Гудбай, Россия. Мемуары израильского профессора

Михаил Рицнер

Автор, известный ученый и врач-психиатр, откровенно рассказывает о своей жизни и перепетиях карьеры. Читатель узнает об эволюции пионера и комсомольца в инакомыслящего интеллигента, о «блефе коммунизма» и генезисе антисемитизма, о причинах Исхода из СССР. В Израиле автор прошел путь от рядового врача до профессора Техниона. Научные работы принесли ему заслуженную международную известность. Книга адресована широкому кругу читателей.

3. Папина школа

1954 год, пос. Смидовичи, ЕАО,

35 лет до подъема в Иерусалим

Плохой учитель преподносит истину,

хороший учит ее находить

Адольф Дистервег

Лента новостей: 1954 год

9 февраля Назначение Г. К. Жукова министром обороны СССР.

19 февраля Н. С. Хрущев «подарил» Крым Украинской ССР.

2 июня Официальная дата создания космодрома Байконур.

20 июля Открытие Московского Кремля для посещений.

9 сентября СССР отпустил немецких военнопленных на родину.

«Папина школа»

Школу, пока учишься в ней, тихо ненавидишь, а потом вспоминаешь с самыми нежными чувствами. Все мы, Соня, Слава и я, учились в школе номер три поселка Смидовичи, где папа не только преподавал ботанику, зоологию и химию, но и был директором. Многие называли ее «школой Рицнера». А для нас, его детей, она была «папиной школой». В этом нам повезло и не повезло одновременно! Повезло, так как он был хороший учитель, лектор-методист и интересно вел уроки. В то же время, когда он вызывал меня к доске, весь класс считал количество заданных вопросов: 1, 2, 3, 4, 5 и более. Никаких скидок! Более того, шансов оказаться у доски у меня было намного больше, если отец видел, что накануне его урока я не готовился к нему. В этом была своеобразная игра: я специально делал вид, что не готовлю домашнее задание (хотя украдкой все подготовил), а отец делал вид, что ему все равно. Победы были знакомы нам обоим, а общий счет, мне помнится, был ничейным.

Соня была очень прилежной ученицей, и ее всегда ставили нам в пример. Я был следующим по прилежанию, а Слава — за мной, на почетном третьем месте.

Мы со Славой любили решать на скорость алгебраические уравнения. Наверное, неслучайно он стал математиком, а я широко использую математические методы для анализа данных научных исследований. Слава вел себя вызывающе, не спускал учителям и нередко оказывался в кабинете директора с жалующимся на него учителем. Когда его туда сопровождали за очередной проступок, он не упирался, а пытался объяснить им: «Это ни к чему, директора я хорошо знаю».

Окончив институт и аспирантуру, Слава подарил мне автореферат диссертации по математике. Я упорно пытался понять содержание работы, но в итоге разобрал только фамилию автора. Так что школьные успехи имеют весьма относительное прогностическое значение в отношении будущих успехов ученика.

Моими одноклассниками были Коля Пиняев, Миша Спектор, Саша Кукарцев, Олег Галынский, Павленко, Радышевский, Таня Волынец, Тютюнок, Мартыненко и другие. Заводилой в классе был Олег Галынский, а лучшей ученицей — Таня Волынец. Кроме Коли Пиняева и Миши Спектора, я ничего не знаю о судьбе других.

Моя первая любовь случилась в пятом классе. Звали ее Лариса. Она была брюнеткой с крупными и, как мне казалось, очень красивыми глазами. Она не проявляла ко мне особого интереса, поэтому любовь была тайной и мучительной, а ночи — бессонными. Страдал я влюбленностью не более трех месяцев и выздоровел без чьей-либо помощи. Потом я влюблялся в других девочек, но уже не тайно, мы обменивались записками, детской ревностью и даже наивными слезами. Ничто не ново под луной!

Учителя были весьма разными, но любимых учителей среди них не было. Скучными были уроки Ивана Семеновича Соболева и Наума Израилевича Цейтлина. Из учителей мне запомнилась Галина Федоровна Суслова, которая преподавала русский язык и литературу. Она нудно диктовала нам под запись ужасно длинные предложения. Полюбить литературу в советской школе было невозможно.

Конечно, школа не занимала все наши мысли и время: были игры в городки, шахматы, настольный теннис, художественная самодеятельность и книги. Наше с братом музыкальное образование началось в кружках с изучения нотной грамоты и игры на инструментах.

Помню, один учитель (дядя Коля) обучал игре на баяне. Мы ходили к нему домой на уроки. Баян везли на санках. Иногда он был пьян и не в состоянии провести урок. Слава научился играть, а я нет, у меня не хватало терпения, хотя слух был хорошим. Дядя Коля учил нас петь. Он руководил школьным хором, где мы с братом были солистами.

Помню, на конкурсе школ получили грамоту за песню «Русское поле» (слова И. Гоффа, музыка Я. Френкеля):

Поле, русское поле…

Светит луна или падает снег —

Счастьем и болью вместе с тобою,

Нет, не забыть тебя сердцу вовек!

Русское поле, русское поле…

Сколько дорог прошагать мне пришлось!

Ты моя юность, ты моя воля,

То, что сбылось, то, что в жизни сбылось.

Хорошую литературу в школе не преподавали, на уроках не учили думать, преобладала пропаганда, то есть «искусство убеждать других в том, во что ты сам не веришь» (Абба Эбан, политик).

Советский агитпроп²³ делил писателей на «классиков» (Пушкин, Гоголь, Толстой, Достоевский), «прогрессивных» (Маяковский, Шолохов, Фадеев, Симонов) и на «реакционных» или «не наших» (Пастернак, Ахматова, Зощенко, Куприн, Алданов, Бабель, Василий Гройсман и другие). Чем не пример примитивной ментальности и «биполярного мироощущения», базирующихся на редукционизме «Капитала» К. Маркса и революционной концепции В. И. Ленина. Первоисточник такого подхода можно усмотреть в Евангелии от Матфея: «Кто не со Мною, тот против Меня, и кто не собирает со Мною, тот расточает

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

23

Агитпроп (сокращение от слов «агитация» и «пропаганда») — обиходное название отдела пропаганды и агитации при ЦК КПСС.