Византийский манускрипт

Михаил Палев, 2009

Давным-давно Ангел, стерегущий Врата между мирами, доверил свою тайну смертному, после чего разобрал Врата и в виде сверкающих пластин укрыл в разных местах Земли. Орден Проповедников уже восемьсот лет пытается найти пластины, чтобы собрать Врата и навеки запереть их. Единственным документом, описывающим ритуал собирания Врат, является Византийский манускрипт. Древний свиток ищут и те, кто мечтает о славе, богатстве и власти, а в ходе поисков совершаются ритуальные убийства. В наше время из-за него погибает молодая девушка, бесследно и необъяснимо исчезает журналист Виктор Брен. Распутывать это загадочное дело по неосторожности берется частный сыщик Тавров…

Глава 1

Тавров выключил компьютер и встал из-за стола, разминая спину. День закончен, но расслабляться рано: впереди еще путь домой, последний рывок длиной в час, проклятье мегаполисов. Метро и автобус. Офис рядом со станцией метро, всего-то минут пять пешком. А вот автобуса не избежать! Хорошо, хоть маршрутки в последнее время появились. А то ведь автобус и полчаса прождать можно. Да, права была Ленора: надо перебираться в другой район. Пусть хуже дом и меньшая площадь, но поближе к метро. Можно, разумеется, купить автомобиль, но Тавров испытывал глубокое отвращение к процессу «кручения баранки». Кроме того, пробки… Нет, лучше переехать поближе к метро!

Единственная загвоздка: к переездам Тавров испытывал не менее глубокое отвращение, чем к «кручению баранки».

Надо бы кофе выпить, набраться сил для рывка домой. Но Катю он уже давно отпустил, а самому варить кофе не хотелось. Вот что действительно нужно: купить кофеварку! Именно для таких случаев. Хотя, пожалуй, лучше выработать привычку вовремя уходить домой.

Телефонный звонок прервал размышления Таврова. Звонила Ленора.

— Так и знала, что ты до сих пор в офисе. Слушай, я в растерянности: что подарить Ефросинье? У нее юбилей, ты не забыл?

— Я… м-м… — промычал невразумительно Тавров в смятении. Естественно, он не забыл о юбилее, потому что он о нем и не знал. Но Ленора и не ожидала ответа: диалог, в ее понимании, был всего лишь разновидностью монолога, где слушатели время от времени должны подавать некоторые признаки жизни короткими репликами. «Я… м-м» вполне подходило для подобной цели, и Ленора не стала дожидаться продолжения фразы.

— Я так и знала, что обо всем придется думать мне! Так вот что я надумала: тебе все равно некогда заниматься подарком, а даже если ты что-нибудь и решишь купить, то вряд ли это будет то, что нужно.

— Да, но… — попытался возразить Тавров, но Ленора пресекла робкую попытку возражения в зародыше.

— Что значит «но», Валера?! Помнишь, как ты мне подарил на день рождения этот ужасный груднинг?

— Спиннинг, Ленора, спин-н-нинг!

— Какая разница?! Главное вот что: если женщина как-то раз сказала, что с удовольствием съездила бы на рыбалку, то это вовсе не означает, что ей надо дарить на день рождения удочки, сачки и крючки. Так вот: мы вручим подарок Ефросинье вместе, от нас двоих. Я выберу, а ты оплатишь, хорошо? Я, разумеется, верну тебе половину, но не сейчас, потому что мне надо расплатиться за путевку… Подожди секунду, у меня мобильник… Ой, это Ефросинья! Я тебе потом перезвоню.

Тавров с облегчением положил трубку, торопливо достал свой мобильник, отключил его и покинул офис.

В метро было довольно свободно: преимущество езды не в час пик. А вот автобус оказался в своем репертуаре и мстительно показал ему свой хвост, едва Тавров выбрался на поверхность из душных подземных переходов. Тавров взглянул на часы: половина одиннадцатого, на этом направлении маршрутки после десяти вечера уже практически не ходят. Автобус же появится не раньше чем через полчаса. Делать нечего! И Тавров поднял руку, останавливая попутную машину.

Машина оказалась видавшей виды «шестеркой». За рулем сидел пожилой человек с аккуратной седой бородкой и очками в золотистой оправе. Тавров назвал улицу и предложил пятьдесят рублей.

— Садитесь, мне в ту же сторону, — отозвался водитель и добавил: — Только рядом со мной садитесь, а то задние дверцы плохо закрываются.

Поехали.

— Я вообще редко вожу кого-либо, только если по пути, — сказал водитель. — Да и на машине нечасто в последнее время езжу. Я человек науки, так что на бензин едва хватает, не то что на новую машину.

— Вы математик? — почему-то спросил Тавров.

— Нет, источниковед, всю жизнь в университете работаю, на историческом факультете. Сейчас уже редко лекции читаю, больше пишу… тороплюсь завершить несколько работ. Возраст… сами понимаете. А вы на пенсии?

— Да. Полковник милиции в отставке. Сейчас у меня свое частное детективное агентство.

— Вот как? А какими делами вы занимаетесь? — заинтересовался водитель.

— Всеми, кроме криминала, пропавших автомобилей и семейных разборок, — ответил Тавров, доставая визитку. — Так что, если понадобится, обращайтесь. Прошу!

Водитель взял визитку и спросил:

— Скажите, а пропавшего человека вы можете найти?

— Да, это наш профиль, — подтвердил Тавров и поинтересовался: — Простите, как вас зовут?

— Далинский Владимир Петрович.

— Очень приятно… А меня — Валерий Иванович. Так кого вам, Владимир Петрович, найти надо? Друга юности или должника?

— Нет, что вы! — рассмеялся водитель. — Я никому ничего не должен, и мне, слава богу, тоже никто не должен. А друзья юности… лет десять тому назад я побывал на встрече однокашников по альма-матер, тридцать лет выпуска. Повидались, выпили слегка, поговорили, обменялись телефонами… и все! Даже странно. А ведь мы были так дружны в студенчестве! Нет, какие там долги… просто один человек… Когда к вам лучше прийти?

— Лучше утром, к одиннадцати. Секретарша в офисе с десяти. Если меня вдруг не будет, подождите, кофе выпейте за счет заведения.

Машина остановилась. Тавров протянул полтинник.

— Мне как-то неудобно с вас деньги брать, — заколебался было водитель.

— Берите, берите! — настоял Тавров. — Ведь, если вы придете ко мне и мы заключим договор, тогда уж придется за все платить вам.

Он тогда не думал вновь увидеть подвезшего его человека.

* * *

Тавров приехал в офис в начале двенадцатого. Далинский сидел в приемной.

— Катюша, доброе утро. Кофейку мне, хорошо? Приветствую, Владимир Петрович! Прошу в кабинет.

Тавров усадил гостя в глубокое кресло напротив своего стола, одной рукой включил компьютер, другой принял кружку с кофе от Кати, с наслаждением сделал большой глоток и осведомился:

— Вам налить кофе, Владимир Петрович?

— Нет, спасибо, — отказался Далинский. — Я уже пил кофе утром, стараюсь не злоупотреблять. Сердце, знаете ли, давление…

— Хорошо, тогда приступим к делу. — Тавров отставил кружку и отправил на печать бланк стандартного договора. Принтер старательно зашуршал и выплюнул листок, на нем сочно чернел убористый текст.

— Изучите, Владимир Петрович.

Далинский взял листок и, слегка запинаясь, спросил:

— Э-э… так вы беретесь за поиски?

— А почему нет? — отозвался Тавров. — Я же сказал, что это мой профиль. Прочтите текст, изложите суть дела, я оценю предварительные расходы, подпишем договор — и вперед! Годится?

Далинский кивнул, торопливо нацепил на нос очки и принялся читать договор. Тавров успел посмотреть рассылку с анекдот. ру и допить кофе, прежде чем Далинский положил договор на стол.

— Итак? — вопросительно посмотрел Тавров на Далинского. Тот вместо ответа достал ручку и подписал договор.

— Вас не интересует предварительная смета расходов? — удивился Тавров.

— А смысл? — пожал плечами Далинский. — Возможно, вы его уже завтра найдете. Или вдруг всю страну придется перетряхнуть. Я буду оплачивать ваши услуги, пока есть деньги… для меня это важно, понимаете?

— Хорошо. — Тавров предложил: — Тогда приступим!

— Да-да… а с чего начать? — снова занервничал Далинский.

— А с самого начала. Первое: кого я должен найти?

— Брен, Виктор… отчества не знаю, на вид лет около сорока. Блондин, голубые глаза… залысины… рост около метра восьмидесяти… что еще?

— Фотографии нет?

— Нет, но… дома у него можно поискать.

— Хорошо, — пробормотал Тавров, занося данные в компьютер. — Кем он вам приходится?

— А… э-э… — растерялся Далинский. — В сущности, никем…

— А зачем тогда вам его искать? — задал резонный вопрос Тавров.

Далинский развел руками, не зная, что сказать.

— Хорошо, давайте так: при каких обстоятельствах вы познакомились с Виктором Бреном?

— Видите ли… я всю жизнь преподавал в университете, источниковедение… Я вам говорил. Очень часто сидел в архивах, и по работе, и для интереса. Сначала, в молодости, хотел найти библиотеку Ивана Грозного… а потом уже всерьез занялся. У меня есть такая особенность: я могу в течение максимум пяти минут вспомнить — где, когда и по какому поводу встречал упоминание о том или ином человеке, событии или предмете. Поэтому ко мне часто обращаются за справками… понимаете? Иному человеку, чтобы найти что-нибудь в архивах, годы могут понадобиться, а я за пять минут вспомню.

— Да, это очень ценное качество, — согласился Тавров. — И платят клиенты неплохо? Впрочем, это я к слову… можете не отвечать.

— Да что там скрывать! — махнул рукой Далинский. — Разумеется, каждый старается отблагодарить. Сейчас деньгами в основном. Но я цену не назначаю, иногда даже ищу бесплатно, аспиранту, например…

— А Брен был аспирантом?

— Нет, он журналист. Работал в журнале «К городу и миру». А ко мне обратился вот с чем: показал фотографию одного артефакта. И спросил: не попадалось ли мне что-нибудь подобное в виде описаний или рисунков в архивах?

— Артефакт? — поднял бровь Тавров.

— Ну, некий предмет искусственного происхождения, обычно представляющий загадку, — объяснил Далинский.

— И что это был за загадочный предмет?

— Прямоугольная пластина с нанесенной на нее римской цифрой I. Фотография была старая, черно-белая, но я сразу вспомнил, где уже видел нечто подобное.

— И где?

— За полгода до этого примерно такую же пластину приносил один молодой человек, Кудасов Владислав… Александрович. Он называет себя уфологом: ездит по стране, изучает якобы следы пришельцев и все такое… Так вот, я сразу вспомнил, где видел нечто подобное, и дал Брену телефон Кудасова. Брен попросил вспомнить, не спрашивал ли меня еще кто-нибудь о подобном предмете. И тут я вспомнил, что еще раньше Кудасова ко мне обращалась питерская студентка, Бьянка Кайтелер, с просьбой помочь в разборке ее семейного архива. У нее вызвали интерес записки отставного капитан-командора русского флота Николая Дудича и древний манускрипт на пергаменте. Моя помощь понадобилась ей потому, что в записях Дудича было много непонятных сокращений и оборотов речи того времени, а также вставки на латыни; манускрипт же был написан на греческом. Наибольшие трудности вызвал манускрипт: текст выцвел, и вообще пергамент был поврежден временем. Хорошо, что я работал с отсканированными текстами и их легко можно было увеличить. Я так и не понял суть текста и потому не уверен, что перевод получился достаточно адекватный, хотя я и консультировался у известного специалиста по мертвым языкам. Он высказал предположение — и я с ним согласился, что это алхимический трактат, написанный принятым в то время у алхимиков языком со специфической терминологией и символикой. Впрочем, документ действительно древний, не позже XII века, и, что действительно редко для того времени, не палимпсест…

— Простите, что? — не понял Тавров.

— В раннем Средневековье в Европе из-за дороговизны пергамента писцы часто счищали малоценный, с их точки зрения, старый текст и наносили новый. Такие документы называются палимпсестами. Варварство, разумеется, — но только с позиций исторической науки. А какой-нибудь монах искренне полагал, что делает святое дело, стерев текст язычника Аристотеля и заполнив очищенный пергамент рассуждениями о том, сколько чертей может поместиться на кончике иглы. Увы, такие были времена и обычаи! Впрочем, что далеко ходить, если буквально недавно…

— И в этом манускрипте говорилось о похожем артефакте? — прервал этот затянувшийся монолог Тавров.

— Что? А… нет, не говорилось. А вот в записках капитан-командора Дудича я встретил упоминание о слегка вогнутой прямоугольной пластине необычайно твердого серебристого металла с нанесенной на нее римской цифрой I.

— А почему вы решили, что все дело в артефактах, интересовавших Брена? — поинтересовался Тавров.

— Разумеется, я не мог уверенно утверждать, что речь идет о тех самых пластинах, — уточнил Далинский. — Тем не менее с большой долей вероятности я мог предположить, что так оно и было. Поэтому я дал Кудасову контактный телефон Бьянки Кайтелер, а затем Брену — телефоны Кайтелер и Кудасова.

— А когда Брен встретился с Кудасовым и Кайтелер?

— Вот этого я не знаю, — развел руками Далинский. — Я ведь предупредил Брена, что уверенно утверждать о родственном происхождении пластин я смогу, только увидев артефакт Брена воочию. Он согласился, но сообщил, что должен уехать в командировку недели на две-три, а когда вернется, то немедленно свяжется со мной.

— И он связался?

— Да, недели через три он снова позвонил. Сказал, что вернулся в Москву, и предложил, чтобы я приехал к нему домой, поскольку ему не хотелось бы возить с собой столь ценный предмет. Он сообщил мне адрес, код замка в подъезде, и я немедленно отправился к нему.

— И что? Пластина оказалась такой же, что была у Кудасова?

— Нет, я так ее и не увидел, — сокрушенно вздохнул Далинский. — Я звонил в дверь его квартиры довольно долго, пытался дозвониться по мобильнику, но безрезультатно. А потом я решил написать Брену записку, оперся «дипломатом» о ручку двери — и она вдруг открылась! Она была не заперта. Я сразу решил, что здесь что-то не так, и вызвал милицию. Но приехавший наряд повел себя возмутительно: они взяли понятых и всего лишь бегло осмотрели квартиру. А потом уехали. Я еще сказал им, что нельзя оставлять квартиру вот так, нараспашку. А они посоветовали обратиться к слесарю ДЭЗа. И еще сказали, что в случае, если имела место кража, заявление должен подать сам хозяин. Я вызвал слесаря, заплатил ему двести рублей, и он поменял личинку замка, чтобы можно было закрыть дверь.

— А разве дверь нельзя было просто захлопнуть? Что там за замок? — заинтересовался Тавров.

— Ручка с цилиндрическим замком, у меня дома такой же. Нажал на цилиндрик — задвижка и срабатывает, — описал Далинский. — Но в этом замке она не срабатывала: что-то там заклинило… видимо, когда замок ломали.

— Кто ломал?

— Ну… те, кто похитил Брена, — пояснил Далинский.

— А почему вы уверены, что его похитили? — спросил Тавров.

— Ну а как же иначе?! — удивился Далинский. — Ведь он вернулся в Москву, звонил мне со своего городского телефона: у меня номер высветился на определителе. Мы договорились о встрече… и — вот! Я наводил справки в редакции журнала. Мне сказали, что утром того дня он ненадолго заезжал на работу, а потом отправился домой.

— А сколько времени прошло от его звонка до того момента, как вы оказались у двери в квартиру Брена?

— Пожалуй, около часа, — прикинул Далинский. — Я ехал на машине и нигде в пробках не застревал.

— В квартире вы не видели чего-нибудь подозрительного? Следов борьбы, например?

— Нет, ничего такого. Никакого беспорядка.

— В милицию обращались с заявлением?

— Да, но там бумагу не приняли, сказали, что не видят оснований… Как в том анекдоте: «Вот когда убьют, тогда и приходите», — грустно усмехнулся Далинский.

— Понятно, — подытожил Тавров. — Мне нужно переговорить с Кудасовым и Кайтелер. Еще нужен адрес редакции, где трудился Брен. А для начала давайте-ка съездим на квартиру Брена.

* * *

Брен снимал двухкомнатную квартиру в блочной хрущевке, недалеко от станции метро «Кунцевская». Как говорится, «хоть и хрущевка, а рядом Рублевка». Результаты осмотра разочаровали Таврова. Никаких следов обыска, никакого беспорядка. Паспорта нет, денег нет, ценностей нет. Полное впечатление, что жилец всего лишь временно покинул жилище на более или менее длительный срок.

— Вы не знаете, был ли у Брена дома компьютер? — спросил Тавров у Далинского.

Тот утвердительно кивнул:

— Был ноутбук. Новый, «Асус», экран пятнадцать дюймов, широкий.

— Похоже, что он забрал его с собой, — заметил Тавров. — В квартире нигде нет.

— Наверное, унесли похитители? — предположил Далинский.

— Послушайте, Владимир Петрович, — недовольно поморщился Тавров. — Пока я не вижу никаких признаков похищения или ограбления. Понимаете? Никаких! Так что сотрудники отделения милиции были абсолютно правы, не приняв ваше заявление. Может, Виктор, в конце концов, с женой начальника на курорт уехал! А что? Мужчина неженатый, молодой, имеет право на личную жизнь… и на личные тайны. Разве не так?

— А что же теперь делать? — растерялся Далинский.

— Я поеду в редакцию, — заявил Тавров. — Вдруг у них есть новости о Брене? А вы, Владимир Петрович, занимайтесь своими делами. Я вам позвоню, если что.

* * *

Новостей о Брене в редакции не было. Зато сам редактор оказался на месте, и Тавров не преминул атаковать его вопросами.

— Чем занимался Брен в вашем журнале?

— Наш журнал призван информировать российскую общественность о жизни Римско-католической церкви и ее организаций, — сообщил редактор. — Поскольку Брен являлся терциарием Ордена Проповедников, то он освещал на страницах нашего издания преимущественно деятельность своего Ордена. Скажите, вы уверены, что Брен действительно исчез?

— Честно говоря, я сам собирался спросить об этом вас, — признался Тавров. — Ведь вы хорошо знали Брена, не так ли?

— Да, пожалуй, — согласился редактор. — Он работал в этом издании еще до меня, а я пришел сюда шесть лет тому назад.

— Он когда-нибудь исчезал надолго, хотя бы недели на две-три?

— Нет, не помню такого, — уверенно заявил редактор. — Дня на два-три, когда все праздники официальные отмечают… Но так, чтобы на месяц — нет, исключено! Я думаю, что профессор Далинский прав и дело нечисто. И еще я думаю, что о подозрительно долгом отсутствии Брена необходимо поставить в известность приора Ордена и немецкое посольство. И я сегодня же это сделаю!

— А посольство тут при чем? — удивился Тавров.

— Как это «при чем»? — удивился, в свою очередь, редактор. — Брен имеет немецкое гражданство. Вы разве этого не знали?

Вот как! Интересно, а Далинский знал, что Брен — гражданин Германии? Если знал, то почему не сказал? И какой смысл ему скрывать факт немецкого гражданства Брена, если Тавров неминуемо выяснил бы это сам?

— Может, хотите кофе? — предложил редактор, выведя Таврова из состояния задумчивости.

— Да, не откажусь, — согласился Тавров.

Кофе Таврову не хотелось, но уходить он не собирался: нужно раскручивать редактора до конца — кто знает, сколько еще сюрпризов выявится? Редактор позвонил секретарше и попросил принести два кофе.

— Вы знаете, я почему-то думал, что Брен по национальности еврей, — признался Тавров.

— Самое интересное, что и он сам долго так думал, и в советском паспорте у него стояла национальность «еврей». А когда грянула перестройка, его отец на смертном одре признался, что весь их род — чистокровные немцы. Видимо, имелись какие-то подтверждающие документы, поскольку Брен в 1992 году репатриировался в Германию как этнический немец.

— Но почему же он вернулся обратно в Россию?

— В Германии он вступил в лоно Римско-католической церкви и стал терциарием Ордена Проповедников, — начал рассказывать редактор. — После этого Орден и направил его в Россию. Думаю, это было где-то в 1996-м или 1997 году… во всяком случае, еще до дефолта. Извините, минуту…

Телефонный звонок прервал разговор. Редактор взял трубку и некоторое время молча слушал. Потом сказал:

— Хорошо, я немедленно подъеду. Диктуйте адрес… Да, буду примерно через тридцать-сорок минут.

Он записал пару строчек на листке бумаге и положил трубку.

— Похоже, вам пора? — спросил Тавров, вставая со стула. — Не буду вас больше задерживать, спасибо.

— Я думаю, вам лучше поехать со мной, — сказал редактор. — Дело в том, что мне позвонил некто Семенов и сообщил, что он должен на пару месяцев уехать из Москвы и если Брен наконец надумает забрать свой ноутбук, то пусть поторопится. В крайнем случае, если Брена сейчас нет в городе, Семенов отдаст ноутбук под расписку мне.

— Да, я обязательно поеду с вами! — ответил Тавров. — Может быть, в файлах ноутбука Брена мы найдем какой-то намек на загадку его исчезновения?..

* * *

Семенов жил в старом сталинском доме на улице Панфилова. Раньше там обитали прославленные сталинские полководцы, а теперь обосновались те, кто мог себе позволить жить в таком престижном месте. Впрочем, Семенов не производил впечатления человека со средствами: мужчина за сорок, с прической типа «всклокоченная плешь», одевавшийся явно на китайских барахолках. И интерьер его большой квартиры свидетельствовал отнюдь не о достаточном для данного района уровне жизни, а всего лишь об удачно произведенной приватизации родительской жилплощади.

Семенов встретил гостей с явным облегчением.

— Понимаете, мне сегодня вечером надо уезжать, а тут вдруг попался под руки ноутбук Брена, — объяснил он. — Очень хорошо, что я вас застал на месте!

И Семенов вручил Таврову ноутбук ASUSTЕK.

— Вот, в целости и сохранности! — радостно объявил он. — Не обижайтесь, но будьте добры расписочку… для порядка.

— Вообще-то это я — начальник Брена, — счел необходимым вмешаться редактор и попытался завладеть ноутбуком. Но Тавров цепко держал потенциальное хранилище секретов.

— Мы хотели бы проверить содержимое компьютера, — не терпящим возражений голосом заявил Тавров и направился к большим двухстворчатым дверям в гостиную, бросив на ходу: — Вы не возражаете?

— Нет, что вы! Проходите, пожалуйста, — запоздало предложил Семенов. — Извините за беспорядок, но я готовился к отъезду…

— Ничего, мы ненадолго, — заверил его Тавров, оглядывая комнату. Судя по обилию пыли на разбросанных по полу вещах: книгах, компакт-дисках и даже лыжных ботинках, — Семенов начал готовиться к отъезду еще зимой и под этим благовидным предлогом прекратил всякие потуги на уборку.

Тавров поставил ноутбук на журнальный столик, где царапины были стыдливо замаскированы густым слоем пыли, и поднял крышку. Он нажал на кнопку включения, но ноутбук даже не сделал попытки ожить.

— Батареи сдохли, — поспешно пояснил Семенов. — Сейчас я блок питания подключу. Черт, где же он?!

Семенов куда-то исчез, через минуту появился, победно потрясая блоком питания.

— Вот он! Разрешите, я до розетки доберусь… а ну-ка… Ну вот, запустился. Черт, да у него здесь пароль!

— Вы знаете этот пароль? — поинтересовался Тавров.

— Разумеется, нет! — отозвался Семенов. — Это же ноутбук Брена. Короче, войти не получится. Прошу меня извинить, но я в диком цейтноте!

— Да что уж там, это мы злоупотребляем вашим вниманием, — кисло улыбнулся Тавров и покосился на редактора: — И что нам делать?

— Я увезу ноутбук в редакцию, а завтра утром наш системный администратор попробует войти без пароля, — предложил редактор.

Тавров недовольно поморщился.

— У вас есть другие предложения? — поинтересовался редактор.

— Ну, если завтра утром… Хорошо, я буду ждать вашего звонка! — решился Тавров и повернулся к Семенову: — Кстати, если вы вдруг понадобитесь… Куда именно вы едете?

— В Сочи, — ответил Семенов. — Но вы можете звонить мне на мобильный.

— И последний вопрос: почему Брен оставил ноутбук вам? Он вас хорошо знает?

— Мы вместе учились, и в школе, и в институте, — ответил Семенов. — Дружили, пока он не уехал в Германию. А когда он вернулся, дружба возобновилась… Старый друг есть старый друг, верно?

— Верно, — согласился Тавров.

Он записал номер Семенова и вместе с редактором покинул квартиру. Тот отправился в редакцию, а Тавров решил дозвониться другим фигурантам в этом странном деле.

* * *

Кудасов ответил почти сразу же.

— Слушаю вас, — раздался из трубки глухой недовольный голос.

— Добрый день! Господин Владислав Кудасов?

— Ну, предположим… А вы кто такой? — довольно невежливо отозвался уфолог.

— Моя фамилия Тавров, я частный детектив, расследую исчезновение Виктора Брена. Вам что-нибудь говорит это имя?

— Ничего, — моментально ответил Кудасов.

— А фамилия Далинский вам известна?

— Ну… предположим.

— Извините, но вы не могли бы выразиться яснее: «да» или «нет»? — надавил Тавров.

— Да, известна, — раздраженно ответил Кудасов. — Далинский консультировал меня… по ряду вопросов.

— Далинский дал ваши координаты Брену. Разве Брен с вами не связывался?

— Ну… что-то припоминаю… Далинский говорил о человеке, которому он дал мой номер телефона, но мне никто не звонил.

— А Далинский сказал, по какому вопросу хотел к вам обратиться Брен?

Кудасов помолчал секунд пятнадцать, потом сухо ответил:

— Я не помню. Почему я это должен помнить? Ведь он со мной так и не связался. Надеюсь, это все? Мне действительно некогда!

— Да, у меня все. Благодарю за сотрудничество! — съязвил Тавров и принялся названивать Бьянке Кайтелер.

До Кайтелер он дозвонился только к вечеру. Кайтелер оказалась обладательницей весьма приятного юного голоса, но проскальзывавшие в этом голосе отдельные нотки и интонации заставили Таврова как-то внутренне подобраться: это не грубиян Кудасов, эта умеет мягко стелить каменные перины.

— Да, Далинский мне что-то говорил… Как вы сказали? Э-э… Брен, да? Напомните, пожалуйста, по какому вопросу он хотел со мной связаться?

Таврову это не понравилось. Еще с тех времен, когда он был простым оперуполномоченным в районном отделении милиции, он привык к тому, что вопросы задает он сам, а не ему. «Вот хитрая девка! Решила выяснить, что мне известно».

— Я знаю только то, что Далинский дал Брену ваши координаты.

— Смею вас заверить, господин частный детектив, что никакие незнакомые люди в последний год ко мне не обращались, — насмешливо сообщила Кайтелер. — Если этот человек исчез, мне очень жаль. Но я ничем не могу вам помочь.

— Спасибо, извините за беспокойство, — буркнул Тавров и дал отбой. Мрачный грубиян и наглая девчонка — еще та компания! Ничего не знают, да и знать не хотят! Впрочем, он ожидал подобного результата. В наше время люди, просто выйдя средь бела дня в булочную за буханкой «Украинского» хлеба, иногда исчезают с таинственностью, достойной самого Бормана или Усамы бен Ладена.

Тавров сварил кофе, плеснул немного коньяка и залпом выпил. Он чувствовал, как внутри его словно сжимается пружина: это было предчувствие событий, не суливших ему ничего хорошего. Он привык доверять подобным предостерегающим ощущениям — научился за тридцать пять лет службы в сыске.

Тавров плеснул в чашку еще немного коньяка и залпом выпил, сам себе удивляясь: уж не перенервничал ли он? Но ведь пока не случилось ничего особенного.

Он вдруг заметил странную вещь: он выпил уже граммов сто, а бутылка по-прежнему залита под самое горлышко. Что за бред?!

Пить Таврову больше не хотелось, но он снова налил порцию, проглотил и, морщась, покосился на бутылку. Так и есть! Янтарная жидкость осталась на прежнем уровне. И Таврову это очень не понравилось, потому что он знал только одну убедительную причину странного фокуса с бутылкой. А об этой причине ему даже думать не хотелось!