Перунова роса. Реконструкция истории России

Михаил Кокорин, 2022

Автор книги «Перунова роса» своим трудом ставит цель привлечь внимание к цивилизованному диспуту по славяно-русской истории и состоянию народа. Ставя перед читателями глобальные вопросы, автор рассуждает, не повторяя других историков и публицистов. Для подачи обширного материала М. Кокорин разработал свой жанр: повесть с реконструкцией, где реконструкция выполняет основную роль, а повествование носит вспомогательную, но важную задачу по оживлению реконструированной русской истории накануне смены веры, как своего рода приложение к общественно-политическому характеру этой работы. Безусловно, рассматриваются и острые моменты, ибо без них не обходится история ни одного народа. Книга актуальна в свете всех происходящих ныне на планете событий. А эксклюзивное прочтение русской истории и современности вселяет уверенность в славном будущем нашей родины – России. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Перед Законом и Господом

1

На очередной встрече с патриархом Феофилактом, переходя к росам, император Римской империи сообщил:

— Купцы при встрече рассказали, что князь росов перестал вступать в стычки с хазарами, занялся обустройством своей земли: покровительствует купечеству, открывает ремесла, распахивает землю, укрепляет варварство. Однако в донесениях Иллариона тревоги не подмечаю, будто одну и ту же молитву шепчет себе по нос. Нам с тобой обоим ясно, какая Русь опаснее: та, что воюет и умирает, или та, что пашет и родит. Пора идти в Киев с другим пастырем. Не проси кафедру для самих росов — проси за общину. Пусть налаживает связи со знатными росами, боярами и внушает неверие в свою бесовскую веру, как в Моравии.

— Есть у меня на примете Григорий. Как раз служит у моравов вместе с ирландцами. Пошлю его в Киев в сане епископа.

Император молча кивнул в знак согласия.

— Знает славянский язык. Обучен, скрытен, физически крепок, похвальный проповедник. По моему благословению перевел ирландские проповеди на славянский язык.

— Будет и моим представителем в Киеве.

— Есть еще Кирилл, знакомый с местным языком, работал с росами на арабском фронте, где увлекся обращением раненых росов в нашу веру, те возмутились — самого едва не отправили к праотцам.

— Остановись на Григории. Нужно обращать в веру живых росов, мертвецы империи не страшны. Иисус сам решит, как поступить с теми, кто погиб, защищая его обитель, хотя и без покаяния ушел в мир иной. Кирилла росы не примут, хотя похвальный радетель веры…

Патриарх отозвал Григория из Моравии. По прибытии рукоположил приходского священника в сан епископа и тогда же предупредил:

— Рановато в епископы. Да быть тому. Оправдай доверие, построй соборную церковь, достойную Святой Софии. Острой нужды пока в ней нет, нужно думать наперед, окореняться в Киеве большим храмом. Как бы ни старались волхвы, Русь все равно от нас родит. За каждым князем и воеводой не углядишь. Редко кто не искушается властолюбием. Не всякий решится с помощью меча отобрать власть у народа или отравить соперника. Помазание позволяет прийти к власти и оставить ее за собой от имени самого Всевышнего. — Патриарх приподнял правую руку на уровень головы, наглядно объясняя, кого имеет в виду. Заметив недоумение, добавил, уходя от прежних слов: — Надо спешить, пока Папа или хазары не опередили нас.

Патриарх подсказывал Григорию, что с рукоположением в епископы ждет от него киевской Софии, возведения на княжеский стол своего человека.

Вслед за Фотием, крестившим Аскольда, Феофилакт хотел войти в историю крестителем самой Руси. Имея в распоряжении послушную Русь, могли вернуть контроль над Европой и остановить Ватикан, претендующий на их церковь.

Перед отправлением в Киев прошла вторая аудиенция, на которой патриарх благословил Григория на выполнение его миссии:

— Обратишь Русь в нашу веру при моей жизни — получишь митрополичью кафедру. Поставишь в Киеве собор, подобный Святой Софии, станешь его настоятелем. Выбирай, что тебе любо.

— Блаженство Ваше! Не подведу за доверие. Свет Святой Софии освещал мое служение в дикой Моравии. Этим благословением еще ярче освятит его в последней варварской стране белого света. Сам же, — Григорий низко поклонился, — без остатка отдам себя деяниям, ожидаемым Вселенским Владыкой. — Григорий еще раз низко поклонился патриарху.

— Мои служители передали мне перечень церковной утвари, составленный патриархом Фотием, утраченной в связи с разрушением церквей князем, что правил полвека тому назад. Намеревались передать ему, чтобы вернуть церковные ценности, но поход и угроза гибели от его меча самой империи помешал этому. Возьми его с собой, предъяви нынешнему князю, потребуй вернуть их церкви.

— Князь может отправить к тому варвару, что закрыл церкви, — выказал сомнение Григорий.

— Не отправит — с ним заключен договор. Не будет ссориться из-за церковной утвари. Он спросил за полон и моравов, осужденных королем к рабству и оказавшихся в хазарском полоне. Спросил как с простых смертных. Мне тогда пришлось без единого солида на благо церкви отпускать грехи и даровать прохождение в рай нашим купцам. Они по требованию князя поистратились на содержание моравских грешников, освобожденных из полона. Пришло время спросить с князя за утраченную церковную утварь.

— Блаженство Ваше! Спрошу с росов за нашу утварь. Ежели ее найдут и передадут мне — куда с ней: оставить или отправить?

— Не для того передаю список, чтобы ее нашли. Через полвека ничего не найдут. У Фотия перечислены немалым числом серебряные и золотые изделия для церковного служения. Изготовили их из серебра и золота Аскольда, однако освящены патриархом Фотием. А освященное принадлежит Господу, что и подвигло патриарха составить список, чтобы возвратить церкви. Но строптивец затеял поход против империи, угроза гибели от его меча помешала Фотию исполнить обет перед богом. За полвека варвары наверняка пустили их на бесовские украшения.

— Блаженство Ваше! Истинно так оно и есть! В Моравии повидал таких бесовских украшений. Их владетели возопили, когда их забирали для изготовления священных сосудов, а король тех строптивцев осудил к рабству.

— Этим перечнем, — патриарх потряс листочками, — донимай князя до тех пор, пока не выделят земельный участок под собор. Киев — крупный град. Не можем обходиться одной церковью, поставим росам вторую Святую Софию. В отличие от его святилищ, напоминающих конюшни, поразим небесным великолепием своего божьего царства.

Своим радением для блага церкви создашь спор, в который при случае вмешаемся с императором. Договор позволяет спросить за церковную утварь, освященную патриархом и потребовать за ее утрату для сбережения согласия храм, достойный самой Святой Софии.

Росы не общаются с нашими служителями. Их волхвы почитаемы как вещие люди. Для них нет разницы, кто к ним прибыл: приходской священник, диакон, епископ, митрополит — встретят и проводят по протоколу. Вручишь верющую грамоту, тебя тут же забудут. Таков их устав. Ты же этим перечнем, как когтями, зацепишься за князя. Спрячешь коготки, когда прислушаются к твоему слову.

У этого перечня есть и другое важное для тебя достоинство. На встречах и в беседах по поиску утраченной утвари ищи в окружении князя людей, с кем бы мог вести разговор о нашей вере для обращения к Господу.

— Так и поступлю. — Григорий наклонился к кольцу на пальце руки патриарха, обручившего его с церковью.

— Так и поступай. Собор нам нужен. Однако землю под него можем и не получить, не заручившись поддержкой князя или его окружения. Будут ли просьбы ко мне?

— Блаженство Ваше! — только и произнес Григорий, низко поклонившись, более всего довольный личным доверием патриарха, рукоположившего в сан епископа для выполнения важной миссии.

— На строительство собора отправлю своих людей, мастеровых в постройке храма и толковых в вере. Они будут строить и обращать работных людей в нашу веру, помогая собирать общину, способную своим числом призвать к княжению общинника. На возведение храма уйдет не менее десяти лет. Из этого времени и будем исходить, стараясь привести Русь к послушанию.

Григорий не возражал, понимая, какая ответственность легла бы на него, возложи патриарх на него строительство собора.

Признался патриарху:

— Сам со строительством не справлюсь. С мастерами легче будет.

— Легче не будет. Живот положишь на этом соборе. Императоры Святую Софию возводили много лет. Конечно, киевский храм не ровня ей, но и он станет чудом света. Благословляю тебя на промысел божий. — Патриарх обнес Григория крестным знамением и протянул ему перечень.

Григорий в ответ перехватил листочки с перечнем, успев приложиться губами к священному кольцу, после чего, не поднимая головы, развернулся и согбенной походкой вышел из патриарших покоев…

Появление в Киеве епископа Григория в качестве настоятеля единственной действующей соборной церкви вместо Иллариона, перешедшего в его служение, не вызвало возражений и прошло незаметно. Ко времени его прибытия Ольга чувствовала себя полноправной хозяйкой управы. Ей приходилось рассматривать жалобы, прошения и грамоты религиозных лиц и общин и удивляться многообразию богов и верований. По долгу службы приняла Григория для представления князю верющей грамоты и назначила время приема. Игорь принял епископа, как представителя императора, с подчеркнутым вниманием и уважением, ограничившись, однако, протокольной беседой в присутствии Ольги и дипломатов.

Общение с князем не обрадовало. Интереса к себе со стороны князя Григорий не отметил, в отличие от княгини, которая в силу своей природной непосредственности и любознательности встречала все новое, в том числе и прибытие епископа, с любопытством.

После представления князю, следуя подсказке патриарха, Григорий обратился в управу с просьбой о приеме князем по поводу возвращения изъятой церковной утвари из закрытых Вещим Олегом церквей. Для согласования времени приема князем Ольга приняла епископа, поинтересовавшись:

— В какое время представителю императора и патриарха удобно быти принятым князем?

— Приду в любое время, назначенное князем. Вселенский патриарх озаботился судьбой церковной утвари из закрытых Вещим Олегом церквей. Мне дано благословение донести до князя беспокойство патриарха о судьбе этой утвари, освященной именем Господа и призванной служению верующим, ее иное использование все прошедшие годы угнетало нашу церковь. Не используют ли по неподобающему назначению для греховного любования, будто наложницей?

— На Руси нет наложниц, Владыка. Уточню время приема. Через служителей сообщу, — ответила Ольга и поднялась со скамьи, давая знать, что аудиенция завершена.

Она не поинтересовалась у епископа, о какой утвари ведет разговор, имеется ли ее опись. Сам Григорий не спешил торопить события, чтобы иметь повод для продолжения встреч с княгиней.

От него не скрылось любопытство в ее глазах, с которым его встречала. Любопытство присуще всем. Обычно оно имеет мотивацию, как у дипломатов, ведущих протокол. Любопытство княгини напоминало моравов, которые встречали его во время проведения миссии по их крещению. Он еще тогда отметил, что подобные люди более всего доступны для внушения его веры.

Ольга о беседе с епископом сообщила мужу:

— Прибывший от императора и патриарха епископ потребовал вернуть ему утварь из закрытых Вещим Олегом церквей.

— Через полвека до меня… Где ее искати? Не нахожу его просьбу достойной. Пусть ее сам ищет. Так ему и скажи. Назвал ли, что требует вернуть?

— Не назвал.

— Надо было спросить. Прими его. Пусть назовет и чем-то подтвердит, что его слова не выдумка, на что ромеи мастера.

— Посчитала его обращение за пожелание.

— Ромеи никогда не поступают без причины. Еси напомнили прошлое — на то есть причина. Пока же сообщи мой ответ на его спрос: имеется ли патриаршья грамота с перечислением церковной узбожи, находившейся в закрытых церквях.

Ольга по наказу князя в установленное ему время приняла Григория, сообщив ему:

— Князь наказал выяснить, имеется ли патриаршья грамота с перечислением узбожи, находившейся в закрытых церквях?

Григорий ждал такого вопроса в ответ на его обращение еще на второй встрече с княгиней. Сам же не обмолвился о наличии перечня патриарха Фотия, оставляя за собой возможность встретиться с княгиней с предъявлением перечня и продолжения бесед с ней по поводу поиска предметов, указанных в перечне. Он мог отказаться от их поиска в обмен на выделение земельного участка под строительство собора, строительство которого позволяло общаться с княжеским окружением длительное время и лично с княгиней.

Однако ставить такое условие было преждевременным. Следовало разобраться, что собой представляет княгиня. При благоприятных условиях довести до нее проповедь, с помощью которой ирландские проповедники обращали в свою веру моравов.

Показал княгине перечень Фотия, объяснив:

— Патриарх выслал перечень утраченной утвари, переведя его на твой язык. Он составлен Фотием сразу, как пришла весть об убиенном божьем рабе князе Аскольде и закрытии церквей: для возвращения церкви находившихся в них освященных именем Господа предметов, но какие-то обстоятельства помешали патриарху исполнить намеченное. В архиве этот перечень обнаружен, его блаженство патриарх Феофилакт взялся исполнить то, что не успел или не смог сделать его предшественник.

— Оставь его. Покажу дипломатам, спрошу: можно ли признать его достойным для поиска.

Епископ послушно передал перечень княгине, поинтересовавшись:

— Когда могу обратиться?

— Позовут тебя.

На этот раз Ольга сама проводила епископа до выхода, взяв на себя то, что возлагалось на дипломата, сопровождавшего епископа. Она тем самым показала, что вполне справится с этой ролью сама.

Встретившись вечером с мужем, показала ему перечень:

— У ромеев все учтено. Даже опись сделана.

— Покажи его Православу. Он готовил действующую церковь к открытию, когда я пришел с варяжской дружиной. Подскажет, как поступить с этим запросом.

На следующий день Ольга пришла в святилище, объяснила:

— Ромеи прислали нового настоятеля церкви в сане епископа. Привез опись утвари в закрытых Вещим Олегом церквях, просит теде ее церкви вернуть.

— Хитро придумано. Что просят взамен?

— Ничего, — удивилась Ольга. — Игорь просит совета как поступить. Вот эта опись, — протянула Православу.

— У ромеев так не бывает. Еси подняли опись спустя полвека, им что-то нужно от нас. Первое, что приходит на ум: попросят открыть вторую церковь.

— Принимала с дипломатами. Мое слово подтвердят.

— Верю. Не пришло время просить. — Заглянул в опись: — Когда я прибыл из Новгорода, ко мне обратилась ромейская община с просьбой открыть церковь. Мы никому не препятствуем исповедывать своих богов, еси не касаются отчей веры и почитают наш уклад и образ жизни. Обошел закрытые церкви — ни одна из-за ветхости лет не годилась под возобновление службы. Всю узбожь из них снес в отдельную комнату святилища, кроме древесной рухляди, которую не тронули, в церквях и оставили. То, что сохранили, занесли в восстановленную церковь, которую открыли с прибытием священника Иллариона. Она как раз перечислена в перечне Фотия за исключением утвари из серебра и золота, ее нужно искать в княжьем тереме. При осаде Киева Песахом я церковь закрыл, с приходом Игоря открыли, о чем просили община и варяги.

— В тереме не видела.

— Поищи. В нем немало закоулков, до которых вряд ли дошли руки. Собери старожилов: ключников, истопников, кого угодно, — расспроси и пройдись по хранилищам. Нам лепше найти, чем не найти. Но прежде составь опись церковной утвари в действующей церкви и сравни с перечнем Фотия, чтобы точно знать, чего искать. Для ее составления отправь толковых мужей с Вечеславом — за себя постоит и без описи не уйдет.

По совету Православа княгиня отправила в церковь служителей управы во главе с Вечеславом.

О Вечеславе следует дать справку. Как и Православ, обучался новгородскими волхвами, вместе с ним прибыл в Киев, где Православ стал настоятелем киевского святилища, а Вечеслав открыл первое квартальное святилище на одном из киевских концов. Оба участвовали в боях с армией Песаха. После снятия хазарской осады Вечеслав возглавил созданную при содействии Игоря духовную управу при киевском святилище для управления сетью городских, квартальных и сельских святилищ по всей земле Русской за исключением Новгорода, духовного центра Руси.

Православ передал Вечеславу с его управой многие заботы. По текущей жизни Вечеслав взаимодействовал с княжеской управой напрямую.

Его первого насторожило появление в Киеве второго ромейского священнослужителя в сане епископа при наличии одной церкви, который к тому же свое служение начал с требования о возвращении церковной утвари, изъятой полвека назад. Своими подозрениями поделился с Православом:

— Ромейский епископ неспроста обратился к князю с требованием о возврате утвари из закрытых Вещим Олегом церквей. Ромеям от нас чего-то нужно.

— Нужда у них одна: обращение Руси под свое влияние. Иной нужды нет. Ищут второго Аскольда. На этот раз их хлопоты напрасны. Русью княжит перунов воин. Надобно к епископу приглядеться.

— К нему приглядываться нечего. К нам послан священник с моравским опытом в сане епископа, чтобы облегчить его выход на княжеское окружение.

— Вот ты и назвал причину поисков утвари: такой поиск может проводиться только на уровне князя и княгини, что подразумевает встречи и общение с ними. Хитро придумано. По-ромейски. Нам нельзя оставаться в стороне. Переговорю с Ольгой.

Как раз при встрече с ней Православ посоветовал привлечь Вечеслава к составлению описи утвари в действующей церкви. Перед уходом Вечеслава в церковь, подсказал ему:

— Пойдешь с управой в церковь за описью утвари, что собрали, сохранили и вернули ромеям. Еси епископ будет препятствовать составлению описи, предупреди, что вернем его Царьграду с просьбой выслать другого епископа. Ничего недозволенного для его веры и церкви в наших действиях нет: патриарх попросил вернуть утварь, мы ведем поиск, хотим знать, что уже вернули при открытии церкви.

— Поступлю по Прави, — ответил Вечеслав.

Придя в церковь, Вечеслав объяснил Григорию свое появление словами:

— Владыка, князь послал переписать церковную утварь, чтобы исключить ее из перечня Фотия как утраченную. Вся утварь здесь из закрытых церквей, передана священнику Иллариону при моем участии.

Епископ удивился появлению переписчиков. Застигнутый врасплох, благоразумно посчитал отложить составление описи, о чем объявил пришедшим поставленным голосом опытного проповедника, который внушительно действовал на моравов:

— Согласую с княгиней время переписи. Не мешайте моему общению с Господом.

— Из церкви выйдем с описью. Советую принять в ней участие. Не мешай исполнить княжеский наказ. — Вечеслав не внял его словам, аще и подначил.

— Без моего согласия переписи не будет, — раздражаясь на Вечеслава, не почтившего представителя великой империи, с прежней твердостью ответил Григорий. — Сам перепишу все, что здесь есть и предъявлю княгине. Покиньте храм божий! Не замарайте своим присутствием дом господень, не оскорбляйте Господа!

— Чем же мы оскорбили Господа, находясь в церкви, которую открыл великий князь, а волхвы снабдили спасенной утварью из закрытых церквей?

— Варварством своим!

— Варварством?! Княжьи люди варвары?! Получается, и князь варвар?! Странно слышать такое от представителя императора, с кем заключен бессорный договор. Илларион в свое время благодарил князя и за церковь, и за утварь для нее. Твоими непристойными словами унижены и патриарх, и император. Мы же не сами по себе пришли сюда, из-за тебя же, мытаря, желаем опись составить и поиск утвари продолжить. Не к добру зачинать службу ссорой. Никто, Владыка, с тобой здесь якшаться не будет. Князь может церковь закрыть, а самого тебя отправит к патриарху за препятствие поиску церковной утвари.

Григорий не знал, что Вечеслав перунов воин, участник войны, муж крепкий, властный и решительный, способен постоять за себя, отчего Православ и направил его с переписчиками. К тому же нечем было ответить, несмотря на проявленную грубость, ибо сам дал повод ей, обозвав росов варварами в их же доме, из-за чего уступил:

— Составляйте.

Побоялся высказанных угроз, допуская, что эти варвары способны помешать выполнению порученной миссии, просто отказавшись принимать его.

— Составим опись вместе, — властно распорядился Вечеслав.

При составлении описи Григорий постепенно приходил к своему пониманию различий между Моравией и Русью, которая, как ему показалось, куда более дикая страна, к ней нужен иной подход. Пока же искал, как выйти из ссоры, небреже высказавшись о ней.

Когда опись составили, попросил ее участников:

— Изложите в описи мою волю о снятии просьбы о возврате церковной утвари.

От такой неожиданной вести присутствующие с недоумением уставились на епископа, ожидая объяснения.

Он объяснил:

— Князь до меня предпринял меры по сохранности церковной утвари. Не все сохранилось, что-то и утерялось за полвека до его княжения.

— Доброе слово, епископ. Тому и ряд положим, — ответил за всех Вечеслав.

Согласно составленной описи утварь находилась в действующей церкви, за исключением той, что была изготовлена из древес, серебра и золота. Не случись перебранки, епископ мог бы этому радоваться, имея повод дальше изводить местную власть своими требованиями о возврате утвари, добиваясь вмешательства императора с патриархом. Не сдержался, подвел себя.

По возвращении в святилище Вечеслав передал разговор с епископом Православу.

— Коли ты слово ему дал, то по слову и поступим, — согласился Православ.

Однако Ольгу при очередной встрече предупредил:

— Поиск утвари из серебра и золота продолжай.

— Епископ не ищет… Нам какая надобность искать ее спустя полвека? — возразила Ольга.

— Ворами не были и не будем. Это тебе наказ. Ищи ее, не уведомляя о том епископа и более не встречаясь с ним. Он княжьих людей, пришедших за описью, называл варварами. Никто из нас с ним как епископом более общаться не должен. Как представитель императора может быть принят только князем, в его отсутствие — мною, еси каждый из нас двоих пожелает принять его. Тебе же наказ — впредь не иметь с ним никаких бесед и встреч без разрешения кого-то из нас. Найдешь утварь — пусть твои люди передадут ему по описи. Князь дал тебе наказ встречаться с ним по поводу церковной утвари, епископ свои требования снял, моего наказа тебе встречаться с ним не будет.

— Так и поступлю, — послушно ответила Ольга.

Ольга продолжила поиски, которые привели к одной из дальних закрытых комнат терема, числящейся как прочий хлам. Оказалось, что Аскольд сподобил ее под домовую церковь. Ее не разрушили, закрыли вместе с той утварью, которой недоставало. Княгиня пережила большую радость, обнаружив ромейскую утварь, и на радостях, испытывая внутреннее одобрение себя за такое достижение, решила передать ее епископу из рук в руки вопреки запрету Православа.

Ее люди подготовили опись и ценности, позвали епископа. Но Ольга потребовала перенести в свою палату, чтобы, вопреки запрету Православа, самой передать ценности Григорию: сама нашла, сама передала. Вроде как по заслугам и поступок: один на один, без протокола, в отсутствии дипломатов.

Скорее всего это был поступок все того же любопытства, которое епископу напоминало моравов, невосприявших условность человеческих поступков в отличие от естественной природы, с которой прежде сталкивались как с неизведанным миром.

Воспользовавшись условиями встречи с княгиней, Григорий не сдерживал себя в чувствах, изумляясь красоте передаваемых ему церковных ценностей:

— Какая красота и изящество! Воистину божии создания! Не живые, а будто живы! Где же столько лет несли свой свет росам такие чудные изделия рук человеческих?!

— В домовой церкви князя Аскольда, — ответила Ольга, испытывая наслаждение от передачи узбожи епископу через полвека после закрытия церквей.

— До сих пор действует?

— Закрыта. На нее наткнулась в ходе поисков. — Умолчала, что утварь и домовая церковь Аскольда открылись благодаря настойчивости настоятеля киевского святилища, давшего наказ найти и вернуть церковные ценности ромеям.

— Княгиня! Не иначе как промысел Господний! Принимаю от тебя как от Господа такой бесценный подарок для будущего киевского собора! Господь, вестимо, ждал, чтобы тебе открыть этот священный божий клад! Именно ты, через полвека, даже более того, на всей земле Русской избрана Господом, чтобы открыть церкви эти драгоценные сокровища! Буду каждый день молиться Господу, прося для тебя многие годы жизни и здоровья. Хотя он и помимо меня накрыл тебя своей благодатью, ибо без божьего промысла не обошлось. — Григорий поднял правую руку, потрясая ею, продолжил: — С высоты Царства Небесного полвека ждал твоего появления. Никому другому, а тебе, именно тебе, — Григорий слегка опустил руку, не переставая ею потрясать, — открыл домовую церковь князя Аскольда, принявшего крещение от самого патриарха Фотия. Ты его преемница! Чтобы проникнуться в промысел божий, непременно надобно тебе и по службе, и для себя знать, как Господь создал божественный мир, в котором мы живем…

— Кто такие варвары, Григорий? — Ольга отчасти с обидой прервала епископа.

— Недобрые люди.

— За что же моих людей и меня назвал варварами?

— Такого не было, княгиня. — Епископ перекрестился. — Не грешен. Назвал варварами тех, кто церкви порушил, их утварь патриарху не вернул. Твои люди не поняли меня. Какие же варвары: хорошие люди, спустя полвека всю утварь отыскали. Бог вам был тем светом, который освещал дорогу к домовой церкви Аскольда. Иначе бы церковь не открылась, продолжала хранить свои сокровища до своего избранника. Тебе доверила свои сокровища. Ныне великий праздник обнаружения церковной утвари, потому хочу вернуть тебя к тому, о чем спросил: знает ли княгиня, как бог создал наш мир?

— Знаю, — ответила Ольга.

— От кого?

— От своего святителя.

— Истина доверена только мне, служителю вселенской церкви, — почему-то переходя на шепот, объявил Григорий.

Ей следовало остановить его, расстаться с ним, посоветовав не путать управу с храмом, не принижать веру страны пребывания. Но, будучи обласкана словами от имени Господа, запылала сплошным румянцем и не заметила грубого поведения со стороны представителя императора и патриарха. К тому же памятуя о трудном восприятии мира при обучении в святилище, мотивированно на этот раз искусилась любопытством к вере ромейской.

Он же, не получив положенной ему отповеди, перекинул мосток к своей вере:

— Согласишься выслушать раба божиего — не утомлю рассказом. Ежели истина в моих словах не откроется — дай знак. К ней никогда не поздно вернуться, — вкрадчивым голосом проговорил епископ.

— Послушаю тебя, — будто отдаваясь на его волю, смиренно ответила, вслед за ним переходя на шепот.

Он же будто по секрету поведал:

— Это библейская проповедь о боге. Под нее весь мир молится. Прочту по письменам на твоем языке

Открыл из серебряного оклада приготовленную на этот случай проповедь и стал читать:

— «В начале, в первый день, сотворил Бог небо и землю. Во второй день сотворил твердь посреди воды. В тот же день разделились воды — половина их взошла на твердь, а половина пошла под твердь. В третий день сотворил он море, реки, источники и семена. В четвертый день — солнце, луну, звезды, и украсил Бог небо. Увидел все это первый из ангелов — старейшина чина ангельского и подумал: „Сойду на землю, и овладею ею, и буду подобен Богу, и поставлю престол свой на облаках северных“. И тотчас же был свергнут с небес и вслед за ним пали те, кто находился под его началом — десятый ангельский чин. Было имя врагу — Сатанаил, а на его место Бог поставил старейшину Михаила. Сатана же, обманувшись в замысле своем и лишившись первоначальной славы своей, назвался противником Богу. Затем, в пятый день, сотворил Бог киты, рыбы, гады и птицы пернатые. В шестой день сотворил Бог зверей, скотов, гадов земных; создал и человека. В седьмой же день, то есть в субботу, почил Бог от дел своих.

И насадил Бог рай на востоке в Едеме, и ввел в него человека, которого создал, и заповедал ему есть плоды каждого дерева, а плодов одного дерева — познания добра и зла — не есть. И был Адам в раю, видел Бога и славил его вместе с ангелами. И навел Бог сон на Адама, и уснул Адам, и взял Бог одно ребро у Адама, и сотворил ему жену, и ввел ее в рай к Адаму, и сказал Адам: „Вот кость от кости моей и плоть от плоти моей; она будет называться женою“. И нарек Адам имена скотам и птицам, зверям и гадам, и дал имена даже самим ангелам. И подчинил Бог Адаму зверей и скотов, и обладал он всеми, и все его слушали. Дьявол же, увидев как почтил Бог человека, стал ему завидовать, преобразился в змия, пришел к Еве, и сказал ей: „Почему не едите от дерева, растущего посредине рая?“ И сказала жена змию: „Сказал Бог: не ешьте, если же съедите, то смертью умрете“. И сказал жене змий: „Смертью не умрете; ибо знает Бог, что в день тот, в который съедите от дерева этого, откроются очи ваши и будете как Бог, познав добро и зло“. И увидела жена, что дерево съедобное, и взяла плод, и дала мужу своему, и ели оба, и открылись очи обоих, и поняли они, что наги, и сшили себе перепоясание из листвы смоковницы. И сказал Бог: „Проклята земля за твои дела, в печали будешь насыщаться все дни твоей жизни“. И сказал еще Господь Бог: „Когда прострете руки и возьмете от дерева жизни, — будете жить вечно“. И изгнал Господь Бог Адама из рая. И поселился он против рая, плачась и возделывая землю, и порадовался сатана о проклятии земли. Это первое наше падение и горькая расплата, отпадение от ангельского жития. Родил Адам Каина и Авеля. Каин был пахарь, а Авель пастух. И понес Каин в жертву Богу плоды земные, и не принял Бог даров его. Авель же принес первенца ягненка и принял Бог дары Авеля. Сатана же вошел в Каина и стал подстрекать его убить Авеля. И сказал Каин Авелю: „Пойдем в поле“. И послушал его Авель, и, когда вышли, восстал Каин на Авеля и хотел убить его, но не умел это сделать. И сказал ему сатана: „Возьми камень и ударь его“. Он взял камень и убил Авеля. И сказал Бог Каину: „Где брат твой?“ Он же ответил: „Разве я сторож брату моему?“ И сказал Бог: „Кровь брата твоего вопиет ко мне, будешь стонать и трястись до конца жизни своей“. Адам и Ева плакали, а дьявол радовался, говоря: „Кого Бог почтил, а я того заставил отпасть от Бога, и вот ныне плач ему наделал“. И плакались по Авеле тридцать лет, и не истлело тело его, и не умели его похоронить. И повелением Божьим прилетели два птенца, один из них умер, другой же ископал яму и положил в нее умершего и похоронил его. Увидев это, Адам и Ева выкопали яму, положили в нее Авеля и похоронили с плачем. Когда Адаму было 230 лет, родил он Сифа и двух дочерей, и взял одну Каин, а другую Сиф, и оттого пошли плодиться люди и множиться на земле. И не познали сотворившего их, исполнились блуда, всякой нечистоты, убийства, зависти, и жили люди как скоты. Только Ной один был праведен в роде людском. И родил он трех сыновей: Сима, Хама и Иафета. И сказал Бог: „Не будет дух мой пребывать среди людей“; и еще: „Истреблю то, что сотворил, от человека и до скота“. И сказал Господь Бог Ною: „Построй ковчег в длину 300 локтей, в ширину 80, а в вышину 30“; египтяне же называют локтем сажень. Сто лет делал Ной свой ковчег, и когда поведал Ной людям, что будет потоп, посмеялись над ним. Когда же сделал ковчег, сказал Ною Господь: „Войди в него ты и твоя жена, и сыновья твои, и снохи твои, и введи к себе по паре от всех зверей, и от всех птиц, и от всех гадов“. И ввел Ной кого приказал ему Бог. Навел Бог потоп на землю, потонуло все живое, а ковчег плавал на воде. Когда же спала вода, вышел Ной, его сыновья и жена. От них и населилась земля».

При прочтении Григорий уловил интерес княгини к проповеди. Однако прервал себя, чтобы не переутомить, дать время осмыслить услышанное, сообщил княгине:

— Пожелает княгиня услышать продолжение, может призвать меня, охотно продолжу рассказ о Господе.

Княгиня ответила ему:

— Призову тебя, Григорий, хочу прослушать всю проповедь.

Григорий, слегка обеспокоенный, призовет или не призовет княгиня для продолжения проповеди, хотя и довольный прошедшей встречей, откланялся.

2

Ольга не заставила долго ожидать, призвала священника, заинтересовавшей его проповедью о божьем промысле по сотворению всего мира. И Григорий продолжил ее все тем же вкрадчивым голосом:

— «Итак, разделились люди на 71 язык и разошлись по всем странам, и каждый народ принял свой нрав. По наущению дьявола приносили они жертвы рощам, колодцам и рекам, и не познали истинного Бога. От Адама же и до потопа прошло 2242 года, а от потопа до разделения народов 529 лет. Затем дьявол ввел людей в еще большее заблуждение, и стали они создавать кумиров: одних — деревянных, других — медных, третьих — мраморных, а некоторых — золотых и серебряных. И кланялись им, и приводили к ним своих сыновей и дочерей, и закалывали их перед ними, и была осквернена вся земля. Первым же стал делать кумиры Серух, создавал он их в честь умерших людей: некоторых ставил прежним царям, других — храбрым людям и волхвам, и женам прелюбодейкам. Серух же родил Фарру, Фарра же родил трех сыновей: Авраама, Нахора и Аарона. Фарра же делал кумиры, научившись этому у своего отца. Авраам же, начав понимать истину, посмотрел на небо и увидел звезды и небо, и сказал: воистину тот Бог, который создал небо и землю, а отец мой обманывает людей. И сказал Авраам: „Испытаю Богов отца своего, — и обратился к отцу: — Отец! Зачем обманываешь людей, делая деревянных кумиров? Тот Бог, кто сотворил небо и землю“. Авраам, взяв огонь, зажег идолов в храме. Аарон же, брат Авраама, увидев это и чтя идолов, захотел вынести их, но и сам тут же сгорел и умер раньше отца. Перед этим же не умирал сын прежде отца, но отец прежде сына; и с тех пор стали умирать сыновья прежде отцов. Бог же возлюбил Авраама и сказал ему: „Выйди из дома отца твоего и пойди в землю, которую покажу тебе, и сотворю от тебя великий народ, и благословят тебя поколения людские“. И сделал Авраам так, как заповедал ему Бог. И взял Авраам племянника своего Лота; этот Лот был ему и шурин и племянник, так как Авраам взял за себя дочь брата Аарона — Сару. И пришел Авраам в землю Хананейскую к высокому дубу, и сказал Бог Аврааму: „Потомству твоему дам землю эту“. И поклонился Авраам Богу. Аврааму же было 75 лет, когда вышел он из Харана. Сара же была неплодной, болела бесчадием.

И сказала Сара Аврааму: „Войди к рабе моей“. И взяла Сара Агарь и отдала ее мужу своему, и вошел Авраам к Агари. Агарь же зачала и родила сына, и назвал его Авраам Измаилом. Аврааму же было 86 лет, когда родился Измаил. Затем зачала Сара и родила сына, и назвала его Исаак. И приказал Бог Аврааму совершить обрезание отрока, и обрезали его на восьмой день. Возлюбил Бог Авраама и племя его, и назвал его своим народом, и отделил его от других, назвав своим народом. И возмужал Исаак, а Авраам жил 175 лет и умер, и был погребен. Когда же Исааку было 60 лет, родил он двух сыновей: Исава и Иакова. Исав же был лжив, а Иаков — праведен. Этот Иаков работал у своего дяди семь лет, добиваясь руки его младшей дочери, и не дал ее ему Лаван — дядя его, сказав так: „Возьми старшую“. И дал ему Лию, старшую, а ради другой, сказал ему, работать еще семь лет. Он же работал еще семь лет ради Рахили. И так взял себе двух сестер и родил от них восемь сыновей: Рувима, Симеона, Левгию, Иуду, Исахара, Заулона, Иосифа и Вениамина, и от двух рабынь: Дана, Нефталима, Гада и Асира. И от них пошли евреи. Иаков же отправился, когда ему было 130 лет, в Египет, вместе со всем родом своим, числом 65 душ. Прожил он в Египте 17 лет и умер, а потомство его находилось в рабстве 400 лет. По прошествии же этих лет усилились евреи, и умножились, а египтяне держали их в рабстве. В эти времена родился у евреев Моисей, и сказали волхвы египетские царю: „Родился ребенок у евреев, который погубит Египет“. И тотчас же повелел царь всех рождающихся еврейских детей бросать в реку. Мать же Моисея, испугавшись этого истребления, взяла младенца, положила его в корзину и отнесла и поставила его на заливном лугу. В это время пришла дочь фараона Фермуфь купаться и увидела плачущего ребенка, взяла его, пощадила, назвала Моисеем и вскормила. Был же тот мальчик красив, и, когда исполнилось ему четыре года, привела его дочь фараона к своему отцу. Фараон же, увидев Моисея, полюбил мальчика. Моисей же, хватаясь как-то за шею царя, сронил с царской головы венец и наступил на него. Волхв же, увидев это, сказал царю: „О царь! Погуби отрока этого, если же не погубишь, то погубит он сам весь Египет“. Царь же не только его не послушал, но, больше того, приказал не губить еврейских детей. Моисей возмужал и стал великим мужем в доме фараона. Когда же стал в Египте иной царь, бояре начали завидовать Моисею. Моисей же, убив египтянина, обижавшего еврея, бежал из Египта и пришел в землю Мадиамскую, и, когда шел через пустыню, узнал он от ангела Гавриила о бытии всего мира, о первом человеке и о том, что было после него и после потопа, и о смешении языков, и кто сколько лет жил, и о движении звезд и о числе их, и о мере земли, всякую премудрость. Затем явился Моисею Бог в горящем терновом кусте и сказал ему: „Видел я горе людей моих в Египте и сошел, чтобы освободить их из-под власти египетской, вывести их из этой земли. Иди же к фараону, царю египетскому, и скажи ему: «Выпусти Израиля, чтобы три дня совершали они требу Богу». Если же не послушает тебя царь египетский, то побью его всеми чудесами моими“. Когда пришел Моисей, не послушал его фараон, и напустил Бог на него десять казней: 1) окровавленные реки, 2) жабы, 3) мошки, 4) песьи мухи, 5) мор скота, 6) нарывы, 7) град, 8) саранча, 9) трехсуточная тьма, 10) мор на людей. Потому напустил Бог на них десять казней, что десять месяцев топили они детей еврейских. Когда же начался мор в Египте, сказал фараон Моисею и брату его Арону: „Поскорей уходите!“ Моисей же, собрав евреев, пошел из Египта. И вел их Господь через пустыни к Красному морю, и шел впереди их огненный столп ночью, а днем — облачный. Услышал же фараон, что бегут люди, и погнался за ними, и прижал их к морю. Когда же увидели евреи, в каком они положении, возопили к Моисею: „Зачем повел нас на смерть?“ И возопил Моисей к Богу, и сказал Господь: „Что взываешь ко мне? Ударь жезлом по морю“. И поступил Моисей так, и расступилась вода надвое, и вошли дети Израиля в море. Увидев это, фараон погнался за ними, сыновья же Израиля перешли море посуху. И когда вышли на берег, сомкнулось море над фараоном и воинами его. И возлюбил Бог Израиля, и шли они от моря три дня по пустыне, и пришли в Мерру. Была здесь вода горька, и возроптали люди на Бога, и показал им Господь дерево, и положил его Моисей в воду, и усладилась вода. Затем снова возроптали люди на Моисея и на Арона: „Лучше нам было в Египте, где ели мы мясо, лук и хлеб досыта“. И сказал Господь Моисею: „Слышал ропот сынов Израилевых“, — и дал им есть манну. Затем дал им закон на горе Синайской. Когда Моисей взошел на гору к Богу, люди отлили голову тельца и поклонились ей как Богу. И иссек Моисей три тысячи этих людей. А затем снова возроптали люди на Моисея и Арона, так как не было воды. И сказал Господь Моисею: „Ударь жезлом в камень“. И ответил Моисей: „А что если не испустит он воду?“ И разгневался Господь на Моисея, что не возвеличил Господа. И не вошел он в землю обетованную из-за ропота людей, но возвел его на гору Вамьскую и показал землю обетованную. И умер Моисей на той горе. И принял власть Иисус Навин. Этот прошел пустыню, вошел в землю обетованную, избил хананейское племя и вселил на место их сынов Израилевых. Когда же умер Иисус, стал на его место судья Иуда; а иных судей было четырнадцать. При них забыли евреи Бога, который извел их из Египта, и стали служить бесам. И разгневался Бог, и предал их иноплеменникам на расхищение. Когда же начинали они каяться, миловал их Бог; а когда избавлял их, снова уклонялись на служение бесам. Затем был судья Илья жрец, а затем пророк Самуил. И сказали люди Самуилу: „Поставь нам царя“. И разгневался Господь на Израиля, и поставил им царя Саула. Однако Саул не захотел подчиниться закону Господню, и избрал Господь Давида, и поставил его царем Израилю, и угодил Давид Богу. Давиду этому обещал Бог, что родится Бог от племени его. Он первый стал пророчествовать о воплощении Божьем, говоря: „Из чрева прежде утренней звезды родил тебя…“»

— И сбылось ли то?! — воскликнула Ольга, прервав священника.

— Сбылось, княгиня! — пуще того воскликнул священник. — «В год 5500, послан был Гавриил в Назарет к деве Марии, родившейся в колене Давидовом, сказать ей: „Радуйся, обрадованная, Господь с тобою!“ И от слов этих понесла она в утробе Слово Божье, и родила сына, и назвала его Иисус. И вот пришли с востока волхвы, говоря: „Где родившийся царь еврейский? Ибо видели звезду его на востоке и пришли поклониться ему“.

Услышав об этом, Ирод царь смутился, и весь Иерусалим с ним, и призвав книжников и старцев, спросил их: „Где рождается Христос?“ Они же ответили ему: „В Вифлееме еврейском“. Ирод же, услышав это, послал с приказанием: „Избейте младенцев всех до двух лет“. Они же пошли и истребили младенцев. А Мария, испугавшись, спрятала младенца. Затем Иосиф с Марией, взяв младенца, бежали в Египет, где пробыли до смерти Ирода. В Египте же явился Иосифу ангел и сказал: „Встань, возьми младенца и мать его и иди в землю Израилеву“. И, вернувшись, поселился в Назарете. Когда же Иисус вырос и было ему 30 лет, начал он творить чудеса и проповедовать царство небесное. И избрал двенадцать и назвал их учениками своими, стал творить великие чудеса — воскрешать мертвых, очищать прокаженных, исцелять хромых, давать прозрение слепым — и иные многие великие чудеса, которые прежние пророки предсказали о нем: „Тот исцелил недуги наши и болезни наши на себя взял“. И крестился он в Иордане от Иоанна, показав обновление новым людям. Когда же он крестился, отверзлись небеса, и дух сошел под видом голубиным, и голос сказал: „Вот сын мой возлюбленный, к нему же мое благоволение“. И посылал он учеников своих проповедовать царствие небесное и покаяние для оставления грехов. И собирался исполнить пророчество, и начал проповедовать о том, как подобает сыну человеческому пострадать, быть распятому и в третий день воскреснуть. Когда же учил он в церкви, архиереи и книжники исполнились зависти и искали убить его и, захватив его, повели к правителю Пилату. Пилат же, дознавшись, что привели его без вины, захотел его отпустить. Они же сказали ему: „Если отпустишь этого, то не будешь другом цезарю (римскому)“. Пилат и приказал, чтобы его распяли. Они же, взяв Иисуса, повели на лобное место, и тут распяли его. Настала тьма по всей земле от шестого часа и до девятого, и в девятом часу испустил дух Иисус. Церковная завеса разодралась надвое, восстали мертвые многие, которым повелел войти в рай. Сняли его с креста, положили его в гроб, и печатями запечатали гроб евреи, приставили стражу, сказав: „Как бы не украли ученики его“. Он же воскрес на третий день. Воскреснув из мертвых, явился он ученикам своим и сказал им: „Идите ко всем народам и научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа“. Пробыл он с ними сорок дней, приходя к ним после своего воскресения. Когда прошло сорок дней, повелел им идти к горе Елеонской. И тут явился им, и благословил их, и сказал: „Будьте в граде Иерусалиме, пока не пришлю вам обетование Отца моего“. И, сказав это, вознесся на небо. Они же поклонились ему, и возвратились в Иерусалим, и были всегда в церкви. По прошествии пятидесяти дней сошел дух святой на апостолов. А когда приняли обетование Святого Духа, то разошлись по вселенной, уча и крестя водою. Когда апостолы учили во всем мире веровать Богу, учение их и мы, греки, приняли, вселенная верует учению их. Установил же Бог и день единый, в который, сойдя с небес, будет судить живых и мертвых, и воздаст каждому по делам его: праведникам царство небесное, красоту неизреченную, веселье без конца и бессмертие вечное; грешникам же мучение огненное, червь неусыпающий и мука без конца. Таковы будут мучения тем, кто не верит Богу нашему Иисусу Христу: будут мучиться в огне те, кто не крестится…»

Священник прочел проповедь, однако поступил так, будто прервал ее, давая княгине время проникнуться услышанным:

— Пожелает княгиня услышать продолжение, может призвать меня, охотно продолжу рассказ о Господе.

— Пожелаю, — призналась Ольга, впечатленная проповедью. — Приди ко мне завтра. Буду ждать.

На следующий день в качестве наглядного сопровождения проповеди епископ развернул перед ней холст с судилищем над Господом, делая свои пояснения. По одну сторону от него были показаны праведники, в веселии идущие в рай, по другую — грешники, корчащиеся в мучениях по пути в ад.

Ольга не просто с любопытством, с неким осознанным личным выбором и чувством, не отрываясь, впервые в жизни вглядывалась в картину с трагическим библейским сюжетом. Сам же проповедник с удовлетворением наблюдал за ней, терпеливо выжидая ее возвращения к проповеди.

Картина предопределила последний акт его проповеди с использованием переводов Евангелия, ибо Евангелия сами по себе дополняют друг друга в отдельных эпизодах жития Иисуса и его высказываниях.

Забегая вперед, отметим, что эта проповедь впоследствии вошла в Повесть временных лет как «Речь философа» перед князем Владимиром. Сам Владимир вряд ли знал о ее существовании, поскольку не призывал в Киев «философа» и не встречался с ним.

В порядке справки: Институт русской цивилизации исследовал происхождение Повести временных лет и пришел к выводу, что в христианском просвещении славян участвовала Ирландская церковь, соперничавшая с Римом, «ирландские миссионеры, в отличие от римских, всюду вводили богослужение на родном языке и способствовали переводам священных книг… Через Моравию и вообще славянское Подунавье, где особенно сильно было влияние Ирландской церкви, свойственные ей традиции проникали и на Русь»^[30]. В сноске к статье летописи о «Речи философа» отмечается, что эта «Речь» — «самостоятельный памятник, видимо IX века, возникший у подунайских славян. Как показывает исследование А.С. Львова, в языке «Речи» сохраняются элементы моравского и болгарского языков. Это значит, что возникла она в Великой Моравии…»^[31]

Летописцы перенесли знакомство с проповедью княгини Ольги на князя Владимира, вошедшего в русскую историю в качестве крестителя Руси, из-за чего обстоятельства посвящения Ольги в ромейскую религию остались не раскрытыми — в летописи нет сведений, каким путем пришла к крещению в Святой Софии.

Епископ замыслил при каждой встрече посвящать княгиню в библейскую мудрость, чтобы иметь ее доверие и благосклонность к себе при разговоре о выделении земельного участка под строительство собора. Беседы с княгиней становились обещающей прелюдией к воплощению его замыслов по строительству собора и крещению Киева.

Сила его внушения стала заметна при прочтении проповеди и последующих пересказов, касающихся истории преследования и казни Праведника, о чем вели беседы.

Натура любознательная и непосредственная в восприятии видимого и слышимого ею мира, обладающая даром воображения, приобретенного во время многих вечерних и полуночных рассказов в кутине о таинственных водных, лесных и домашних существах, его слушательница потянулась от речных омутов, болот и лещин к куда более возвышенному и светлому — Царствию Небесному.

Будто перенесенная молодым деревцем с малыми корнями из сельской глубинки на новую почву, благодаря заботам садовника легко проросла в неведанной ранее среде.

Ольга впечатлилась жизнью, казнью и воскресением Иисуса так, что призналась проповеднику:

— Во сне Иисус наклонился к моему уху и тихо передал свою заповедь: «Крестись и крести Русь. Твои дети будут править крещеной Русью».

О крещении самой Ольги и крещении Руси епископ до этих слов в разговоре с княгиней не заикался, ибо его цели были пока скромнее, на что не без удивления отвечал:

— Воистину божий сон. Сообщу о нем патриарху. Последуй за заповедью. Отныне это твой крест. Неси его. Господь во много крат тяжелее нес. И рядом с ним никого не было. Теде рядом с тобой я, патриарх и сам Господь.

— С чего начать, куда нести?

Григорий без прежней боязни утратить связь с княгиней подсказал:

— Как можно поклоняться мертвому камню — живому у мертвого просить о благодати?! Нет в том истины — сплошной обман, придуманный погаными и бесами, чтобы жить во тьме, не принимать свет истинного живого бога. Уходи от прежней веры. Она бесовская. Покайся. Помоги истинной вере прийти ей на смену.

Ольга не пресекала, не отвергала, опять же — не думала о том. Она в мыслях и воображениях своих гуляла по ранее неведомому ей райскому миру, забывая все прежнее родовое, отеческое, да и настоящее с разбитыми киевскими улицами, грозной степью, коварной империей. Ей было не до них — бредила сном и явью крещения с молитвой о спасении, с которыми, как ласково сказал однажды епископ, все само собой устроится: и хазары, и печенеги отхлынут от границ ее земли.

Она будто открыла чудо — крестись, помолись истинному богу, попроси о спасении — и все то сбудется! Было странно, что окружающие не знают и не видят такой ясный путь к спасению и жизненной благодати. И среди них, варваров, ее муж, которого любила. Ее стало беспокоить, как совместить прежнюю любовь с Иисусом.

При очередной встрече со священником Ольга призналась:

— Моя душа с Господом. Не расстаюсь с ним. Разговариваю, советуюсь. Чую себя в долгу перед ним.

— Господь, княгиня, принял тебя. — Епископ все еще не верил своей удаче: княгиня земли Русской обратилась к его вере! С жадной страстью проповедника, сообщил ей: — Живи в вере и любви! С тобой, княгиня, Господь дождется возвращения не только церковной утвари, восстановления порушенных церквей, но и храма, подобного Святой Софии! Община умещается и в той соборной церкви, что открыта, да она числом своим благодаря божиему промыслу прибавляется. Нам с Илларионом приходится одну и ту же службу повторять, чтобы слово Господа до всех жаждущих донести. Предоставь видное место под храм, чтобы с благословения и помочи патриарха приступить к строительству.

— Сам подбери место, какое пожелаешь. Будет тебе благословение от меня.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

30

ПВЛ. — М., «Родная страна», 2016, с. 42.

31

Там же, с. 460.