Крепость

Михаил Михеев, 2014

Может ли далекое прошлое повлиять на судьбу космической цивилизации? А двух? А целой галактики? Как оказалось, в теории возможно и не такое, главное, чтобы предки оказались не менее храбры, чем потомки. И вот сквозь шторм и вражеские снаряды лучший крейсер Российской империи идет к тому, для чего он предназначен, – к победе, и адмиралу на его мостике предстоит доказать, что русские моряки славны не только выдающимися бородами, но и талантами флотоводцев. Вот только… хватит ли этого?

Российская империя. 1913 год. Севастополь

Вице-адмирал Андрей Августович Эбергард уже пятую ночь подряд не мог нормально спать. Точнее, за сыпал-то он как раз нормально — ему, офицеру флота, прошедшему жестокую войну и не кланявшемуся японской шимозе, иметь расстроенные нервы — моветон-с. Тем более в мирное время, у благодатного Черного моря, контролируемого флотом — его, адмирала Эбергарда, флотом… Максимум, что могло ему грозить, — это происки морского министра Григоровича. Правда, стоит признать, что как раз последний-то и впрямь может вымотать все нервы, но Эбергард относился к его недовольству спокойно. В конце концов, он пока что в фаворе у императора, да и поважнее есть дела, чем склока с далеким недругом. К примеру, организовать учебные стрельбы, и, хотя Андрею Августовичу постоянно пеняли за перерасход средств, он лишь отмахивался. Итоги последней войны еще были свежи в его памяти, и, получив под начало лучший в России флот, он взялся за боевую подготовку всерьез. Пожалуй, если бы при Цусиме оказались корабли, экипажи которых были бы подготовлены так, как у него сейчас, японцев раздавили бы походя, но Эбергарду этого было мало. И корабли снова и снова выходили в море, и стреляли, и маневрировали… Больше всех, пожалуй, да и то сказать, какие там все. На Тихом океане после того позорного поражения мало что осталось, на Балтике — тоже. И хотя на стапелях уже стояли гиганты-дредноуты, но набирать прежнюю мощь исполина флот будет еще очень-очень долго. Особенно когда средств не хватает, и бюджет трещит по швам. Эбергард, человек редкой для военного широты взглядов, хорошо понимал — не все ладно в империи, и внешний лоск зачастую прикрывает такое, что становится жутко. Так не из-за этого и понимания у него проблемы со сном?

Как бы то ни было, но это повторялось раз за разом. Среди ночи Андрей Августович просыпался от мерзкого ощущения, что чья-то холодная рука копается у него в голове. Пренеприятнейшее ощущение, кстати, словно мозг берут в горсть и переворачивают. Адмирал просыпался в холодном поту и с дикой головной болью, которая, впрочем, почти сразу же проходила, не оставив и следа. После этого он долго не мог уснуть, бродил по комнатам, выходил на балкон, но постепенно возбуждение уходило, накатывала усталость, и Эбергард вновь засыпал, на этот раз уже без сновидений, будто проваливаясь с головой в темный холодный омут.

Естественно, происходящее не добавляло командующему Черноморским флотом душевного равновесия, и сегодня ему стоило огромного труда сдержаться и не наорать на подчиненных, хотя, конечно, они частенько этого заслуживали. В самом деле, ошибки, которые они допускают, простительны мичманам и лейтенантам, но не ранговым офицерам. Увы, даже война и сопутствующие ей бунты не научили многих старших офицеров ничему, и капитаны второго и первого рангов, командиры броненосцев и крейсеров, пребывали в благодушном настроении, расслабляясь, словно находились не на службе, а на модном курорте. Да и то сказать, маловато их было здесь, тех, кто прошел позор Порт-Артура и ад Цусимы. Все же из Черноморского флота воевали немногие, а жаль…

Однако же вечер. Андрей Августович отодвинул бумаги, с которыми работал, мрачно посмотрел на дверь спальни. Идти туда категорически не хотелось, он и работу-то с собой взял, будем говорить честно, чтобы отвлечься и оттянуть этот момент, но деваться некуда. Спать надо в любом случае, тем более что от места, где он заснет, ничего не зависело. Один раз пробовал — заночевал на «Пантелеймоне», и что в результате? Да то же самое. Так что оставалось выцедить небольшую порцию коньяка, так, на сон грядущий, и постараться не думать о ночных переживаниях.

Но на этот раз все было по-другому. Войдя в спальню, адмирал не успел даже снять домашний халат, как был ослеплен ярким зеленоватым сиянием. Может, и не таким ярким, конечно, но глаза, успевшие привыкнуть к сумраку, отреагировали болезненно, заставив адмирала инстинктивно вскинуть руку, прикрывая их ладонью. И в тот же миг свет померк…

— Простите, мы не рассчитали с яркостью. — Голос, раздавшийся словно бы ниоткуда, был спокоен, но некоторые чуть заметные нотки раскаяния в нем при желании все же можно было уловить. Адмирал опустил руку и с удивлением обнаружил, что в комнате он один… и не один.

Больше всего увиденное напоминало картинку в синематографе, но, в отличие от нее, безо всякого экрана, а будто объемную, висящую в воздухе. И не черно-белую, а зеленоватую, слегка мерцающую. Линии были резковаты, как на картинах начинающих художников, но это не раздражало, зато позволяло видеть ее в мельчайших деталях. Их, правда, имелось немного — небольшая комната, кресло и сидящий в нем человек. Именно он и говорил, во всяком случае, губы его шевелились в такт словам.

— Пожалуйста, Андрей Августович, не стоит паниковать…

Раздражение, копившееся в последние дни, при этих словах выплеснулось, наконец, наружу.

— Это что, какой-то идиотский розыгрыш? — Губы адмирала скривились в презрительной усмешке. — Если да, то вы выглядите не лучшим образом. И не мешало бы представиться, разговаривая со старшим.

— Это с чего бы? — Человек улыбнулся, открыто и совершенно обезоруживающе, и к собственному удивлению адмирал почувствовал, как раздражение уходит, уступая место любопытству.

И все же он продолжил разговор в прежнем тоне:

— Во-первых, это обычная вежливость, правилам хорошего тона вас учили или нет? А во-вторых, я все же заметно старше вас.

— М-да, я прошу извинить, не учел. — Отповедь Эбергарда явно немного смутила собеседника. — Дело в том, что, когда мы в форме, срабатывает условный рефлекс. Вот здесь, — пальцы его скользнули по нашивке на левой стороне груди, — указаны имя и звание, а погоны остались только на парадных мундирах. Но я еще раз прошу извинить, надевать парадку лишний раз не хочу — редкостно неудобная она. Касаемо же старшинства, вы не совсем правы. Вы старше по возрасту, я — по званию. Но, так как я знаю, с кем имею дело, а вы нет, то, пожалуй, и действительно стоит представиться. — Тут мужчина резким движением встал с кресла, оказавшись на голову выше Эбергарда. — Адмирал военно-космических сил Земной Федерации Титов Лев Сергеевич.

— Вице-адмирал Эбергард Андрей Августович, — механически ответил комфлотом и тут же усмехнулся: — А вы не слишком молоды для своего чина? И что это за федерация?

И впрямь, этому самозваному адмиралу на вид можно было дать лет тридцать, не более. Однако он лишь улыбнулся в ответ:

— Я в полтора раза моложе вас, Андрей Августович. Выгляжу, по вашим меркам, заметно младше своих лет, но просто у нас живут намного дольше и старятся люди, соответственно, медленнее. Касаемо же звания — ну, так уж получилось. Воевал много.

— И где, если не секрет? — ядовито осведомился Эбергард.

— А это уже не важно, вам это все равно ничего не скажет.

Андрей Августович на миг задумался. Сказанное не было лишено смысла. Когда вокруг рвутся снаряды, чины и ордена и впрямь дают быстрее. Естественная в бою убыль офицеров дает вакансии, которые надо кем-то заполнять, а продвигаются на войне храбрые и решительные, поэтому орлы на погонах и награды на груди действительно появляются у многих, кто в мирное время если и продвинулся бы, то куда позже. Молодость объяснима, но как быть с самими войнами? Эбергард считал себя профессионалом и знал, причем детально, о любой хоть сколько-то значимой войне на планете, тем более о морской войне. Их и было-то — по пальцам одной руки можно пересчитать. Именно это он и озвучил собеседнику и с интересом начал ждать, как тот будет выкручиваться. Однако тот, очевидно, был готов к подобным сомнениям.

— Мы — ваши потомки, как ни странно вам это слышать. Давайте так. Сейчас вы мне ни за что не поверите, мои слова будут казаться вам бредом сумасшедшего. Мы встретимся с вами через месяц, в это же время, и на ваших плечах в тот день уже будет третий орел. Это произойдет четырнадцатого апреля, но я не знаю, какова церемония повышения в звании, не интересовался, простите уж. Так что неделю привыкнуть к новому чину я вам дам.

— Ха! — Эбергард не скрывал сарказма. — Да скорее меня снимут с этой должности, чем Григорович допустит мое повышение.

— Вы преувеличиваете влияние Григоровича. Во всяком случае, на этом этапе. Министр остается министром, но последнее слово в империи принадлежит не ему. И все же, вы согласны, что, если в названный мною день произойдет предсказанное событие, выслушать меня стоит более внимательно?

— Согласен. — Разговор заинтриговал адмирала.

— Это хорошо. И не волнуйтесь, с этого дня вы будете спать спокойно.

— Хотите сказать, что вы портили мне сон? — Адмирал почувствовал, как в нем вновь поднимается улегшееся было раздражение.

— Каюсь, мы. Вначале пытались донести информацию непосредственно через ваш мозг, но он просто не справился. Все делалось в спешке, торопливо, и мы не учли, что мозг наших современников привык работать с более насыщенным потоком информации, чем у вас. Соответственно, вы просто оказались не в состоянии принять информационные пакеты. Нам пришлось срочно переигрывать, воспользовавшись более легким для вашего разума визуальным контактом.

Показалось, или, говоря про разум, собеседник с трудом удержался от того чтобы не сказать «примитивный»? Впрочем, адмирал решил не заострять этот вопрос. Вместо этого он задал другой:

— А почему вы не пошли на такой вид контакта сразу, вместо того чтобы пять раз подряд вновь и вновь стучаться в мои сны?

— Дорого и долго. — Ответ был неожиданным. — Сейчас мы за минуту тратим энергии столько же, сколько потратили за те пять раз, вместе взятых. Впрочем, это не столь принципиально, мощностей нам пока хватает…

Эти слова «потомок» произнес, уже растворяясь в воздухе. Он оставил Эбергарда в тяжелых раздумьях, но, надо признать, не соврал — эту ночь командующий Черноморским флотом спал спокойно.

Следующая их встреча произошла тогда, когда, как и предсказывал Титов, плечи Эбергарда и впрямь украшали новые погоны. На сей раз он предпочел быть при параде, а не в халате — все же неловко он себя в нем чувствовал. Вновь неяркий свет, и вновь картина, правда на сей раз более четкая. И одет Титов был иначе — в расшитый золотом мундир со стоячим воротником, и вправду неудобный даже на вид. Погоны, правда, оказались похожи на те, что носил сам Эбергард, только вместо орлов там были драконы с рубиновыми бусинками глаз. И вид у него тоже был не ахти — даже схематичность изображения не могла скрыть ввалившиеся глаза и резко заострившиеся скулы. Впрочем, он выглядел бодро.

— Добрый вечер Андрей Августович! Ну что, вижу, теперь я могу вас поздравить?

— Можете. — Настроение Эбергарда было сегодня даже немного приподнятым. — А вот вы что-то выглядите так себе. Заботы?

— Что поделать. У нас-то с прошлого разговора прошло меньше часа, и я даже кофе выпить не успел. Зато ругался со снабженцами, а вы сами знаете, что это такое.

Эбергард понимающе вздохнул. Да уж, эта вороватая братия испортит настроение кому угодно. Но вряд ли его собеседник появился здесь для того, чтобы обсуждать известные беды вроде дураков, поэтому, кашлянув, адмирал поинтересовался:

— И чем вы меня обрадуете?

— Обрадую? — Показалось, или усмешка на губах собеседника вышла скептической и горькой? — А вот тут вы, Андрей Августович, ошибаетесь.

— И в чем же? — Эбергарда было сложно напугать, но сейчас в голосе Титова он почувствовал грядущие неприятности и попытался усилием воли отогнать их прочь. Получилось не очень.

— Да в том, что будет немного поводов для радости. Ну, скажем, очень вас обрадует тот факт, что вашей стране осталось существовать чуть более четырех лет? А сами вы умрете практически ровно через шесть лет, в нищете, успев посидеть в тюрьме? Что через год с небольшим случится война, которая втянет в себя весь мир, а через двадцать лет после ее окончания будет еще одна, по сравнению с которой предыдущая покажется небольшой колониальной экспедицией? А потом вся планета покатится под откос, да так шустро, что мы все окажемся на грани выживания…

— Подробности, пожалуйста. — Адмирал не был трусом, но спокойному, даже какому-то мертвому голосу Титова он поверил сразу.

И Титов рассказал. Спокойно, четко, по-военному, приводя только факты, предупредив, что некоторые из них могут быть недостоверными, поскольку времени прошло много, а архивы неполны. Чувствовалось, что он немного предвзят, да Титов и не скрывал это, но Эбергард его понимал — русский должен оставаться патриотом России в любой ситуации, а что вокруг одни враги, пожилой адмирал знал по собственному опыту. Пожалуй, именно это убедило его, что Титов говорит правду, и от осознания столь мрачного факта на душе становилось еще хуже.

И все же его не зря назначили командовать флотом, думать и анализировать Андрей Августович умел в любой ситуации. А главное, он умел это делать быстро, и, когда Титов закончил, адмирал почти без паузы спросил:

— Однако же есть шанс, не так ли?

— Да, — кивнул Титов. — Вы очень… проницательны.

Похоже, на языке у него вертелось какое-то другое слово, но Эбергард предпочел не обращать внимания на такие мелочи. В конце концов, их разделяют больше пяти веков, и язык мог измениться до неузнаваемости. Однако на реплику собеседника он все же решил ответить — пусть знает, что они здесь тоже не щи лаптем хлебают, а то нет-нет да и прорывается у него тень высокомерия. Ну да, они там больше знают, но вот умнее ли — это интересный вопрос.

— Это просто. Вы сами сказали, что, по сути, на краю гибели, но при этом тратите время. Стало быть, вам что-то очень от меня надо, и, скорее всего, вы с моей помощью думаете решить свои проблемы. Я прав?

Титов несколько раз хлопнул в ладоши:

— Браво, адмирал. Вы абсолютно правы… Не за так, естественно.

— В смысле? — немного удивленно спросил Эбергард.

— Немного подлечим, немного омолодим, это несложно, и энергии на это хватит. Проживете заметно дольше. Плюс займете место куда выше того, которое имеете сейчас, но этот момент зависит уже только и исключительно от вас.

Вроде бы в словах Титова не было ничего оскорбительного, но Эбергард отчего-то почувствовал себя задетым. Медленно встав, он раздельно произнес:

— Я русский офицер, и не нуждаюсь…

— Так, стоп. — Титов поднял руку, прерывая его монолог. — Прошу не обижаться. У нас все же чуточку разные взгляды на жизнь. Но прошу не отказываться. Молодой и здоровый человек в бою предпочтительнее, да вы сами это прекрасно понимаете.

Тут крыть было нечем. Эбергард кивнул, неспешно сел на свое место и поинтересовался:

— Ваши планы?

— Как вы уже поняли, в истории нашей страны проигранная Русско-японская война стала точкой перелома. Если бы Россия победила, история пошла бы совсем по другому, благоприятному, пути. Наши аналитики просчитали…

— И что? — Эбергард прищурился.

— Победив, Россия выставила бы Японии огромные счета и невыполнимые условия. Учитывая, что сопротивляться островитяне уже не смогли бы, а выполнение требований победителя ставило их на грань жизни и смерти, они воззвали бы к Британии. А те бы, соответственно, вмешались.

— Учитывая, сколько они вложили в Японию, это и неудивительно, — хмыкнул адмирал. — Но это…

— Именно так. Но, как вы знаете, победа к сговорчивости не располагает, и на дипломатическом уровне у британцев ничего не выйдет. С вероятностью свыше девяноста процентов это война, которая закончится с ничейным результатом — на море сильнее британцы, но серьезной армии у них в тот момент не было, а прорваться сквозь минные заграждения Финского залива нереально. С меньшей степенью вероятности на стороне Великобритании вмешаются САСШ, но они, в своей обычной манере, предпочтут продавать и нашим, и вашим. Так что участие непосредственно в войне с их стороны окажется минимальным, зато они будут торговать со всеми, зарабатывая на этом большие деньги, и под шумок откусят у Британии часть колоний, а заодно аннексируют пару японских островов. Однако это не столь критично. Главное, что вследствие этой войны образуется союз России и Германии. В результате столь интересного альянса мировая война пойдет по совсем другому сценарию, а второй, скорее всего, не будет совсем. Меньше жертв, а главное, образование двух соперничающих блоков. Это, по расчетам наших специалистов, может позволить проскочить опасный этап, исключив период застоя, и вывести цивилизацию к звездам намного раньше.

— Может позволить… А может и не позволить, так?

— Именно. — Титов вздохнул. — Но выбора у нас нет, и хуже, как говорится, не будет.

— Понятно. А скажите… Вы говорили о том, что могло бы произойти, в будущем времени. Это оговорка, или…

— Нет. Дело в том, что мы предлагаем вам изменить прошлое.

После этой фразы Эбергард молчал целых три минуты. Его собеседник тоже ничего не говорил, только внимательно глядел на него. Поразительное терпение. А Эбергард обдумывал его слова, и ему казалось, что он сошел с ума. Однако проснуться все никак не удавалось, и, наконец, он решился:

— Каким образом?

— Довольно просто. Мы переместим вас в прошлое. Не очень далеко, в девятьсот четвертый год, сразу после февраля. Точное время не скажу, тут много факторов, разброс плюс-минус три месяца.

— И что я дальше? — саркастически поинтересовался адмирал.

— Как что? Воевать, разумеется. Мы переместим вас с кораблями. Общее водоизмещение кораблей — до двадцати пяти тысяч тонн, больше наша установка не потянет.

Однако… Такой отряд, с подготовленными экипажами, может и впрямь немного изменить расклады. Думал Эбергард быстро.

— Я вас понял. Мне нужно обдумать состав отряда. — Адмирал махнул рукой, на него все сильнее наваливалась усталость. — Если вы правы — это шанс. Мне надо обдумать, какие корабли можно использовать.

— Не более месяца, опять же. Тут куча факторов, я в них, честно говоря, не очень хорошо разбираюсь — все же обычный космонавт, а не ученый.

— Понятно. Корабли должны оказаться именно в тех водах?

— Без разницы, переместим хоть из порта. Откуда угодно и куда угодно, затраты энергии на это, по сравнению со всем остальным, копеечные.

— И последний вопрос… Почему именно я?

Титов посмотрел ему в глаза, улыбнулся:

— Не скрою, были иные варианты. Их задействовали бы, если бы вы не согласились. К примеру, фон Эссен. В некоторых отношениях он даже предпочтительнее вас.

— Тогда я повторю свой вопрос.

— Не стоит, я его помню. Дело в том, что необходимо сохранить происходящее в тайне, иначе могут случиться накладки, а фон Эссен — человек Григоровича, или, как минимум, лояльный к нему. Это создаст массу сложностей. Вы же, так получилось, сами по себе, это заметно упрощает процесс. Как моряки вы примерно одинаковы. Да, фон Эссен несколько лучше проявил себя в качестве лихого командира крейсера, а потом и броненосца, зато вы дважды спасали эскадру от поражения, будучи всего лишь флаг-капитаном. Были и другие варианты, но в данном случае вы оказались предпочтительнее. Словом, мы остановили выбор на вас. Думайте. Я свяжусь с вами через месяц, при этом ваше местонахождение роли играть не будет.

В эту ночь адмирал Эбергард не спал. Сидел в глубоком кресле, пил крепчайший кофе и думал. Нет, решение он принял сразу и отступать не собирался, однако сам процесс… С одним, ну, двумя кораблями вмешиваться в войну было, мягко говоря, рискованно. Да и не воспримут его там, во всяком случае, сразу — Эбергард хорошо помнил, что происходило в Порт-Артуре. Оказаться там с еще одним кораблем — и потерять его, как и остальные… Или присоединиться к Рожественскому и потерять его в Цусимском сражении, разве что прихватив с собой еще кого-нибудь… Стало быть, необходимо оказаться за пределами этих двух… как сказал Титов? Гиблых мест? Очень точно выразился, ничего не скажешь.

Итак, рассчитывать надо на себя, действуя автономно. Ну, это не проблема. Если и впрямь его могут перебросить в любую точку океана, то лучше всего оказаться в открытом море, желательно недалеко от побережья Японии. Там можно использовать корабль, или корабли, как рейдеры. У Владивостокского отряда это получалось здорово. Есть, правда, шанс, что зажмут японцы, но для этого им придется еще найти его корабли, а на худой конец можно и в тот же Владивосток уйти. Точку своего появления в прошлом надо обдумать и рассчитать, но принцип ясен.

Теперь по кораблю. Какой подойдет? Андрей Августович подпер рукой щеку и задумался. Двадцать пять тысяч тонн… В эти параметры вписываются пара любых броненосцев. Взять тот же «Евстафий»… Нет, два таких корабля уже не впишутся, а жаль. Но можно взять мателотом что-нибудь меньших размеров. Два броненосца, к тому же с лучшей, чем в то время, броней — это уже сила, вот только что с ними делать? Дальность плавания черноморских броненосцев менее двух тысяч миль. Кончится топливо — и встанет корабль посреди моря. Взять уголь в перегруз? Много ли возьмешь, а потом еще и кувырнешься от нарушения остойчивости, как при Цусиме. Скорость тоже слишком мала. В общем, эта затея ход войны не изменит, а привязываться опять-таки придется к Владивостоку.

Эх, как бы пригодились новые дредноуты — но еще ни один из них не достроен. А ведь если Крылов все правильно рассчитал, то и скорость, и дальность этих монстров, не говоря уж о вооружении, вполне удовлетворяли бы условиям задачи… Хотя нет. Силовая установка — турбины, повреждения, случись что, не устранить. К тому же это все игры ума, не более — таких кораблей у России в любом случае пока нет.

Что еще остается? Крейсеры, миноносцы, подводные лодки… Крейсеры на Черном море старые, не по годам постройки, а по конструкции. Адмирал выругался про себя. Что за век такой? Корабли морально устаревают еще на стапелях, а учитывая скорость работы отечественных верфей… В общем, не стоит о грустном. В любом случае такие корабли не изменят раскладов той войны. Миноносцы — то же самое, да и при любых раскладах не решат они ничего. Подводные лодки — они, разумеется, перспективны, тем более, если верить тому, что рассказал Титов. Вот только случится это еще не скоро. Пока же эти ныряющие корыта годятся для береговой обороны, не более того, а войну обороной не выиграть.

Адмирал встал и прошелся по комнате, с силой растирая виски — голова от нелегких дум и крепкого кофе начинала болеть. По всему выходило, что его флот, самый мощный на сегодняшний день флот Российской империи, ничего не мог ему дать. Не годились черноморские корабли на роль вершителей судеб. Все вместе — да, без проблем, но в тех условиях, которые ему поставили, — ни в коем разе. И хоть головой об стену бейся, это все равно ничего не изменит. Вот только как сказал Титов? Выход есть всегда?

Итак, проблема в том, что на Черноморском флоте нет подходящих кораблей. Где в России они могут быть? Только на Балтике, поскольку во Владивостоке сейчас не базируется ничего серьезного. Эбергард задумался. А ведь там и вправду кое-что есть. Положение восстанавливаемого практически с нуля флота имеет одно преимущество — самая лучшая, наиболее современная техника идет именно туда. Жаль, конечно, что и там нет дредноутов, но и без них кое-что найти можно. Броненосцы, конечно… барахло, а не броненосцы, чего уж там. Чего они стоят, Цусима хорошо показала. Французская диверсия, а не боевые корабли — вот что это. Скорость, конечно, повыше, чем у черноморских собратьев, но броня тоньше, а вооружение заметно слабее. И водоизмещение огромное — тоже минус. Запас хода, правда, больше, ну да что с того? И потом, они уже порядком изношены, особенно побывавший в нескольких серьезных боях «Цесаревич», командиром которого Эбергарду едва не пришлось стать. Да и «Слава» после той аварии, случившейся три года назад, даже с учетом французского ремонта вряд ли стала лучше. Соответственно, парадный ход у них узлов шестнадцать, может, даже меньше — балтийцы об этом говорят неохотно, честь мундира берегут, но и так ясно, что эти корабли отнюдь не скороходы. Остальные корабли этого класса еще старше, их даже учитывать не стоит, а потому надо признать — от идеи использовать броненосец придется отказаться.

А вот с крейсерами интереснее — многие из них достаточно современны, или, точнее, не слишком изношены. Итак, что там имеется. Ветеранов последней войны вроде «Олега» и «Авроры» можно отбросить сразу — они, скорее всего, окажутся столь же малоэффективны, как и в прошлый раз. «Паллада» и «Баян»… Это уже серьезнее, но, опять же, корабли эти мало чем отличаются от своих предшественников, доставшихся в конце концов японцам. Да и дальность плавания того же «Баяна» чуть более двух тысяч миль экономичным ходом. Лучше тогда уж «Евстафия» брать, в плане дальности разница минимальна, а по огневой мощи и защите эти корабли не идут ни в какое сравнение.

А вот «Рюрик»… Тут Эбергард буквально подавил недостойное воспитанного человека желание облизнуться. Четыре тысячи миль экономичным ходом и больше двух тысяч на полном. По паспорту двадцать один узел, в реальности, возможно, и будет разница, но небольшая. Вооружение даст фору любому броненосцу — четыре десятидюймовых орудия плюс четыре двухорудийные башни с восьмидюймовками. Защита, конечно, хуже, чем на броненосцах, но ненамного, а учитывая то, что японцы стреляли в основном фугасами, ее можно считать достаточной. Этот монстр вполне способен нанести коммуникациям противника такой урон, что никому мало не покажется, а без коммуникаций Япония — мелкий и злобный карлик, не более. И минусов всего два — запредельное для крейсера, свыше пятнадцати тысяч тонн, водоизмещение и статус. Кто же отдаст ему, командующему на Черном море, флагман Балтийского флота? Удавятся, но не отдадут.

Но тем не менее это уже вариант. К тому же… Эх, как жаль, что не получится обговорить нюансы с Титовым. Придется договариваться или с Эссеном, или с Бахиревым, его нынешним командиром. Оба не слишком жаловали Эбергарда, но попробовать можно. Ой, не хочется на поклон идти. Или, на худой конец, поставить их перед фактом, просто организовав перенос без их ведома? Как аварийный вариант оставить «Евстафий»… Черт, а задачка-то начинает складываться.

Что еще интересного есть на Балтике? Пожалуй что только новейший миноносец «Новик». Тридцать шесть узлов хода, а кто-то говорил, что и больше может выдать. Четыре четырехдюймовки, восемь торпедных аппаратов, мины, солидная автономность… Не пойдет! Ай-ай-ай, как обидно, но — не пойдет. Его котлы рассчитаны на нефть и при всех плюсах имеют один, но зато несомненный минус — их там нечем будет заправлять. Остальные же миноносцы, к сожалению, выдающимися характеристиками не отличаются, равно как и подводные лодки.

Ну что же, Андрей Августович плюнул мысленно на головную боль и позвал вестового. Тот прибыл моментально, в струнку вытянулся у двери, преданно, как собака, глядя на адмирала. Пожалуй, в этом взгляде был он весь — для него Эбергард и впрямь царь, бог и воинский начальник. Как получилось, что через несчастные четыре года такие вот матросы поднимут на штыки тех, кто вел их в бой? Не ошибся ли Титов? Или, может, соврал? А зачем ему это? Ох, адмирал, тяжкую судьбу ты выбрал, связавшись с пришельцем из будущего…

— Голубчик, свари мне еще кофе…

Матрос испарился, будто его тут и не было. Все правильно, так и надо выполнять приказы — быстро, точно и бесшумно. К тому же конкретно этот за годы службы у Эбергарда научился заваривать кофе так, как он любил, да и вообще до мелочей изучил его привычки. Хоть это радовало.

Ну а пока он шурует на кухне, можно продолжить анализ ситуации. Итак, с одним кораблем определились. Второй… Может, все же «Баян»? По водоизмещению вписывается вроде, а что вооружение так себе, то и ничего страшного. Не в линейные сражения идти. Вот только появляется вопрос, сколько два корабля там продержатся. Уголь — ладно, как-нибудь угольщик перехватить всегда удастся, а как быть со снарядами? Один хороший бой — и стрелять будет просто нечем. Что-то можно найти во Владивостоке… Маломощное и далеко не всегда взрывающееся. Новые снаряды куда эффективнее, но сверх боекомплекта взять их можно совсем немного, а старые уже себя показали. И получается, нет разницы, один будет крейсер или два. Расстреляют боезапас — и на том успехи кончатся.

Адмирал не заметил, как вестовой бесшумно принес и поставил кофе. Сейчас все, что его интересовало, сконцентрировалось в одну маленькую точку, мысль — что важнее, пара лишних восьмидюймовок или несколько боекомплектов. И в конце концов расчеты победили. Транспортный корабль, к примеру «Херсон». Правда, он чуточку больше, чем нужно, но совсем ненамного, зато хорошая скорость и вместительные трюмы. А потомки его пропихнут, никуда не денутся. Во-первых, Эбергард был убежден, что Титов наверняка подстраховался, как раз на такой случай, а во-вторых, им надо — вот пускай и думают, как решить вопрос. Зато транспорт — это запас снарядов и запчастей, мобильная база, неприкосновенный запас угля, на самый крайний случай. Еще и людей можно на нем разместить, для восполнения убыли экипажей, потому что шимоза — это не фунт изюму, и людей выкашивает будь здоров. Хотя…

Идея, пришедшая в голову адмиралу, в первый момент самому ему показалась дикой. Всю прошлую войну Россия оборонялась. Даже если ее корабли и устраивали резню на океанских коммуникациях противника, это все равно были не более чем рейды, по сути та же оборона. А вот японцы атаковали, высаживали то десанты, то целые армии. Так почему бы не поступить с точностью до наоборот? Пара сотен хорошо подготовленных людей, тех же казаков, в тылу противника могут такого наворотить!

Вдохновленный новой идеей, адмирал вскочил и нервно прошелся по комнате. А ведь правда, такой вариант вполне может сработать. Получится раз — так после этого можно набрать людей в том же Владивостоке, а не получится — потери невелики. Рисковать — значит, рисковать. И как там говорил Титов? Забудьте о цивилизованной войне? На вас напали, ударили в спину — так будьте же безжалостны? А ведь он прав, черт возьми!

Как ни странно, эта мысль успокоила Эбергарда. И сразу же после этого навалилась усталость. Когда вестовой осторожно заглянул в дверь, он увидел, что адмирал спит, откинувшись в кресле, а перед ним, на столе, поблескивает в свете рождающейся зари чашка с так и не выпитым кофе.