Гори, ведьма!

Мирт и Клевер, 2023

В городе, полном ведьм, никогда не стихает борьба за власть. Огонь магии, который в них горит, делает их не способными ни к миру, ни к покою. Говорят, что под городом спит птичий бог и видит сон обо всех ведьмах, которые ходят по его земле. И когда проснется, от его крика небо треснет пополам, и всякий ужас обернется плотью, а земля провалится под каждой ведьмой, и не будет им ни костра, ни кургана, ни помина. Бог лежит глубоко и спит крепко, но глаза его остры и все видят.

Глава 4.

Леша невольно замедлил шаг, пораженно оглядывая дом. Втесавшись в стройный ряд купеческих усадеб, он мог бы затеряться среди них от всякого взгляда, даже того, которому доводилось видать Договор, если бы не ужасные следы пожара. По-старинному узкие и частые окна смотрели на Лешу темными провалами на месте стекол, изящный декор вокруг них и кремово-белая штукатурка покрылись копотью. Темно-серое небо над ним опустилось так низко, что почти касалось зубцов на аттике, и отражалось в его, чудом уцелевшем, слуховом окне не то ледяной сталью, не то призраком густого дыма. Распахнутые кованые ворота навевали какое-то странное беспокойство, хоть не скрипели на ветру зловещими голосами. Малые милости.

Подавляющий, нависший сверху, источающий запах гари и старой, поросшей мхом, магии, дом Бажовых представлял собой настоящее зрелище скорби и запустения.

Леша поежился и покрутил в руках своего попутчика, приноравливаясь к неудобной форме — все резинки лопнули на морозе почти сразу же, и сам линолеум затвердел от холода в полуразвернутой форме, не согнуть, ни выпрямить. Он успел оценить, как Илья был с ними предусмотрителен — чем бы ни была застрявшая там сущность, в свернутом виде она была, в основном, молчалива. За те несчастные пятнадцать минут от офиса до дома Бажовых, что Леша преодолел энергичным шагом, он успел получить обильные и подробные комментарии буквально обо всем, что встретилось ему по дороге. На подходе к дому сущность было притихла, видимо, тоже пораженная видом и атмосферой. Жаль продлилось это недолго.

— Давай не пойдем туда? Я чувствую негативные вибрации.

— Ой, извини, это, наверное, от меня, — процедил Леша.

Отвечать было больно, вся нижняя часть лица от холода так онемела, что отказывалась шевелиться, а кончики ресниц потяжелели от инея. Надо было по дороге взять кофейку с каким-нибудь сиропом, послаще, чтобы зубы сводило, и погорячее, чтобы руки обжигало даже сквозь перчатки.

— Знаешь, тебе стоит быть приветливее. Кислым видом ты ведьмочку не очаруешь, типаж у тебя не тот.

Леша промолчал, но от раздражения закатил глаза так сильно, что они заболели. Можно подумать, он сам хотел идти в этот дом. Девчонки они или нет, в ведьмах не могло быть ничего приятного. В конце концов, он уже имел сомнительное удовольствие знакомства с Яном.

Впрочем, Леша так замерз, что уже и в людях ничего приятного не видел.

Идти к Бажовым только лишь с голыми руками, неизвестной тварью в куске заледеневшего линолеума и не слишком искренними соболезнованиями, было немного некомфортно. Вздохнув, он начал осторожно подниматься по лестнице, хрустя мраморной крошкой и обходя расколотые плиты, пока не становился в нерешительности перед пустым дверным проемом. Порыв ветра швырнул ему в лицо горсть колючего снега и пыли с запахом кострища, заставляя зажмуриться и уткнуться в шарф.

— Ого. Добрый день, сударыня. Хотелось бы мне расцеловать ваши ручки, да нечем.

Леша яростно проморгался, пытаясь убрать пыль, потуже перехватил свой говорящий линолеум, в надежде, что он заткнется, и во все глаза уставился на «сударыню»: напротив входа, прямо на поваленной вовнутрь входной двери, стояла девушка, скорее даже молодая женщина, и рассматривала его в ответ. На вид ей было точно больше двадцати, хотя с ведьмами никогда нельзя сказать наверняка. Ее прямые темные брови хмуро сдвинулись на переносице, а растрепанная челка, цветом своим отчего-то навевающая мысли о карамельных петушках, сбилась набок от ветра. В левом глазу у нее полопались сосуды, залив кровью почти весь белок, от чего на контрасте казалось, что серая радужка чуть светится в сумерках. Тонкие черты ее лица сходились в уже знакомом выражении, смутно недовольном и немного высокомерном. Точно такое же было у Яна всякий раз, когда Леша его видел. Он смотрел на ведьму, ведьма молча смотрела на него. Пауза затягивалась. Снежная крупа оседала на плечах и царапала лицо, сквозняки трепали выбившиеся у девушки из прически рыжевато-пшеничные пряди и тяжело шевелили длинный подол ее темно-зеленого платья. Ветер гудел в голых ветвях деревьев у подножья лестницы. Правой рукой в кожаной перчатке, в тон к платью, она оперлась на стену рядом с тем местом, откуда прямо с кусками битого кирпича был вырван весь дверной проем вместе с петлями, а левой в небрежном жесте откинула за спину длинную косу.

Леша решил, что пора бы уже что-то сказать, нашарил в кармане и сунул ей под нос удостоверение:

— Младший лейтенант Алексей Поляев, Отдел надзора экологической безопасности и контроля популяций опасных видов. Бажова Ярослава Матвеевна?

— Да. Будьте добры, просто Яра, — ответила она хрипло. — Вы не знали, что ведьмы опознают любого, кто работает в Отделе, даже если никогда не видели его лица? — добавила она, усмехнувшись краем рта.

Леша не знал.

— Проходите, — бросила она, снова оглядев его с ног до головы, развернулась на каблуках и скрылась в темноте. Последней мелькнула ее коса, тускло блеснув янтарем.

Леша выдохнул, поудобнее перехватил сверток и поспешил вслед за эхом ее удаляющихся шагов.

— Где вы подцепили такого интересного друга, Алексей? — поинтересовалась Яра, глянув через плечо.

Они шли через выстуженную обгорелую галерею, Леша шагал чуть позади, стараясь не наступать на дыры в паркете и не споткнуться о куски рухнувших балок. В поле зрения то и дело мелькал кончик ведьминой косы, скрепленный какой-то хитрой тяжелой заколкой. Она то легко ударяла по бедру, то пряталась где-то в складках подола. Загипнотизированный ей, как маятником, Леша не сразу понял, что его о чем-то спросили.

— Это наш свидетель по последнему делу. Или подозреваемый, следствие покажет, — сказал он, понадежней фиксируя свою ношу подмышкой.

— Я лишь несчастный листок, гонимый ветром, сударыня, — проскрипело оттуда с надрывом.

Яра хмыкнула, не сбавляя шага.

— Как тебя зовут?

— Как сударыне будет угодно? — последовал вкрадчивый ответ.

В ответ она промолчала, чуть дернув уголком губ, и пропустила Лешу в просторную длинную комнату, закрывая следом за ним тяжелую дверь.

— Симпатичный у вас кабинет, — вежливо отметил он, заинтересованно повертев головой.

— Спасибо, это папин. Ну… теперь мой. Почти единственная комната, до которой не добрался пожар.

Леша понимающе кивнул, не отрываясь от разглядывания комнаты. Таинственный пожар в самом центре города, самостоятельно потушенный силами, предположительно, трех человек. Которые почему-то никуда об этом пожаре не сообщили. Чего ж непонятного?

Было в таких старых домах из позапрошлого века особое очарование. Сейчас их чаще использовали как офисы госконтор, магазины, рестораны или гостиницы. По большому счету, Леша, наверное, впервые был в подобном доме, который до сих пор использовался, как жилой. Кабинет ему действительно понравился. Высокий потолок, обшитый деревянными панелями с густой резьбой, делили две старинные люстры на четыре рожка, все в кованных завитушках. Спускаясь на длинных цепях из-под потолка, они едва ли были способны достать своим светом всю темноту из углов, но выглядели эффектно. Стены кабинета обиты тканью, оттенка, наверняка, глубоко-красного при свете дня, но в вечернем сумраке он казался слишком темным, почти черным. В противоположном от входа конце комнаты, прямо перед глухими портьерами, еще более темными, чем стены, стоял огромный, как океанский крейсер, письменный стол, сейчас абсолютно пустой. На его матовой полировке таяли, мягко мерцая, и растворялись редкие отблески камина. Атмосфера казалась мрачной, но по-своему уютной. Старомодный интерьер выглядел совсем новым, будто лет сто назад время остановилось в этой комнате и с тех пор ни секунды не уронило на трехцветный паркет. Вдоль стены вытянулись шкафы, скрывающие за стеклом ряды книжных корешков. Небольшой камин из серого мрамора поблескивал тонкими черными прожилками, пламя в его глубине весело трещало, пожирая светлую щепу.

Над камином Леша увидел картину в золоченой раме и сам не заметил, как сделал пару шагов вперед, чтобы лучше рассмотреть. На полотне, почти таком же широком, как пышущий жаром зев камина, неизвестный художник изобразил пенные волны, в свирепой атаке бросающиеся на темные скалы. На вершине скалы, продуваемое насквозь ветрами, высилось древнее святилище. Ветер трепал рдяные полотнища на его столбах и гнал к нему дым от горящих поселений. Море в бесплодной ярости рвалось вверх, чтобы поглотить и похоронить под тяжелой волной, но святилище стояло слишком высоко, и столбы в его основании были крепки. Крыша его щерилась в небо острыми зубцами, а над ней солнце вспороло облака, и заря, как кровь зажгла злые волны, жадно грызущие скалу под его основанием.

От картины веяло горькой солью и штормом, и тяжелым предчувствием.

— Это мама рисовала, давно еще, — пояснила Яра, заметив его интерес. — Она, наверное, самая моя любимая.

Леша обернулся как раз тогда, когда она выкатывала на середину комнаты столик с двумя чайными парами, пузатым чайником и горкой профитролей в большой вазе. Тихо звякнула ложечка по тонкому блюдцу, в воздухе тонко потянуло лимоном и хорошим свежезаваренным черным чаем. Яра оглядела свой исполинский стол, замерла на секунду, размышляя, и подкатила столик к темному кожаному дивану напротив камина.

— Сядем здесь, раз вам понравилась картина.

Здесь, так здесь. Леша пристроил свой пуховик на диванную спинку, с опаской сел на предложенное место и только потом аккуратно положил рядом кое-как свернутый рулон. В последние минуты тот был приятно молчалив, и Леша боялся спугнуть внезапную удачу. Сама Яра уже пристраивала сбоку огромное кресло представительского вида, видимо из того же гарнитура, что и стол. От камина ровно шли потоки горячего воздуха, отблески пламени плясали на молочно-белых боках чайника, зажигали золотую кайму на носике и на крышке почти нестерпимо яркими искрами. В кабинете было очень тихо, единственный звук, посмевший потревожить тишину — тот, с которым древесина трескается от сухого жара. Леше показалось, что он слышит собственный пульс. Огонь раз за разом облизывал уже обгоревший кусок дерева, тот вспыхивал изнутри красным в том же бесконечно повторяющемся ритме.

Что-то было не так.

Яра невозмутимо устроилась в своем кресле, поджав ноги, повозилась немного, вынула из кармана юбки телефон и положила на столик экраном вверх.

— Угощайтесь, на улице сегодня холодно. Вот, пожалуйста, берите, — сказала она, протягивая ему полную чашку.

Она же это не серьезно? Леша быстро поднял на нее глаза. Яра протягивала ему чайную пару, держа на весу за блюдце, неудобно вывернув руку и очевидно, ожидала, что он возьмет. Из чашки поднимался пар, вкусно завиваясь спиралью, казалось даже, что от него еле заметно пахло коньяком. В методичке Отдела, в свое время прочитанной Лешей вдоль и поперек, в разделе про ведьм говорилось: «Остерегайтесь прямого контакта незащищенной кожи с ведьмой, не принимайте от ведьмы еду, не пейте ничего, что она предложит. Избегайте смотреть ведьме в глаза продолжительное время». В жизни Леша справедливо считал, что техника безопасности пишется кровью тех, кто ею пренебрег. Принцип этот его еще ни разу не подводил, а потому он решил следовать ему и сейчас, как бы странно это не выглядело со стороны.

Грустно вздохнув, он аккуратно, чтобы не расплескать кипяток, взял предложенное у нее из рук и поставил на столик чуть в стороне, чтобы даже случайно не вдохнуть пар. Яра, приподняв брови, сделала маленький глоток из своей чашки. Леша кожей чувствовал ее насмешливый взгляд. Ведьма же, не говоря ни слова, подхватила из вазы пирожное и укусила, с видимым удовольствием раскатывая на языке ванильно-сливочный вкус крема. Ее телефон вдруг ожил и загудел оповещением, от которого на столике тонко зазвенела посуда. Яра не ответила, только кинула взгляд на экран и устало выдохнула через нос, как если бы ее терпение подверглось тяжелым испытаниям.

Сидеть было мягко, от огня веяло теплом, из линолеума не доносилось ни слова, Леша решил, что справится.

— Очень жаль… насчет вашего дома, — неловко начал он, отводя голодный взгляд от профитролей. — Что случилось?

— Гости приходили, — ответила она, глядя в огонь.

— Гости подожгли ваш дом? — переспросил Леша со скепсисом.

— Просто семейный ужин немного вышел из-под контроля. Вам поступила жалоба от соседей? — она наклонила голову к плечу и тонко улыбнулась одними губами.

Будто кто-то из соседей заметил бы что-то, даже откройся на месте этого дома воронка к центру Земли. Магия Договора работала без ошибок, город был завернут в нее так плотно, что люди могли ходить мимо пожара, и у них даже мысли не возникло бы снимать его, выкладывать в сеть или вызывать пожарный расчет.

— Пейте чай, а то остынет.

— Конечно, спасибо, — тускло улыбнулся Леша, даже не посмотрев в сторону своей чашки.

Вместо этого он продолжал изучать взглядом ведьму. Она пристроила свою чашку на широкий подлокотник, сжала пальцы правой руки в кулак и медленно разогнула. Нервный жест или просто онемение? Если первое, то по какому поводу? Был ли пожар тому причиной или он всего лишь следствие куда больших проблем? Был ли в этом замешаны Ян и его мертвые колдуны? Стычки между ведьмами происходили постоянно, но что, если это выльется в настоящий конфликт между шабашами? Пожар вполне мог случиться и сам по себе, но сразу следом за смертью почти всего молодняка Яна все это уже не выглядело просто пожаром. Леша вздрогнул от ледяного предчувствия, замогильным холодом обжегшего ему все внутренности разом.

Почему-то у всех ведьм была какая-то нездоровая одержимость огнем. Он вдруг, как наяву, увидел кольца этого огня, подобно водяным кругам, идущим от центра города, полицейскую форму, сплавленную с кожей, сломанные заграждения и осколки разбитых раций в окрашенном красным снегу. Как трескучей статикой сухой воздух исходит безумием, разнося крики, и как страшные твари, выползают из подернутых инеем болот, из оврагов и теней между домами, и ползут в город, к людям, на запах ужаса и крови.

О, ведьмы могли бы это устроить. Они сильны, их сознание работает в совершенно иных плоскостях жестокости, нежели человеческое. Илья рассказывал, что когда дело доходит до их желаний, они не считаются с ценой и средствами. Так каким же опасным должно быть нечто, способное усмирить ведьм? Что такого было в тех костях, на защиту которых Отдел так надеется? Как человек, Леша чувствовал себя одинаково беззащитным и перед теми, и перед другими. И если однажды Отделу действительно придется задействовать кости… если две такие силы столкнутся, разве люди могут быть в безопасности?

Леша покосился на ведьму, гадая как ему выстроить с ней диалог.

В обстановке этого кабинета, старинной и немного готичной, он чувствовал себя странно. Атмосфера расслабляла, а вот сама Яра — нет. Она ощущалась рядом враждебно, точно так же, как и Ян, или даже, как Илья иногда — словно дуло ружья, направленного на тебя, заряженного, но еще не снятого с предохранителя: знаешь, что не выстрелит, но все равно нервирует.

Ведьма хмыкнула, привлекая его внимание.

— Так вы из-за пожара пришли, Алексей? Отдел теперь и таким занимается? Если трубу прорвет, я могу к вам обратиться? У меня котел в подвале вымерз, посмотрите? — Яра развернулась в кресле, подперла щеку кулаком и с интересом уставилась на него.

Леша сцепил зубы и фальшиво улыбнулся.

— Пожар в центре города, прямо в резиденции шабаша — это серьезно. Я бы хотел поговорить с вашим верховным. Как я могу его увидеть?

Тот факт, что верховного не оказалось на месте, был интересным. Как и оговорка, про то, что кабинет теперь ее. Леша готов был поспорить на свой пропущенный обед — едва ли это означает, что кабинет ее отца теперь в каком-то другом месте. Скорее то, что какое-то время в нем не будет необходимости. Беглецам или мертвецам не нужны кабинеты. Кем же из них был ее отец?

— Зачем он вам? Если у Отдела к нему какое-то дело, можете рассказать мне.

Телефон Яры снова загудел, и на этот раз она отключила экран, даже не посмотрев на него.

Он промолчал, раздумывая, как ему дальше вести разговор. Тема отца была перспективной, он решил развить ее дальше и посмотреть, что будет. Давно тут так жарко? Леша просунул пальцы под ворот свитера, подергал. Легче не стало. Он и не заметил, как приятное тепло обернулось влажной духотой, а собственный пульс из едва различимого фантомного звука превратился в постоянный ритмичный шум, гулко бьющий у него в ушах. Зачем-то он нашел взглядом картину над камином, из-за поплывшего зрения ему показалось, что волны шевельнулись и плеснули за раму. Леша зажмурился и тряхнул головой.

— Я бы все-таки предпочел поговорить с ним лично. Где я могу его найти? — сглотнув, проговорил он.

По шее щекотно скатилась капля пота и впиталась в свитер. Перед глазами все еще было мутно.

— С вами все хорошо? — обеспокоенный голос Яры он услышал откуда-то издалека, будто из-под воды.

Она наклонилась через подлокотник, касаясь голым запястьем его лба. Он рывком отшатнулся от прикосновения, но опоздал.

— Температуры вроде нет, — сказала она, нависая над ним с высоты своего кресла.

«Да как нет же, когда есть!» — хотел сказать Леша, но его скрутил такой спазм, что выступили слезы. Он положил лоб на прохладную полировку столика и задышал глубоко. Яра за предплечье потянула его вверх, заставляя смотреть в глаза, и снова заговорила. Губы ее шевелились, с них бегущим потоком, полилась не то песня, не то наговор. И его понесло, как щепку закрутило в этом потоке. Он слышал звуки, но не мог понять ни слова. До нутра пробрало от тихих шипящих, острые «р» оцарапали глубоко и длинно, слова то тянулись распевом на округлых гласных, то неслись, как вода по камням. Он не мог ни думать, ни взгляда отвести, только слушал и слушал, как голос то опускается в тихий и низкий шепот, то звенит высоко и чисто.

А потом все прекратилось. Ушла боль, пропала тошнота. Леше нестерпимо захотелось ударить себя по лицу.

Яра уже не смотрела на него. Только быстрым движением запястья вытерла пот с виска и вернулась к чаю, осторожно дуя на пар, поднимающийся из чашки, совершенно спокойная и непричастная к тому, что Леша пытается выблевать свои легкие.

— Впечатляюще, — сказала она в перерыве между мелкими глотками. — Правда, очень. Даже в Отделе редко можно встретить кого-то настолько чувствительного к магии, — ее глаза весело блеснули. — Кроме того, ты был так очаровательно осторожен, — добавила она со смешком и подмигнула своим залитым кровью глазом.

Леша прокашлялся, отдышался и попробовал заорать, но после кашля нормального ора не вышло, и получился только хриплый шепот:

— Ты больная?! Воздействие на сотрудника Отдела запрещено!

Раз она решила опустить все уважительные местоимения, он тоже так поступит. И он не собирался даже делать вид, будто забыл, о чем шел разговор до того, как она перевела тему, пытаясь его убить.

Яра на это только рассмеялась в голос.

— О, я думаю, ты не станешь никому рассказывать. А если бы и стал, что бы ты сказал? Что я предлагала тебе чай, угрожала пирожными?

— Ты меня чуть не убила!

— Я тебя едва коснулась, до свадьбы заживет. К тому же, ты ведь не расскажешь никому, — повторила она, все еще посмеиваясь.

— Почему это? — нахмурился он.

— Потому, что тогда весь твой Отдел узнает, как ты облажался, не успев еще даже к делу приступить, — пояснила ему Яра, как самую очевидную вещь. — Кстати, друг твой уже надоел орать.

И махнула рукой в сторону рулона, будто снимая колдовство. А Леша уж было поверил, что оно само заткнулось.

— Младший лейтенант! Ты как вообще? Ты вдруг бледный стал, как снег, а потом вообще куда-то вбок поехал! — тут же заверещало со стороны линолеума, быстро и беспощадно громко.

— Зачем это все сейчас было? — потребовал объяснений Леша, отмахиваясь от него.

— Было интересно, почему тебя взяли в Отдел. Не за красивые же глаза, — пожала она плечами, снова улыбнувшись чему-то. — И никогда больше не дави на ведьму, — добавила она предостерегающе.

— Он не самый умный мальчик, — деликатно пояснил линолеум, ехидно сворачивая свои края.

Леша наградил его свирепым взглядом.

— Итак, зачем представитель Отдела пришел на самом деле, да еще в такое интересное время? — спросила Яра, оглядывая его странным образом, будто только сейчас увидела в первый раз.

Леша напрягся. В ее словах явно чудился намек. Илья рассказывал о таком. Будь он проклят толпой ведьм, если это не приглашение к торгу. Не то, чтобы Леша был особым знатоком этикета обмена информацией, это скорее дело Ильи, вот кто чувствовал себя во всем этом как рыба в воде, но раз выпала такая возможность, не хотелось ее упускать. С другой стороны, стоит ли оно того? Своим колдовством ведьма недвусмысленно продемонстрировала свою власть над ним, показала, что даже Договор не мог защитить его от всего. От его собственной гордости и желания показать себя, например. Он ведь действительно никому не скажет, что позволил ведьме на себя повлиять, в этом она просчитала его довольно точно. Делали ли ведьмы всегда так? Сколько мелких нарушений было спущено им с рук Отделом из-за игры на чужом самолюбии и амбициях? Сможет ли он сыграть с ней и не проиграться? Леша лихорадочно начал перебирать в уме, что он смог бы ей сказать, и чего хотел бы узнать сам. Илья говорил, что торг такого рода означал также невозможность лгать. Соглашаясь на обмен информацией, ты обязуешься отвечать честно, просто не сможешь иначе. Но это не значит, что нельзя играть со словами и формулировками.

Видя, что Леша колеблется, Яра заговорила.

— Я вижу, ты сомневаешься. Моя вина, не стоило колдовать, но я не удержалась. Ни в ком случае я не хотела напугать тебя или унизить.

Еще как хотела, подумал Леша, но промолчал. Торг еще не начался, поэтому ведьма могла говорить что угодно.

— Вы наверняка засекали недавно вспышку изнанки… — осторожно начал он, наконец, решившись.

Яра расплылась в заинтересованной улыбке, подаваясь вперед.

— Да, — протянула она мягким, как поступь хищника, голосом. — Три дня назад изнанка вспыхнула, как сверхновая, мы все почувствовали тогда сильнейший импульс, как будто раскрылся новый разрыв, но продержался даже меньше секунды.

— И в итоге нового разрыва не произошло, — после недолгой паузы добавила она вкрадчиво, не спуская с него заинтересованно заблестевших глаз.

— Мы обнаружили трупы ведьм на месте вспышки, — сказал Леша.

Это не было таким уж сильным секретом, в конце концов, кто-то мог видеть труповозку рядом с моргом Отдела.

— Сколько? Из какого шабаша? — Яра жадно подалась вперед.

— Несколько, — уклончиво ответил Леша.

Второй вопрос он предпочел оставить без внимания. Про то, что это были потери Яна, отчего-то говорить не хотелось. Леша обнаружил, что действительно не может соврать, указывая на кого-то другого, что-то мешало ему, путая слова на языке. Ведьма, к его удивлению, не стала настаивать.

— Этот ваш свидетель-подозреваемый с места вспышки? — кивнула она на кусок линолеума, который от внимания чуть-чуть развернулся, демонстрируя всем свою мягкую белую сторону с черной полосой круга, но помалкивал, будто насторожившись.

Вопрос был очевидный. Кроме этой вспышки ничего особенного в городе не происходило, и такой странной вещи взяться было просто неоткуда, но отчего-то она все равно ожидала ответа, напряженно выискивая у него на лице малейшие признаки эмоций.

— Да, — неохотно подтвердил он.

Яра выпрямилась в своем кресле, задумчиво сгибая и разгибая пальцы на правой руке. Леша решил, что пришло время ответной любезности. И не дожидаясь, пока Яра выберет, что сказать, опередил ее, сам задавая вопрос.

— Расскажи мне о магии то, чего не знает Отдел, и что ни одна ведьма не расскажет человеку.

Если она удивилась, то не подала виду.

— Хорошо. Я расскажу тебе, Алексей, кое-что, о чем Отдел не знает, а если бы и знал, то никогда бы не смог подтвердить, — медленно, тщательно подбирая слова, проговорила она. — Понимаешь, Алексей, магия — это обмен и воля. Мало отдать что-то, чтобы получить что-то взамен. Нужно еще иметь намерение достаточной силы взять это. Волю, проще говоря. Важнее всего знать, чего ты хочешь и быть готовым уплатить ту цену, которую укажет магия. Сколько бы большой она ни была, ты должен быть готов. Если будешь сомневаться, жадничать — ничего не получится. Ян, к примеру, — Яра вдохновленно взмахнула чайной ложечкой, — как все знают, он далеко не могущественный колдун. Это потому, что он боится платить, боится проторговаться, заплатить больше. Он ждет, что магия его обманет, как сам он обманывает других.

— А магия может обмануть?

— В конечном итоге нет. Сама магия — это всего лишь сила природы. И ее законы — это законы природы. Она не врет и ей ни к чему торговаться с тобой.

— Если магия это такой же закон природы, как закон тяготения, то почему колдун может ожидать, что его обманут?

— Потому, что это очень страшный закон, — зловеще улыбнулась Яра. — Представь, что ты стоишь над пропастью, которая исполняет желания. Но чтобы оно исполнилось, ты должен бросить в нее все, что у тебя есть, и прыгнуть сам.

— Законы природы можно обмануть, — возразил Леша.

— Нет, нельзя. Если тебе кажется, что ты обошел закон природы, это значит, что ты неправильно его понимаешь, — ответила Яра серьезно и твердо. — Нельзя обмануть закон тяготения. Но, — она ухмыльнулась, — его можно компенсировать другой силой. Если магию нельзя обмануть, и она все равно возьмет столько, сколько ей нужно, ты мог бы заставить платить кого-то другого.

Леша недоверчиво покосился на нее. А чего он еще ожидал?

— Это то, чем ведьмы обычно занимаются? Заставляют платить за себя кого-то другого?

— Иногда, — Яра пожала плечами.

— А как же кости?

— А что кости? Ты так уверен, что они существуют? Может сам их видел? — мягко спросила она.

Леша едва не поперхнулся воздухом, который набрал для ответа. Ведьма, желая того или нет, попала в больное место.

— Но ведьмы го…

— Ведьмы много чего говорят, Алексей. Разве не так написано у вас в методичках? — перебила она.

— Я видел Договор, — тихо проговорил Леша.

Он бы не смог забыть душный летний полдень, когда, не успев еще до конца оформить документы о переводе в Отдел, Илья привел его в архив и поставил перед картой региона в простой тонкой рамке из светлого дерева. Она висела на гвозде, вбитом в стену, бог знает сколько лет назад выкрашенную в казенный грязно-голубой цвет, как и все стены архива. Илья двумя пальцами схватился за рамку и жестом фокусника ловко перевернул, открывая тонко выделанный кусок телячьей кожи под прозрачным пластиком, весь не то исчерченный какими-то рисунками, не то исписанный какой-то нездешней вязью, и велел читать. Леша уже был готов недовольно поинтересоваться, как же он должен это прочесть, но потом взгляд его, скользивший по непонятным линиям, как-то сам заблудился среди зигзагов и петель, и он сам не заметил, как вслух прочел все, до последнего слова.

Это был Договор между ведьмами первого шабаша и старостой первого поселения в этих местах. Ведьмы обещали людям богатство, удачу в торговле и процветание, обещали, что уберегут от любой нечистой твари, посмевшей причинить людям вред, взамен на то, чтобы те строили свои дома и жили именно на той земле, на которую укажут ведьмы. И если когда-нибудь ведьма нарушит это обещание, человек имеет право обратиться к костям, которые скрыты в этой земле. То, что случится, когда это произойдет, Договор обозначил как «ужасающее возмездие, что дланью своею отметит весь город и всякого, рожденного от ведьминского чрева». И любая ведьма или колдун, пожелавшие жить в этих местах, обязаны следовать этому Договору.

Слова его отпечатались у Леши на обратной стороне век, проникли так глубоко, что как бы не старался, больше не смог бы забыть ни одного из них. От контраста обыденности и древней истории, все равно, что сказки, Лешу накрыло мурашками и ощущением чего-то запредельного, чего-то слишком большого, куда большего, чем он сам и его жизнь. Из раскрытых настежь окон архива, выходивших в тенистый двор, ненастроенным радио на него жужжали звуки большого проспекта за углом и тихие разговоры коллег на перекуре. Длинные жалюзи, чуть шелестя покачивались от неуловимого сквозняка, а небо снаружи было таким нестерпимо синим, как бывает только в начале лета. Пахло молодыми кленовыми ветками и травой, еще зеленой и сочной. Все было как всегда, но уже совершенно иначе.

Договор был также реален, как сам Леша, и сомнения в этом ставили под вопрос реальность его собственной жизни. Но вот насколько была реальна защита Договора…

Яра, уронив голову к правому плечу, внимательно наблюдала за ним из-под ресниц. Правая ее рука изящно сжимала ручку чашки, а левой она облокотилась на кресло, подпирая ладонью щеку.

— Почему ты решил, что Договор именно о вашей безопасности? Ведьмы могли бы, скажем, сговориться делать вид, что есть некая сила, которая будто бы может держать их в узде. Было бы полезно, если бы люди думали, что у них есть что-то, что может их защитить. И пока бы они думали об этом, ведьмы занимались бы своими делами, без людей, шныряющих у них под ногами и всюду сующих свой нос, — проговорила она. — Что плохого в том, чтобы дать вам иллюзию контроля над силами, которые вы даже понять никогда не сможете, если это обернется нам на пользу?

В словах ведьмы была своя логика. Выворачивающая все наизнанку, ведьминская, но в целом понятная. Чего-то такого он вполне мог ожидать.

Но… разве это не значит, что Договор лжет? Леша запутался. Он растерянно смотрел на Яру, пытаясь уложить в голове ее речь, и все, что он прочел и слышал о Договоре.

— То есть вы и сами не знаете, существуют ли кости? — спросил он, наконец.

Ведьма промолчала. И, наверное, это было ответом.

Вау. Безопасность его жизни зависела от того, насколько ведьмы верят в карающую силу штуки, существование которой не подтверждено фактами. Ему надо это осмыслить.

— К тому же, — добавила задумчивым, вкрадчивым тоном, который Леше совсем не понравился, — чтобы возмездие совершилось, должен быть тот, кто использует кости. Это могло бы потребовать… слишком много решимости.

— Майор Федоров смог бы, — заметил Леша, надеясь, что небольшая доля сомнения, которое он испытывал на этот счет, не просочилась в его голос.

— Тогда, наверное, нам повезло, что до сих пор он не находил повода, — она спрятала тонкую улыбку за краем чашки. — Надеюсь, ты не разочарован.

Ну, это действительно было больше, чем он мог рассчитывать. И, говоря откровенно, ценность этой информации была куда выше, чем та, что рассказал он сам. Такое он не предусмотрел и теперь опасался, что Яра потребует у него рассказать что-то, к чему он будет не готов.

— Еще вопрос? — предложил он немного нервно.

— Я думаю, пока достаточно. Пусть это будет инвестиция в счет наших будущих отношений, так сказать, — тонко улыбнулась она одними губами.

Рулон похабно присвистнул.

Леша нахмурился, не обратив на него внимание. Слова ведьмы могли ничего не значить, быть простой вежливостью, а могли неприятно аукнуться ему потом. Он узнал много, и все равно чувствовал себя обманутым: незакрытый торг уже давил на него, но сделанного было не вернуть.

И все же он кивнул, принимая предложение. Дальше злоупотреблять гостеприимством ведьмы смысла не было.

— Как я понял, мне не стоит ждать вашего верховного? — спросил Леша, нашаривая пуховик. Иногда он умел понимать намеки.

— Нет, не стоит, — мягко ответила Яра, но взгляд, который она бросила на него из-под ресниц был острым и твердым.

Она сидела в своем кресле, подобравшись, как большая кошка на ветке, и пристально следя за каждым движением, наблюдала, как он заворачивается в шарф.

— Вам не нужно в это лезть, — вдруг проговорила она. — Просто подождите и ведьмы сами приведут вам виноватых.

— Или тех, кого ими сочтут? — деловито уточнил Леша.

Он уже немного разбирался, как работает их сообщество. Яра развернулась к нему, он понял, что смотрит ведьме в глаза и ничего не собирается с этим сделать.

— Есть ли вам разница? — просто спросила она.

Леша вдруг подумал, что это, может быть, самый важный вопрос из тех, что прозвучали сегодня между ними, и от его ответа зависит что-то очень важное.

— Есть, — ответил он так же просто.

Ведьма ничего на это не сказала. Молча она кивнула ему на прощание, и до самых ворот, покрытых инеем, беззвучно качнувшихся за его спиной, он чувствовал ее тяжелый взгляд между лопаток.