупреждение другим армиям, желающим завоевать остров. «Ступите на наши берега — никогда больше не сможете держать в руках оружие». Если, конечно, им повезет выжить.

Чем дальше они углублялись в подземелья, достаточно большие, чтобы вместить триста заключенных, тем больше вопросов задавалось Гелиосу. Дети делали все возможное, чтобы напугать друг друга в полутьме.

Какое облегчение, что он ответил на многочисленные вопросы вместо нее: его присутствие лишало Эми дара речи.

— А вы тоже убили кого-то? — с нервным смешком спросила маленькая девочка.

Гелиос медленно покачал головой:

— Нет, но с той минуты, как я научился ходить, меня тренировали владеть ножами, луком и бросать копье. Мы с братьями окончили военную академию. Поверь, если кто-то попытается захватить нас, жители Эгона готовы к войне. Мы не боимся пролить кровь, и вражью, и нашу собственную, чтобы защитить родину. Будем оборонять наш остров до последнего дыхания.

Ответом на страстную речь стало полнейшее молчание. Двадцать три пары широко раскрытых глаз смотрели на Гелиоса со смесью благоговения и ужаса. Учительница выглядела потрясенной.

Но на Эми все это произвело противоположный эффект.

От его слов кровь загорелась. Как бы он ни был красив, ее влекла к нему его страсть. Семья Каллиакис — династия, в жилах которой течет красная кровь. Не голубая. И ни одна кровь не была краснее, чем у Гелиоса. Внешне он истинный принц. Под кожей скрывается воин.

— И это, дети, доказывает, что принц Гелиос унаследовал не только кровь Ареса Завоевателя, но и его преданность родине, — быстро вставила Эми, чтобы прервать молчание и отвлечься от сердечной боли. — Итак, кто хотел бы, чтобы его усыновил принц? Нет добровольцев? Хм. Вы меня удивляете! В таком случае кто хочет посетить сувенирный магазин музея?

При мысли о возможности потратить деньги на сувениры все оживились.

— Хорошо, что тебе не придется каждый день проводить экскурсии, — не удержалась Эми, следуя за школьниками. — Теперь им будут сниться кошмары.

Он старался не отставать от нее.

— Они изучают историю моей семьи. Я стараюсь излагать ее в контексте нынешнего времени.

— Да. Они изучают твою историю. Но есть большая разница между рассказом о войнах и кровопролитиях, случившихся столетия назад, и попыткой вплетать их в нынешнюю действительность, да еще в подземной тюрьме! Им всего по десять лет!

— Мир полон кровопролитий. Это никогда не изменится в истории человечества. Единственный способ воспрепятствовать им — дотянуться до наших берегов, внушить врагам страх и сохранять стабильность.

— Но Эгон стабилен, — возразила девушка. — У вас выборный сенат. Демократия.

— А люди по-прежнему считают нас своими вождями. Наше мнение имеет значение. Наши действия — значение еще большее.

— По этой причине ты и женишься на принцессе Каталине, — резко заметила она.

— Мы процветающие стабильные островитяне. И это достигнуто тяжким трудом поколений. Но пока весь мир не будет стабильным, мы уязвимы для атак в самых различных формах. Мы показываем пример своим единением. Стабильность в королевской семье рождает стабильность всего острова. Мой дед умирает. Мой брак даст ему покой и станет чем-то вроде гарантии для народа, который будет уверен, что о будущем моей семьи, а следовательно, и о будущем их семей позаботятся. Они знают: если на троне потомок Ареса Патакиса, страна не только готова защищаться, но и выдержать любую финансовую бурю, которая поразит наши острова.

В какой-то момент его речи они перестали подниматься по лестнице. Эми стояла на две ступеньки выше лицом к лицу с Гелиосом, в глазах которого плясали отблески огней. Ее пальцы зудели от желания коснуться его.

— Мне нужно догнать детей, — выдохнула она, но ослабевшие ноги не могли двигаться.

— Они знают, куда идти, — пробормотал он и, опершись рукой о влажную стену, наклонился к ней. Сжал ее бедро и притянул к себе. Восхитительный жар разлился по ее телу. Губы сами собой приоткрылись. Она потянулась к нему.

И едва успела отстраниться.

Сняв его руку с бедра, прошептала:

— Я не попрощалась с ними.

— Тогда прощайся! — весело разрешил он. — Продолжай бежать, девочка моя, но знай: нельзя бежать вечно. Скоро я тебя догоню.

Не отвечая, она помчалась по крутой лестнице, цепляясь за перила, и вылетела в холл.

По крайней мере, здесь она могла дышать.

Что сейчас случилось? Она едва не поцеловала его. Неужели у нее не осталось гордости? Инстинкта самосохранения?

Ей хотелось плакать от досады.

Верит Гелиос или нет, но между ними все кончено. Он женится на другой. Отвратительно сознавать, что она по-прежнему питает к нему такие сильные чувства.

Остается одно — уехать. Дождаться официального открытия выставки, которое состоится недели через две, оставить дворец и больше никогда не возвращаться.

День выдался тяжелым. Эми принимала произведения искусства из греческого музея, готовая падать с ног, но ее мгновенно взбодрил прибывший только что имейл.

После нескольких месяцев поисков и недель осторожной переписки Леандр согласился увидеться с ней. Завтра вечером она впервые встретится с единокровным братом.

Эми взглянула на часы. Если поторопиться, она доедет до Ресины и купит новое платье для первого ужина, прежде чем закроются магазины. Завтра времени не будет. Суббота — самый суматошный день в музее.

Поспешно выключив компьютер и сложив бумаги в аккуратную стопку, она выскочила из офиса и помчалась посмотреть, здесь ли еще Педро и сможет ли закрыть двери.

И застыла на месте.

У входа в музей стоял Гелиос, о чем-то беседующий с Педро.

Она не успела скрыться. Оба повернулись к ней.

— Помяни женщину, и она тут же появится, — высказался просиявший Педро.

Конец ознакомительного фрагмента.