Хозяин порталов. Спираль миров 2

Михаил Юрьевич Любовской, 2015

С того момента, как Сергей Сергеевич Мирошников перестал быть человеком, прошло 15 лет. Дочери подросли, добавив головной боли родителям. Нарейса дослужилась до майора ФСБ: Вера получила неплохую должность в Министерстве Здравоохранения России; Татьяна держала в "железном кулаке" весь ДШБ, расквартированный в родном городе. Казалось бы, живи да радуйся, но всё изменила простая просьба известного уфолога к Сергею – посетить аномалию под Санкт-Петербургом.

Глава 1. Ловушка для Мораны

На улице только начало вечереть и по этой причине, в харчевне «Пузатый бочонок», собралось не более десятка посетителей — троица мастеровых с продубленными физиономиями и заскорузлыми руками, парочка парней школярского вида, какие-то типы с блатными повадками и сильно заросший волосами мужичёк, дымящий длинной трубкой, торчащей из густой бороды. Вима переступил порог заведения, оглядел собравшуюся компанию и решил пристроиться рядом с молодёжью, присосавшейся к кружкам с горьковатым пенным хашем.

— Вам как вчера, господин?

Один из парней, услышав слова полненькой подавальщицы, хрюкнул в свою посуду, раскидав густую пену по столешнице.

— Тана, ты чего? — зашептал Вима, искоса поглядывая на веселящихся соседей.

— Я тренируюсь, хозяин обещал перевести на второй этаж к более богатым клиентам, — девушка тоже понизила голос и показала кулак полупьяной парочке.

— А, тогда конечно, только вместо мяса положи одной подливки — деньжат маловато.

— Хаш будешь?

— Нет, он горький, да и не люблю я напиваться.

— Слыхал, Така? — раздалось рядом. — Он горький.

Молодёжь заржала и застучала кулаками по столешнице.

— Эй, сопляки, закрыли свои детские ротики, здесь дозволяется шуметь только взрослым дядям.

Грозная тирада хозяина заведения вызвала хохот всех посетителей зрелого вида. Парни молча уткнулись в свои кружки, видимо знали о неприятных последствиях, наступающих после попытки возразить на явное оскорбление.

— Так их, Житан! — крикнул один из мастеровых. — Совсем эти школяры обнаглели, скоро на шею сядут.

Шум и смешки постепенно затихли, перейдя в плохо разборчивый гул голосов. Вима медленно жевал жаренную карху, вполуха слушая бормотание соседей. В детстве он очень любил запекать её в углях, а потом есть обжигающе горячую, прямо с почерневшей кожицей и если ещё была соль, то…м-м-м, такая вкуснотища. Парень, по имени Така, уже изрядно захмелел и начал жаловаться товарищу:

— Все они быдло, все…ну и что, что нам нет девятнадцати, ну так скоро будет…мы им покажем…да, покажем. Нам бы Силы побольше, вот тогда никто не посмеет указывать…Рема, тебе нужна Сила?

— Ты чё, дурак? Она всем нужна.

— Не-е-т, я не дурак и знаю одно местечко, где можно раздобыть…ш-ш-ш, только никому, ясно?

— Могила, брат, ты меня знаешь. Хочешь, на крови поклянусь? Хочешь? — Рема нагнулся и выхватил из сапога нож.

— Тихо, ну-ка спрячь свою пырялку, пока этот гад Житан не заметил. Короче, ты знаешь торгаша Уремана?

— Да кто же не знает этого жулика?

— Э, друзей он не обманывает…подожди, давай горло промочим…так вот, у него есть запретные свитки вызова дем…

— Говори потише, а не то нам за такое света белого не увидеть, — Рема обвёл пьяным взором помещение, но ничего подозрительного не заметил.

— Ты меня слушаешь? — язык Таки начал заплетаться и он чуть не запутался в последнем слове. — Брат, если правильно позвать демона, да заставить заклинаниями поделиться силой, то любой слабак…как вот этот, что жрёт свою карху, станет по Силе равен мастеру.

— Брехня, быть такого не может.

— Уреман клялся, что подействует наверняка.

— Сомнительно как-то. Сколько он просит?

— Одного «короля».

— Совсем сдурел?! — тихо возмутился Рема. — Золотой непонятно за что.

— Завтра сходим, может сторгуемся подешевле, а сейчас хочу к девкам. Ты со мной?

— Спрашиваешь, — осклабился товарищ. — Заплатишь за меня?

— Брат должен помогать брату. Сегодня я тебе, потом ты мне.

— Без вопросов, ты меня знаешь, и это…значок ученический спрячь, не то госпожа Тиана нас сразу за порог вытурит.

Беседа школяров так взволновала Виму, что он даже прекратил жевать, зажав во рту выщербленную ложку. Если посчитать за правду пьяный разговор, то выходит что? А выходит очень неплохая перспектива поступить на льготных основаниях в школу господина Ахуранта и получить необходимые знания по управлению Силой. Можно, конечно, учиться и за деньги, но где взять 50 «королей», если и одного еле накопил плюс дюжина «графов» — серебряных монет с профилем знаменитого воителя, графа Карентада Вернорского. А как было бы здорово…

— Господину больше по вкусу дерево? — насмешливый голос подавальщицы грубо развеял радужные мечты.

— Фто? — Вима скосил глаза на торчащий из рта предмет. — Это я задумался.

— О девушках? — Тана кокетливо повела бёдрами.

— О школе.

— Фу, какой ты скучный. Ещё есть будешь?

— Нет, некогда, нужно срочно одно дело сделать. Вот, держи монеты за ужин.

Всю дорогу к знакомому андресу его мучили сомнения — вдруг случайно полученная информация действительно одно сплошное враньё и тогда денежки на ветер. А если правда, то не вовремя проснувшаяся жадность лишит возможности изменить жизнь в лучшую сторону. Вот в таком раздрае Вима переступил порог лавки Уремана.

— Какие люди ко мне пожаловали! — радостно воскликнул торговец, словно к нему пришёл очень уважаемый человек. — Господин что-то ищет? У нас есть всё и на любой вкус, и если чего-то нет, то обязательно будет.

— Я пока осмотрюсь, — юноша сделал вид, что заинтересовался выставленным товаром, а сам лихорадочно думал, как спросить о свитках.

— Ничего не нашли?

— Пока нет, — Вима никак не мог собраться с духом.

— Хотите угадаю, что вам нужно?

— Э…пожалуйста.

— Вы ученик или собираетесь им стать, у вас слабые способности или их ничтожно мало, а очень хочется увеличить свои возможности. Верно?

— Почти.

— Вы ищите некие записи. Так?

— В общем, да.

— Подождите, я дверь прикрою, а то мало ли… — Уреман выглянул на улицу, повертел головой и щёлкнул засовом. — Есть у меня один свиток, не совсем законный, но что не сделаешь ради знаний. Прошу недорого, всего 5 «королей».

— Сколько?! — Вима чуть не поперхнулся от такой суммы.

— Три.

— Но я слышал…

— Полторы и ни «графом» меньше.

— У меня только один, — расстроился юноша.

— Ну-ну, не надо так переживать, у нас сегодня особый день — день скидок, вы очень удачно зашли. Давайте свой золотой, держите свиток и удачи во всех начинаниях.

— Подождите, а как им пользоваться?

— Читайте внимательно, там всё написано. Да, не забудьте уничтожить после применения, иначе тюрьма станет вашим домом на долгое время.

— А если ничего не получится? — Виму сильно волновала польза от истраченных денег.

— К сожалению ничем помочь не могу. Демоны ведь тоже не сидят на месте, у них полно своих чёрных дел.

— Я думал, что будет наверняка.

— Молодой человек, у вас есть сотня золотых?

— Нет конечно, а зачем?

— Чтобы купить свиток с гарантированным результатом. Вот, возьмите писало для начертания круга Призыва — бесплатный подарок от заведения, — Уреман протянул обточенный кусок мела. — Заходите ещё, мы всегда рады покупателям.

Немного погодя, после ухода парня, в лавку заявились Така с Ремой, совсем не такие пьяные, какими выглядели в харчевне.

— Ну что, дядя, облапошил очередного юнца? — ухмыльнулся Рема.

— Я ему дал надежду, оболтусы. Человек стремится к знаниям, в отличии от вас. Правда его могут ожидать сюрпризы — ловушка открывается где попало и совсем не там, где обитают мифические демоны.

— Тогда нам причитается, — облизнулся Така. — Что-то в горле стало пересыхать.

— Ваши законные пять монет.

— Дядя, мы кажется договаривались на десять «графов», — возмутился было Рема.

— Работать надо лучше, племянничек, а не сосать хаш с утра до вечера, — отрезал торговец. — Один золотой раз в 10-15 дней, разве это доход?

Вима торопливо шагал домой, зорко высматривая уличную стражу. Придерутся, с них станется, найдут свиток и прощай свобода, вся жизнь под откос. Пару раз пришлось отмахнуться от назойливых потаскушек, выслушивая оскорбления в спину о несостоятельности мужского начала и пустых карманах.

Тщательно заперев входную дверь на разболтанный засов, запалил свечу и закрыл маленькое окошко дерюгой, используемой вместо занавески. Следуя описанию нарисовал на полу квадрат, провёл две диагональных линии из угла в угол и в получившихся треугольниках вписал символы захвата. Обвёл получившуюся фигуру кругом, зачитывая заклинание «Огненной сети».

— Кажется готово, — он ещё раз просмотрел вводную часть. — «Писало, коим возводился круг призыва нечестивых слуг Бездны требуется бросить через левое плечо и пять раз плюнуть, дабы никто не смог определить ваше участие в сим преступном деянии».

Вима повторил требование, правда слюны на пятый раз еле хватило, так что пересохшему рту потребовалась пара добрых глотков воды из глиняной бутыли. Далее потребовалось произнести нараспев, строго соблюдая очерёдность слов, и не дай Боги перепутать, четыре труднопроизносимых строчки.

Круг Призыва коротко полыхнул и внутри появилась тёмная фигура. Вима, с гулко бьющимся сердцем, поднял свечу повыше, стараясь разглядеть свой улов — в очерченном пространстве стоял…вернее стояла настоящая демоница, выглядевшая точно так, как описано в старинных трактатах — чёрная кожа, чёрные глаза и светлые волосы, похожие на тонких змей. Она слегка пригнулась и приняла защитную стойку, угрожающе поблёскивая когтями.

— Повинуйся мне! — Вима хотел это сказать важным тоном, но голос предательски сорвался и дал петуха, отчего в горле запершило, вызывая кашель.

Со стороны ловушки донёсся ехидный смех:

— Марг натовирро.

Демоница выпрямилась и, оказавшись на голову выше заклинателя потусторонних сил, снисходительно усмехнулась, показав острые белые клыки.

— Зря скалишься, — обиделся Вима. — Я сейчас прочитаю нужное заклинание получения силы, вот тогда тебе будет не до смеха, отродье Чёрной Бездны.

Он зашуршал свитком, выискивая нужные слова между полустёртых строчек, пытаясь разглядеть их в неровном свете колеблющегося пламени.

— Кажется это…д…да-а-р си…проклятье, до чего неразборчиво написано. Так, надо пробовать, — Вима поставил светильник на пол и вытянул руку в сторону круга. — Я требую от тебя Дар Силы — «Туэноххам Максаименно!».

Неожиданно демоница схватилась за голову, застонала, ноги подогнулись и она рухнула на спину, раскинув руки в разные стороны.

— Ты чего? — растерялся он от получившегося эффекта и, тщательно рассмотрев написанное, хлопнул себя по лбу. — Вот я дурак, перепутал «дар» с «ударом». И что теперь делать? А, посижу, подожду, может скоро очнётся.

Собственный громкий храп разбудил его, когда свеча прогорела уже на четверть. Обстановка за время нечаянного сна совершенно не изменилась — тело в круге всё также лежало неподвижно. Нет, это никуда не годилось, сколько можно ждать? Глаза пробежались по полупустой комнате и упёрлись в крепкую суковатую палку — отличное средство от злых бездомных собак. Вима осторожно подошёл к кругу, послышалось тихое гудение, и по периметру засветилась стена, в виде крупноячеистой сети. Аккуратное постукивание по длинной стройной ноге не дало ожидаемого результата. Пришлось ткнуть посильнее, после чего расслаблено лежавшая когтистая рука взметнулась, схватила палку и резко дёрнула на себя. Не ожидавший такой подлости «заклинатель» не додумался разжать руку и тут же оказался притянут к силовой стене и крепко схвачен за горло изящными пальцами. Он пытался бороться, но какое там, силы были явно неравны.

— Дарк баэррас, — прошипела демоница в его ухо, испытывая не очень приятные ощущения от соприкосновения с сетью.

— Не понимаю, — придушенно засипел Вима.

— Дарк баэррас, — она требовательно указала на свиток.

— На, подавись, — сунул ей бесполезный рулончик и отскочил подальше, освобождённый от железной хватки. — Вот и сиди там, пока с голодухи не завоешь.

Последующее событие ввело парня в настоящий ступор — демоница рассмеялась и свиток сгорел тихим пламенем, осыпавшись мягким пеплом на пол. Защитная стена исчезла — три скользящих шага и вот в подбородок упёрся коготь, заставляя поднять голову и заглянуть в Чёрную Бездну.

Морана ругала себя самыми последними словами — дура и…непослушная дура. Сколько раз отец говорил:

— Девочки, не бродите, где попало, по одиночке. Я понимаю, что вы себя уже почувствовали взрослыми, но Спираль Миров не ближайший магазин, там очень много опасного и неизведанного.

Скучно ей стало, понимаете ли, захотелось посмотреть что-нибудь новенькое — вот и посмотрела. Сначала было всё как обычно — выбрала обитаемый мир, вышла в леске, около небольшого городка и с полчаса наблюдала за окружающей обстановкой. Народ изредка проходил или проезжал по пыльной дороге, один раз проскакала пятёрка вооружённых людей на низкорослых лошадках. Подобное времяпровождение довольно быстро приелось и она решила сменить место поближе к городским воротам. Густые колючие кусты, растущие вдоль дороги, скрыли бегущую фигуру. До стены оставалось всего ничего, когда Морана почувствовала слабый запах озона. Из предосторожности решила остановиться, покрутила головой, но ничего не заметила. Сделала шаг, второй и…оказалась в тёмном помещении на пятачке, окружённом слабо мерцающей сетью. Какой-то паренёк, со свечой в руке и вытаращенными глазами, протянул руку и выпалил: «Ильма халле!».

— Маг недоделанный, — рассмеялась она, вздохнув с облегчением, что ситуация, в принципе, не вызывает опасений и какая-то «ильма» на неё не действует.

Судя по интонации голоса доморощенный Гарри Поттер слегка обиделся и, неразборчиво бормоча под нос, развернул пергамент. После очередной, явно волшебной фразы, Морана решила пошутить — изобразила плохое самочувствие и опустилась на пол, стараясь лечь так, чтобы было удобнее схватить похитителя. Попытки уйти домой или на территорию Спирали не увенчались успехом, видимо силовое ограждение каким-то образом блокировало открытие перехода. Под переливчатый храп «наглого колдунишки» она вспомнила наставление дедушки Фирто:

— Любое заклинание, написанное на пергаменте, камне, да на чём угодно, действует до тех пор, пока цел предмет, на который нанесены соответствующие слова. Приведу наглядный пример…Катерина, дай-ка шоколадку. Да не съем я, мне только обёртка нужна…пишем слово «щекотка» на специальном языке, произносим и наблюдаем результат. Ну как, весело? А сейчас? И что нужно сделать, чтобы прекратить это безобразие? Пор-в-а-а-ть. Правильно, Анечка, умница — уничтожение управляющего объекта, любым способом, разрушает связи с управляемым объектом и заклинание рассеивается. После этого возникает следующий вопрос — что делать с тем, кто замыслил против вас зло?

— Пожаловаться папе…или дедушке, — пропищала Харисса. — Они его поймают, набьют попу и поставят в угол.

— Можно и так, — согласился улыбающийся храмовник.

Морана подловила незадачливого «волшебника», освободилась из ловушки и теперь намеревалась привести в исполнение слова дочки Артёма.

Такого позора Виме ещё испытывать не приходилось — с него сорвали ремень, зажали голову ногами и…о дальнейшем ужасе лучше не вспоминать ни под каким предлогом. Экзекуцию прервал мощный удар в дверь, вырвавший засов и сорвавший одну петлю. В проём, пригнувшись, вошёл здоровенный демон, оглядел убогую комнату горящим взором и гулко расхохотался. Вима понял, что пришёл час молиться Богине-заступнице, иначе эту ночь точно не пережить. После короткого рыка демоница разжала «смертельный» захват и ослабевшее тело рухнуло на пол, стараясь быть как можно неприметнее. Молодой организм, прежде не испытывавший подобных переживаний, сжалился над хозяином и отправил его в оздоровительный сон.

Утренняя прохлада, свободно вползающая в комнату, разбудила и заставила поёжиться от неприятных ощущений. Вима со стоном разогнул затёкшие руки и ноги, не понимая, каким образом оказался на полу и почему выбита дверь. Долго ковыряться в памяти не пришлось, стоило лишь увидеть рисунок Призыва, как всё встало на свои места.

— Вот я дурень! Силы дармовой захотелось. А если бы получилось? — он в деталях представил себе, как старший монстр злобно рвёт его на части, медленно отрывая один кусок тела за другим, наслаждаясь страшными мучениями человека.

От такой красочной картины на лице сразу выступили капли пота и холодными ручейками потекли за ворот рубахи, вызывая мурашки на коже. В этот миг Вима окончательно понял, что больше никогда и никого вызывать не будет, лучше вкалывать с утра до ночи, собирать монетку к монетке, чем так вот рисковать собственной жизнью. Месяц спустя, под кружку крепкого хаша, он проболтался о прошедших событиях другу Руме. Как ни странно, но тот не стал смеяться, а наклонившись поближе поведал интересные новости — знакомый одного знакомого стал жертвой двух демониц. Ну как жертвой…отхватил тумаков по полной за свою глупость. Пошёл в лес, то ли за грибами, то ли за ягодами, и углядел там двух прислужниц Тьмы…ума-то нет, схватил подходящий дрын и кинулся в атаку…Гоняли его, пока на теле не осталось свободного места, домой приплёлся весь синий да ещё получил нагоняй от жены за дурную голову.

Глава 2. Ценный подарок

— Принёс?

— Обижаете, Валерий Юрьевич, — я выставил вперёд две оплетённых четвертных бутыли. — Как и обещал.

— Пароль правильный, пойдём на веранду, там у нас площадка для медитаций. Сейчас только Георгиевну позову, пусть гостю порадуется, — Коростин приоткрыл входную дверь и крикнул внутрь дома. — Нина, подъём по тревоге! Явка на нашем месте!

Мы прошли в пристройку, состоящую сплошь из тонированного стекла. Часть больших окон, оклеенных светодиодной плёнкой, демонстрировала морской берег с лениво накатывающими волнами.

— Открой створки, посидим на фоне естественной природы, — распорядился хозяин, доставая три высоких бокала из старинного буфета.

— Серёженька, наконец-то решился порадовать стариков своим визитом.

— Здравствуйте, Нина Георгиевна, — я наклонился и поцеловал руку невысокой худощавой женщине, — Как ваше здоровье?

— При нашем возрасте без хворей — это нонсенс, — она потрепала меня по волосам.

— А я предлагал Валерию Юрьевичу…

— Сергей Сергеевич, ты прекрати свои дьявольские замашки, я за молодость душу не продаю, — генерал погрозил пальцем.

— Так я и не покупаю, всё от чистого сердца.

— Нет, Серёжа, — покачала головой супруга Коростина. — Плохо ли, хорошо, но мы прожили свою жизнь. Зачем нам лишние года, пусть будет так, как Богом назначено. Лучше угости своим винцом, очень уж оно полезное, прямо как из райских кущей.

Старики с удовольствием смаковали напиток от даринских виноградарей, тёмно-зелёного цвета с насыщенным терпким ароматом. При переносе на Землю с вином происходили интересные метаморфозы — исчезал эффект алкогольного опьянения, вместо него организм получал заряд бодрости минимум на две недели.

— Валерий Юрьевич, к слову о дьяволе, хотите, я вам расскажу версию, принятую там, в космических сферах? — я указал пальцем вверх.

— Хм, будет любопытно услышать что-то новенькое о враге человеческом.

— Только без богохульства, — глаза Нины Георгиевны блеснули молодым задором.

— Ни единым словом. Дьявол, настолько древнее существо, что никто не знает, откуда он взялся. Кстати, никто не знает и куда делся, к вашему сведению. Так вот, он действительно покупал души, то ли считал бесплатное использование неправильным, то ли кто-то ещё более могущественный наложил запрет на отъём без согласия клиента — покрыто мраком тайны. Представьте себе человека, зависимого от необходимости подстёгивать организм алкоголем, наркотиками и так далее. Тут практически та же история — дьявол сначала испытывал удовольствие от переживания чужих эмоций, а потом это вошло в привычку. Оставьте заядлого курильщика без сигарет на пару часов, наркомана без дозы, алкоголика без утренних ста грамм, как они себя будут чувствовать?

— Интересная трактовка, но оставим эту тему для философов и прочих теологов, мы люди простые и живём ближе к земле. Как дела у ваших дочерей? — Коростин сделал глоток и зажмурил глаза.

— Пока справляюсь.

— Эти проказницы опять что-то натворили? — Нина Георгиевна последовала примеру мужа.

— Не далее, как позавчера, пропала Морана. По секрету скажу — поставил на них метки для отслеживания перемещений.

— Дьявольские? — генерал приоткрыл один глаз.

— Валера.

— Извини Георгиевна, шутка вышла неудачной.

— Родительские, — усмехнулся я. — За этими девчонками глаз да глаз нужен. Проверил своими методами её путь, но помощь уже не потребовалась, Морана сама справилась с ситуацией. Представляете, какой-то доморощенный исследователь потусторонних сил поймал дочь пространственной ловушкой. Предполагаю, что он хотел захватить демона, но нарвался не на того…вернее не на ту.

— Страсти-то какие, — всплеснула руками Коростина. — Надеюсь всё в порядке?

— В полном, Нина Георгиевна, пострадало только мягкое место похитителя.

— Вы его пороли? — удивилась хозяйка.

— Ну что вы, я ещё не дошёл до такой «жестокости». Открываю дверь в старую хибару и вижу удивительную картину — лицо молодого парня в слезах, зловещий свист и шлепки кожаного ремня.

— Ну девка, ну даёт… — расхохотался генерал вытирая глаза. — Вся в мать, та тоже знает куда руки приложить. Не трудно одному справляться с девичьей бандой?

— Почему же одному? Женские вопросы решают только матери.

— А все остальные шишки тебе. Знаешь, что мне однажды сказала майор Мирошникова? У нас есть младший по званию, вот пусть и отдувается.

— Я не против. Им нравится работать, так зачем лишать удовольствия любимых женщин?

— Вот слова настоящего мужа, — бросила «шпильку» Коростина.

— Ниночка, — запротестовал генерал, — ты приводишь некорректное сравнение. Наш Сергей Сергеевич несколько выбивается из общепринятых норм существования человека.

— Валера, что за стиль? Мы не на совещании у президента.

— Каюсь, виноват-с, — он поднялся и попытался щёлкнуть мягкими тапочками. — Эх, где мои яловые сапоги…

— Ты бы, старый, ещё о молодости вспомнил.

— А что? Очень даже весело было.

— Конечно. Особенно в монгольских и казахстанских степях.

— Ну ведь было же, — Коростин подошёл к жене, обнял и поцеловал в макушку.

— Валерий Юрьевич, всё хочу спросить, как Арташев справляется на вашем месте?

— Потихоньку, сам понимаешь, то очередной мировой кризис, то «злейшие друзья» воду мутят. Звонит иногда по поводу консультаций да узких моментов. Сергей Сергеевич, ты бы помог ему, а? Подкинул какую-никакую интересную вещицу? Все новинки уже освоили, пора двигать прогресс дальше. Как смотришь на это?

— Может открыть путь к кораблю рахейцев?

— Почему раньше этого не сделал, ещё при мне? — в его голосе проскользнула обида.

— А влез бы такой кусок в рот?

— Тоже верно. Ты не против, если я сейчас свяжусь с Николаем Васильевичем?

— Да ради Бога, давненько с ним не встречался.

— Валера, можно, хотя бы денёк прожить как нормальный пенсионер?

— Мать, ты не понимаешь, когда дело касается безопасности государства…

— Да ну вас с вашей безопасностью. Пойду на кушетке поваляюсь, сериал посмотрю. Понадоблюсь — позовёте.

— Сериал посмотрю…да она их ненавидит, называя жвачкой для глупых. Сейчас начнёт по Скайпу с такими же бабками общаться, — Коростин полез в карман за мобильником. — Коля, привет, это я…Нет, ничего не случилось…У меня в гостях наш общий друг…Да, он самый…Сейчас передам.

— Добрый день, Николай Васильевич, — я прижал к уху старенькую «нокию».

— И вам, добрый. Давненько не виделись, сильно заняты?

— Быт заедает, всякие житейские мелочи да дети.

— Дети, это святое. Сергей Сергеевич, раз уж вы объявились — окажите, пожалуйста, маленькую услугу, если не трудно.

— Всё, что в моих силах.

— Понимаете, какое дело…застоялись наши учёные мужи, пылью покрываются. Подкиньте им что-нибудь этакое, заковыристое, а мы в долгу не останемся.

— Заковыристое, говорите? — я сделал вид, что задумался. — Есть у меня одна штучка, но потребуется подготовить место для изучения.

— Нет проблем, вы только скажите, какая нужна площадь.

— Примерно пара квадратных километров.

— Серьёзно? — в голосе Арташева проскользнуло недоумение. — Но для чего?

— Рахейский звездолёт.

— Подождите…вы собираетесь таскать его по частям?

— Боже упаси, муравей из меня получится никудышный. Я вам открою проход к кораблю, а там уже сами разберётесь.

— Вот это подарок, я понимаю. Как говориться — от всей души. Всё-таки хочется уточнить — помещение потребуется?

— Обязательно. Что-то типа ангара. Мы же не хотим, чтобы наши заокеанские и прочие «партнёры» совали свой нос куда не надо?

— Ни в коем случае. Давайте договоримся так, как только подготовят место, я вам позвоню. Номер тот же?

— Конечно.

— Тогда в течение двух-трёх, максимум пяти, дней ждите звонка.

— Договорились, — я передал отключенный телефон Коростину. — Всё-таки приятно делать подарки.

— Только я его не удостоился, — проворчал генерал. — Ладно, не обращай внимания — брюзжу по-стариковски. Пойдём, проведу тебе экскурсию по даче, полюбуешься на мои садово-огороднические успехи.

Разговор с Сергеем, для Арташева, оказался хорошей новостью. Он тут же вызвал зама и потребовал подыскать место, где будут проводиться секретные мероприятия и желательно подальше от центральных областей России. Подполковник Маринин поднял на ноги всю свою команду и они, буквально за час, выявили две заброшенных воинских части, одну в Уральском, а вторую в Забайкальском военных округах. При этом в Уральском даже имелся небольшой аэродром, основательно заросший травой, о чём показали снимки со спутника. Было решено отправить туда смотровую группу. Через четыре дня, получив подробные данные, Арташев связался с Мирошниковым:

— Добрый вечер, Сергей Сергеевич, у нас всё готово.

— Здравствуйте, Николай Васильевич. Мне потребуются координаты, не думаю, что объект можно найти на обычной карте.

— Правильно думаете, это бывшая вертолётная часть, — Арташев продиктовал ряд цифр. — Я туда уже направил соответствующий персонал и охрану, сам вылетаю завтра, так что ждём вас через два дня.

— В какое время встречаемся?

— 12:00 устроит?

— Вполне. Вы только людей предупредите, а то ещё арестуют за незаконное проникновение на секретную территорию.

— Само собой разумеется, охрана будет не из простых солдатиков.

Группа людей, скрываясь от полуденной июльской жары, разместилась в старом бетонном ангаре, полностью утопленном в каменистый склон холма. Черёмухов, заметно постаревший и погрузневший, с любопытством поглядывал на небольшой отряд военных, увешанных экипировкой.

— Николай Васильевич, не мучайте старика, что за сюрприз вы приготовили, где потребуется помощь солдат?

— Неужели я не сказал? — деланно изумился Арташев. — Ай-ай-ай, совсем память плохая стала.

— Товарищ генерал, — Виктор Павлович шутливо нахмурил брови, — я не девушка, чтобы со мной говорить загадками.

— Потерпите ещё минут пять…хотя нет, теперь можно и объяснить, зачем мы здесь собрались, — он указал на фигуру, идущую по взлётному полю.

— Мне кажется или это действительно Мирошников? — Черёмухов полез в карман за очками.

— Он самый, собственной персоной.

Человек вошёл под прохладные своды и Арташев попросил подойти всех поближе:

— Знакомьтесь, это наш внештатный сотрудник, специалист по всяким паранормальным явлениям — Сергей. Он объяснит суть предстоящей задачи и…остальное сами увидите.

— Всем доброго дня, — поздоровался гость. — Надеюсь, здесь собрались люди адекватные и трезвомыслящие. Вас, вероятно, интересует цель, ради которой стоило тащиться в такую глухомань?

— Сгораем от нетерпения, — улыбнулся Черёмухов. — Даже я не усидел в тиши кабинета, хотя кое-кто и отговаривал.

— Виктор Павлович, вы как-то одеты не по-походному, — Сергей оглядел светлые брюки и белую рубашку учёного.

— Ничего страшного, я далеко не полезу.

— Полезете, помяните моё слово. Фонари, дозиметры надеюсь, есть у всех? Отлично. Теперь самое главное — здесь будет проход в другой мир, девственный, полный дикого опасного зверья. Просьба быть внимательнее и не удаляться от объекта исследований.

— Вы не сказали, что мы будем изучать, — подал голос один из гражданских.

— Инопланетный корабль, попросту говоря — звездолёт.

— Ого, тот самый?

— Да, Виктор Павлович, пришла пора заняться более серьёзной техникой. Альпинистское снаряжение захватили? Прекрасно, тогда начнём.

Вся толпа повалила за Мирошниковым в дальний конец ангара и, с толикой недоверия, стала наблюдать за его действиями. Он же просто стоял и смотрел на стену — вот появился прямоугольный светящийся контур, размером с обычную дверь, затем скачком увеличился в два раза. Внутреннее пространство замерцало и яркий дневной свет чужого светила хлынул в тёмное помещение.

— Прошу, — Сергей указал рукой на серую поверхность внешней палубы корабля.

— Сначала мы, — военный, с капитанскими звёздочками, преградил путь самым решительным «туристам».

Шестёрка проскочила через разделительный контур и рассредоточилась, поводя стволами. Не обнаружив ничего подозрительного, дали разрешение на выход остальной группе.

— Какой воздух, а? — Арташев вдохнул полной грудью. — Чистый родник. А обзор? Этажей десять, не меньше.

— Красота, — Черёмухов ухватился за ограждение и прикрыл глаза. — Жаль, здоровья не хватит полностью осмотреть это чудо.

— Николай Васильевич, хочу заранее предупредить — на борту имеется оружие, так что поаккуратнее с непонятными предметами.

— Это вы вовремя, Сергей. Надо проинструктировать народ, пока вниз не полезли, — Арташев оторвался от созерцания природы и направился к копошащимся учёным.

— Хорошо здесь. Тишина — необыкновенная, не то, что в нашей Москве, — Виктор Павлович обвёл взглядом лесной массив.

— Опасная тишина. Прислушайтесь — птицы замолчали.

— И что это значит?

— Видите, вон у тех кустов листья шевельнулись?

— Где именно?

— Правее толстого поваленного дерева.

— Наверно показалось.

— Тогда смотрите лучше, — Сергей мощно и коротко рыкнул. — Харра!

Ветви раздвинулись и крупная, тигроподобная морда смачно зевнула, показав длинные острые клыки.

— Пожалуй, вниз лучше не спускаться, — слегка побледнел впечатлённый Черёмухов. — А что вы крикнули?

— Я дал понять, что до границы леса — моя территория.

— И он сюда не полезет?

— Нет, конечно. Чего ему тут оспаривать, кучи бурелома да сгнившие стволы?

— А если вы туда пойдёте?

— Ничего не будет, зверь знает, что я сильнее. Но это касается только меня. Остальные окажутся лёгкой добычей и даже оружие не спасёт.

— Закон сильнейшего в действии. Одно слово — дикий мир, — задумчиво констатировал Виктор Павлович.

— Сергей Сергеевич, команда ушла — осталось решить пару вопросов, — Арташев, с довольным видом, потёр руки. — Сколько времени будет открыт проход и возможно ли, при необходимости, увеличить его размер?

— Проход будет держаться, пока я его не закрою, а у размера нет ограничений.

— Просто прекрасно, значит мы сделаем нормальные крепкие ворота, чтобы лишний раз не напрягать охрану. Бережёного, как говориться, Бог бережёт.

— Николай Васильевич, я вам ещё нужен?

— Подойдите к 22:00, народ к этому времени уже набродится, наберётся, на первый раз, впечатлений и дверку можно прикрывать. Как только всё будет капитально обустроено, я вам сообщу. Договорились? Тогда до вечера.

Глава 3. Аномалия

Тихо гудела электрическая лебёдка, поднимая из недр корабля демонтированное оборудование. Люди споро перетаскивали коробки и блоки в тентованный «Камаз», подогнанный поближе к пролому во внешней палубе. Черёмухов, устроившись в пластиковом кресле, наблюдал за погрузочными работами и попивал горячий кофе из любимой стеклянной чашки, захваченной в дальнюю поездку.

— Фу-х, аж ноги гудят, — на свободное место плюхнулся его зам по техническим вопросам. — Неделю таскаем, а всё конца и края не видно.

— Гена, ну как можно оставлять хоть что-то из дармового богатства? Вдруг ворота схлопнутся или с Мирошниковым какая беда, не дай Бог конечно.

— Чур нас от такой напасти, — перекрестился зам и поплевал через левое плечо. — Виктор Павлович, а что за человек этот Сергей?

— Специалист по всяким там явлениям.

— Это я и от генерала слышал, а твоё мнение? Ты же с ним знаком не один год?

— Знаком. То же самое можно сказать о соседях по подъезду — я их знаю в лицо, здороваюсь и больше ничего.

— Странно, вроде с общим делом связаны. А он действительно хороший специалист?

— Сам как думаешь? — Черёмухов постучал каблуком по палубе.

— Туплю, Виктор Павлович, совсем замотался с этой беготнёй.

— Ты к чему так интересуешься Сергеем?

— Да есть у меня один известный уфолог…

— Меркулов, что ли? Андрей Никонович?

— Он самый. Может слышали историю с пропавшими рыбаками?

— Конечно. Вся питерская полиция с МЧС полтора года искала и всё бестолку, как в воду канули.

— Там странная история вышла — просто мистическая. Пять человек, среди них хороший знакомый Меркулова, отправились на микроавтобусе в cторону Карельского перешейка. По неясной причине машина сошла с трассы и углубилась в лес, где, через полкилометра проселка резко свернула, проломилась через кусты и выехала на поляну. На этом участке следы колёс обрываются. Андрей Никонович проверил там всё своими приборами и обнаружил остаточный фон энергетического поля. Самое интересное — люди, проводившие обследование места происшествия, поголовно испытывали лёгкое головокружение и безотчётный страх.

— Такого в новостях не сообщали.

— Об этом мало кто знает, видимо не придали особого значения. Виктор Павлович, помогите встретиться с Мирошниковым, хочется помочь старому фанату всего неизведанного. Чисто по-дружески.

— И заодно найти подход к его дочери. — хитро прищурился Черёмухов.

— Наука прежде всего, — Гена отвёл глаза в сторону, усиленно разглядывая армейский грузовик.

— Ладно, идём в зону доступа, здесь, сам понимаешь, спутники не летают.

Они пересекли границу ворот, прошли через прохладный ангар и вышли на раскалённые плиты взлётной площадки.

— Виктор Павлович, можно я сначала Меркулову позвоню?

— Можно, сейчас аппарат настроится…ага, есть устойчивая связь. Держи, у меня лимит неограничен, но лишнего старайся не болтать, соблюдай секретность.

Я оставил записку на зеркале в прихожей: «Ушёл в Питер. Буду вечером. Папа», и отправился на встречу с уфологом. Серебристый «Логан», с нужными номерами, ожидал на загородной стоянке дальнобойщиков.

— Здравствуйте, вы Андрей Никонович?

— Добрый день. А вы, я так понимаю, Сергей? — сухопарый мужчина в роговых очках и благородной сединой на висках, недоуменно покрутил головой. — На попутке подъехали?

— Вроде того. Черёмухов попросил оказать вам помощь, но не сказал какого рода.

— Садитесь в машину, по дороге объясню.

Под мерный шум покрышек Меркулов рассказал полные подробности прошедших событий:

— Понимаете, если бы не пропал мой старый друг, я может и не копал столь тщательно, мало ли людей исчезает при загадочных обстоятельствах.

— Вы что-нибудь обнаружили?

— Немного. Серьёзные разработки в этой области отсутствуют как факт, всё на любительском уровне, но даже кустарным способом удалось определить аномалию, диаметром около 10 метров. При этом её фон, с каждым месяцем, заметно повышается и усиливаются неприятные ощущения, если подойти достаточно близко. Сергей, нескромный вопрос — сколько вам лет? Я знаю многих фанатов уфологии, но вас вижу впервые.

— Не поверите — 65 и я не имею никакого отношения к вашему сообществу.

— Хм, действительно поверить трудно. Это из-за воздействия аномалий?

— Они, родимые, постарались. На место скоро прибудем?

— Сейчас посмотрю навигатор…так, ещё 3115 метров, пара минут, не больше.

Меркулов притормозил и машина свернула налево на просёлочную дорогу, мягко покачиваясь на неровностях грунтовки. До конечной точки добрались быстро, благо транспорт сюда заходил редко, судя по слабо разбитой колее, присыпанной старой листвой и сухими ветками. Мотор замолчал и наступила тишина, изредка нарушаемая резкими птичьими криками. В воздухе висела влага из-за близко растущих деревьев, да зудели комары, выискивая потенциальную жертву. Пришлось немного промокнуть, топчась по густой траве и продираясь сквозь кусты. Мне-то ничего, спецкостюм «Хамелеон» и не такое выдержит, а вот Андрей Никонович морщился от быстро промокших полуботинок, явно испытывая неприятные ощущения. Следов происшествия, естественно не осталось — сочная зелень, с вкраплениями ромашек, густо заполняла небольшую поляну с одиноким вязом в середине.

— Сергей, подождите, нужно провести замеры, — Меркулов достал из кармана ветровки прибор со стрелочным индикатором и щёлкнул тумблером. — Ого, а интенсивность поля заметно скакнула. Даже здесь ощущается некоторый дисбаланс в организме. Как вы себя чувствуете?

— Нормально, — я пожал плечами. — Лёгкий холодок по коже и всё. Однако есть тут ещё кое-что. Не замечаете?

Уфолог внимательно осмотрел поляну, окружающие деревья и отрицательно покачал головой:

— Наверно у нас разное зрение.

— Тогда вам придётся поверить на слово. Вяз — центр фигуры из трёх кольцеобразных стен разного оттенка. Мы стоим у внешней, светло-голубой. Далее идёт синяя и внутренняя — фиолетовая. Подозреваю, что самая высокая напряжённость поля будет внутри. Давайте измеритель — наглядно продемонстрирую свои выводы.

— Только осторожнее. С аномалиями шутки плохи, — встревожился Меркулов.

— Пока опасности не чувствую, — с этими словами я шагнул в первое кольцо. — Видите, стрелка отклонилась на одну треть шкалы…

Сделал пять шагов до середины и вошёл во второе кольцо:

— Здесь напряжённость скачкообразно достигла две трети…

Последний шаг к центру я сделал под предупреждающий выкрик уфолога:

— Сергей, туда…

В глазах потемнело, появилось и пропало чувство тошноты, локоть ударился обо что-то жестяное, судя по характерному звуку. Пришлось потрясти головой, выгоняя остатки последствий перехода через портал. Ничем иным трёхслойное кольцо и быть не могло, вот только осталось чувство его неполноценности. Скачок должен происходить мгновенно, без неприятного сопровождения. А вот и пропавший бусик во всей красе с питерскими номерами, он же «Фольксваген Транспортер» — морда разбита о крепкое дерево; в лобовом стекле, напротив пассажирского места, покрылась паутиной трещин вмятина от удара головой; кузов основательно покрылся пятнами ржавчины. Я заглянул в салон и, как предполагал, обнаружил рыбацкие принадлежности — два баула с упакованными лодками, удочки, спиннинг и пять пар болотных сапог. В бардачке нашёл страховку ОСАГО на имя Юхтина Алексея Алексеевича, жителя Санкт-Петербурга, видимо хозяева рассчитывали, в скором времени, вернуться за своим добром, но не вышло. С машиной было всё ясно, осталось разобраться, куда зашвырнул портал незадачливых рыбаков и меня, сунувшего нос и остальные части тела непонятно во что.

Звать Меркулова было бесполезно по понятным причинам, не за угол отошёл, вон и поляна — вроде и та, да только почти в два раза меньше. Я попробовал «перескочить» к съезду с трассы — не получилось. Попытка вернуться домой — опять по нулям; переход на территорию Спирали…тут то у меня основательно и засвербило одно чувствительное место. Вы думаете, мне стало грустно? Ещё как стало, захотелось основательно выругаться, что и было немедленно исполнено одной фразой, больше сотрясать воздух не имело смысла.

Нормального серого асфальта на месте трассы не оказалось — в обе стороны от перекрёстка тянулась пыльная, совершенно пустынная, грунтовая дорога. Минут через пятнадцать неспешной ходьбы в сторону города, сзади послышалось громыхание и надсадное взрыкивание движка — таща за собою приличный хвост пыли, ко мне приближалась…полуторка. Грузовичок остановился рядом, отчаянно скрипя тормозами и обдавая запахами отработанного бензина. Из деревянной, обшарпанной кабины высунулось молодое чумазое лицо и, весело улыбаясь, предложило:

— Садитесь, товарищ, чего ноги бить лишних пятнадцать вёрст.

— До Питера подбросишь?

— Из бывших что ли?

— Лесник я, приехал на практику да заплутал.

— То-то я гляжу — бледный. Давно не евши?

— Два дня, почитай, насилу вышел.

— Это да, леса у нас богатые. Погодь, мне тут мамка чутка пообедать завернула, — паренёк снял со стенки матерчатую сумку, достал бутыль с водой и бумажный промасленный пакет. — Держи, здесь краюха хлеба с салом.

— А как же сам? — мне, честно говоря, стало неудобно за вынужденный обман.

— В столовку забегу, там союзмоловцев бесплатно кормят.

— Комсомолец?

— Конечно! — он гордо задрал голову. — Неделю назад приняли.

— Поздравляю, — я крепко пожал ему руку.

— Спасибо, товарищ. Меня, кстати, Лёха зовут.

— Сергей.

— А ты ничего, хотя и из бывших.

— Почему так решил?

Лёха состроил грозное лицо, ткнул в меня пальцем и патетически произнёс:

— Вы, господин, выглядите слишком бла-а-родно, — видя моё непонимание, прыснул и пояснил. — Новую фильму недавно завезли, про борьбу красной милиции с белобандитами. Что, не видел? Зря, я вот осенью собираюсь пойти на курсы, буду советскую власть освобождать от преступных элементов. Перекусил? Тогда поехали, а то как бы за долгий рейс не влетело.

Захрустев коробкой, полуторка рванула по ухабистому полотну, нещадно пытаясь вытрясти из нас всё содержимое организмов. Рванула, конечно громко сказано, но для такого тарантаса и 30 километров — скорость. Лихо тормознув в центре села и разогнав кучу кур, Лёха указал на приземистое здание с большим транспарантом «Слава Труду!»:

— Тебе туда, а я перекушу, загружусь и обратно.

Я поднялся на три скрипучие ступеньки, взялся за массивную кованую ручку и оглянулся. Паренёк принял это за нерешительность и крикнул через окно:

— Не боись, товарищ Травнис мужик строгий, но с пониманием.

В знак согласия я кивнул и потянул дверь на себя, очутившись в пустом коридоре с тремя дверями. Из крайнего, слева, кабинета доносились сердитые голоса, обсуждали какого-то Нетопыхина за пьянку в рабочее время:

— А я тебе говорю, Илья Христофорович, нечего с ним нянькаться, напишу предписание и вперёд, дороги мостить на Токсово. Это надо, чего удумал, залил глаза и за сложный агрегат…попахивает статьёй, сам понимаешь.

— Как у тебя всё просто, Егор Кузьмич. С кем я тогда останусь, а? Кто будет ремонтом техники заниматься? Нет у меня больше специалистов, понимаешь, нету. Агрегаты на ладан дышат, а ты карами грозишь.

— Предложи что-нибудь получше.

— Проведём беседу, надавим на совесть.

— Опять?!

— В последний раз.

— Хорошо, но только в последний. И под твою ответственность.

— Договорились, сейчас пошлю кого-нибудь за ним.

Из кабинета вышел плотный мужчина с наголо бритым черепом и усами а-ля Будённый.

— Вы ко мне, товарищ? — он окинул мою фигуру внимательным взглядом.

— Не знаю, — лучше ответа я придумать не успел.

— Проходите, сейчас разберёмся.

Второй человек в синей форме, одной «шпалой» в петлицах и цепким взглядом, указал рукой на свободный стул:

— Садитесь, товарищ…

— Сергей.

— Так что, товарищ Сергей, привело вас в наше захолустье?

— Заблудился.

— Понятно. Густой лес, незнание местности…документы с собой?

— Нет.

— Давно бродите?

— Два дня, — я решил не отступать от наскоро придуманной легенды, хотя и шита она белыми нитками — надо от чего-то отталкиваться.

— Есть хотите? Впрочем, о чём это я — два дня без пропитания тяжело. Илья Христофорович, будь ласка, проводи товарища в столовую. Да скажи Варваре, пусть мяса не жалеет, а то я знаю её…и Нетопыхина не забудь.

— Не забуду. Но мы договорились…

— Слово держу, — Егор Кузьмич дождался хлопка входной двери и быстро закрутил ручку телефонного аппарата. — Двенадцатый, але, але…Участковый Швед, срочно соедини с 33-бис…Я говорю срочно…Да, жду…Товарищ капитан, это участковый Швед, у нас появился очередной гость…Высокий, волосы светлые, глаза…э…тоже светлые…Одет?…В одежду…Да не маюсь я дурью, товарищ капитан. Он куда ни прислонится, одёжка сразу таким цветом становится…Вообще не пью…Есть задержать…А если сопротивляться будет?…Понял…Отбой.

Швед положил трубку и постучал пальцами по столу:

— Применить приёмы самообороны…к такому применишь пожалуй, вон какой взгляд звериный, чистый волчара, не то что те, «рыбаки» — «Вы тут фильму снимаете? Нет? Вы над нами издеваетесь, мы будем жаловаться. Нам надо сообщить товарищу Сталину очень важные сведения». Ага, сейчас, больше делать нечего товарищу Сталину, как с сумасшедшими диверсантами разговаривать». Чёрт, как назло наган в управлении оставил. Так-так-так, будем тянуть время.

Травнис вернулся с неизвестным через полчаса, дав фору участковому на построение схем допроса.

— Хорошо поели, товарищ? — Егор Кузьмич постарался придать голосу побольше участия.

— Спасибо, ваша повариха очень вкусно готовит.

— Если захочет, — хмыкнул Травнис.

— Товарищ Сергей, вы утверждаете, что у вас нет документов — потеряли? — Швед расстегнул командирскую сумку и достал чистый лист бумаги.

— Дома остались.

— Ну что же вы, товарищ, в такое время обезличенному никак нельзя.

— Илья Христофорович, я тебя попрошу…

— Понял, Егор Кузьмич, молчу.

— Товарищ, вы не против, если мы сейчас заполним опросный лист?

— Нет, конечно, вы здесь власть.

— Правильно рассуждаете, — похвалил Швед, а сам подумал: «Какой хитрый, мерзавец». — Назовите имя, фамилию, отчество и год рождения.

— Мирошников Сергей Сергеевич…Сейчас какой год?

— Неужто запамятовали? С утра был июнь 39-го. Илья Христофорович, к обеду ничего не изменилось?

— Не должно, сверху распоряжения не было, — Травнис улыбнулся одними глазами.

— Тогда 904-ый, — спокойно ответил Сергей.

— Значит вам 35 лет, — посчитал в уме Швед. — Где проживаете?

— Вологда, улица Советская 55, квартира 61.

— Семейное положение?

— Женат.

— Партийность?

— Комсомолец, — Сергей сказал чистую правду, из комсомола его никто не выгонял.

— В вашем возрасте давно пора быть членом партии, — с трудом скрывая удивление, заметил участковый. — Можете доказать?

— Нет.

— Ясно. Работаете, служите?

— Служил в советской армии.

— Вы имеете в виду РККА?

— Можно сказать и так.

— Почему уволились? Или может подали в отставку?

— Уволился. По выслуге лет.

Сергей старался не врать, по большому счёту его ответы не имели никакого значения, он прекрасно видел, что милиционеру требуется протянуть время до приезда группы захвата или сопровождения к более компетентным лицам.

— Имеете ли вы какие-либо важные сведения для товарища Сталина?

— Не имею.

— То есть как? — растерялся Швед, он рассчитывал, что «опрашиваемый» сейчас начнёт выкладывать злодейские планы немецкого командования, как делали его предшественники, а тут…

— И что я должен сказать товарищу Сталину? Война начнётся в 41-ом?

— Ну, хотя бы это. Ваши друзья…

— Егор Кузьмич, — перебил его Сергей, — если не трудно…куда подевались пять человек?

— Отправили в Ленинград, — Швед прикусил язык, кляня себя за странную болтливость. — Гражданин, здесь вопросы задаю я. Вы задержаны до выяснения личности.

— А пистолетик у вас есть? — «гражданин» ухмыльнулся самым наглым образом, вызвав у участкового неожиданную мысль: «Оборотень!».

Егор Кузьмич устало вытер лоб мятым платком. Казалось бы — простой разговор, ничего особенного, а нервы напряжены как струны.

— Послушайте, Мирошников или кто вы там на самом деле, не советую никуда убегать, всё равно поймают. Вы здесь чужой, не в смысле — человек из другой страны, шпион или диверсант…

— Я знаю, поэтому соврал только с возрастом, слишком молодо выгляжу для 65-летнего старика.

От услышанного Травнис закашлялся и покрутил головой, мол ври да не завирайся, знаем мы вас пришлых, уже встречались. Наступила неловкая тишина. Где-то за обшивкой стены шуршала мышь, обгрызая сухую древесину. Скрипнул стул, освобождаясь от тела участкового. Егор Кузьмич встал у окна, вполоборота к задержанному, стараясь не выпускать его из вида. Что-то из районной управы задерживались, тут езды всего-ничего, какой-то десяток вёрст. Прошло пять молчаливых минут, затем ещё пять…наконец, через открытую форточку, послышалось гудение приближающейся машины. Швед чуть было не перекрестился, испытывая такое облегчение, словно два мешка пшеницы с плеч скинул. К крыльцу, в облаке пыли, подлетел санитарный «газик», из него лихо выскочила тройка крепких мужчин с кобурами на поясах. Прогремели сапоги по коридору и в кабинете сразу стало тесно. Молодой старлей кинул взгляд на неизвестного и жестом показал сопровождающим — усилить бдительность.

— Здорово, Кузьмич…Илья Христофорович…этот что ли?

— Да. Вот опросный лист, но…сам понимаешь, — участковый протянул исписанную бумагу.

— Разберёмся. Задержанный, встать. При попытке оказать сопротивление или побег будет применено оружие. Ткаченко, Коськин — сопроводить гражданина в машину.

Старлей снял фуражку, достал из кармана галифе платок и вытер потное лицо:

— Ну и жарища в авто, окна не откроешь — пылищи наглотаешься. Кузьмич, доложи, только коротенько.

— Его Лёшка Климкин привёз, видать подобрал где-то на дороге. Личные данные записал, но веры им немного. Вася, ты это…поосторожнее с ним. Чую, волчара ещё тот — никакого волнения, спокоен как скала, но веет от него нешуточной угрозой.

— Ничего, Егор Кузьмич, не беспокойся, и не с такими «зверями» справлялись.

Глава 4. Пропавший

Меркулов очнулся от неприятной сырости, холодившей спину. Над лицом сыто зудели комары, созывая «коллег» на пир. Андрей Никонович попытался сесть и тут же схватился за голову, сжав зубы от резкой боли, прострелившей виски. Последнее, что он запомнил — фигура Сергея покрылась рябью, окружающий мир вздрогнул и незримая волна сбила с ног. При этом удар был не физический, а скорее на ментальном уровне. «Позвонить…срочно позвонить…», — первая связная мысль заставила поднять ослабевшее тело и, спотыкаясь, тащиться к машине. Несчастные три десятка метров дались с трудом, голова кружилась, тошнота подступала к горлу. Он сразу в салон не полез, догадался сначала стянуть полностью испачканную ветровку.

Вызываемый абонент долго не отвечал, пока на исходе терпения не раздался знакомый голос:

— Андрей Никонович? Здравствуйте. Как ваши исследования?

— Плохо, Гена, очень плохо…Мирошников пропал.

— Куда пропал?…Как пропал?! Что вы такое говорите?!

— Пошёл делать замеры и исчез, прямо на моих глазах.

В трубке воцарилась тишина, только на пределе слышимости прозвучало: «Полный писец!».

— Андрей Никонович, приветствую — Черёмухов.

— Виктор Павлович, хочется сказать «Добрый день», но удача сегодня не на нашей стороне.

— Ты сейчас где?

— На месте, будь оно неладно.

— Плохо себя чувствуешь? Голос какой-то вялый.

— Бывало и получше. Аномалия, зараза, зацепила. Но ничего, пройдёт.

— Может медиков вызовешь?

— Делать им больше нечего, как меня по лесам разыскивать. У них и в городе работы хватает, обойдусь как-нибудь.

— Я сейчас буду докладывать начальству, пусть пришлёт в помощь пару ребят.

— И чем они помогут? Да и как это место найдут?

— Запеленгуем по сотовому, ты главное с полчасика никуда не отъезжай. Народ прибудет, подежурит пару-тройку дней, а там, возможно, всё и образуется.

— Твоими бы устами…Я ведь его предупреждал быть осторожнее.

— Банальная самоуверенность, — констатировал Виктор Павлович. — Вот и поплатился. Ничего, в следующий раз умнее будет. Всё, Андрей Никонович, заканчиваем разговор, пора делами заниматься, а то ты так до ночи просидишь.

Отключив связь и откинув голову на подголовник, Меркулов смежил веки, стараясь вспомнить во всех подробностях момент сработки аномалии. Раз за разом прокручивая продвижение Мирошникова к центру поляны, неожиданно всплыло видение — вот Сергей поднимает руку с прибором, делает шаг и…лицо мгновенно становится чёрным, покрываясь золотистой сеткой в форме сот. Изображение предстало настолько чётким, что уфолог вздрогнул и открыл глаза:

— Тьфу ты, почудится же такое.

Он взглянул на наручные часы — запрошенные тридцать минут незаметно перевалили за сорок, значит можно выдвигаться домой, приготовить запасной прибор и завтра, с утреца, вновь отправиться на место исследований.

Арташев любовался высокой стройной фигурой — не женщина, а мечта. Именно мечта, идеал, на который можно смотреть, но нельзя трогать руками. Звериная грация сквозила в её движениях, не зря прозвище Пантера так и осталось со студенческих лет, проведённых в академии ФСБ. Настоящая воительница, которой не подходила роль жены и домохозяйки. Он был наслышан о жёстких, а порой жестоких, методах работы майора Мирошниковой с сопротивляющимся противником.

— Анастасия Сергеевна, да не волнуйтесь вы так, найдётся ваш Сергей, нагуляется в этих своих…континуумах и вернётся.

— Я не волнуюсь, а размышляю, — она встряхнула гривой серебристых волос. — Мы всегда чувствуем друг друга, где бы не находились, а тут как обрезало.

— Вы посещали аномалию?

— Да, поговорила с Меркуловым. Кстати, весьма знающий человек по части таинственных природных явлений.

— Есть какие-нибудь версии?

— Спонтанный портал, уверена на все сто. Вопрос в другом — куда он ведёт? Я вчера консультировалась с одним…умником, но даже он не смог внятно ответить, сплошные предположения и домыслы.

— Поделитесь хотя бы этим.

— Насколько я поняла, это точка перехода в другую вселенную. Вы слышали о теории многомерности миров?

— Конечно, одно время увлекался чтивом про всяких попаданцев.

— Так вот, оказывается, существует теория и о многомерности вселенных.

— Любопытная информация, но что она даёт в практическом плане?

— К сожалению ничего. Мой источник советовал, ни под каким предлогом, туда не соваться.

— На это есть серьёзные причины?

— Оттуда ещё никто и никогда не возвращался.

Генерал сочувственно покивал головой, однако вслух выражаться не стал. К чему слова, если времени прошло всего три дня, а ситуация зависла в подвешенном состоянии за неимением подходящего решения. У Анастасии запел мобильник, она выслушала звонившего, сказала «Спасибо» и на лице появилось решительное выражение:

— Меркулов сообщает, что активность аномалии резко возросла и, примерно через четыре дня войдёт, в полную силу.

— Мне не нравится то, что вы задумали.

— Николай Васильевич…

— Да, я не ваш начальник, но мне кажется это чистым безумием.

— Вдвоём легче справиться.

— Легче, когда проблема ясна, тут же сплошные тёмные джунгли.

— Арахеос своих не бросают.

— Вы о дочери подумали? — генерал пожевал губами.

— В первую очередь. Она не простит, если с отцом что-то случится.

— Понимаю и желаю удачи. Возвращайтесь оба как можно скорее.

— Корабль?

— Он самый. Нам нужен специалист по реакторной установке и без вашего мужа тут никак не обойтись. Есть у Сергея два взаимоисключающих свойства — пугать и располагать к себе людей. Ему не составит труда найти и привести соответствующего человека.

— Вы так уверены?

— Не один год наблюдаем за вашей семьёй.

— Не надоело? — усмехнулась Нарейса.

— Любопытство такая штука… — разговор прервал красный телефон с двухглавым орлом на корпусе. — Минутку…Арташев слушает…Здравия желаю…Идёт полным ходом…Да, круглосуточно…Есть, прибыть в 16:00.

Он положил трубку и, извиняясь, развёл руками:

— Вынужден прервать нашу увлекательную беседу, Сам на доклад требует. Вас подвезти?

— Подвезите. Мне как раз в управление надо, возьму отпуск на пару недель.

Тихо открылась массивная резная дверь и Президент деловито прошёл к своему месту за столом совещаний:

— Добрый день, товарищи, прошу садиться. Встреча сегодня будет короткой, — он осмотрел небольшой состав присутствующих. — У меня в 16:40 намечен разговор с канцлером Германии. Валентин Тимофеевич, начнём с вас…что у нас по космосу?

Командующий космическими войсками встал, одёрнул лёгкий китель и начал доклад:

— На орбиту выведена группировка из десяти перехватчиков в ранее намеченные районы. Патрулирование ведётся парами, смена через 24 часа. После налёта необходимых часов будем проводить тренировки по взаимодействию экипажей.

— Как наши «партнёры» реагируют на полёты?

— Как обычно — отрицательно. Прислали ноту протеста в связи с «нарушением правил безопасности перелётов в околоземном пространстве».

— Что вы ответили?

— Посоветовали не запускать воздушные шары слишком высоко.

— Тоже верно, пусть сначала научатся обоснованно строчить жалобы. Садитесь. Сергей Иванович, доложите обстановку по Уральскому округу и близлежащим территориям.

— Наблюдается повышенная активность НКО «Гражданская совесть», — директор ФСБ откашлялся, прочищая горло. — Устраивают пикеты на пути следования грузов с объекта «Шахта».

— Что «рекламируют»?

При этих словах присутствующие улыбнулись, понимая о чём идёт речь.

— Требуют прекратить вывоз ядерных отходов из могильника.

— Значит секретность на уровне, это похвально. С особо рьяными проведите беседы, подключите прокуратуру, пусть тщательно проверят этих радетелей за экологию. Продолжайте.

— Получена очередная угроза в адрес «Пантеры», источник находится в Колумбии.

— Утечка?

— В последней операции задержан некто Николас Аваро, его майор Мирошникова брала довольно жёстко, оказывал сопротивление. Подозреваем адвоката, делал звонки за рубеж.

— Разберитесь, потом проинформируете. Ваша очередь, Николай Васильевич, только коротенько, — Президент кинул взгляд на наручные часы. — Время поджимает.

— Владимир Михайлович, проект «Проходчик» не останавливается ни на минуту. Однако, с отсутствием достаточного количества персонала, демонтировано только две палубы.

— Досадно, но сами понимаете, в связи с повышенной секретностью мы не можем привлекать много народа. Попросите «Специалиста», пусть сделает дополнительный терминал.

— К сожалению с ним потеряна связь. Мы не знаем, где он находится в данный момент.

— Плохо. Как появится, немедленно сообщите. На этом заканчиваем. Следующее совещание проведём в расширенном варианте, встречаемся через два дня в 13:00. До свидания, товарищи.

Нарейса уже битый час рылась в Интернете, пытаясь найти, более-менее, вразумительную информацию о различных аномалиях, но кроме опутанных всякими домыслами и фантазиями личных измышлений уфологов и доморощенных исследователей, не попадалось ничего. Сзади подошла Морана, обняла за шею и потёрлась щекой.

— Мам, можно я с тобой пойду?

— Нет, дочка, там может быть очень опасно.

— Ты же научила меня драться.

— Вот так я потеряла четверых, неплохих, бойцов. Они тоже говорили: «Мы умеем», но знания без опыта — ничто. Помнишь предостережение Умника?

— «Никто не возвращался». А кто пропадал? Мы же не знаем, кем были исчезнувшие.

— Нет информации. Представляешь — у вселенского компьютера нет данных, одни предположения.

— Фантастика.

— Хуже. Кто-то намерено закрыл доступ.

— А что думает дедушка Фирто?

— Впервые об этом слышал. На Дарино нет аномалий.

Они надолго замолчали, каждая думая о своём. Морана ушла на диван и, забравшись с ногами, старательно хмурила брови, препарируя каждую набежавшую мысль.

— Бред, один сплошной бред, — Нарейса досадливо поморщилась. — Глупая затея искать здесь что-то путное.

— Мам, а вдруг папа провалился в прошлое?

— Почему не в будущее?

— Но ведь его нет. Как может сохраниться информация в пространстве о том, чего не было?

— Бу-ду-ще-го нет, — произнесла Нарейса по слогам.

— Мне в голову пришла странная идея, — Морана глубокомысленно упёрла палец в лоб. — А что, если пропавшие, пытаясь вернуться, снова проходили через портал и проваливались глубже? С каждым разом уходя всё дальше и дальше, из одной альтернативы в другую.

— Боги, как всё просто, — мать с удивлением взглянула на умницу-дочь. — До того просто, что ужас берёт. Если принять твою версию за реальность, то естественно никто и никогда ничего не расскажет.

Во дворе гулко и радостно залаял алабай Кеша, прошлогодний подарок генерала Коростина:

— Что, морда, нет хозяина дома? Поэтому у будки лежишь? — в голосе Веры проскочила нотка тревоги. — На, держи вкусняшку. Да осторожнее, здоровяк, руку отхватишь.

Она вошла в дом, повозилась в прихожей, меняя туфли на тапочки:

— Есть кто живой?!

— Мы в кабинете! — откликнулась Морана.

Вся семья называла кабинетом комнату с тремя компьютерами, купленными специально для дочерей, чтобы не было излишних споров и слёз. Хотя плакать они перестали после пяти лет, лишь упрямо сопели, принимая наказание за детские шалости.

— Есть новости? — Вера выжидательно посмотрела на Нарейсу.

— Нет и, скорее всего, не будет, если наши предположения верны — Серёжа попал во временной портал, каждый проход через него отбрасывает в прошлое другой реальности. Через два дня я иду его искать, вдвоём мы обязательно справимся.

— Мама Вера, а мама меня с собой брать не хочет, — пожаловалась Морана.

— Правильно делает. Ишь, чего удумала. Ты ещё Анне с Катериной скажи, да Хариссе звякни и тогда вся ваша банда поскачет отца с дедом выручать — будет очень весело. Особенно матерям, когда вы все там сгинете.

— Никуда мы не сгинем.

— Милая, я отца сорок лет знаю, не тот он человек, чтобы просто так пропасть, а твоя мать обязана за ним идти — это её долг. Не твой, запомни, для такого дела нужно сначала созреть вот тут, в голове, а не ниже шеи.

— Я и так уже зрелая.

— Неужели? — она внимательно осмотрела Морану сверху донизу. — Да, грудь и попа присутствуют, но этого мало.

— Ну и не надо. Подумаешь…

— Дочка, ну-ка посмотри мне в глаза, — Нарейса отодвинулась от монитора. — Так-так-так, даже и не думай — год запрета на гулянки по мирам сразу обеспечен.

— А ты не умеешь ставить блокировку.

— Найду отца и он меня научит, вот тогда вы попляшете, всей компанией.

— Так нечестно, — надула дочь губы.

— Зато очень поучительно.

Аномалия активировалась на сутки раньше, о чём Меркулов сразу же сообщил Мирошниковой. Анастасия Сергеевна появилась так быстро, что у него закралась шальная мысль, а не пряталась ли эта молодая, красивая женщина за каким-нибудь кустом? Парни из спецслужб доложили обстановку, именно доложили, так как в их разговоре проскочило служебное «товарищ майор».

— Андрей Никонович…

— Да-да, я вас слушаю.

— Что показывает прибор?

— Напряжённость поля выше, чем в прошлый раз, когда ваш муж…

— Понятно, спасибо. Значит радиус поражения при сработке возрастёт.

— Скорее всего. Анастасия Сергеевна, вы бы подумали…

— Уходите и отводите людей подальше.

Слова прозвучали как приказ и четыре человека торопливо двинулись по просёлку, подальше от аномальной зоны.

Лицо чувствительно обдало холодом, едва Нарейса переступила границу фиолетового круга. Мир крутнулся, тело на миг потеряло равновесие, но отработанная годами реакция не дала упасть. Намётанный взгляд сразу оценил меньшие размеры поляны, проржавевший микроавтобус да глубокие следы, уходящие прочь. Сергей, скорее всего, направился в сторону города, тут и семи пядей во лбу не надо, чтобы догадаться — хватит одной. Она вышла на основную дорогу, покрутила головой в обе стороны и пошла туда, где по всем правилам, должен находиться Санкт-Петербург. Видимо вчера прошёл дождь — там и сям подсыхали лужи. По краю одной из них чётко отпечатался протектор узкой резины, значит техника здесь имеется. Нарейса «скакнула» вперёд, до видимого конца грунтовки, и почти сразу же вернулась на исходное место. Мирошников давно научил её передвигаться таким необычным способом, что не раз выручало при проведении спецопераций. Там, вдалеке, дорога сворачивала налево и к повороту неторопливо пылил старинный мотоцикл с милиционером в седле. Самое интересное было то, что форма на нём относилась к довоенному времени — синего цвета и без погон. Немного подумав, Нарейса изменила одежду на коричневую юбку ниже колен и белую блузку. Женский вариант «хамелеона» представлял собой мечту любой модницы, в отличии от защитного костюма Сергея, он легко модифицировался по малейшему желанию хозяйки.

Мотоциклист мимо не проехал — остановился напротив и заглушил двигатель:

— Куда путь держим, красавица?

— В город, товарищ милиционер.

— В город? Хорошее дело. А почему с пустыми руками или обокрали?

— Нечего нести, вот и руки пустые.

— Понятно. А откуда идёшь?

— Оттуда, — Нарейса махнула рукой назад.

— Ага, а путь, значит, держишь туда, — милиционер показал пальцем за спину.

— Конечно, это же логично.

— Логично-то логично, вот только кажется мне, что ты красавица заблудилась.

— С чего вы взяли?

— Документики есть?

— Нет.

— Ну как же так? Собралась в город, работать или учиться, а без подтверждения личности нигде не берут. Вдруг ты шпионка какая?

— Что тут можно нашпионить — сколько деревьев в лесу?

— А вот это мы и должны выяснить. Садись-ка милая на заднее сиденье — прокачу с ветерком до сельсовета.

Пружины мотоциклета жалобно скрипнули, не рассчитанные на большую массу нового седока. Милиционер удивлённо скосил глаза, разглядывая приплюснутую покрышку:

— Эк тебя, девонька, родители раскормили, а по внешнему виду и не скажешь.

— У нас в семье, все такие…крепкие, товарищ лейтенант, — Нарейса наконец вспомнила, что означает одна «шпала» в петлицах.

Проехать с ветерком не получилось — обод заднего колеса нещадно стучал на кочках, вызывая у водителя гримасу недовольства. При въезде в село вообще произошла неприятность — от острого камня лопнула покрышка. Лейтенант скрипнул зубами, бросив мрачный взгляд на попутчицу:

— Неудачный сегодня денёк.

Пока добрались до сельсовета, с блюстителя порядка пот потёк градом, оставляя грязные дорожки на пыльном лице. У входа, на скамеечке, чинно сидели двое мальчишек в белых рубашках, чёрных шортах и с красными галстуками на шеях.

— Васька, вы почему не на занятиях? — лейтенант строго посмотрел на вихрастого ученика с большой россыпью конопушек.

— Дядя Егор, нас завуч послала к председателю за ватманом, будем плакат рисовать к дню Рабочего и Колхозницы.

— Молодцы. Илья Христофорович где?

— Столовку проверяет, скоро должен подойти.

«Варьку он там проверяет, а не столовую» — уловил чуткий слух Нарейсы в тихом бурчании дяди Егора.

Они прошли в душный кабинет с табличкой «Председатель тов. Травнис И.Х.». Милиционер сразу же схватился за графин, сделал несколько мощных глотков и облегчённо выдохнул. Достал из кармана галифе платок, не первой свежести, намочил водой и тщательно протёр лицо и шею:

— Садитесь, гражданочка, — он указал на табуретку у стены, увешанной разнообразными плакатами, призывающими бороться и трудиться на благо социалистической Родины.

«Красавица», неожиданно перешедшая в категорию «гражданок», машинально отметила тарелку громкоговорителя в углу, портрет Сталина; массивный двухтумбовый стол со стопкой бумаг, лампой, и перекидным календарём; стандартный сейф с облупившейся многослойной краской. Морана как в воду глядела, предполагая о провалах в прошлое. Только человек с очень богатой фантазией мог принять окружающую обстановку за театральную. Лейтенант подёргал ящики у стола, дверь сейфа, сунул в галифе связку ключей и попросил никуда не отлучаться. Дверь в помещение захлопнулась, два раза щёлкнул внутренний замок, давая понять — «вам, девушка, никто доверять не собирается».

Нарейсу подобные выходки совершенно не взволновали — милиционер поступает так, как предписано законом. Сбежать можно всегда, но этот человек наверняка имеет информацию о муже и, предположительно, о других «попаданцах». То-то он особенно не удивился, встретив подозрительную женщину, словно каждый день приходится кого-то задерживать. Она не питала иллюзий относительно возможности затеряться среди местных — здесь надо прожить не один год, пока среда обитания не сгладит заметные отклонения в манере речи и поведения.

Глава 5. Попаданка Нарейса.

Швед рысью проскочил от сельсовета к столовой и застал председателя в пикантной ситуации, тот что-то нашёптывал на ушко краснощёкой поварихе, поглаживая пышное бедро.

— Илья Христофорович…

— Товарищ участковый, ну что за привычка врываться в самый неподходящий момент, — Травнис недовольно убрал руку с вожделенного места.

— Самый и есть подходящий — новый гость появился.

— Да что им тут, мёдом намазано что ли?

— Может и намазано. Пойдём, я её в твоём кабинете на замок закрыл.

— Погодь, ты же сказал — гость?

— Да какая разница, в конце концов.

— Чего в свой кабинет не потащил?

— Решётки на окне нету, не дай Бог сбежит.

— Ладно, идём Пинкертон. Варенька, я ещё зайду попозже, нужно проверить расходную смету.

— Заходите в любое время, товарищ председатель, — поиграла глазками молодуха.

На подходе к сельсовету местного главу обступили пионеры и потребовали, на два голоса, дать им ватман, иначе строгая Нина Васильевна заставит сидеть до полночи. Травнис немного подумал и согласился, что да, не стоит расстраивать завуча с её сложным характером. Швед дважды щёлкнул замком и посторонился, пропуская хозяина кабинета. Илья Христофорович на мгновение замер, увидев кого задержал участковый на этот раз:

— Егор Кузьмич, ну что же ты…такую красоту и в клетку. Мадемуазель, не скажете как зовут столь прелестное создание?

— Анастасия…Эстварра.

— О-о-о, Эстварра, так и чудится Испания…коррида, матадор…

— Товарищ Травнис, ты кажется бумагу мальцам должен.

— Что? Ах, да, Нинка же меня потом поедом есть будет за бюрократические замашки. Сейчас-сейчас…

— Гражданочка, пройдёмте в мой кабинет, нам здесь…кхм…не совсем удобно будет разговаривать.

— Как скажете, гражданин начальник, — Нарейса величаво проплыла мимо председателя, судорожно вытирающего вспотевшую лысину.

— Ну-с, начнём, — рука лейтенанта привычно расстегнула планшет, извлекла чистый лист с карандашом и написала — «Протокол».

— Помолясь? — прозвучало в ответ с лёгкой насмешкой.

— Гражданочка, Бога нет.

— Не доказано.

— Давайте не будем отвлекаться на религиозные диспуты, есть более важные дела. Например — установление личности неизвестной, задержанной в приграничном районе.

— Устанавливайте, я не против.

— Фамилия, имя, отчество и род занятий.

— Мирошникова Анастасия Сергеевна, майор гозбезопасности Российской Федерации.

— Что? — Швед сердито бросил карандаш на стол. — Издеваетесь? Решили прикрыться нашими органами? Да кто вам поверит…ну надо же, майор, очень смешно. Поаккуратнее с такими заявлениями.

— Егор Кузьмич, почему вы решили, что я из ваших органов?

— Ну как же…гозбезопасность…

— Небольшая адаптация под реалии этого мира.

— А вы, значит, из другого, как та пятёрка…Впрочем, не ваше дело — Аэлита с Марса.

— На Марсе нет жизни.

— Мне без разницы, — участковый хлопнул ладонью по столу. — Вы будете отвечать на поставленные вопросы или мне вызывать наряд красноармейцев?

— Они приедут в любом случае.

— Догадливы, однако. Там с вами будут разговаривать уже другие люди и поверьте, не столь дружелюбно.

— Товарищ лейтенант, один вопрос можно, пока я ещё здесь?

— Только один — мы не на вечерних посиделках.

— Куда отправили Мирошникова?

Швед некоторое время разглядывал безмятежное лицо задержанной, решая для себя сложную дилему — стоит или нет что-либо рассказывать.

— То-то я гляжу фамилия знакомая. За дружком значит подались?

— За мужем.

— Ай-ай-ай как необдуманно, — он с деланным сочувствием покачал головой. — Ну прямо декабристка какая, а не шпионка.

— Долго ещё будете веселиться? — её глаза холодно блеснули.

— Это вы тут клоунаду устраиваете. Цирк Шапито на выезде, — разозлился участковый. — Майор…гозбезопасность…Ещё Кларой Цеткин назовитесь.

— Мною проведено 128 боевых операций, ликвидировано 232 боевика с применением холодного оружия — люблю, понимаете ли видеть, как душа врага отлетает во тьму.

Швед незаметно пощупал кобуру с наганом, мало ли что сотворит явно сумасшедшая женщина. Вон какие когтищи, такими и глаза выцарапать недолго.

— Где Мирошников?

— Сейчас узнаете, — он покрутил ручку аппарата, вызывая коммутатор. — Але, двенадцатый, але…Спите там что-ли? Дай 33-бис…Ожидаю-ожидаю…Товарищ капитан, это участковый Швед…Мною задержана подозрительная женщина…Да, оттуда…Не могу, мотоциклет сломан…Лучше четырёх…Совсем не преувеличиваю…Когда будет?…Долго…Прекрасно понимаю…Есть…Отбой. Вот так, гражданочка, скоро прибудет конвой и отвезёт вас в Парголовское управление НКВД, где и находится якобы ваш муж.

— Может мне пойти им навстречу? Так быстрее будет.

— Ну что вы. Зачем бить нежные ножки по буграм и ямам? Такая вся ухоженная и как простая работница или крестьянка по грязной, пыльной дороге? Приедет авто и спокойно довезёт куда надо. Если не секрет, к какому дворянскому сословию относитесь? Погодите, не отвечайте, попробую сам догадаться. Баронесса? Нет, слишком просто. Графиня? Вроде бы похоже, но…всё равно мелковато, а вот княжна, да из окружения императора…Угадал?

— Егор Кузьмич, смотрю на вас и удивляюсь — умный, образованный человек, правильно излагаете мысли, не спотыкаетесь на каждом слове и вдруг в такой глуши. Нет, чтобы искоренять преступность в Москве, Ленинграде или ином крупном райцентре, а вы тут…с алкоголиками и хулиганами беседы проводите, да задерживаете невинных девушек. Я понимаю, куда партия послала, там и нужно исполнять служебный долг — это правильно, дисциплина должна соблюдаться.

— Сразу видно, что не рабоче-крестьянская косточка, такие рассуждения развела. Алкоголики и хулиганы есть наш народ. Не понимают — научим, не хотят — заставим, а вы чужие в прямом смысле слова. Думаете, мне интересно разговаривать с пришлыми? Будь я советским писателем — возможно да. Первая пятёрка ваших — обычные работяги, правда с искажённым мышлением, но это поправимо.

— А я, выходит, непростая?

— Те люди вели себя иначе — нервничали, ругались, требовали отправить к верховному начальству для передачи важных сведений. Вы слишком спокойны для человека, попавшего в непонятную ситуацию. Каюсь, как услышал про души и тьму, сразу подумал о невменяемости.

— Теперь мнение изменилось?

— Конечно, и поэтому пусть разбираются другие инстанции — моё дело задержать, опросить и проводить дальше.

— Могли и не делать этого, чисто по-человечески.

— Обязан. Вам ли не знать порядок, если вы действительно сотрудник органов, а не взбалмошная девица с очень богатой фантазией.

— Егор Кузьмич, не желаете поговорить как сотрудник с сотрудником или просто, как обычные люди?

— Поговорить? — Швед на мгновение задумался. — Можно, отчего нельзя. Машина всё равно придёт не ранее, чем через час. Вы действительно убили пару сотен человек?

— Наше подразделение занимается ликвидацией, а не банальным убийством. Если враг не сдаётся, его уничтожают. У вас тоже есть такой постулат.

— Э…Анастасия, вы из какой страны будете? Мне приходилось участвовать в поимке разных диверсантов, шпионов и прочих недругов советской власти, русских по происхождению. Какой бы сволочью они не были, чувствовались как свои, понятные до мозга костей. В вашем случае ощущается некая чужеродность даже на первый взгляд. Признайтесь, вы с Луны или Марса? — он улыбнулся, понимая всю нелепость вопроса.

— Вынуждена огорчить, — вернула улыбку Нарейса. — Ни там, ни там жизни нет.

— А как же Беляев, Жюль Верн, Герберт Уэлс?

— Фантасты, что с них взять — реальность гораздо невероятнее.

— Докажите, если не трудно.

— Как скажете, — после этих слов табуретка опустела.

— Чертовщина какая-то, — растерялся Швед, оглядывая комнату.

— Чёрта нет, но есть демоны, — раздалось за спиной.

Он резко повернулся и замер — в одежде из звёздной тьмы стояло настоящее исчадие ада с острыми клыками, чёрной кожей и жуткими белыми глазами. Лейтенант моргнул и страшное видение исчезло.

— Ну как вам такое? — Нарейса снова сидела у стены

— Чуть сердце не остановилось, ей Богу. Гипноз, иллюзия?

— Возможности организма. Я ведь могла и не идти с вами. Провела бы на дороге экспресс-допрос, спрятала тело, и двинулась дальше.

— Почему этого не сделали? — по спине участкового пополз неприятный холодок, едва он представил свою участь.

— Вспомните рыбаков, они ведь обычные люди и муж наверняка постарается их вытащить из вашего мира. Лишь по этой причине я не стала действовать радикально.

— А вы, значит, необычные?

— Мы с мужем вообще не люди, — она дружески оскалилась, продемонстрировав полный набор острых зубов.

«М-да, связался младенец с чертями. Вот угораздило, так угораздило» — подумал Швед о себе, разглядывая необычную женщину. Да и женщину ли вообще? В голову пришло наставление старого попа Игнатия о дьяволицах-суккубах, смущающих своей красотой мужскую половину человечества. Нет, лейтенант красной милиции ни на какие соблазны не пойдёт, партийная закалка не позволит расслабиться. А Илья Христофорович? Как странно повёл себя председатель при первой встрече с задержанной. Похоже есть в нём червоточина, не до конца очистился от старорежимных замашек. Выгнать что ли чертовку? Пусть катится на все четыре стороны — на душе спокойнее станет.

— Думаете как от меня избавиться?

— Мысли читаете?

— У вас на лице всё написано.

— Уйти не хотите?

— Мне интересна ваша компания да и дождаться надо солдатиков, чего им зря мотаться туда-сюда. Вам может влететь за потерю потенциальной шпионки-диверсантки.

— Ничего страшного, отпишусь как-нибудь. Кстати, вы упоминали про другой мир, это как понимать?

— Вам знакомы места, где странным образом пропадают люди?

— Было такое. Кажется в районе села Ведлозеро, если не изменяет память. Розыск проводили долго, но так никого и не нашли.

— И не найдут, не сомневайтесь. Такое «колдовское» образование называется односторонним порталом — межмировая точка перехода в один конец.

— А как же назад?

— Никак. Будем с мужем разбираться в этой ситуации. Вот чёрт, совсем забыла…помните место нашей встречи?

— На всю жизнь, — усмехнулся Швед.

— Рядом есть свёрток в лес и чуть дальше от дороги стоит микроавтобус рыбаков. Таких машин в вашем мире не существует.

— Эти люди ничего такого не говорили.

— Стресс, надо думать.

— Вот починю мотоциклет, тогда и съезжу.

— Подойдите ко мне, — Нарейса встала и хитро улыбаясь, протянула руку.

— Это ещё зачем? — участковый с опаской посмотрел на чёрные коготки.

— Вы коммунист?

— Да, с восьмилетним стажем.

— Коммунист ничего не боится. Или я ошибаюсь?

— Всё верно, просто немного опасаюсь.

Он обошёл стол и прикоснулся к прохладной ладони, словно взял за кисть гранитную статую. Тихая кабинетная обстановка внезапно сменилась лесным шумом — стрекотала сорока, где-то дробно стучал дятел, попискивали невидимые пичуги. Рука непроизвольно дёрнулась наложить крест от такой пертурбации.

— Принимайте подарок для советской власти. Старым хозяевам он больше не понадобится, — звук похлопывания по металлу привёл лейтенанта в себя.

Егор Кузьмич осторожно забрался в салон невиданного авто, потрогал непонятные рычажки, покрутил ручки, поелозил по мягкому креслу.

— Надо срочно сообщить в район, такой механизм нельзя оставлять без присмотра — вдруг кто-то случайно набредёт и пиши-пропало. Наш крестьянин — мужик хваткий, растащит всё до винтика.

— Тогда возвращаемся. Мои конвоиры наверно уже подъезжают.

Глава 6. Кровавая гэбня

Начальник Парголовского райотдела милиции Решетов окинул взглядом подчинённых, подметил двух сержантов, тихо переговаривающихся на последнем ряду, и постучал карандашом по графину с водой:

— Внимание, товарищи. Перед тем как закончить совещание, хочу напомнить — мало выявляете антисоветских элементов. Неужели кулаки, их пособники вредители, шпионы и диверсанты всех мастей неожиданно закончились? Быть такого не может. Товарищ Сталин выразил чёткий и ясный посыл — враг не спит, его надо искоренять дённо и нощно. Сержант Кормилицын…

— Я, товарищ капитан.

— Сколько выявлено антисоветчиков и им сочувствующих за неделю?

— Э…мною ведётся работа в этом направлении.

— Плохо ведётся. И так почти повсеместно. Берите пример с участкового Шведа, он в течении пяти дней задержал двух потенциальных шпионов иностранных разведок.

— Товарищ капитан, у него на участке один лес да дворов 600 с трудом наберётся.

— Вот видишь, Кормилицын, даже среди леса можно найти врага социалистической революции. А у тебя что? Более тысячи семей под надзором и тишина. Это начинает выглядеть подозрительно.

— Исправлюсь, товарищ капитан, — бледный сержант встал навытяжку.

— То-то же. Через неделю подашь список на семь врагов народа. Всем понятен план работы? Тогда по рабочим местам. Максимов, задержись на минуту…

— Слушаю, товарищ капитан.

— Тут такое дело, Вася, не стал говорить при всех, — Решетов посмотрел на плотно закрытую дверь «красного уголка». — Швед, на своём участке, обнаружил автомобиль германского производства. Уверяет, что его «рыбаки» бросили. Сгоняй в Капитолово, разузнай место, оцени состояние техники и притащи сюда.

— Понял, будет сделано.

— Что у нас с последним задержанным?

— Не признаётся, вражина.

— Усиленные методы допроса применяли?

— Применяли да бестолку — требует встречи с «рыбаками».

— Будет ему встреча, пусть не переживает. Кстати, где они сейчас?

— В Кащенко. Двое совсем хлипких оказались. Они и так несли полный бред, а после общения с нашими «специалистами»…

— Перестарались ребятки. Нам нужен качественный враг, идейный, чтобы высшее начальство видело в нас опору против контрреволюции, а тут…одни сумасшедшие.

— Пётр Алексеевич, а если они правду говорили про войну, развал страны?

— Вася, забудь и выкинь из головы. Советскую власть ничто не пошатнёт, она есть и всегда будет, иначе это попахивает заговором против Вождя. Всё, на этом и закончим. Прибудет конвой из Капитолово — возьмёшь их «газик». Задержанную сразу ко мне, хочу первый с ней побеседовать.

— Ясно, товарищ капитан. Разрешите идти?

— Иди и запомни мои слова, дольше жить будешь.

Решетов прошёл в свой кабинет, по пути приказав секретарю принести стакан горячего чая с тремя кусочками сахара. Берлога — так он называл это уютное местечко за двойными дверями. Плотные занавеси из тёмно-зелёного бархата, слегка раздвинутые в дневное время, давали немного света и вкупе с настольной лампой создавали интимный полумрак. Здесь капитан чувствовал себя истинным хозяином человеческих судеб. Как приятно проводить «допросы» арестанток, слушая тихий плачь и мольбы. Жалко, что кожа их тел быстро теряет упругость и принимает землистый оттенок после нескольких дней, проведённых в сырых подвалах. А вонь тюремных камер? Нет, лучше «общаться» с просительницами за арестованных мужей, братьев или отцов. Да, была тут одна «лапочка» — папа, видите ли, простой музыкант. Только почему у него фамилия Шлосенберг? Явно германский шпион, здесь и гадать не надо. Правда пришлось и её отправить по этапу за «террористическую деятельность»…не будет язык распускать, компрометируя руководство райотдела НКВД. От скуки решил заняться рапортами, тщательно откорректированными секретарём — рядовые милиционеры с грамотой не очень дружили. Драки, пьянки, грабёж — ничего интересного, одна сплошная рутина. Решетов, по натуре человек азартный, придумал своеобразную игру — угадывать облик женщин, доставляемых подчинёнными. И на этот раз себе не изменил — достал чистый лист, остро отточенный карандаш и начал фантазировать:

Рост — 160-165 см,

Лицо — продолговатое с прямым носом,

Волосы — тёмные

Глаза — карие,

Грудь — большая,

Бёдра — широкие,

Одежда — светлое ситцевое платье чуть ниже колена, на голове лёгкая панама.

Обувь — парусиновые туфли.

За каждый угаданный пункт следовала награда в виде стопочки конька, изъятого у одного контрреволюционного купчика.

— Товарищ капитан…

— Кузькин, ты когда научишься стучать?

— Но вы же один, — растерялся секретарь.

— И что? А если я пишу товарищу Сталину отчёт о достигнутых успехах?

— Виноват.

— Виноват он…чего хотел?

— Машина прибыла из Капитолово.

— Отлично, — капитанскую грудь наполнило предвкушение охотника в засаде. — Задержанную сюда, авто пусть заберёт Максимов. Всё ясно?

— Так точно.

Решетов сел спиной к двери, на ходу усложняя условия игры. Через пять минут тихо шикнуло уплотнение двери и под немалым весом скрипнули половицы.

«Чёрт, толстуха. Жирная и, наверняка, потная толстуха» — он досадливо поморщился и развернулся к неизвестной…У входа стояла настоящая дворянка — высокая, стройная. Машинально отметились пункты 2, 5 и 6. Не дождавшись приглашения, женщина прошла вперёд и села напротив хозяина кабинета.

— Что же вы, гражданочка…нарушаете…

— Вы уверены?

От её голоса по телу капитана пробежала вибрация и сладко заныло сердце. Да, такой красотки у него ещё не было.

— Органы НКВД никогда не ошибаются. С какой целью вы оказались в приграничном районе?

— Мужа искала.

— Как интересно. И кто у нас муж?

— Мирошников. Вы его должны знать.

— Так-так-так. Дайте припомнить…высокий, светловолосый…проходит по делу о подготовке покушения на товарища Сталина, — он впился глазами в холёное красивое лицо, пытаясь увидеть страх за близкого человека. Сильно напуганная женщина готова на всё, ему ли не знать об этом.

— Не смешно.

— Гражданочка… — Решетов поднялся, подошёл к задержанной сзади, положил руки на плечи и наклонился к уху, вдыхая широко открытыми ноздрями манящий запах здорового тела, — …Смеяться будет тройка, подписывая приказ о применении меры высшей защиты советского государства. Это расстрельная статья, милочка. Вам не жаль мужа?

— Жаль, — равномерно вздымающаяся грудь притягивала взгляд как магнитом.

— Я конечно не бог, но изменить строгость наказания в моих силах. Достаточно написать служебную записку, что гражданина Мирошникова втянули в террористическую группу обманным путём и тогда он получит десять лет без права переписки.

— Пишите.

Равнодушный тон и односложные ответы начинали злить и одновременно возбуждать. Захотелось накрутить густые волосы на кулак, оттащить сопротивляющееся тело на диван и показать, кто здесь хозяин жизни, но он сдержал себя. С трудом, тихо скрипя зубами…не хотелось заканчивать игру слишком быстро. Это потом надоест смотреть на разбитые губы, синяки под глазами, порванную грязную одежду…

— Просто так ничего не делается, — капитан назидательно помахал пальцем. — Вас сейчас проводят в камеру, не Букингемский дворец конечно, но там хорошо думается. Советую не затягивать с размышлениями, у революционного суда и так много дел.

Он вернулся за стол, вычеркнул на листе ошибочные пункты и нажал кнопку вызова секретаря:

— Кузькин, арестованную в пятую. Ни единым пальцем… Понятно?

— Понятно, товарищ капитан.

— Идите, арестованная. Хорошенько подумайте над своим поведением, но учтите — я долго ждать не намерен, иначе отменю приказ не трогать.

— Жди меня и я вернусь, только очень жди… — строчки, произнесённые задумчивым голосом резко контрастировали со взглядом матёрого душегуба на нежном лице.

— Кузькин! — неожиданно для самого себя, заорал Решетов и ударил кулаком по столу, — В двенадцатую её, суку дворянскую! Ночью допросить с пристрастием!

После ухода конвойных он хлопнул стакан коньяка и долго расхаживал по кабинету, стараясь успокоить нервы. Тварь!Мало их жгли и резали, мало. Ничего-ничего, Востриков с Туракиным быстро мозги вправят, вот там её и можно оприходовать. Заодно и муженька притащить, пусть полюбуется как с его жинкой забавляются. Как ни странно, но после этих мыслей стало хорошо и следующая порция алкоголя окутала желудок приятным теплом.

Попытка пообщаться с конвоирами успехом не увенчалась. На простой вопрос «Куда едем?», получил такой же простой ответ: «Не разговаривать!». Народ молча потел, стойко перенося духоту раскалённого салона, видать привычное дело. В воздухе плавала пыльная взвесь от скачков по ямам и колдобинам, что-то стучало, где-то скрипело. Периодически похрустывала коробка при выборе передач — вот под такую «музыку» мы и прибыли в райотдел. Лишь по вывеске у центрального входа удалось определить населённый пункт — Парголово. Меня передали двум рядовым милиционерам и проводили в пустой кабинет, где я долго сидел на шаткой табуретке. Потом заявился следователь с тремя «кубарями» в петлицах и, не обращая ни на кого внимания, стал что-то строчить в бумагах.

— Подпишите, — он подвинул исписанный лист к краю стола.

— Что это?

— Ваше признание в террористической деятельности.

— Но я ещё слова не сказал.

— Скажете и даже не одно, если откажетесь от подписи.

— А если соглашусь?

— Будете спокойно дожидаться суда народного трибунала.

— Что мне грозит, если не секрет?

— Высшая мера социальной справедливости, — следователь произнёс это так спокойно, словно журил малолетнего расхитителя соседских яблок.

— То есть, меня расстреляют без суда и следствия?

— Следствие только что прошло, суд скоро будет — не отнимайте у меня время, подписывайте.

— Не собираюсь.

— Как хотите. Товарищи рядовые, я отлучусь на полчасика, а вы объясните гражданину, как надо себя вести.

— Знамо дело, товарищ младший лейтенант, не впервой, эт мы мигом контру в чуйство приведём, — заверил следователя рябой милиционер.

Не успела захлопнуться оббитая жестью дверь, на меня тут же обрушился град ударов. Сбросили со стула и начали споро охаживать сапогами и прикладами. Для достоверности избиения пришлось самому себе пустить кровь. Минут через пятнадцать конвоиры уморились:

— Петруха, а мы его не того, глянь кровишши скока?

— Не, такого с первого разу не получится, здоровый бычара.

— Товарищ младший лейтенант опять заругается, ишь напачкано как.

— Ништо, возьмём Катьку из двенадцатой, она тут всё языком выскоблит.

— Во, вспомнил про неё…Недавно Сеньку-гончара на допрос водили…ну тот, что самогонку бодяжил…

— У, гнида, я б его голыми руками удавил, сатрапа.

— Ты слухай дальше…отделали мы его с Митрохиным от души да накровили сильно. Притащили Катьку и заставили лизать юшку прямо с Сенькиной морды. Она в отказ…тогда мы её прямо на месте вдвоём и попользовали — как шёлковая стала. Вот так надо строптивых баб учить.

— Вот ты везунчик…давай её возьмём или каку другу. Только справную. Я люблю баб в теле, чтоб рука чувствовала вымя.

— Не, без дозволения никак.

— Давай я товарищу младшему лейтенанту скажу про уборку?

— Говори…во, вчерась одну молодку привезли, така сисяста да задаста — кровь с молоком.

— Митяй, чёт тут маловато пачкотни, не дадут бабу, кабы самих убирать не заставили.

— Надоть ишшо контрика повоспитывать да кровяной водицей вокруг побрызгать для верности.

Они принялись вновь топтать моё «безжизненное» тело, но уже без особого энтузиазма, главное следов побольше оставить.

Вернувшийся следователь обозвал конвоиров дубинами стоеросовыми и заставил сначала отволочь арестованного в девятнадцатую камеру, а затем вести уборщицу. Те радостно засопели и чуть ли не бегом утащили меня в сырой подвал, матерясь на тяжеленного «шпиёна и вредителя».

Сказать, что в камере воняло, значит не сказать ничего — в воздухе стоял тяжёлый смрад испражнений, немытых тел и какой-то кислятины.

— Вот и ещё одного покойника принесли, — хрипло прозвучало в сизой полутьме.

— Все там будем, на всё воля Божья, — тихо ответили ему из угла.

— Не угадали мужики, рано ещё хоронить, — я убедился, что с той стороны затих звук шагов и принял сидячее положение.

— Глянь, Гриша, никак живой, парень-то, а я уже другое подумал, — тихо засмеялся хрипатый и тут же натужно закашлял. — Всё лёгкое отбили сволочи краснопузые.

— Тише, Тимофей Ильич, услышат караульные, опять бить будут, — попросил невидимый собеседник.

Народ застонал, зашушукал, проклиная вполголоса подлых гэбистов. Арестантов в небольшом помещении скопилось изрядно, все лежали вповалку на грязном полу. Сырость и холод вынуждали прижиматься друг к другу, сохраняя крохи тепла. Мне хватило места только у входной двери.

— Парень, ты из чьих будешь? — снова заговорил тот, кого назвали Тимофеем Ильичом.

— Из своих, отец, из российских.

— Все мы, сынок, рассейские. Сословия какого — купец, рабочий али дворянин, прости господи?

— Военный.

— Вона как, ужо и до армии добрались, некому скоро будет матушку-Рассею от ворога защищать. Из охвицеров поди?

— Прапорщик.

— Охвицер значица. Ох, не любят голодранцы вашего брата. Жди, скоро изгаляца начнут.

— Ничего, переживу как нибудь.

— Вот это вряд ли. Многие до тебя так гутарили, да теперь в землице сырой их косточки гниют.

— Меня не это волнует…отец, ты давно здесь «отдыхаешь»?

— С самой зимы. Наотдыхался вусмерть, скорей бы всё закончилось.

— Значит помочь не сможешь.

— А что надо?

— Ищу кое-каких людей…полтора года назад сюда должны были доставить пять человек, не местные, говорят странно…

— Не, мил человек, нормальных тута долго не маринуют — полгода от силы и на небеси. Это шваль всякую особо не трогают…

— Ша, папаша… — донеслось из тёмного угла.

— Во, слыхал? Сенька-вор обижаица. Он может знать, как пить дать.

— Сенька, дело есть, — я перестроил зрение и увидел остроносого мужичка, закутанного в грязную рванину.

— Чё надо, фраер.

— Вопрос один прояснить.

— И чё?

— Ты не чёкай, а то сейчас выдерну с насиженного гнезда и в бубен дам.

— Так его, воровское семя, — улыбнулся избитым лицом Тимофей Ильич.

— Как чё, так сразу драцца, — пробурчал Сенька.

— Последний раз спрашиваю…

— Да видел их, энтих твоих подельников. Такое несли…я так брехать не умею.

— Куда делись?

— Чё дашь за наводочку?

— Ну ты и сволочь Сенька, везде выгоду ищешь.

— Папаша, человек только с воли — каку никаку мелочишку да заныкал.

— Что хочешь за информацию?

— Э…хочу…хочу…папирос. Ухи аж пухнуть без курева.

— Да, табачок бы сейчас не помешал… — прошелестело горестно по толпе.

— Как скажешь, — я сунул руку за пазуху и вытащил пачку «Беломора».

В камере наступила тишина и глаза курильщиков жадно впились в вожделенный предмет.

— Кидай, — грязные руки выпростались из рванья и нетерпеливо вытянулись вперёд.

— Сначала ответ.

— За ними приехал грузовичок, на таких возят психов. Сам, было дело катался, самогону перебрал…кидай.

— Откуда машина?

— Из Кащенка…не томи, фраерок, кидай.

— Лови, — пачка пролетела над головами угодив точно в цепкие пальцы.

— Семён Игнатич, угости, ради бога, — попросил самый нетерпеливый.

— Чё? — Возмутился Сенька. — Отвали, босота. Сам заработай.

Он аккуратно надорвал пачку, медленно вытащил одну папиросу и с явным наслаждением принюхался к табаку:

— Буржуйские…огонька бы.

— Ну ты, Сенька, и привереда, — я бросил ему коробок спичек, — А это вам, мужики.

Вторую пачку принял Тимофей Ильич и роздал всем желающим. Отвыкшие от курева организмы кашляли, но благодарственно хвалили «охвицерский» табачок.

Ещё четыре дня меня вызывали на допросы, длившиеся не более минуты. Следователь равнодушно предлагал расписаться в протоколе, получал отказ и уходил, давая возможность конвоирам учить контру уму разуму. Арестанты жалели упрямца, предлагали не мучиться и поставить хотя бы крестик, коли грамотой не владею. Грустно было смотреть на этих людей, по сути дела, покойников. При желании можно перебить весь райотдел за чинимые пытки и зверства — лучше не станет. Пришлют войска, нахватают ещё кучу безвинных и устроят «народный суд над крупной бандой котрреволюционеров».

На шестой день появилось ощущение родной души. Всё таки не удержалась, паршивка, полезла выручать своего арахейо. Вот встречу, прочитаю нотацию…хотя о чём я — прапорщик против майора рангом не вышел, даже если он и старший.

Охранники отвели Нарейсу к камере, один отомкнул запор, а второй, тощий и длинный как жердина, дурашливо кланяясь прогундосил:

— Просю в апатраменты, боярыня. Кофа и какава будя попожже.

Первый толкнул женщину в спину и словно упёрся в стену. Хотел двинуть прикладом меж лопаток, но натолкнувшись на предостерегающий взгляд, лишь злобно ощерился:

— Двигай, курва дворянская, ужо ночью с тобой побеседуют. Будешь знать…

Она шагнула вперёд, не слушая грязные ругательства, перемешанные с матом. Серые лица, потухшие глаза безразлично встретили новую сиделицу.

— Ну и запашок тут у вас, бабоньки.

— Ничего, привыкнешь красавица, — монотонно произнёс голос, лишённый всяких эмоций. — Не повезло тебе, снасильничают ночкой тёмною, слуги адовы. Ничего, боженька всё видит и гореть им в очистительном огне, и проткнут их архангелы копиями своими да зачнут над углями жаркими вертеть…

— Баба Глаша, прекрати, совсем тошно от твоих причитаний. Иди, девонька сюда, у меня местечко есть свободное, — вяло махнула рукой тётка с костистым лицом. — Соломки-то под себя подгреби, всё не на голом камне сидеть, женское место застуживать.

— Грей-грей, оно тебе сегодня обязательно пригодится, — ядовито прошипело неподалёку.

— Нюрка, шалава, пасть закрой, не то леща получишь, — крупная женщина, с остатками былой полноты, приподнялась на локте, вглядываясь в кого-то, завёрнутого в драную шубейку.

Нарейса прижалась спиной к влажной стене, смежила веки и выпустила сеть чувствительных щупалец, сканируя окружающее пространство — боль, страх, отчаяние, недовольство…На душе стало тепло — наконец-то супруг нашёлся. «Арахейо сердится на свою арахейю?». Она улыбнулась, представив лицо мужа с грозно сдвинутыми бровями: «Дорогая, вы опять всё делаете по своему?». Такой стиль разговора Сергей перенял от Реналдо Деранго, когда тот, приняв на грудь изрядную дозу земного конька, объяснил как должен знатный господин ругаться со второй половинкой — строго на Вы, иначе не комильфо. Правда Мирошников это делал скорее в шутку, не мог он сердиться на своих женщин по той простой причине, что видел их, в буквальном смысле насквозь.

Ближе к вечеру принесли баланду; женщины по очереди подходили к окошку в двери и получали жестяные миски — без ложек и без хлеба. Нарейсу не позвали из-за грубого окрика:

— Дворянку кормить не велено, ишшо не заработала.

Арестантки расходились по местам, горестно покачивая головами, видимо отмена кормёжки говорила об одном — новенькую в живых больше никто не увидит.

Глава 7. Кащенко

Стук-стук-стук, ш-шик; стук-стук-стук, ш-шик — охранник неторопливо идёт по коридору, заглядывая в глазки камер.

— А ну лягай, неча в окошки пялиться. Лягай, кому говорят…я вот щас зайду и покажу как неслухаться…, — звякнул металл о металл, — То-то же…у-у, контра…

Раскинутая сеть поисковых «щупалец» показала присутствие в подвале множества людей. Они мне представлялись в виде цветных точек разной степени интенсивности свечения, чем бледнее, тем хуже состояние жизненной энергии. Я выстроил картинку в трёхмерной проекции, припомнив внешнюю форму здания, и стало ясно, где находится Нарейса. В данный момент зелёная метка, с багровой окантовкой, перемещалась в сопровождении двух жёлтых. Багровая — значит кто-то сегодняшнюю ночь не переживёт. Всё, пора заканчивать игры в невинную жертву «сталинского режима» — энергетический клинок метнулся к выбранным объектам. Погасла точка охранника в коридоре — об этом сообщил глухой стук упавшего тела; исчезло сопровождение Нарейсы, лишь на миг затормозив её движение. Я переместился в коридор и тихо перешёл из «мужской» части подвала в «женскую». Дежурный милиционер вряд ли слышал посторонние шорохи, сидя за остеклённой загородкой с тонкой книжицей в руках. Судя по симметричному расположению подвальных помещений, впереди должна находиться допросная комната, куда я и поволок два трупа, ухватив за вороты гимнастёрок. Там уже присутствовала парочка со свёрнутыми набок головами и один живой в бессознательном состоянии, не считая недовольной супруги.

— Серхео, ты какого чёрта полез в аномалию?

— Дорогая, а вам не кажется, что сначала надо…

— Прекрати. Мы все переживаем, не знаем что думать, а он по тюрьмам развлекается. Весело, да?

— Извини, чёрт наверное попутал, опасности совсем не чувствовалось, — первый раз увидел Нарейсу в раздражённом состоянии.

— Вот это и плохо. Если наша дочь права, то мы прошли портал в один конец.

— Действительно плохо, но об этом поговорим в другом месте. Сейчас важнее узнать, куда отправили рыбаков. Мне один сиделец намекнул про Кащенко, но хотелось бы поспрашивать более осведомлённое лицо.

— Разбуди и спрашивай.

— Кого? Его? — я посмотрел на человека, лежащего ничком на столе.

— Начальник Парголовского райотдела милиции капитан Решетов, собственной персоной. Пришлось слегка стукнуть за поганый язык.

— Ладно, попробуем.

На обрюзгшем лице дрогнули веки, рука метнулась к кобуре, но, нащупав пустоту, бессильно опустилась. Капитан принял сидячее положение и злобно прошипел:

— Вы за это ответите. Нападение на сотрудника гозбезопасности карается…

— Где рыбаки? — меня абсолютно не волновали его угрозы.

— Какие ещё рыбаки, вашу мать?

— Полтора года назад задержали людей. Одеты странно, говорят непонятно. Есть сведения, что их отправили в психушку.

— Я не в курсе. На этой должности всего полгода.

— Кто в курсе?

— Не зна… — он захрипел, делая тщетные попытки оторвать пальцы Нарейсы, впившиеся когтями в горло.

— Кто в курсе? — повторил я вопрос.

— Максимов, мой зам.

— Где он?

— В Капитолово уехал.

— Карта области есть?

— В кабинете, в сейфе.

— Сейф закрыт?

— На, подавись, — на полу звякнула связка ключей, — но вас всё равно… — договорить не дали хрустнувшие шейные позвонки.

— Сволочной человечишка, — Нарейса брезгливо вытерла пальцы о китель покойника. — Какие у нас планы?

— Забрать карту, выбрать направление и двигать отсюда на своих двоих.

— Заманчивое предложение, — она задумчиво посмотрела мне в глаза. — Есть ещё какие-то проблемы?

— Отсутствует аналог Спирали Миров и соответственно аналог Умника — не с кем посоветоваться. Вот такие скверные дела, моя дорогая.

За стеной послышался топот сапог и торопливый стук по жестяной оббивке:

— Товарищ капитан, товарищ капитан, беда приключилася.

Я открыл дверь и рывком втянул в комнату нарушителя тишины:

— О, какие люди к нам пожаловали. Никак сам Митяй? Что случилось, дорогой?

— Петруха помер, — выдавили трясущиеся губы, панический страх исказил лицо рядового, едва он разглядел моё лицо. — Я не виноват…нас заставили…

— А, так это твой дружок там лежит, с которым вы меня усердно «воспитывали»?

— Я не виноват… — он тоненько взвизгнул и заскулил побитой собакой.

— Извини мужик, но сегодня не ваш день, — я хлопнул ладонью по его груди в районе солнечного сплетения.

Тело Митяя замерло, лишь безумный взгляд какое-то время жил, пока фигура не перестала источать серую дымку.

— Что ты сделал? — Нарейса с любопытством осмотрела окостеневшее подобие человека.

— Отпустил душу на волю и она растворилась в окружающем пространстве.

— То есть…

— Его нет и не будет нигде и никогда.

— Научишь меня?

— Научу, а сейчас уходим — у гэбистов началось нездоровое шевеление.

После посещения кабинета Решетова решили вернуться в исходную точку — Капитолово. Требовалось встретиться с товарищем Максимовым для детального уточнения маршрута — не хотелось слепыми котятами тыкаться в разные стороны.

У сельсовета нас ожидал «Фольксваген», прицепленный толстой верёвкой к «газику». Из открытой двери милицейской машины доносился мощный молодецкий храп. Мы заглянули в окно кабинета участкового и увидели идиллическую картину — слабый свет керосиновой лампы освещал стол с нехитрой закусью, два стакана, бутылку и офицеров, неспешно ведущих беседу.

— Кузьмич, наливай на палец, ещё раз отметим удачную находку, — Максимов выдохнул изрядный клуб дыма, придавливая догоревшую папиросу, — Чёрт, на сигары что ли перейти? Не могу одной накуриться, быстро кончается.

— Лучше уж самосад. Я как-то пробовал этой хреновиной затянуться, чуть сознание не потерял.

— Да кто же ею затягивается, чудак-человек. Набрал в рот дым и выдыхай, а ты поди как козью ножку тянул.

Тонко звякнуло стекло, поплыл крепкий сивушный запах. Швед крякнул и занюхал самогонку куском хлеба:

— Как тебе авто, Вася?

— Шикарно, нет слов. Чуток кузов подрихтовать, покрасить и хоть на ВДНХ.

— Не поймут-с однако.

— Не поймут, а жаль. Пётр Алексеич, скорее всего, в личный гараж заберёт да будет кататься вдали от глаз областного начальства.

— Не поймёт область.

— Ох, не поймёт, но это уже не наше дело. Лучше вот что скажи, — Максимов прищурился от дыма второй прикуренной папиросы. — Как умудрился отыскать эту штуку? Случайно? Верится с трудом.

— Проницательный ты, Вася. Далеко пойдёшь.

— Поэтому до сих пор на службе, а не в рядах…сам знаешь кого.

— Вы там ничего с этой дворяночкой не учудили? Я ведь не просто так спрашиваю.

— Меня там не было, ей богу. Так, мельком видел — девка, конечно…слов нет.

— Значит выпьем за везение, за руку судьбы, что отвела от тебя смерть.

— Кузьмич, ты чего решил на ночь глядя пугать?

— Вася, — Швед воровато оглянулся, — они нелюди.

— Кто они? — не понял Максимов.

— Да эта девка со своим мужиком. Ты думаешь меня со ста грамм развезло? Дудки. Она показала ту полянку, я бы ни в жисть не нашёл. Дай говорит руку и хоп…мы там…хоп, и снова тут. Чистое колдовство, ей-ей.

— Брехня.

— Брехня? Э…Мирошникова уже допрашивали?

— Ну да, как обычно с пристрастием.

— Плохо дело, Вася, очень плохо, — сразу посмурнел участковый и плеснул немного по стаканам. — Выпьем за упокой душ рабов божьих. Не чокаясь.

— Егор Кузьмич, ты часом не сдурел? — изумлённо поднял брови старлей, не понимая настроения своего коллеги.

— Скоро они будут здесь, Звери Апокалипсиса. Господи, спаси и сохрани мя, раба своего… — участковый перекрестился на пустой угол и влил самогонку в рот.

— Мы уже тут, — насмешливо прозвучал в полутьме женский голос. — Товарищ Максимов, не надо хвататься за пистолетик, ты нам ещё живой нужен. Доброй ночи, Егор Кузьмич.

— И вам доброй, Анастасия. Пришли за нашими головами?

— Есть повод их забрать?

— Ну, вам диаволам, виднее.

— Демонам, — подсказали из тьмы.

— Граждане, прекратите заниматься распространением религиозных… — Максимов побледнел, не договорив о предрассудках, едва увидел второго гостя.

В желудке неприятно заныло, рука самопроизвольно ухватила бутылку и набулькала полный стакан жидкости с ядрёным сивушным запахом. Незваные гости как-то незаметно исчезли. Были и нет, растворились в слабых отсветах закопчёной лампы. Чертовщина, сплошная чертовщина…или искусный гипноз. Бога и Сатаны не существует — всё сплошь поповские выдумки для смущения пролетарского сознания…

— Не ломай себе голову, — вывел его из задумчивости меланхоличный голос Шведа. — Не важно, кто с нами разговаривал, важно что он посоветовал.

— Что советовал?

— Ты же головой кивал, не помнишь?

— Не помню.

— Ну, ты даёшь. Нелюдь предложил нам никуда не звонить и никому не говорить.

— Почему?

— П-потеряем лиц-цо, — Швед с недоумением прислушался к своему организму. — С чего это м-меня так разобр…разбр…разбрало.

Участкового повело, он кулем свалился на пол и мгновение спустя захрапел. Максимов упорно цеплялся за уплывающее сознание, но чёрный искрящийся водоворот подхватил и понёс, всё ускоряясь и ускоряясь, в серую пучину беспамятства.

Карта области оказалась, мягко говоря, неточной. С тем же успехом можно было воспользоваться и обычным школьным глобусом. У меня появилось стойкое подозрение, что она составлялась для запутывания иностранных шпионов. Приходилось перемещаться «скачками» то в одну, то в другую сторону. При этом вся развесёлая беготня происходила глубокой ночью и ни о каких прохожих или проезжих речи идти не могло. Спросить дорогу было элементарно не у кого. В итоге мы сбились с пути и решили дождаться утра на одном из холмов, метрах в трёхстах от грунтовки, ведущей неизвестно куда. Я лёг на сухую траву, заложил руки за голову и стал разглядывать крупный диск луны, не потому что он притягивал внимание — просто в пустое место смотреть не интересно. Нарейса пристроилась рядом, положив голову мне на живот.

— Есть хочешь?

— Нет.

— Пить?

— Ну-у-у, от стаканчика персикового сока не откажусь.

— Держи, — я протянул стограммовую коробочку с воткнутой пластиковой трубкой.

— Это несправедливо, — в её голосе проскочила лёгкая обида. — Я сколько не пыталась, всё время получается какая-то ерунда.

— Надо чётко представлять создаваемый предмет. Желательно до мельчайших деталей.

— Представляла. У меня коробка сразу промокает.

— Правильно. И знаешь почему?

— Почему? Давай, просвети свою жену-дурочку.

— Ты у меня умница, не прибедняйся, однако всего знать невозможно. Для напитков применяется специальный картон — вроде мелочь, а влияет на конечный продукт. Или, например, вода, — я протянул бутылочку на 250 грамм. — Столовая, минеральная или газированная? — внутри сосуда закрутился рой пузырьков. — Нельзя просто представить что-то и это что-то обязательно получится. Держи…

— Смартфон? — Нарейса покрутила пальцами 5-ти дюймовый аппарат.

— Муляж. Я не имею ни малейшего представления о внутренней начинке, соответственно и работать он не будет.

— Как всё сложно, — она отбросила пустышку в сторону. — Знаешь, Серхео, иногда хочется вернуться назад, в то беззаботное время, когда мы познакомились. Снова стать глупой восемнадцатилетней девчонкой, бродить по мирам, заниматься любовью под любопытными взглядами цвиков…

— А не завести ли нам ещё мальчика или девочку? Отдохнёшь годик от своих бандитов-террористов.

— Нет. Я пока не готова второй раз стать матерью — дел полно. Что будет делать без меня группа?

— Назначат другого командира.

— У нас, между прочим, уже слаженный и обкатанный коллектив. Новая «метла» — новые порядки и сложности во взаимодействии.

— Прекрасно вас понимаю, товарищ майор, но про мужа забывать не стоит.

— Ты обиделся? — Нарейса перевернулась на живот и пододвинулась поближе, стараясь рассмотреть выражение моего лица. — Есть же Вера, Татьяна.

— Мирса Мирош, вы сколько раз были дома за последние полгода? Молчите? Ни разу.

— Работы много, — она смущённо отвела глаза.

— Да? Тогда отгадай загадку — как называется человек, у которого три жены, но он живёт один? Только не лох — этот вариант неверный и обсуждению не подлежит.

— Серёж, ну ты же сам говорил, что очень рад за нас — есть цель, ради которой стоит тратить время.

— Совершенно верно, однако последнее время у меня начинает возникать крамольная мыслишка, а не…

— Даже и не думай, — глаза Гарейсы гневно сверкнули. — лишних конкуренток мы не потерпим.

— Э, мадам, да в вас никак проснулась ревность? Взыграли собственнические чувства? Я, между прочим, имел ввиду совсем другое — отпуск.

— Издеваешься.

— Шучу.

Она вскочила, нервно походила рядом туда-сюда и, ткнув в меня пальцем, вынесла решение:

— Я предупредила.

— Понял, не дурак, — я принял сидячее положение и потянул Нарейсу за руку. — Давай, как в старые добрые времена, когда мы были юны и будущие невзгоды скрывались за туманом времён…

— Товарищ прапорщик, из вас поэт как из…

— Но-но, попрошу без грязных инсинуаций.

— Ладно, — фыркнула супруга, поудобнее устраиваясь на моих коленях. — А это ничего, что младший по званию обнимает старшего?

— Нас никто не видит, так что о репутации можно не беспокоиться.

— Болтун, — еле разборчиво прозвучало в ответ и тихое посапывание известило о глубоком сне, мгновенно окутавшим Нарейсу не без моей помощи.

Утро принесло прохладу, кучевые облака и отголоски далёкого собачьего лая. Нарушители лесной тишины появились в поле зрения минут через пять — коричневого окраса лошадка неспеша тянула телегу с единственным пассажиром. За ними крутилась кудлатая дворняга, звонким тявканьем напоминая всей округе о своём присутствии.

— Рота, подъём.

— Командир желает поспать ещё капельку, — супруга лениво приоткрыла один глаз.

— Тогда наш гид по Ленинградской области проедет мимо.

— Какой ты настырный, — она поднялась, потянулась всем гибким телом; защитный костюм преобразился в серое платье с коричневым пояском под грудью. — Никуда не уходи. Подожду транспорт за поворотом.

Дед Ефим наслаждался покоем. Вчера с кумом Федькой испытывали качество медовухи и, как обычно, слегка перебрали. Правильно, что таинство перегонки решили проводить в сарае на задворках, не то бабка Нюра всю плешь проела бы. Нет, поначалу она ходила, принюхивалась к сивушному запаху, мешала наслаждаться чистейшим продуктом и задушевным разговором о жизни и политике. Последний раз заглянула на закате солнца. Окинула сердитым взором раскрасневшиеся лица, погрозила сухоньким кулачком и громко хлопнула расхлябанной дверью. Утром его некстати растолкали и отправили присмотреть за пасекой — как бы внучок Венька не учудил там какую-нибудь катавасию. Что не говори, а лесной воздух, по утречку, творит чудеса. Лёгкий ветерок освежает лысину, приглушая звон церковных колоколов. Эх, хорошо, едрит-раскудрит! Так, чего это Нюська разошлась, словно посторонние во двор ломятся?

— Тр-р-р, родимая, — дед натянул вожжи и оторвал спину от мягкой, душистой подстилки из сена.

Дворняга шерстяным клубком крутилась перед неизвестной девушкой, старательно привлекая внимание хозяина.

— Здравствуйте, дедушка, — она поднялась с травы, улыбаясь доброжелательно.

— И тебя с добрым утрецом, красавица. Ждёшь кого али как? — Ефим отметил приличный рост «гренадер-девицы» и мысленно подкрутил щётку жёстких седых усов.

— Ноги устали, решила передохнуть.

— Ну, так лезь в телегу, довезу куда надо, ежели по пути, — сам же подумал. — «Такую заставь плуг таскать, так пахарь быстрее замается».

— Вы в Ленинград едете?

— Да ты никак заплутала, девонька? Эта дорога ведёт на Лаврики, совсем в другую сторону. Тебе надыть повертаться назад, с полверсты, да свернуть направо, там ещё вёрст пять. Выйдешь на тракт и до города рукой подать.

— Спасибо, дедушка. До свидания.

— Счастливого пути, красавица. Но-о-о, Лыська. Шевели копытами, не то до вечора не доберёмся.

Дед обернулся с пожеланием справной девице такого же справного жениха, однако сзади никого не было. Он покрутил головой, не понимая, как такое может быть. Вот вроде бы только распрощались. Не на крыльях же она улетела за ближайшие деревья.

— Чудеса да и только, а, Наська?

Дворняга вильнула хвостом и тявкнула, подтверждая сомнения хозяина в реальности произошедшего.

Северную столицу обошли стороной, нечего лишний раз глаза мозолить бдительным гражданам. К конечной цели мы добрались лишь после полудня — приходилось периодически останавливаться для выяснения правильности маршрута. Нудное это дело, скажу я вам, «скакать» от одной точки до другой, не зная конкретного вида нужного места.

— А здесь красиво, — Нарейса обвела взглядом парк перед двухэтажным зданием с колоннами.

— Если верить Максимову, то это администрация, а больничные корпуса правее. Нам осталась сущая мелочь — найти корпус №2, палата 14. Умыкнуть клиентов и спрятать их на время где-нибудь в густом леске, а самим разбираться с порталами.

— Может быть лучше сначала разобраться? Милиция спать не будет при таком количестве пропавших — пришлют отряд и начнут полномасштабное прочёсывание.

— Уйдём подальше.

— Ты забываешь про закон подлости. Там обязательно окажется какой-нибудь случайный лесник, грибник, охотник или просто сельчанин, потерявший корову. Он обязательно доложит куда следует.

— Чёрт, сплошная засада получается, хоть на Луну их отправляй, — я поморщился от мрачных перспектив на спасение рыбаков.

— Вы кого-то ищете, товарищи?

Мы обернулись на голос и увидели миниатюрную девчушку лет 18-ти в белом больничном халате и с двумя папками под мышкой.

— Да, товарищ… — быстро сориентировалась Нарейса.

— Нина.

— Товарищ Нина, около года назад у нас забрали родственника — пил много, нёс всякий бред и однажды набросился на участкового…

— Всё ясно, белая горячка сопровождаемая насильственными действиями в отношении посторонних лиц в связи с помрачением рассудка и потерей адекватного восприятия окружающей обстановки, — оттарабанила без запинки, словно по билету на экзамене отвечала. — Вам нужно во второй корпус на нижний этаж. У нас там подследственные проходят курс лечения до суда, но вас не пустят без соответственного разрешения органов НКВД.

— А просто узнать о состоянии здоровья? — вклинился я в разговор.

— Поговорите с завотделением, он вам всё подробно объяснит.

— Спасибо, Нина, мы так и сделаем. Как нам пройти к корпусу?

— Вон туда и направо. Сторожу скажете, что к Петру Михайловичу на приём.

— Ещё раз спасибо, Ниночка, вы нам очень помогли.

— Ну что вы, это было не сложно. Извините, меня работа ждёт. До свидания, — она быстро пошла к зданию с колоннами и уже со ступенек, какое-то время, смотрела в нашу сторону, а потом скрылась за высокими массивными дверями.

— Ты её впечатлила.

— Ну конечно, в кои-то веки увидела дылду женского пола, — хмыкнула Нарейса.

Пожилой сторож, в форме без знаков различия, дотошно осмотрел наши фигуры и посоветовал «не шалить, а то знаю я вас, посетителев». Смысл его слов остался за кадром, но он как в воду глядел — «пошалить» здесь всё-таки придётся. Заведующего пришлось ждать довольно долго — то он совершал обход, то принимал пациентов, то вообще куда-то пропадал. Наконец в дверях корпуса появился человек в медицинском одеянии, разительно похожий на Антона Павловича Чехова, сделал лёгкий поклон и представился:

— Пётр Михайлович Корытин.

— Доктор…

— Назовите себя, а то знаете ли неудобно разговаривать с безымянным человеком.

— Извините…Сергей, а это моя жена Анастасия.

— Ну-с, товарищ Сергей и товарищ Анастасия, что вас привело в это скорбное место?

Показалось или Корытин действительно произнёс слово «товарищ» с некоторой брезгливостью?

— Около года назад нашего дальнего родственника… — начал я объяснять.

— Насколько дальнего?

— Брат двоюродной тётки.

— Почему сама не приехала?

— Ногу сломала. А почему вы об этом спрашиваете?

— Бывает, к нам наведываются родственники, с сугубо меркантильными интересами.

— Нет, что вы, — заверил я доктора. — Нас интересует только состояние здоровья и больше ничего лишнего. Последний раз виделись лет десять назад, возможно и не узнаем в лицо.

Плохо, что на бланках ОСАГО нет фотографий — теперь приходиться изворачиваться.

— Надеюсь, надеюсь, — недоверчиво пробурчал Корытин. — Как фамилия больного?

— Юхтин. Алексей Алексеевич, — мне были известны только эти данные из всей пятёрки пропавших.

— Хм, — он задумчиво потёр бородку. — Пациент со сложным диагнозом — параноидная шизофрения, обострившаяся на фоне…впрочем, неважно.

— Скажите, Пётр Михайлович, это может быть связано с неумеренным употреблением алкоголя?

— Что вы, милочка, — вскинул брови Копытин, — Совершенно исключено. Ваш родственник если и выпивал, то довольно редко.

— Мы можем с ним встретиться?

— Понимаете… — замялся доктор, — он всё ещё под надзором…милиции.

— В вашем кабинете. Пожалуйста. Тётя очень переживает за брата, всё хозяйство на ней, муж недавно умер, а тут ещё и травма ноги, — Нарейса сделала умоляющее лицо.

— Ну, хорошо-хорошо.

Он повёл нас в здание, на ходу приказав одному из санитаров привести больного из 14-ой палаты. Юхтин выглядел не лучшим образом — худой мужчина в серой рубахе на острых ключицах, серые штаны и ботинки без шнурков. Он вошёл и молча сел на предложенный стул, уперев потухшие глаза в пол.

— Дядя Лёша, узнаёшь меня? Это я, Сергей.

— Говорите, Алексей Алексеевич, — голос Копытина прозвучал как приказ.

— Не узнаю, — глухо ответил Юхтин, не поднимая головы.

— А ты глянь, дядя Лёша, мы просто не виделись с тех пор как ездили на рыбалку.

— Сергей? Нет, не помню, — тоска и безысходность звучали в монотонном голосе.

— А помнишь, как ты с друзьями поехал на озеро и вы забыли удочки, сапоги и прочие снасти в маленьком автобусе?

— В маленьком автобусе? В бусике? — в глазах что-то мелькнуло, он неожиданно закрыл лицо руками и зарыдал. — Заберите…меня…заберите…Я долго…не выдержу…

— Ситников, отведите больного на место, — скомандовал Копытин подскочившему санитару, а потом внимательно посмотрел на нас. — Странное поведение, никогда за ним такого не замечал. Извините, но повторно свидание дать не могу, итак разрешил на свой страх и риск.

— Понимаем. Спасибо и на этом.

— Знаете что, молодые люди, обождите за воротами, я минут через двадцать выйду. Мне с вами надо поговорить, — он поднялся, давая понять о необходимости покинуть кабинет.

Глава 8. Важная встреча

Доктор появился несколько позже, чем обещал. Костюм тройка, тросточка, очки и шляпа — чистый Антон Павлович. Он извинился за задержку и предложил прогуляться к озеру за административным зданием. Какое-то время Копытин молчал, видимо собираясь с мыслями для предстоящего разговора.

— Он не ваш родственник, — сказал резко без толики сомнений.

— Вы уверены? — Нарейса подобрала плоский голыш у кромки воды и стала его методично подбрасывать.

— Да. Я проанализировал разговор с больным и понял, что вы специально пытались напомнить Юхтину о каком-то…э…бусике. Что имелось в виду под этим словом?

— Маленький автобус или микроавтобус. По размерам примерно как ГАЗ-55, — лучшего сравнения я не нашёл.

— Не слышал про такие. Впрочем, неважно. Ваш, так называемый «родственник», не сумасшедший. Кроме него, у меня есть ещё четыре таких пациента, правда двоих из них довели до безумия наши доблестные НКВД.

— И вы не боитесь говорить это вслух? — Нарейса приподняла бровь.

— Нет, господа. Да-да, не удивляйтесь. Вы похожи на «товарищей» как я на…балетную танцовщицу. Меня не интересует кто вы и откуда, никуда сообщать не собираюсь — презираю стукачество…

— А если мы шпионы иностранного государства?

— Госпожа Анастасия, — улыбнулся Копытин, — я конечно дилетант по части контрразведки, но даже мне понятно, что с внешностью как у вас, и вас господин Сергей, во враждебную страну с заданиями не посылают. Да и что такого секретного в психиатрической лечебнице общего типа? Можно допустить, что Юхтин ваш агент, но он не один. Пять сумасшедших агентов? Видите, вам и самим смешно. Я работаю психиатром более 20-ти лет и поверьте, нигде и никогда не отмечалось случаев массового помешательства именно в такой форме. Эти люди рассказывали о том, во что в принципе невозможно поверить; чистой воды фантазия — карманные телефоны, дом в космосе; бомба, сжигающая десятки тысяч людей…

— М-да, погорячились наши клиенты с бомбами и телефонами, прогрессоры хреновы. Боюсь, только этим дело не ограничилось, ведь так Пётр Михайлович?

— Так, Сергей, так. За одну треть рассказов можно смело заказывать панихиду всем, кто их слышал.

— И вас это не пугает?

— Нет. Скажу без бахвальства — я владею определёнными методиками, позволяющими ставить запрет на опасные разговоры.

— О, да вы, батенька, колдун, — в его энергетической структуре определённо присутствовал зачаток силового ядра.

— Увольте от таких сравнений. Бабка была колдуньей, а я всего лишь врач, — он доверительно улыбнулся и потянулся ко мне хиленькими щупальцами.

Я слегка ударил по ним, как шлёпают по ладошке шаловливого ребёнка. Копытин вздрогнул, недоуменно покрутил головой, выглядывая неведомого противника своих опытов, и потянулся снова.

— Пётр Михайлович, ну что вы ей богу, мы же и обидеться можем.

— Эманацию невозможно увидеть, — доктор растерянно перевёл взгляд с меня на Нарейсу.

— Желаете убедиться в обратном? — глаза супруги шаловливо заискрились.

— Будьте любезны, госпожа Анастасия.

Её фигура окуталась чёрной дымкой. Внутри хаотично заскользили зловещие тени, постепенно набирая скорость перемещения. Копытин с интересом наблюдал за представлением, и вдруг дымка взорвалась, выбросив в лицо десятки змеиных голов с раскрытыми пастями. Он отшатнулся, инстинктивно прикрывая голову рукой с тросточкой.

— Жалкий лекаришка. Будешь знать, как соваться к демонам недоразвитыми отростками, — ехидно улыбаясь, произнесла по-дарински Нарейса.

— Дорогая, ну что за детские выходки. Нам ещё с человеком договариваться надо.

— Ничего страшного. Пусть это послужит уроком, в следующий раз будет осторожнее.

— Браво, — послышались хлопки ладоней. — Всё выглядело так натурально, что даже немного испугался. Прекрасная иллюзия, просто нет слов.

— Доктор, посмотрите внимательно, что сделала «иллюзия» с вашей палкой, — я указал на середину тросточки.

— А что не так? Вроде всё це…, — он уставился на два сквозных отверстия.

— Представьте себе, что целью окажется менее твёрдый предмет.

Корытин побледнел, но с эмоциями постарался справиться.

— Мои пациенты тоже владеют подобным искусством?

— Обычные люди, можете не переживать. Пётр Михайлович, вы их сильно кормите лекарствами?

— Только двоих. Простите, но тут без медикаментозного вмешательства никак, я уже об этом говорил.

— Сколько они ещё будут находиться на излечении?

— Трудно сказать. Пашкова и Зеленского без внимания оставлять нельзя. Приказа о переводе в другое учреждение не поступало.

— А если поступит?

— Максимум неделю продержать смогу. Потом приедут коллеги, проведём консилиум и в путь. При срочном переводе забирают сразу.

— Кругом сплошная неопределённость, — стало досадно от сложившейся ситуации.

— Госпожа Анастасия, вы где-нибудь остановились на ночлег?

— Мы как-то и не думали об этом, — она легкомысленно пожала плечами.

— Тогда не откажите посетить старого холостяка. Меня, как специалиста, поселили в двухкомнатных хоромах. Посидим под вишнёвую наливочку, поговорим, а то знаете скушно одному вечера коротать.

— Вы не женаты? — проявила женское любопытство Нарейса.

— Делал пару попыток, — смутился доктор, — но не срослось. Теперь же я молодым не интересен, а постарще возрастом не интересны мне — кругозор не тот.

Докторский домик выглядел дворцом падишаха по сравнению с соседскими халупами — ухоженный дворик, белёные стены, крашеные ставни и оконные рамы.

— Симпатичненько. А там что за сараи?

— Это не сараи, Анастасия, здесь живут колхозники. Когда всё вокруг общее, нет смысла выделяться. Общество может понять неправильно желание жить лучше, чем другие.

— Но вы то выделяетесь и очень заметно.

— Положено по статусу. В обществе равных всегда есть те, кто равнее, как бы это грустно не звучало. Давайте пройдём внутрь, не будем создавать почву для ненужных разговоров.

Белые занавески, половички, пружинная кровать с горкой подушек в маленькой спаленке, кожаный диван с двухтумбовым письменным столом, кухонный стол с примусом да голландская печь — вот и весь антураж сельского дома. Причём наверняка единственный на всё небольшое поселение.

— Господа, если бы наша встреча произошла в Петербурге, то непременно пригласил в хороший ресторан, хотя такой сейчас найти тяжело. Всё достаточно пошло и рассчитано на непритязательный вкус.

— Почему не в Ленинграде?

— Ностальгия по прошлым временам. Нет, я не против советской власти, я против того, что вытворяют властители от самого мелкого и никчёмного до вершины пирамиды.

— Да вы доктор — контрреволюционер, — меня несколько озадачила его откровенность.

— Не удивляйтесь, я всё-таки потомственный психиатр и поверьте, неплохо разбираюсь в человеческих душах.

— Мой муж тоже, — усмехнулась Нарейса.

— Мы коллеги?

— В некоторой степени, — я не стал распространяться в какой.

— Так, господа, разговоры хороши на полный желудок. Вы умеете разжигать примус? Нет? Тогда, Сергей, вам лезть в подпол за продуктами. Откиньте эту половицу, вот свеча — выбирайте всё, что посчитаете нужным. В самом углу увидите крышку — это ледник. Возьмите колбаски, мы их сейчас пожарим с картошечкой да зелёным лучком.

Сергей нырнул в погреб и Копытин решил поговорить с его женой, изучая выражение всей фигуры в целом — как человек сидит, куда смотрит, какие движения делает в процессе разговора. Он считал себя профессионалом до мозга костей и появление новых типажей добавляло ещё одну монетку в копилку знаний.

— Анастасия, кто для вас эти люди?

— Никто. Мы вообще раньше их никогда не видели.

— Тогда какой вам интерес что-то для них делать?

— У меня — никакого, но так хочет муж.

— Простите, но ему это зачем?

— По долгу службы.

Чем дальше шёл разговор, тем больше Пётр Михайлович запутывался в определении психотипа. Лицо женщины не выражало ничего. Светлые глаза, настолько светлые, что зрачка практически не было видно, смотрели с безмятежностью маленького ребёнка. Непринуждённая поза, нога закинута на ногу, изящные руки лежат на колене, перекрывая друг друга; тонкие пальцы заканчиваются окрашенными в чёрный цвет ухоженными ногтями, более похожими на остро заточенные когти.

— А кем он служит, если не секрет?

— Никем. Он просто помогает попавшим в неприятную ситуацию. По велению сердца, так сказать.

— Вы тоже служите «никем»? — решил пошутить Копытин и тут же внутренне дрогнул, когда услышал ответ.

— Как раз наоборот. Я руководитель контрразведывательного подразделения, майор.

В голове заметалась мысль — неужели ошибся? Но зачем НКВД такие хитромудрые шаги? Где смысл? И главное — ради чего?

— Моё звание и служебная деятельность не имеет никакого отношения к силовым ведомствам Советского Союза…

Всё-таки иностранная разведка. Выходит пять пациентов на самом деле агенты? Бред. Полный, абсолютный бред.

–…а также к ведомствам каких-либо других государств этого мира.

Ерунда какая-то. Если есть контрразведка, значит должно быть и государство или наоборот. Стоп, Пётр Михайлович, не спеши, какая-то шероховатость в последней фразе…прокрутить сначала до конца…Вот оно, несоответствие — «…государств этого мира».

— Анастасия, — начал он осторожно, — вы не могли бы объяснить подробнее, что имели ввиду под термином «этот мир»? Я не совсем понял…

— А что тут непонятного, доктор? — из подпола показалась голова Сергея, а затем его руки стали выкладывать на пол колбаски в промасленной бумаге, банку огурцов, баночку грибов и мешочек с картошкой. — Моя жена работает на правительство России.

— Советской?

— Наш герб — двухглавый орёл.

— Так вы эммигранты, — Копытов почувствовал некоторое облегчение.

— Опять не угадали. Наша страна как простиралась от границ с Европой до Японии, так и продолжает простираться.

— Господа, вы меня окончательно запутали. Той страны больше не существует.

— Россия была, есть и всегда будет, — Сергей назидательно поднял палец вверх.

Со стороны улицы послышался звук подъезжающей машины и тут же стих. Громко захлопали двери, раздалась команда никуда не отлучаться.

— Быстро в подпол, ГБ приехала, — сдавленно прошептал Копытов и суетливо поправил коврик, как только гости закрыли за собой крышку.

В дом решительно вошёл человек в синей форме и тремя «шпалами» в петлицах. За ним, с винтовками в руках, проследовали два красноармейца. Они тут же прошлись по комнатам и даже заглянули под кровать.

— Никого нет, товарищ капитан, — доложил один из них.

— Свободны. Ждать у машины. Товарищ Копытов?

— Да, это я. Простите, чем могу…

— Сегодня посетители были?

— К нам каждый день…

— Меня интересует только сегодня. Двое. Мужчина и женщина. Светловолосые, высокого роста.

— Да, приходили такие после полудня.

— Кого спрашивали?

— Юхтина Алексея…

— Больше никого?

— Нет.

— Что говорили?

— Интересовались здоровьем, просили о встрече.

— Кто вам дал право устраивать им свидание? — капитан вперил злой взгляд в лицо доктора.

— Они представились родственниками. И у меня нет приказа о запрете.

— С этой минуты есть, товарищ Копытов. О чём говорили?

— О рыбалке. Можете спросить у санитара…

— Уже спросили. Давно ушли?

— Часа три назад. А что, собственно говоря, случилось?

— В своё время узнаете, если в чём-то замешаны, — он криво усмехнулся и вышел, не попрощавшись.

Пётр Михайлович выглянул в окно, убедился, что машина отъезжает и шумно выдохнул — сердце дико колотилось от резкого впрыска адреналина в кровь. Гости вылезли из убежища и, как ни в чём не бывало, взялись за продукты.

— Вас не волнует приезд сотрудников гозбезопасности? — Коростина несколько удивило такое непрошибаемое спокойствие.

— В некоторой степени, — Анастасия хрустнула малосольным огурчиком.

— Нескромный вопрос — за что вас ищут?

— Пошумели немного в одном месте. Но мы не специально, так получилось, — она подцепила когтем ещё один. — Какая вкуснятина.

— Господин психиатр, мы ещё долго будем смотреть на холодный примус? Вы на чём собираетесь жарить картошку? — Сергей аккуратно разложил очищенные овощи.

— На жиру. С маслом уже давно проблемы, — доктор подозрительно осмотрел стол в поисках ножа и картофельных очисток.

— А вы какое предпочитали? Подсолнечное, горчичное, оливковое или из сливок?

— Крестьянское.

— Такое подойдёт? — о столешницу стукнул твёрдый брусок в бледно-жёлтой бумаге.

Пётр Михайлович осторожно развернул упаковку, отломил кусочек и с наслаждением покатал во рту:

— Как в старые добрые времена. Привкус немного другой, но в общем просто великолепно.

Примус немедленно раскочегарили, водрузили большую чугунную сковороду и зашипело, зашкворчало, разнося по комнате вкусный запах еды. Из навесного шкафчика появилась бутылка тёмного стекла с головкой, залитой сургучом. Её окружили три пузатеньких рюмки на коротких ножках — остатки семейного наследства.

— К сожалению, хлеб подвезут только за… — пышная буханка белого хлеба волшебным образом оказалась рядом. — Послушайте, я уже боюсь произносить какие-либо слова. Вы прямо как рождественский Дед Мороз. Какой подарок нужен, деточка? Коробка конфет? Пожалуйста. Коньки-снегурки? Обязательно есть…Нет, Сергей, спасибо, но для катаний на льду я слишком староват да и лето на дворе.

— Не хотите как хотите. Предлагаю вместо слабенькой наливки выпить чего-нибудь покрепче.

— Самогон? Увольте от этого пролетарского пойла. Я однажды попробовал и проклял тот день, когда поддался на уговоры коллег.

— Обижаете, Пётр Михайлович, мы…кхм…предпочитаем благородные напитки, — Сергей выставил на стол фигурную бутылку с надписью «Арарат».

— Шустовский?

— Не знаю. Давайте вскроем и определимся.

Щёлкнула винтовая пробка, по стеклу потекла тёмно-пурпурная жидкость, распространяя шоколадный запах. Корытин поднёс рюмку близко к носу, покачал туда-сюда, вдыхая терпкий аромат. Сделал глоток и прислушался к ощущениям:

— Неплохо, совсем неплохо, однако немного жестковат.

Подоспела картошка, поджарились колбаски и, следуя старорежимному этикету, все разговоры прекратились, пока идёт приём пищи или коротко и ёмко — трапеза.

После второй «За присутствующих дам», доктор слегка прикрыл веки от удовольствия и, хитро поблёскивая глазами, мечтательно протянул:

— Эх, только сигары не хватает для полного счастья, если госпожа Анастасия не против.

— Госпоже всё равно, курите хоть веники, — она безразлично махнула рукой.

— Могу предложить только это, — Сергей протянул алюминиевый футляр с ножницами для обрезки, — Другие сорта пробовать не приходилось.

— И на том спасибо, — Корытин разжёг скрученные листья с надписью «Havana», набрал в рот дыма и медленно выпустил через нос. — Давненько не баловался табаком, но ради такого случая можно и покурить. Давайте переберёмся на диван, табуретка не очень располагает к приятному времяпровождению.

Всё происходящее Пётр Михайлович, профессиональный врач-психиатр, обязан был расценить как мощный гипноз, наведённые галлюцинации, внезапное помутнение рассудка или чертовщина. Последний диагноз напрашивался сам собой, так как все остальные не имели никакой почвы. В далёком детстве бабушка Наина рассказывала ему об особенных людях, силой воли творящих чудеса и даже показывала примеры. Он безумно любил смотреть на таинственные движения рук, когда из внезапно вскипавшей воды получался отменный квас; хлебный мякиш превращался в сахарные пряники. А как она лечила? Что современный врач без скальпеля, эфира и клистирной трубки? Просто человек с некоей толикой знаний по медицине. Кто его гости, по сравнению со старой ведуньей Наиной? Опять всплыло царапающее «…этого мира», словно есть какой-то другой, совсем другой…другой…не этот…не в этом…

— Сергей, возможно я покажусь навязчивым из-за употребления прекрасного напитка, отягощённого крепким табаком, но удовлетворите моё любопытство в отношении вас и ваших целей.

— Вам коротко или поподробнее?

— Сначала коротко, чтобы иметь общее представление.

— Цель: вытащить известную вам пятёрку из плачевной ситуации. Теперь о нас: мы не люди.

— Не люди или нелюди?

— Всё вместе, — Анастасия демонстративно оскалилась, показав зубы, подходящие скорее хищнику, чем человеку.

— Вампиры, Дракула, Румыния, — провёл ассоциацию Корытин.

— Брехня, брехня, страна.

— Мадам, вы неподражаемы. И всё-таки, кто вы? Если не хотите отвечать, воля ваша, не буду настаивать.

— Мы, ужас летящий на крыльях ночи, — прыснула она в кулак.

— Наррейсаа, эрра, — произнёс Сергей на неизвестном языке.

— Ванкорра да аррахеос, — склонила супруга голову, пряча смешинки в глазах.

— Что за язык? Совершенно незнакомое произношение.

— Пётр Михайлович, чтобы всё объяснить, потребуется много времени и желание принять мои слова за правду. Повествование я сокращу — остальное зависит от вас.

— Только не рассказывайте про посланцев от Господа и Диавола, они у меня уже вот где, — Корытин прижал пальцы к горлу. — Каждый второй лично Христа знает, каждый третий — советник у Сатаны.

— Не буду, обещаю. Как вы относитесь к теории множественности миров?

— Никак. Никогда не интересовался подобной тематикой и даже не слышал про неё.

— Теперь услышите. Миров не просто много, а очень много. Вселенная велика, места хватает всем.

— Похоже на лекцию товарища Циолковского.

— Продолжать?

— Да, извините.

— Следующее — существовала теория параллельности, когда однотипные миры разделены тонкой гранью, вроде отражения в зеркале.

— Её опровергли?

— Подтвердили. Мы тому пример.

— То есть, рассуждая логично, вы из зазеркалья?

— Не совсем. Мы из зазеркалья зазеркалья. Звучит дико, но попробуйте посмотреть в зеркало через другое зеркало. Что вы там увидите? Бесконечное число отражённых отражений. Нечаянно выяснилась и третья теория — параллельность вселенных. Мы из другой России другой вселенной. У нас уже идёт 2030-й год.

— Свят-свят-свят, — перекрестился Копытин. — Такие страсти на ночь. Мой многолетний опыт утверждает — всё правда, а мозг отказывается верить. Дилема. Вот так и сходят с ума, разрываясь между действительностью и выдумкой.

— Хорошо, зайдём с другой стороны. Вы верите в колдунов и потусторонние силы? Хотя колдунов отбросим, ваши способности, пусть слабенькие, некоторым боком к ним относятся. Как насчёт чертей и прочей нечисти?

— Они под черепной коробкой — утверждаю как врач. Кстати, вы меня заинтриговали по поводу способностей. Коньяк, сигара — это их вещественное проявление?

— Да, но для этого надо иметь соответствующую силу, с помощью которой происходит материализация желаний. Я могу немного увеличить ваше внутреннее ядро, на большее трудно рассчитывать. Энергетический фон этого мира имеет слабую концентрацию. Почему бабушка Наина помогала себе руками? Скорее всего так легче управляться с энергетическими линиями. Потянитесь ко мне…да-да, своей силой, это нужно для сравнения. Теперь расслабьтесь…что чувствуете?

— Холод в груди.

— Так и должно быть…ещё немного…всё, пробуйте. Чувствуете разницу?

— Да, как будто ещё одна рука появилась, — Коростин с восторгом провёл силовыми отростками по голове Сергея и упёрся в непробиваемую защиту. — А можно ещё немного добавить?

— К сожалению, в стоведёрную бочку, образно говоря, невозможно налить сто десять вёдер. Вы должны сами тренировать силовое ядро, а для этого нужно его видеть. Обучить я не могу из-за ограниченности времени. Найдите хорошего специалиста, вроде вашей Наины.

— Хорошая идея. Бабушка рассказывала об одном старце, называла «вечным ведуном». Я его видел на похоронах, с виду старик стариком, но это для непосвящённых. Моторика выдавала крепкого зрелого мужчину. Он периодически уходил в сторону Ладожского озера, пропадая на месяц, иногда на шесть. Последний раз исчез на три года и вернувшись обронил, мол всё напрасно, чем дальше, тем глубже.

Рассказ о «вечном ведуне» навёл на мысль — а не координатор ли какой заблудший здесь обитает? Мы переглянулись с Нарейсой и она согласно кивнула головой — нужно искать «дедушку». Вполне вероятно, что совершая бесполезные попытки вернуться, он упускает из виду какую-то мелочь. Ведь нашёлся двухсторонний портал, работающий только для этого мира. А может быть существует способ как-то перестраивать межмировые переходы? О рыбаках придётся на время забыть, иначе они свяжут по рукам и ногам. Без обратной дороги нам уготована роль нянек у пяти взрослых мужиков. Перебросить их в какой-нибудь безлюдный район? Нет. Морально и физически подавленные люди, плюс двое безумных, долго не продержаться. Значит, решено — пусть пока остаются на попечении у Копытина, тут хоть относительно какая-то безопасность. Вот только не нравится шевеление гэбэшников. Сильно мы их районное гнездо разворошили, наверняка землю рыть будут в поисках двух диверсантов. К больнице лучше не соваться, как пить дать пост установили. Не стоит подставлять доктора под «соучастие в террористической группе». В НКВД не дураки работают — просмотрели списки задержанных, поговорили со следователем, выяснили мой опрометчивый вопрос о рыбаках, перетряхнули камеру и пожалуйста, вывод: преступники отправятся в Никольское выручать остальных членов бандформирования. Однако есть во всей этой чернухе одно белое пятно — пациентов не должны переводить в другое место, пока мы гуляем на свободе. Впрочем, это моё личное мнение и оно может оказаться ошибочным.

— Пётр Михайлович, а где можно найти старца?

— Даже и не знаю. Я краем уха слышал про Ведлозеро, то ли про село говорили, то ли про само озеро, точно сказать не могу.

Я развернул конфискованную у Решетова карту и попросил Копытина указать нашу будущую цель путешествия. Доктор порыскал глазами по рисунку, обзывая составителя бездарным бумагомаракой:

— Здесь, — он ткнул пальцем севернее Ладожского озера. — Непонятно, почему оно названо Туломозеро? Этот водоём расположен выше, вот тут, прямо по обрезу чертежа. Картографа непременно надо пороть розгами за такую пачкатню.

— Похоже, мы тут наскачемся, — я прикинул расстояние и присвистнул. — Почти четыре сотни километров. Нехилый выйдет марш-бросок.

— Вы собрались идти пешком?!

— Ни в коем случае. Бегом намного быстрее доберёмся.

— Как это? А, я понял — вы шутите, мадам Анастасия, — рассмеялся Копытин. — И всё же, каким образом собираетесь преодолеть столь долгий путь? Не забывайте про милицию — вас ищут.

— Посты обойдём, не бог весть какая сложность. Машина не нужна — свои способы передвижения. Главная проблема в карте, с ней легко заблудиться. Будем уповать на язык, он нас не только до Киева доведёт, но и до…

— Участкового, — вставила Нарейса.

— Точно, — хлопнул себя по лбу. — Совсем забыл про важного информатора. Сколько сейчас времени? Только десятый час — будем надеяться, что наш общий друг сидит на месте. Пётр Михайлович, спасибо за гостеприимство, однако пора в путь.

— Ну куда же вы на ночь глядя? Я вам спаленку выделю, а сам на диване прикорну.

— Перебьёмся, дело важнее.

Я открыл переход непосредственно в кабинет Шведа. Придушенно охнул доктор, узрев очередное чудо. Егор Кузьмич имел нездоровый похмельный цвет лица. Веки прикрыты, а пальцы усиленно растирали кожу на висках.

— Здравия желаем, гражданин начальник.

— А, опять вы, — он страдальчески сморщился, открывая глаза. — Ещё не провалились в свой ад? Я по вам не соскучился.

— Да и мы не особенно, — я протянул бутылку пива.

— Что это, яд? Как раз вовремя. Сразу избавлюсь от всех проблем.

— Просто пиво, народное средство от вашей болезни. Холодненькое, между прочим.

— Давайте, искуситель, — дрожащие пальцы сорвали пробку и пенная жидкость потекла в иссохший организм.

— Ну как?

— Фу-у-у-х, кажется немного полегчало, — покрасневшие глаза заволокла дымка лёгкого опьянения. — Что же вы граждане черти творите, а? Шесть человек зараз в распыл и не просто человек, а сотрудников госбезопасности.

— Сами напросились, — зло улыбнулась уголками губ Нарейса. — Ваши коллеги — полное дерьмо, если говорить откровенно. Я пока в камере сидела, мне бабы такого наговорили про начальство и тех, кто рангом пониже. Каждый день насилуют, избивают до полусмерти.

— Да знаю я, — отмахнулся Швед. — Поэтому и попросился в участковые, подальше от всей этой грязи. Мне их совершенно не жалко, при очередной чистке — первые кандидаты в расход.

— В чём тогда проблема?

— Уже ни в чём, гражданка Мирошникова, — он осторожно покрутил шеей. — У меня чуть голову не разорвало. По вашей вине, между прочим. Траванули, да?

— Боже упаси, Егор Кузьмич, вы нас за злодеев не принимайте. Я всего лишь в два раза повысил градус.

— Ага, — участковый задумчиво потёр лоб. — Если на входе было почти 60, то на выходе в желудок все 120. Так и помереть недолго. А я весь день гадаю, чего нас так развезло, ведь даже бутылку не допили.

— Надо меньше пить.

— Эх, Анастасия, да при такой жизни, трезвым ходить страшно. Вы вообще чего заявились — по делу, али просто потешиться над больным человеком?

— Вы как-то упоминали про Ведлозеро…

— Бывал там пару раз — настоящая глухомань, но природа красивая.

— Тогда может быть слышали про некоего старца-ведуна?

— Хм…старец. Говорили местные про необычного дедка — болезни лечит, животину выхаживает. Его как-то задерживали за нарушение паспортного режима — живёт без документов. Сам лично не встречался, это мне сотрудник паспортного отдела рассказывал. Он случайно порезал руку, довольно серьёзно, а старик её быстро залечил.

— Возможно наш клиент, хотя и не факт. Как думаешь, дорогая?

— Совсем не факт. Не хотелось бы в такую даль впустую пробираться.

— Надо с чего-то начинать поиски. Егор Кузьмич, переправа через Ладогу есть?

— Что вы? Какая переправа? Под сотню вёрст чистой воды — настоящее море.

— Понятно. Компасом проспонсируете?

— Чего?

— Я говорю — компас дадите во временное пользование? Вернём обязательно.

— Нате. Только не потеряйте, он подотчётный.

— А бинокля у вас случаем не завалялось?

— А может ещё и наган служебный отдать?

— Нет, наган нам ни к чему, патроны быстро кончаются. На этом откланиваемся и до свидания.

— Век бы вас не видеть, — отмахнулся на прощание Швед.

До деревеньки Никулясы добирались около полутора часов. Сильно выручал компас участкового. Без него кружились бы по безлюдным лесам до посинения. Я выбрал это место не просто так — здесь был кратчайший путь на ту сторону озера, да и появилась одна идейка, как нам исключить здоровенный крюк вдоль берега.

— Действительно море, а запах какой свежий, — Нарейса вдохнула всей грудью. — Как будем перебираться?

— Я тут поразмыслил на досуге, пока лазили по кустам, и надумал гениальную вещь…

— Я знала, что ты у меня умный, надо просто почаще выходить в лес.

— Спасибо, дорогая…так вот — мы видим линию горизонта, открываем туда переход и опля…Что дальше? А дальше у нас появляется новый горизонт. Перемещая таким образом периметр перехода, добираемся до противоположного берега.

— Браво-браво, бис-бис! — запрыгала Нарейса, громко хлопая в ладоши.

— И всё?

— Извини, забыла, — она поцеловала меня в щёку.

— М-да, для чего женился, непонятно. Пойти спасти какую-нибудь прекрасную аборигенку?

— Ага, вон из-за крайней развалюхи как раз одна такая с клюкой вышла.

С окраины деревушки нас пыталась разглядеть древняя бабулька, старательно прикрывая глаза от солнца согнутой ладонью.

Глава 9. Вечный ведун

Переход вывел на пологий песчаный берег с клочками редкой травы и стеблями сухого камыша, усеявшего прибрежную полосу. Буквально в тридцати метрах от воды начинался девственный лес, настоящая чащоба. Пару сотен шагов до дороги мы проклинали так, что за нашими спинами должны были высохнуть все деревья, мешающие продвижению вперёд.

— Больше я в эти джунгли ни ногой, — сердито бросила Нарейса, вычищая из волос мелкие веточки и еловые иглы.

— Свято предание да верится с трудом.

— Не полезу…и не смотри на меня так, не заставишь.

— Могу обрадовать, если составитель карты сильно не наврал, то неподалёку находиться селение…О, смотри, грузовик — сейчас у водилы всё узнаем.

Возле запылённой полуторки, на обочине, отдыхал пожилой мужчина в промасленном комбинезоне. Он лениво жевал сухую травинку, внимательно наблюдая за нами. Правая рука, как бы невзначай, легла на большой разводной ключ.

— Здорово, отец.

— И тебе не хворать, сынок.

— Не подскажешь, до Ведлозеро далеко?

— Чего не подсказать хорошим людям — два часа на машине и вы на месте.

— А покороче дороги нет?

— Эта и есть самая короткая. До Видлицы дойдёте, а там налево, — водитель указал рукой назад, не поворачивая головы. — Переночуете в селе, может кто утром поедет в ту сторону.

— Машина поломалась? — я похлопал по капоту.

— Аккумулятор сел, теперь всю ночь сидеть придётся.

— Сходи за помощью. Тут же недалеко?

— Минут двадцать пёхом, но технику бросать нельзя — подсудное дело.

— Серьёзная поломка?

— Да ерунда, провод с генератора соскочил. Я уже и ручкой мослал-мослал, да видимо тяму не хватает. Мне бы её дёрнуть — мигом заведётся.

— Так давай мы толкнём.

— Вы, вдвоём? — он с сомнением осмотрел стройные формы Нарейсы.

— А разве тут ещё кто-то есть? Садись за руль, сейчас с ветерком разгоним.

— Ну, попытка не пытка, — водитель обошёл нас стороной, поигрывая импровизированным «оружием», залез в кабину и, подёргав рычаг коробки, скомандовал. — С богом, залётные.

Грузовичок поднял тучу пыли, прежде чем движок, стрельнув пару раз выхлопной трубой, затарахтел на высоких оборотах.

— Вот удружили, так удружили, — на испачканном лице расплылась довольная улыбка. — Раз вы мне помогли, то и я в долгу не останусь. Завтра утром подойдите к почте, часикам к семи, найдите Сашку Севастьяненко, он подбросит до Больших Гор, а там ещё кого-нибудь найдёте. Скажете, дядя Гриша прислал. Понятно?

— Ясно как божий день.

— Тогда счастливого пути.

— И вам доброй дороги, — помахала рукой Нарейса.

Естественно ночевать в селе мы не собирались и тем более напрашиваться к кому-либо в попутчики. Прошли по центральной улице, с редкими огоньками в тёмных окнах, и рванули вперёд. Ну как рванули? Грунтовка петляла как пьяный мужик после хорошего застолья, норовя сбить с маршрута дополнительными ответвлениями, чего на карте отродясь не было. В одном месте даже вспомнился Иван-царевич, когда наткнулись на развилку из трёх дорог. Я предложил правую, как более накатанную. У Нарейсы в глазах мелькнула искра, словно замкнул какой-то контакт в схеме.

— Ты чего, веришь всяким выдумкам из детских сказок, типа: направо пойдёшь — жену найдёшь?

— Нет. Я вообще на такую ерунду внимания не обращаю, — она старательно отвела взгляд в сторону.

— Провожу ассоциацию: камень — сообщение — другая женщина — соперница — убрать угрозу.

— Самый умный, да? — засопела обиженно.

— Четвёртый десяток семейной жизни обязывает. Прекратить дуться, майор.

— Младшим по званию слова не давали.

— Хорошо, будем целоваться молча.

— Иди-ка…направо, старый развратник.

— Не понял? — я придал голосу побольше возмущения. — Отказывать законному мужу?!

— Ну не здесь же. Вернёмся домой и тогда…

— Всё, не продолжай, пусть сюрприз будет.

Нарейса улыбнулась, глядя на мое перекошенное от «бурной радости» лицо. Обронила: «Шут гороховый» и пошла вперёд, соблазнительно покачивая бёдрами.

Ещё один час ушёл на беспрестанные шаги-«прыжки», пока на очередной развилке Нарейса не разглядела лунный блеск на большой воде. Мы свернули налево, прошли большое поле, и из-за деревьев показалось десятка полтора старых крестьянских домов. Полночь, не лучшее время для вопросов о местном волшебнике. Народ вряд ли спокойно встретит ночных гостей, а нарываться на грубость нет желания. Пожалуй, лучше дождаться утра в сторонке — вон и подходящий стожок сена, как будто специально поставили для запоздалых путников.

Утро в селе не спутаешь ни с чем — звонкий голос местного будильника настоятельно требовал освободить кровати, полати, прочие лежбища и приступить к насущным делам. Грех было не прислушаться к пернатому голосу разума. Как говориться — кто рано встаёт, тому Бог подаёт. С первой встреченной жительницей диалога не получилось. Старушка, закутанная в шубейку царских времён, старательно прикладывала ладонь к большому уху, торчащему локатором под головным платком. Чего мы от неё добились, так это постоянно повторяемое «Ась?» да «Чевось?». Пробегающий мимо пацанёнок просветил, что баба Нюша глуха как пень и лучше «поспрашать» деда Епифана из третьей избы слева. Дед оказался не в пример болтливее и даже слегка чересчур — долго объяснял про какие-то летающие хреновины, что собрали всю «чеку» из Питербурха в году этак 28-ом, упомянул «ферверк», сияющий полночи на одном из островов…в общем ничего интересного.

То ли старшее поколение не знало о ведуне, то ли им было скучно и хотелось поболтать с кем-нибудь, но дальше разговоров о небесных чудесах мы не продвинулись, пока не наткнулись на молодую женщину с грудным ребёнком. Она посоветовала поговорить со знахаркой бабой Машей, живущей немного на отшибе от остальных дворов.

Домик местной целительницы ничем особенным не выделялся, такой же старый и серый с заросшей зеленью крышей. Под небольшим навесом сушились пучки разнообразных трав, тройка кур копошилась в пыли, охраняемая зорким петухом. Из под крылечка выкатился грязно-жёлтый клубок шерсти и заливистым лаем стал оповещать всех о присутствии посторонних на подведомственной территории. Скрипнула скособоченная дверь, выпуская наружу невысокую полную женщину в тёмном цветастом платье и белым платком на голове:

— Кузька, ну-ка брысь на место.

Пёс, недовольно ворча, полез обратно и уже оттуда, положив голову на лапы, следил за нарушителями спокойствия чёрными бусинами глаз.

— Здравствуйте, молодые люди. Вы что-то хотели?

— Здравствуйте, баба Маша. Мы ищем старца-ведуна, да не знаем к кому обратиться, — на этот раз говорить решила Нарейса, видимо считая, что женский пол друг друга лучше понимает.

— А зачем он тебе девонька? Вон ты какая справная, здоровье так и пышет.

— Встретиться нужно по личному вопросу. Говорят — он на всё ответы знает

— Дай мне руку, — она взяла Нарейсу за запястье, подержала недолго, бросив настороженный взгляд на кончики пальцев. — Может быть ты и права. Дети есть?

— Дочь пятнадцати лет.

— Молодо выглядишь для такого взрослого ребёнка. Кожа гладкая, грудь как у молодухи. Болячек никаких не вижу, на сносях можешь быть ещё не раз, вот только закрыто твоё лоно для мужского семени. Не подскажешь, кто так искусно сделал? Я сама только настоями да мазями умею и то ненадолго.

— Есть одна умелица, — туманно произнесла Нарейса.

— Ну, есть, так есть, — не стала развивать тему знахарка. — Амвросий здесь не появляется, да и не видела я его, почитай, три месяца. Опять отшельничает на Юргилицком или ещё куда подался. Видите островок напротив села? Туда народ старается не лезть — гиблое место. Поговорите с отцом Феоклистом, бывшим священником соседнего села — старец частенько у него останавливается.

— Почему бывшим? Сана лишили? — проявил я законное любопытство.

— Из церкви общежитие сделали, вот и негде служить, — сердито ответила баба Маша. — Нет у нас теперь божьего места. А ты, мил человек, кто этой красавице?

— Муж. Руку давать?

— Давай, коли охота, — она усмехнулась и ухватила мою ладонь неожиданно крепкими пальцами. — Не балуй, и так вижу, что не мальчонка сопливый, однако Амвросий посильнее тебя будет, отродье тьмы.

— Бабушка, что вы такое говорите? Я ничего плохого никому не делаю.

— Поэтому до сих пор живой ходишь. Бог не любит ваше племя, терпит до поры до времени. Если бы не жена, я с тобой и разговаривать не стала.

Слова и тщательно скрываемая неприязнь откровенно удивили. С какого перепугу сельская старушка обозвала меня отродьем? Сканирование её тела показало неплохое силовое ядро, оплетающее сетью крепких каналов всю структуру тела, особенно плотных в области головы. Странные знахарки живут в глуши, не правда ли?

— Скажите, баба Маша, кроме вас и Амвросия, есть ещё координаторы?

— Были да ушли…Ах ты, шельмец, поймал всё-таки на слове, — водянистые глаза потемнели и стали густого фиолетового цвета. — Зачем вы пришли, арахеос? Что делать воинам в пустыне, где отсутствует достойный противник? Не понимаешь? Нет здесь ни братьев, ни сестёр, ни советов координаторов. Есть только Древний, и то проявляет себя настолько редко, что его существование начинает вызывать сомнения. Пойдёмте в дом, там я приму настоящий вид.

Внутри домишко тоже не блистал — стандартная обстановка из кровати с горкой подушек, лавка у печи, стол с кухонной утварью и пара табуретов.

— Вот так и живу, как всё трудовое население. Среда обязывает соответствовать определённому уровню.

Её фигура подёрнулась дымкой и преобразилась в молодую, черноволосую женщину с холодным выражением лица.

— Вы отлично выглядите… — я сделал паузу, предлагая назвать настоящее имя.

— Мирайса. Как давно я не слышала этих приятных слов. Всё баба Маша, да баба Маша, иногда Мария Семёновна.

— Разве ваш коллега не умеет говорить комплименты?

— Скорее конкурент. Мы не очень ладим друг с другом, тем более, что он координатор третьей ступени, а я только заканчивала обучение на первую.

— Но как же вы сюда попали? — у супруги от любопытства загорелись глаза.

— По собственной глупости. Кстати, вы не назвали свои имена.

— Сергей.

— Нарейса.

— Сергей? Необычное имя для арахеос. Впрочем, чего только в жизни не бывает. Так вот, дорогая Нарейса, мой…друг, отправился в этот мир изучать редкий физический феномен. Редкий, потому что в любом галактическом секторе можно по пальцам пересчитать планеты с таким «чудом». Я прождала целый цикл, по земным меркам около девяти лет, но он не вернулся. И тогда, вообразив себя достаточно подготовленной, самостоятельно отправилась на поиски. Результат перед вами налицо.

— Вы пытались выбраться обратно?

— Сделала одну попытку и счастье, что мне попался двухсторонний портал, иначе так бы и проваливалась в глубинные слои, всё дальше и дальше до самого зарождения вселенной.

— Амвросий просил вас помочь разобраться с аномалиями? Как-никак беда общая.

— Сергей, младший координатор отличается от координатора третьей ступени, как первоклассник от выпускника — читать, считать научили и на этом всё. Он выяснил мой уровень и, на этом, общение свелось к минимуму. Поиск выхода для него стал навязчивой идеей — десятки циклов и в итоге нулевой результат.

— Неужели за все эти годы ничего не удалось узнать?

— Однажды Амвросий снизошёл до «женской сущности», то есть меня, и высказал предположение — тот слой, через который мы проникли, является поверхностным. Представьте себе шар, по которому вы шли-шли-шли и нечаянно провалились на другой шар, поменьше размером. Вы поднимаете голову и видите дыру над головой, но она так высоко, что добраться нереально. Следующий провал ведёт к следующему шару и так далее.

— Принцип матрёшки, — подсказала Нарейса.

— Верное сравнение, арахейа, — Мирайса прищурила глаза, внимательно рассматривая супругу. — Ты не против, если я кое о чём попрошу твоего мужа? Не надо злиться, я не претендую на роль новой спутницы — всего лишь немного подпитки. Здесь так тяжело собирать энергию, а Сергей прямо светится от избытка силы.

— Пусть сам решает, — она с хмурым лицом отвернулась к окну.

— Давай присядем на кровать, — мягко произнесла Мирайса. — Так будет удобнее.

…Кончики серебристых волос нервно зашевелились.

— Сомкни руки кольцом вокруг моего тела.

…Тихое рычание известило о повышении градуса недовольства.

— Обними меня крепче, воин, — жаркий шёпот едва слышно коснулся уха. — Дай насладится твоей энергией, я так долго этого ждала.

…Тонкие пальцы несколько раз угрожающе щёлкнули когтями.

Чувствую, без последующих нотаций точно не обойдётся. Напоминать схожую историю, случившуюся пятнадцать лет назад, когда на месте ведуньи находилась сама Нарейса? Боже упаси. Да, ситуация несколько отличалась, но смысл тот же — нужна помощь. Поделиться толикой силы? Пожалуйста, её действительно более, чем достаточно. Не зря с такой лёгкостью удаётся конструировать различные предметы. Я не просто так просиживал задницу на территории Спирали Миров — методично уплотнял и уплотнял энергетическое ядро, обтянутое ячеистым силовым каркасом. Для чего всё это делалось? На всякий случай, а то знаете ли, случаи бывают разные.

Одна из «ячеек» раскрылась, выпуская тонкий искрящийся жгут. Он проник в силовое ядро Мирайсы, распыляясь в золотистый туман. Не знаю, кто как, а я видел её «хранилище» в форме слегка надутого воздушного шара со сморщенной поверхностью. Желая ускорить процесс, увеличил объём передачи в два раза. Оболочка ядра начала быстро растягиваться, принимая нормальный сферический вид. Знахарка тяжело задышала, глаза закатились, по телу пробежала дрожь и в какой-то момент она замерла, затаив дыхание. Спустя мгновение громко вскрикнула, выпуская наружу бурю эмоций. Я осторожно уложил женщину на кровати, подоткнув под голову подушки.

— Я завидую твоей жене, Сергей, — довольная улыбка изогнула тёмно-вишнёвые губы. — Если не разберётесь с порталами, заходите в гости, буду очень рада.

Она понежилась ещё с минуту и затем легко соскочила на пол.

— Переход открою рядом с домом священника, если что, ссылайтесь на меня. Да, передайте Амвросию — в его помощи я больше не нуждаюсь.

Перед тем как шагнуть за супругой, я обернулся попрощаться и уткнулся в плотоядный взгляд Мирайсы. Она подняла руку, легонько пошевелила пальцами и беззвучно произнесла: «До встречи, арахеос».

— Похотливая сука! — рявкнула Нарейса в сторону закрывшегося перехода. — Я ведь видела её лицо. Не зря ведун общаться не желает — свой запас дороже. Скажи, что делает молодая красивая женщина в такой глуши? Почему бы не податься в столицу, охмурить какого-нибудь крупного номенклатурного работника и жить припеваючи? Или выбрать более комфортное место за границей? Нет, она изображает из себя старуху, живёт в хибаре и лечит местных аборигенов.

Конец ознакомительного фрагмента.