Отложенная жизнь

Михаил Спартакович Беглов, 2021

Эта книга – некое путешествие во времени. В ней две линии. События одной происходят сто лет назад, когда в России шла братоубийственная Гражданская война. Одним из ее «эпизодов» стал так называемый «Великий ледовой поход», когда после поражения в центре России в Сибирь отступали верные царю войска. Его начинали более миллиона человека – как военных, так и гражданских беженцев. Но лишь считанные единицы добрались живыми до Владивостока, преодолев за несколько лет 10 тысяч верст пути, который в итоге стал «Великим ледовым исходом». Вторая линия книги переносит нас на 40 лет назад в Америку. Нынешнему поколению, живущему совсем в другой России, трудно понять тот шок, в котором оказывался советский человек тех времен, когда оказывался за границей. Удивительным образом обе линии пересекаются во времени и пространстве в центре Нью-Йорка. По большому счету эта книга – своего рода размышление о таком вроде бы простом понятии как Родина, которое в последнее время было очень сильно девальвировано.

Глава шестая

Ну, здравствуй, Америка!

Всю дорогу до Вашингтона спортивная делегация на соседних креслах долго обсуждала свои удачные покупки в гандеровском дьюти-фри. В конце концов, в обсуждение были вовлечены чуть ли не все пассажиры обоих полов. Какое-то время дамы терпели, молча, но потом все же не выдержали и, слегка смущаясь, присоединились к обсуждению этой животрепещущей темы. На фоне всеобщего оживления опечаленным оставалось лишь чело того самого коротышки, который почему-то решил, что ему все же подсунули не тот размер. Когда он в очередной раз, нисколько не смущаясь, начал описывать свои достоинства, Сергей не выдержал и с сарказмом посоветовал:

— Ну, так сходи и примерь уже. А если что, в другом магазине в аэопорту Вашингтона поменяешь. Это же одна сеть. Они обязаны поменять, при наличии чека, конечно. Тем более, у вас, можно сказать, оптовая закупка.

Его предложение вызвало, естественно, всеобщий смех. Быть может, обсуждение этой темы и продолжилось бы, но тут стюардессы начали разносить анкеты, которые надо было заполнить и предъявить вместе с паспортом при прохождении паспортного контроля. Поскольку многие в самолете английского не знали, то Сергею пришлось помогать соседям правильно расставить галочки и вписать то, что требовалось в нужные графы. Правда, и тут не обошлось без курьезов. Один из его соседей, дойдя до графы «раса», никак не мог понять, какое из определений для него подходит. Он спросил у Сергея, который знал, что единственно правильным для них, как бы странно это ни звучало, был вариант «caucasian», что в переводе на русский означало совсем даже не «кавказец», а «европеоид» или, проще говоря, европеец. О чем он и сказал соседу, который в ответ страшно возмутился:

— Ты что меня за дурака держишь? Какой же я кавказец. Я — чистокровный русский или по-ихнему белый. Что за дурацкая анкета. Какие идиоты его составляли!?

— Все вопросы к госдепартаменту США и службе иммиграции, — попытался остудить его пыл Сергей. — Но вы бы так громко не возмущались. Тут же американцы тоже летят. Услышат, как вы ругаете американское правительство и настучат по прилету. И вас тут же этим бортом обратно отправят.

Сосед немного приутих, но, так и не поверив Сергею, позвал стюардессу, которая, впрочем, подтвердила, что для американцев все европейцы «кавказцы».

— Тупые янки, — недовольно бормотал обиженный, но галочку в «окошке» напротив слова «caucasian» все же поставил.

Посадка в вашингтонском аэропорту имени Кеннеди прошла достаточно гладко. Сергей почти не почувствовал, как шасси самолета опустились на полосу, хотя неприятный холодок опять пробежал по телу, когда многотонная махина понеслась по земле.

Пока пассажиры шли по коридорам аэропорта к зоне паспортного контроля, Сергея догнал тот самый сомневающийся в своей покупке коротышка.

— А вы серьезно говорили, что могут поменять, если не подойдет? — спросил он. Причем было очевидно, что спрашивал он абсолютно серьезно.

Сергей с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться:

— Да, конечно, по закону о защите прав потребителей. Причем использованный тоже захватите, чтобы предъявить как доказательство его негодности.

Сергей ускорил шаг, чтобы оторваться от надоедливого собеседника. Настроение резко повысилось.

К будкам к пограничникам выстроилась длинная зигзагообразная очередь. Офицеры подолгу рассматривали каждый паспорт. Создавалось такое впечатление, что они намеренно затягивают эту процедуру, а между тем изучают реакцию людей в очереди, высматривая в толпе тех, кто, быть может, проявляет излишнюю нервозность. Коллеги в редакции предупредили Сергея, что шутить с американскими пограничниками, таможенниками, да и вообще представителями властей, не следует. У них чувство юмора отсутствует. А попытку фривольного обращения могут расценить как проявление неуважения. Поэтому, когда, наконец, подошла его очередь, то к окошку он подошел с серьезным выражением лица, вежливо поздоровался, и левой рукой, чтобы не светить забинтованную ладонь правой, протянул паспорт. За стеклянной перегородкой сидел огромный негр, явно страдающий крайней степенью ожирения. Он полистал паспорт Сергея, а потом неожиданно что-то спросил. И тут Сергей с ужасом понял, что он ни слова не понял! Вообще-то считалось, что английский он знает в совершенстве. Во всяком случае, книги и статьи читал свободно, все понимал, когда слушал английское радио. А тут вроде как американец говорит на этом языке, но, что он говорит, было совершенно непонятно.

— Прошу меня извинить, но я не совсем расслышал, что вы меня спрашиваете.

— Не могли бы вы быть так любезны повторить еще раз, — произнес он медленно, будто говорил с туземцем, стараясь соблюдать все правила грамматики и фонетики классического английского, которому его учили в школе и институте.

Тут пришло время удивляться чернокожему офицеру, который, судя по всему, тоже ни слова не понял из того, что сказал Сергей. Он махнул рукой, — так отмахиваются от надоевшей мухи или несмышленого ребенка, — проставил штамп в паспорте и вернул его Сергею.

Сергей забрал документ и поскорее пересек символическую границу Соединенных Штатов. Про себя он подумал: «Вот только встретил первого американца, как тут же опозорился!» Потом он вспомнил известное еще со школьных времен изречение Бернарда Шоу: «Англия и Америка — две нации, разделенные общим языком». Теперь понятно, что он имел в виду!

Следующее испытание ждало Сергея у таможенников. Увидев гору ящиков на тележке, его, естественно, остановили и попросили рассказать, что он везет. Хотя на этот раз это были белые, все равно ему пришлось очень сильно напрячься, чтобы понять, что ему говорят. В конце концов, все закончилось благополучно, хотя таможенники потребовали открыть и чемодан, и чуть ли не все ящики, и долго в них копались. Они доставали каждую вещь, внимательно осматривали со всех сторон. Разве что языком не лизали и на вкус не пробовали. Сергей впервые проходил через такую унизительную процедуру и, конечно, ему было очень неприятно. Опять же в Москве его предупредили, что в том случае, если таможенники к чему-нибудь придерутся, например, к той же гречке, то надо говорить, что она нужна «для религиозных целей». Это — типа святое и потому конфискации не подлежит. Естественно, ни оружия, ни наркотиков таможенники в его багаже не нашли. Но когда в портфеле обнаружили яблоко, которое осталось у него с обеда в самолете, то они, торжествующе, вытащили его и выбросили в ящик для мусора. При этом, молча, указали на большое объявление на стене: «Ввоз на территорию Соединенных Штатов любых фруктов и растений категорически запрещен». Объяснять им, что он оставил яблоко на всякий случай, чтобы вечером съесть, было бессмысленно, поэтому он поспешил, как смог, запихнуть вещи обратно в коробки, погрузить свой скарб на тележку и выйти, наконец, в зал ожидания.

Там его встречал коллега из офиса по имени Виктор. Молодой, высокий, веселый парень, который провел в Америке уже несколько лет. Сергея сразу поразило, как свободно тот себе ведет, будто находится у себя дома. Он совершенно не чувствовал никакого стеснения, легко общался со случайными прохожими и распорядителем на парковке. Короче, был как рыба в воде.

— Виктор, я смотрю, ты здесь уже совсем освоился. Такое впечатление, будто ты в Москве, а не в Вашингтоне, — не смог скрыть Сергей своего восхищения. — А у меня пока что-то не очень получается.

Он рассказал Виктору про свой позор во время общения с пограничником на паспортном контроле, но тот в ответ рассмеялся:

— Это — нормально. Мы все через это проходили. Поначалу действительно кажется, что черных невозможно понять. Да и сами американцы говорят совсем не так, как нас учили. Пройдет пара недель, и привыкнешь. Все и всех будешь прекрасно понимать. Так что не расстраивайся. А насчет того, что я себя веду так раскованно. Да, действительно мы живем в чужой стране, которая к тому же, как нас убеждали, является нашим врагом. А американцам тоже в свою очередь постоянно промывают мозги, что мы — их противники и, вообще, будто чуть ли не с другой планеты свалились. Потому можешь представить себе их удивление, когда они вдруг видят, что мы совершенно нормальные люди, такие же, как они. Хочешь добиться здесь успеха — старайся убить в себе чувство чужака. Надо, чтобы американцы принимали тебя за своего, а не засланного казачка из коммунистической России.

— Тебе легко говорить. Ты здесь уже сколько — больше двух лет? — Сергей задумался над словами Виктора.

— Чуть побольше, — ответил тот, закуривая. — Ты сам как? Очень устал от перелета?

— Да нет, вроде ничего. Только голова какая-то ватная, — признался Сергей.

— Это называется jet-leg. Так и должно быть. У нас же с Москвой восемь часов разницы. Так что там сейчас уже глубокая ночь. Твоя задача сегодня максимально продержаться, и не заснуть до вечера. Чем позднее ляжешь спать, тем быстрее перейдешь на местное время. Правда, все равно проснешься среди ночи и будет казаться, что уже утро и пора вставать. Обычно, проходит примерно неделя, пока организм не перестроится, — пояснил Виктор.

Разговаривая с коллегой, Сергей, естественно, смотрел, как сказали бы классики, во все глаза по сторонам. Погрузив багаж Сергея в багажник и салон большого и показавшегося Сергею космически красивым «Шевроле», они уже выехали на шоссе, ведущее от аэропорта к городу.

Перелет из Москвы в Вашингтон оказался перелетом не с одного континента на другой, а путешествием во времени — из прошлого в какое-то совершенно незнакомое и потому немного пугающее будущее.

Если бы не мелькавшие по сторонам дороги деревья, то, сидя внутри машины, казалось, будто она стоит на месте, настолько плавным был ее ход. А сквозь закрытые окна вообще не было слышно никакого уличного шума. С нашей «Волгой», а уж тем более с «Москвичом» и не сравнишь.

Да и само шоссе, или, как оно здесь называется, «хайвэй», не могло не удивить после наших раздолбанных узких дорог. Гладкий как покрывало асфальт, без единой ямки или неровности, по несколько полос в обоих направлениях, четкая белая разметка.

Мимо проносились другие фантастически красивые машины — «Форды», «Крайслеры», «Кадиллаки». Рядом с ними в соседнем ряду ехала какая-то нереально длинная машина. До этого самым большим автомобилем, который довелось видеть Сергею, была правительственная «Чайка». Но эта была гораздо больше.

— Это — лимузин, — пояснил, поймавший удивленный взгляд Сергея, Виктор. — На нем самые буржуинские буржуи ездят. Там, сидя на заднем сиденье, можно свободно вытянуть вперед ноги. Так еще и место останется. И прямо в салоне обязательно бар с шампанским и другими напитками.

Вскоре они въехали в вашингтонский пригород. В основном вокруг можно было увиеть относительно невысокие здания. В Вашингтоне, да и в округе, небоскребов нет. Там вообще запрещено строительство любых домов выше памятника Джорджу Вашингтону, высота которого, как Сергей помнил, еще из учебников, составляет 169 метров.

— Смотри, план на сегодня такой. Сейчас заедем в супермаркет, чтобы купить тебе какие-нибудь продукты, — незнакомое слово «супермаркет» резануло по ушам Сергея. — Пока Петров в отпуске жить будешь в его квартире. У тебя есть две недели, чтобы найти себе жилье и переехать. Все наши в-основном живут в Вирджинии. В центре — только госучреждения, есть пара очень богатых жилых кварталов на окраине, а с другой стороны огромное негритянское гетто. Туда лучше нам, белым, не соваться даже днем. И, поверь, это — правда, а не сказка для наивных наших читателей. В Вирджинии и экология получше, и до офиса недалеко по прямой.

Вирджиния — так назывался штат пососедству с округом Колумбия, в котором и находился Вашингтон. Там действительно жила большая часть работающих в столице «белых воротничков».

— Я думаю, что на сегодня у тебя впечатлений достаточно. Так что в город не поедем. Завезу тебя на квартиру. Отдыхай, распаковывайся, а утром заберу и поедем в офис. Пока Петрова нет, можешь пользоваться его машиной. Ты водить-то умеешь?

— Теоретически да, — признался Сергей. — Права есть, но практического опыта, конечно, маловато.

— Ничего страшного. На выходные поедем на пустырь — потренируемся. Хочешь — не хочешь, а водить тебе придется. Здесь без этого никак, — успокоил его Виктор.

Он включил правый поворотник и резко свернул в какой-то проулок, который привел на огромную площадку, всю заставленную автомобилями. Впереди находилось не очень высокое, но очень длинное здание с большим количеством красочных, но пока еще непонятных Сергею вывесок.

— Это у них называется shopping mall, где все магазины. Здесь есть и продуктовый супермаркет, и магазины одежды, и хозяйственные. Короче, все, что нужно человеку для жизни, — пояснил Виктор. — К шоку готов?

— Держись за коляску и не падай, — добавил он, улыбаясь.

Виктор выхватил какую-то тележку из длинного ряда стоявших у входа и подтолкнул ее к Сергею.

Только они подошли к высокой стеклянной двери, ведущей в магазин, как та приветливо распахнулась им навстречу. Сергей чуть было не отпрыгнул назад от испуга, но сдержался. Краем глаза он видел, что Виктор внимательно смотрит на него в ожидании соответствующей моменту реакции.

— Да, здесь вам не тут, — засмеялся он. — Ты — молодец, первое испытание выдержал. А то многие наши пугаются, когда она распахивается. Но главное испытание еще впереди.

— Спасибо, что предупредил, — пробормотал Сергей, не зная, что и ожидать.

И, действительно, у советского человека, впервые оказавшегося в американском супермаркете, ничего кроме шока, он вызвать не мог.

Сергей оказался в гигантском зале, заставленном рядами казавшихся бесчисленными полок и холодильников с продуктами. На отдельных прилавках зеленели и краснели овощи и фрукты, о существовании многих из которых Сергей даже и не подозревал. Разложенные во льду блестели чешуей какие-то то ли рыбы, то ли неведомые морские чудища.

От всего этого изобилия у Сергея и вправду слегка закружилась голова. После небольших московских магазинов с их весьма скудным ассортиментом все это казалось какими-то непонятными декорациями.

— И как тут можно чего найти, — пробормотал он, пытаясь скрыть свое, мягко говоря, удивление от увиденного.

— Со временем научишься, — в очередной раз успокоил его Виктор. — На самом деле все достаточно просто. Все разложено системно по рядам. Вон там хозтовары — туалетная бумага, стиральные порошки и прочее. Здесь — консервы, там, где прилавки и холодильники — колбасы и другие деликатесы. Будет свободное время — походишь и разберешься.

— Где что лежит, это понятно. Вопрос только в том, как из этого обилия выбрать то, что надо, — Сергей подошел к полке с зеленым горошком в банках. — Ты посмотри, сколько их тут разных! С ума сойти. Или вон колбаса — у нас приходишь в магазин, так все просто — в лучшем случае, если повезет два вида — с жиром и без. А тут!

Сергей и не пытался скрывать, что ошеломлен увиденным. Он даже закурил, чтобы успокоиться. Тем более, что многие вокруг ходили по рядам с сигаретами в зубах.

— На самом деле, конечно, нужно время, чтобы привыкнуть и найти те продукты, которые нравятся, — пояснил Виктор. — Один совет — никогда не бери самое дорогое, потому что совершенно не значит, что оно самое лучшее, и не бери самое дешевое, хотя многие наши только так и делают. Как правило, оно очень низкого качества. Несколько раз ошибешься, выкинешь в помойку, а потом постепенно сложится свой ассортимент.

Виктор начал поглядывать на часы, и Сергей понял, что надо как-то закругляться с этой экскурсией. Виктор помог ему выбрать колбасу, сосиски, хлеб, творог на завтрак. На этом Сергей решил пока с «шопингом» (еще одно новое слово) остановиться. Тем более, что и денег у него было совсем немного.

В магазине от работающих мощных кондиционеров было прохладно, но стоило выйти обратно на улицу, как Сергей всем телом почувствовал удушливую влажную жару.

— Да, жарко тут у них, — сказал он.

— Здесь еще не очень-то и жарко, а вот в самом Вашингтоне — увидишь скоро — действительно баня. Он же, как и Петербург, — искусственный город, построен с нуля на болотах, в низине. Там вообще никогда ветра не бывает. Летом температура может доходить до 50 градусов, причем при стопроцентной влажности. Стоит просто выйти на улицу в тонкой рубашке, как через пару минут она мокрой от пота становится. Правда, американцы нам и тут навредили. Всего пары градусов не хватило в среднегодовом исчислении, чтобы Вашингтон приравняли к городам с тропическим климатом. Тогда бы и зарплата у нас была побольше, и отпуска подлиннее.

Многоэтажный дом, в котором находилась квартира Петровых, оказался совсем недалеко от торгового центра. Виктор помог Сергею перетащить все его вещи наверх. Показал, как включать показавшуюся Сергею чудом техники плиту.

— С остальным сам разберешься, — усмехнулся он. — Отдыхай.

Сергей запер за ним дверь и без сил рухнул на диван. У стены на тумбочке стоял большой телевизор, но привычных кнопок типа «вкл/выкл» и тумблера переключения программ почему-то на передней панели не было.

— Что ж я у Виктора не спросил, как его включать, — подумал Сергей, но тут его взгляд уперся в какой-то пенал с кнопками, лежавший на журнальном столике. Он взял его в руки, задумчиво повертел. Большое количество кнопок с цифрами и слова «volume» и «channels» как-то невольно наводили на мысль, что он может быть связан с телевизором. В левом верхнем углу выделялась какая-то красная кнопка.

— Да хрен с ней, с Голландией, — почему-то вспомнил Сергей старый анекдот про то, как новобранец запустил ядерную ракету, и решительно нажал эту красную кнопку. И — о, чудо, — телевизор тут же отозвался приятным мужским баритоном, замигал и включился на какой-то программе. Разобраться с остальными кнопками переключения программ было уже попроще.

Про то, что существуют пульты дистанционного управления, теоретически Сергей, конечно, слышал, но в глаза никогда не видел и в руках не держал. Дома у них стоял самый продвинутый по тем временам цветной «Рубин», но, как шутил отец, пультом дистанционного управления телевизором к нему в семье служил младший ребенок, то есть брат Сергея или он сам, когда того не было.

— Господи, я тут просто как дикарь в стране чудес — подумал он.

Он помнил совет Виктора постараться не заснуть как можно дольше и продержался с помощью телевизора часов до 9 вечера по местному времени. Но потом все же, как-то незаметно для себя заснул или, как он говорил в таких случаях, потерял сознание.