Крепость

Михаил Михеев, 2014

Может ли далекое прошлое повлиять на судьбу космической цивилизации? А двух? А целой галактики? Как оказалось, в теории возможно и не такое, главное, чтобы предки оказались не менее храбры, чем потомки. И вот сквозь шторм и вражеские снаряды лучший крейсер Российской империи идет к тому, для чего он предназначен, – к победе, и адмиралу на его мостике предстоит доказать, что русские моряки славны не только выдающимися бородами, но и талантами флотоводцев. Вот только… хватит ли этого?

Российская империя. 1913 год. Санкт-Петербург

Сказать, что Эбергард устал, значит ничего не сказать. И дело не в силах, которые ему потребовались на подготовку, — здесь как раз не было ничего особенного. Загрузить под завязку транспортный корабль было вполне в его компетенции. Сложнее обеспечить ему проход через проливы — турки, контролировавшие выход из Черного моря, очень любили подчеркнуть, что именно они здесь хозяева, и волокиту тянули со страшной силой. Однако это было в порядке вещей, ожидаемо и потому не слишком утомительно. Куда хуже пришлось ему здесь, в Петербурге.

Эбергард, как и любой дворянин, очень не любил чего-то просить, ставя себя тем самым в униженное положение. Да и то сказать, попросишь — возникнут закономерные вопросы, зачем ему это потребовалось. Вот и пришлось идти окольными путями, преподнеся свою мысль Эссену под видом не просьбы, а предложения равного равному. Не то чтобы особо важного предложения, но тем не менее требующего рассмотрения.

Дело в том, что Эбергарду необходимо было позаботиться, помимо прочего, и о собственной репутации. Вдруг у потомков не выгорит с их переносом, и что тогда? А тогда ведь найдется куча людей, которые начнут задавать вопросы, зачем это адмирал распотрошил склады и послал за казенный счет крупный пароход в круиз вокруг Европы. Конец карьере, подмоченная репутация… Хотя пока что они не обманывали — за последние два месяца адмирал и впрямь помолодел. Разгладились морщины, легче стала походка, исчезли мелкие, но неприятные болячки, типичные для всех людей его возраста. И все равно, подстраховаться стоило. Первоначальная идея прямо у причала взять да и пришвартовать «Херсон» к «Рюрику», а потом дать сигнал на перенос, в организационном смысле наиболее простая, была им отброшена именно по этой причине. Вот и пришлось искать обходные пути. Хорошо еще, что предлог лежал на поверхности.

Здесь, на Балтике, в отличие от Черного моря, хватало тех, кто помнил войну. Причем не как что-то далекое — участников ее хватало, от матросов до адмиралов, тех, кто горел, и тех, кто тонул. И тех, кто видел бездарно потерянные в Порт-Артуре корабли, а потом угодил в японский плен. И тех, кто ходил в рискованные океанские рейды — единственные операции той войны, которые можно было, пусть и с натяжкой, признать удачными. Удачными потому, что русские крейсеры поставили тогда экономику Японии на колени. А с натяжкой — да потому, что первое же сражение, когда адмирал Камимура сумел-таки вынудить к нему Владивостокский отряд, поставило на этих рейдах жирный крест. Потеря броненосного крейсера и тяжелые повреждения еще двух разом перечеркнули все успехи русских моряков.

Тем не менее крейсерские рейды оставались эпизодом, о котором русские моряки вспоминали с гордостью. И командующий Балтийским флотом адмирал Эссен, и командир «Рюрика» капитан первого ранга Бахирев были ветеранами той войны. Пусть сами они воевали тогда в Порт-Артуре, но успехи владивостокцев помнили, и предложение Эбергарда для них выглядело логичным. Пускай командующий Черноморским флотом и оставался в оппозиции к морскому министру, однако, если хорошая идея пришла на ум не тебе, а конкуренту, стоит ли ее отбрасывать? О флоте, так или иначе, радели они все, и потому предложение Эбергарда, после долгих споров и сомнений, решено было проверить на практике.

Все хорошо помнили, какие проблемы были у крейсеров в тех рейдах. Недостаточная дальность хода, поломки механизмов, вечная экономия боезапаса — и ни единой возможности исправить ситуацию, кроме как вернувшись в родной порт. Могли бы помочь заблаговременно устроенные на побережье материка или островов базы, хотя бы угольные станции, но до войны ничего сделано не было. Да и вряд ли удалось бы долго сохранять их существование в секрете, а без прикрытия, при господстве на море кораблей противника, уничтожить такую базу дело нескольких минут. Идея, предложенная Эбергардом, витала в воздухе давно. В конце концов, эскадры таскали с собой корабли-угольщики, и полезность их была налицо. Эбергард просто довел мысль до логического завершения, предлагая включать в состав крейсерской эскадры быстроходный транспорт с грузом угля, снарядов, запчастей, продуктов. Со станочным парком, пусть и небольшим, ну и с парой-тройкой орудий, позволяющих использовать корабль в качестве вспомогательного крейсера. На последнее, правда, и Эссен, и Бахирев смотрели весьма скептически, в бою один осколок — и груженный снарядами корабль превратится в пар, однако идея выглядела красиво, во всяком случае в теории. Да и насчет орудий не возражали, от миноносцев, случись нужда, все равно надо как-то отбиваться. А раз уж Эбергард предоставляет полностью укомплектованный и подготовленный корабль обеспечения, тем лучше, самим меньше возиться. Единственно, удивляло их, что Андрей Августович настаивал на участии в эксперименте новейшего «Рюрика», но и это он смог объяснить. В рейды ведь, если они, конечно, будут, пойдут новейшие корабли, а что у них имеется новее флагмана Балтийского флота? Да ничего. Эссен поскрипел — и согласился, а Бахиреву, младшему и по возрасту, и по званию, оставалось только взять под козырек. Тем более в случае успеха «Херсон» предполагалось оставить здесь — в Черном море для рейдов все равно мало места, а здесь имелся, пусть и теоретически, шанс вырваться на просторы Атлантики.

Предстоящие учения собирались проводить по-боевому. «Рюрик» — с полной загрузкой, с людьми, боезапасом и полными угольными ямами, «Херсон» — тоже, даже в перегруз. Хотели под балластом, но Эбергард настоял на своем под тем предлогом, что надо отработать перегрузку в море и, желательно, то, что и впрямь будет нужно в войне. За двадцать пять тысяч вылезли уже серьезно. Хорошо еще, потомки к такому оказались готовы. Как объяснил Титов, улыбаясь с таким видом, словно лучшей новости в жизни не слышал, они предусмотрели этот вариант и заложили резерв мощности. И он, Титов, выиграл пари у какого-то профессора — тот утверждал, что моряки, люди ответственные, уложатся в отведенный им лимит, а Титов — что не уложатся, как ни старайся. Посмеялись…

Теперь оставался последний этап — пришвартовать в море «Херсон» к борту крейсера. Титов клятвенно заверил, что больше ничего и не потребуется, скачок массы они зафиксируют, а дальше — их проблемы. Ну, их — значит, их. В конце концов, не получится — значит, флот и в самом деле отработает швартовку и погрузку. Хуже не будет. И репутация не пострадает, а это важно.

Единственно, Эссен изъявил желание лично присутствовать при учениях. Это было его право, спорить Эбергард даже не пытался. Ну что же, значит, они провалятся в прошлое вместе. Друзьями адмиралы не были, но и врагами тоже, скорее соперниками, и лишними там ни Николай Оттович, ни Бахирев точно не будут. Головы у них на плечах имеются, в чем Андрей Августович не раз убеждался. И поквитаться с японцами оба хотят, поэтому возражать не будут. А и будут — ничего не изменят…