Оставь мне музыку!

Мира Ризман, 2020

Альтернативное будущее. Выпускница школы Вирджин готовится к главному мероприятию в своей жизни: фестивалю Айм. Это её единственный шанс привлечь внимание высших мира сего и получить заветный контракт, ведь у Вирджин есть мечта, и она твёрдо намерена её осуществить. Вот только всего за неделю до важного события её размеренная жизнь рушится всего из-за одной случайной встречи…

Глава пятая, в которой рушатся старые мечты

— Вы не должны были на такое соглашаться! — возмущался Тодо. — Вы даже и представить себе не можете, что вас ждёт!

Но Вирджин не могла спрятать счастливой улыбки и не понимала негодования помощника. Её талант не только признали, но и позволили дальше развиваться! Разве не об этом она мечтала? Ну и пусть вместо огромных апартаментов любовницы у неё лишь крохотная комнатушка с узкой кроватью, добротным столом и маленьким шкафом, а дорогие платья заменила унылая мужская школьная форма. Вирджин же стремилась не к комфорту и красоте, а к знаниям. А ради знаний, она вполне готова была пожертвовать прочими благами. Её даже не смутили жёсткие условия их соглашения. Кирэй дал ей шанс всего на один год. В конце она должна была превосходно сдать все экзамены, и если она справится, он позволит ей закончить обучение. Если же нет… Вирджин надлежало вернуться в гарем. Собственно, она ничего не теряла, разве что Кирэй-сама забрал у неё айпи.

— Не хочу, чтобы через неделю, когда вы поймёте, что музыка — это, в первую очередь, труд, вы начали жаловаться родителям, что я не соблюдаю условий договора, — выдал он. — Как вы понимаете, у нас с вами устное соглашение. Конечно, его можно оформить и на бумаге, но подобная бумажка всё равно не будет иметь никакого смысла и вряд ли чем-то вас защитит.

Вирджин всё прекрасно понимала, но желание стать музыкантом было гораздо выше всех прочих. Ну подумаешь, вместо того, чтобы валяться на кровати и читать информацию в Сети, она будет ходить, как в старину в библиотеку. Вероятно, ей даже дадут в руки настоящую бумажную книгу.

Вирджин пребывала в столь приподнятом настроении, что напрочь забыла обо всех прежних волнениях, хотя в начале ужина она никак не могла даже представить себе такого финала. Омэйю Кирэй продолжал её игнорировать, и это уже настораживало. Вирджин не без любопытства прислушивалась к общей беседе, украдкой бросая взгляды на омэйю. Стоило признать, внешность у него была яркая и запоминающаяся. Острый взгляд, хищный разлёт бровей, волевой подбородок. Кирэй был довольно молод для омэйю и весьма привлекателен. Мысленно Вирджин убеждала себя, что ей невероятно повезло, и холодный Кирэй в любом случае лучше, чем заносчивый Ву. Другой вопрос, каково это оказаться в одной постели с таким мужчиной. Вирджин невольно покраснела от подобных мыслей. Нет, разумеется, она была отлично осведомлена о том, что её ждало в статусе любовницы, но как-то в мечтах это представлялось более романтично. А Вирджин ощущала себя просто купленной вещью, и от того с большим волнением и даже затаённым страхом ожидала окончания ужина.

— Мне даже не придётся с ним спать! — с облегчением вздохнула Вирджин, садясь на узкую кровать. Тодо только что покинул комнату, оставив её в блаженном одиночестве. Вирджин готова была плясать от счастья! Ох, как она жалела, что не могла рассказать матери, как всё замечательно сложилось. Впрочем, леди Виолетт наверняка и сама догадается, что если сообщений нет, значит, Вирджин просто некогда писать.

Под тощей подушкой лежала хлопковая пижама. Вирджин переоделась и устроилась на своей новой кровати. Правая рука тут же упёрлась в стену, а левая свесилась вниз.

— Роскошь — не главное, — сказала себе Вирджин и уставилась на слабо освещённый светом уличного фонаря потолок.

Её мысли витали в упоительных мечтах, наполненных музыкой, флейтой и признанием. Почему-то ей очень хотелось, чтобы Кирэй посмотрел на неё не с холодной небрежностью, а с восхищением. Правда, понять, зачем ей это, она не успела. Устало прикрыв глаза, Вирджин, измученная бесконечными тревогами прошедшего дня, наконец, заснула.

Ей показалось, что она едва смежила веки, как в дверь кто-то настойчиво забарабанил. С трудом разлепив глаза, Вирджин перевалилась на бок и едва не грохнулась с узкой кровати. За окном уже рассвело, а часы, висевшие над рабочим столом, показывали шесть. Довольно рано, Вирджин привыкла просыпаться на час позже, но новая жизнь требовала новых привычек.

Стучал Тодо. Он принёс Вирджин расписание и карту студенческого городка. Проведя подробный инструктаж, помощник коротко кивнул и исчез из комнаты. Вирджин же пробежалась взглядом по своему плотному расписанию и ощутила смутную тревогу. Уроков было довольно много, вдобавок Тодо включил в её график время для самостоятельных занятий, подогнав его со временем работы библиотеки, и даже выделил ей класс для игры на инструменте. И, глядя на всё это, получалось, что каждый день был расписан у неё с шести утра и чуть ли не до двенадцати ночи.

— Я выдержу! — решительно подбодрила себя Вирджин, направляясь в душ. — Я должна выдержать! И непременно стать лучшим музыкантом!

В отличие от довольно скромной комнаты самой Вирджин, общественные помещения школы Кирэя выглядели впечатляюще. Почти все строения и внутреннее убранство было выдержано в строгом классическом стиле, не слишком вычурном и помпезном, как в том же Императорском Отеле, а местами даже простом и лаконичным, отчасти напоминающим сурового хозяина. Высокие потолки, расписные стены с полукруглыми сводами, огромные витражные окна — всё это напоминало музей или древний храм. Обширная столовая и вовсе походила на хороший ресторан с аккуратными полукруглыми столами, уютными диванами и мягкими стульями с удобными подлокотниками и резными спинками. Пожалуй, единственное, что выдавало в этом помещении с массивными белоснежными колоннами именно столовую, был широченный прилавок, возле которого уже толпились голодные студенты. Собственно, туда же направилась и Вирджин, попутно ощущая на себе весьма странные, неприятные взгляды. На неё снова косились! Словно она вернулась в последние дни в школе, когда на Вирджин показывали пальцами. Студенты, в отличие от девчонок, вели себя значительно скромнее и сдержаннее, они поспешно отводили глаза, да и шептались тихо, явно не желая быть услышанными. Хотя кое-что всё-таки долетало до чутких ушей:

— Это она!

— С ума сойти, если не приглядываться, выглядит, как мальчишка!

— Мисс Нахалка и здесь умудрилась отличиться!

На нетвёрдых ногах Вирджин подошла к очереди, показавшейся ей самой многочисленной. Однако стоило только остановиться за спиной широкоплечего парня, как мальчишка впереди что-то шикнул, парень резко обернулся и тут же шарахнулся в сторону. Вслед за ним от прилавка посторонился и стоявший перед ним студент. Оба тут же поспешили занять места по соседству, словно там всегда и стояли. «Я для них что, прокажённая?» — с обидой подумала Вирджин, прежде чем любезная работница столовой не спросила о её пожеланиях. Пожалуй, она тоже вела себя несколько скованно и чересчур услужливо.

О том, чтобы сесть рядом с кем-то за одним столом речи быть не могло: по мере приближения Вирджин студенты убирали стулья, разваливались по центру диванов, а то и вовсе косились недружелюбными взглядами. В итоге она позавтракала в гордом одиночестве за самым дальним столом, повернувшись к залу спиной.

Однако стоило ей войти в свой класс, как ситуация повторилась. Даже вчерашние знакомые откровенно сторонились её! Тот же нахальный Джаспер, когда она прошла мимо, предпочёл уткнуться в свой планшет. Апофеозом же всеобщего отторжения стала выделенная ей парта. Все соседние были отодвинуты от неё чуть ли не на метр! Понурив голову, Вирджин побрела в конец класса.

— Эй! — Кто-то окликнул её, она резко обернулась и почти сразу же начала расплываться в улыбке, увидев за спиной хмурого Лукаса. Тот стоял, угрюмо склонив голову и опершись на парту. Лишь на секунду он скосил в её сторону взгляд, после чего стал ещё мрачнее, сдвинув брови к переносице. Потом вдруг резко шагнул к ней навстречу и, неспешно проходя мимо, произнёс: — Не считай себя изгоем! Ты ни в чём не виновата, просто никому не хочется связываться с женщиной омэйю. Здесь никому не нужны лишние проблемы!

«Так вот в чём дело! Все боятся Кирэя-сама? Хотя, наверное, просто уважают и потому боятся ненароком оскорбить», — теперь-то до Вирджин, наконец, дошло, правда, легче ей от этого не стало. Наоборот, ещё грустнее. Она решительно не понимала, зачем Кирэй обрёк её на полное одиночество. Захотел проверить стойкость характера? Или он и в самом деле такой ревнивый? Но пока Вирджин задавалась риторическими вопросами, в класс вошёл учитель и начался первый урок. В углу парты открылась интерактивная панель, на которой появился нотный стан, а вслед за ним возникли незнакомые обозначения. Вирджин смотрела на цифры и буквы в полной растерянности. Это какой-то музыкальный шифр? Признаться, от предмета со столь красивым названием, как «Гармония», она явно ожидала чего-то иного.

— Меня зовут профессор Оукин, и сегодня мы будем проходить доминантовый септаккорд и его обращения, надеюсь, как строится доминанта знают все? — спросил профессор, обводя взглядом класс.

«Что? Что он сказал?» — отчаянно застучало в мозгу Вирджин. Термины, которыми так легко пользовался учитель, были ей совершенно незнакомы. Но, оглядевшись вокруг, она с ужасом осознала, что эти слова неизвестны только ей. Все мальчишки согласно закивали в ответ, а на надменном лице Джаспера и вовсе появилась насмешка, в которой так и читалось самоуверенное «Да я это с пеленок знаю!»

Желая справиться с подступающей паникой, Вирджин глубоко вдохнула и, медленно выдыхая, принялась убеждать себя, что всё не так уж и плохо. Она просто должна перенести в свой рабочий планшет все эти непонятные закорючки, и сегодня же вечером выяснить в библиотеке, что все они означают! Вот только план Вирджин, ещё не успев осуществиться, потерпел оглушительное фиаско, когда после недолгих витиеватых объяснений, хорошо приправленных новыми терминами, профессор выдал самостоятельное задание:

— Сейчас каждый из вас построит все эти аккорды в той тональности, что появится на вашей панели! Имейте в виду, списывать бесполезно, у всех тональности разные. Кстати, именно поэтому мы никогда не принимаем в класс больше двадцати четырех студентов!

Вирджин с большим недоумением уставилась на появившуюся в диалоговом окне маленькую букву «а». Сначала она даже решила, что профессор опечатался или просто ещё думает, но буква продолжала мерцать и ничего не менялось. Мальчишки дружно склонились над планшетами и заводили пальцами по экранам, а профессор, словно надзиратель, вышел из-за кафедры и направился по рядам. Напротив кого-то он останавливался и бросал колкие замечания, других же проходил мимо, лишь согласно кивая. Пока не замер возле Джаспера.

— Браво, мистер! — Профессор даже похлопал ему и одарил одобрительной улыбкой. Столь же высокой оценки удостоился только Лукас. Вирджин же продолжала непонимающе смотреть на скопление нот в голограмме, которое должно было служить ей примером. Тем временем профессор медленно, но верно приближался к её парте. Холодея от страха, Вирджин судорожно начала переписывать пример на свой планшет. Ей подумалось, что он, возможно, оценит её бестолковую попытку хотя бы повторить. Его приближающиеся негромкие шаги звучали для неё подобно набату. И вот профессор навис над ней, так что на планшет набежала его довольно устрашающая тень. Секунда молчания показалась Вирджин вечностью.

— Какая у вас тональность, мисс?

— Тональность? — растерянно переспросила Вирджин, чувствуя, как внутренности сжимаются от ужаса. От страха и волнения она даже не могла поднять глаз, уткнувшись в краешек стола, при этом чувствуя, что профессор буквально буравил её взглядом.

— Вам известно буквенное обозначение? — задал он новый вопрос. Вирджин ощутила, как вспыхнули её щёки. Ей было стыдно и неловко настолько, что она даже не смогла ответить.

— Похоже, с понятиями элементарной теории музыки вы не знакомы, — быстро оценил ситуацию он.

Рядом раздался чей-то смешок. Вирджин и не нужно было оглядываться, чтобы понять, кому он принадлежал. Джаспер! Его насмешка ещё сильнее заставила Вирджин чувствовать себя униженной. Она не знала элементарного! Её мозг сам собой зацепился именно за это слово, и теперь Вирджин изводилась переживаниями.

— Я отправил вам название книг, которые вам следует изучить до следующей недели, иначе посещение моего класса будет для вас бессмысленной тратой времени, — заявил профессор и стремительно зашагал обратно к кафедре. — А теперь домашнее задание, к завтрашнему дню вы все должны сыграть простейшую последовательность с одним из изученных сегодня аккордов на фортепиано. Те же, кто не справился с заданием в классе, должны прислать мне сегодня до вечера вариант в параллельной тональности! И советую хорошенько постараться, дабы избежать штрафных очков! Имейте в виду, после пятого штрафа вас лишат стипендии, а после десятого можете смело паковать вещи. Да-да, за лень и безалаберность из школы вас могут отчислить, и это прописано в ваших контрактах!

Вирджин нервно сглотнула, прекрасно понимая, чем для неё обернётся отчисление. И хотя после первого урока она уже была близка к отчаянию, огонёк надежды всё ещё теплился в её душе. Возможно, всё остальное окажется не настолько безумно сложным, но следующий урок с весьма претенциозным названием «Анализ музыкальных произведений» не оставил от этих чаяний и камня на камне. Всё было плохо, даже, несмотря на то, что профессор не сыпал незнакомыми терминами, как из рога изобилия, и едва ли не каждому слову или понятию давал обстоятельное объяснение. И пока он говорил, Вирджин казалось, что она даже что-то понимает, но стоило на её планшете появиться контрольному фрагменту произведения, как выстроенная в голове система рухнула, как карточный домик! На первый взгляд задание выглядело вполне простым: всего-то и надо было разобрать музыку на небольшие части, но откуда Вирджин было знать, что окончание музыкального предложение связано с ладовыми тяготениями, а не количеством тактов?! Она едва не заплакала, когда профессор отправил ей ещё с десяток книг, которые нужно было срочно изучить. Осознавая свою полную безграмотность, Вирджин предчувствовала, что просто прочтение ей не сильно поможет. Ей наверняка придётся разбираться в каждом слове, но разве это реально за выделенную строгими профессорами неделю?

Вирджин была как никогда близка к мысли о поражении, и, пожалуй, если бы следующий предмет оказался таким же сложным, как предыдущие, она бы точно уже стучала в дверь кабинета Кирэя. Но, к счастью, «История музыки» началась с простых и понятных биографий старинных композиторов, а потом вовсе прослушиванием музыкальных произведений. Это заметно расслабило, причем настолько, что Вирджин даже не заметила, как пролетели полтора часа.

Потом был уединенный обед, щедро приправленный косыми взглядами и шарахающимися студентами. Вирджин предпочла как можно быстрее разделаться с довольно вкусным супом, а освободившееся время потратила на поход в библиотеку. Та представляла собой красивый зал с резными колоннами, окнами от пола до потолка и огромной инфосферой. Диваны и кресла, а также маленькие журнальные столики были разбросаны в хаотичном порядке, как бы говоря, что каждый мог сам выбирать себе удобное место. Вирджин поспешила скачать необходимые книги, и даже подумывала присесть ненадолго у дальнего окна, из которого открывался просто потрясающий вид на сад. Но раздался предательский звонок, и пришлось идти на очередной явно непростой, судя по названию, предмет: сольфеджио.

— Начнём с небольшой проверки! — заявил седовласый профессор и начал что-то нажимать на своём айпи. В классе тут же раздались звуки, и мальчишки склонились над рабочими планшетами. Звуки повторились, и Вирджин задумчиво склонилась над своим столом. На планшете горело табло нотного стана, а под ним мигал курсор, в ожидании ответа. Звуки повторились в последний раз, и на нотном стане появилась разделительная черта. Получившийся такт подсветился красным, и Вирджин чисто интуитивно вписала услышанные звуки. Внезапно такт окрасился зелёным, засчитывая верный ответ, но в строке под ним по-прежнему горело красным небольшое окошко. Вирджин вынуждено проигнорировала его, и поспешила записать новое созвучие. Нотный стан в очередной раз стал зелёным. Вирджин едва заметно улыбнулась. Хоть что-то ей, наконец-то, удалось! Всё-таки звуки она различала прекрасно. Даже более того, Вирджин была из тех редких людей, которые могли соотнести случайный скрип или писк с определённой нотой. Потому, когда дело дошло до угадывания небольшой мелодии, именно она оказалась в числе первых, кто справился с этим заданием. В тот момент Вирджин почти гордилась собой. Кроме неё, только Джаспер и Лукас праздно сидели за партами, пока другие, с явным напряжением на лицах водили по планшетам пальцами, рисуя и стирая ноты.

— У вас феноменальный слух, мисс, — заметил профессор, после того, как с проверкой было закончено. — Но явно не хватает теоретической базы. К сожалению, вам придётся навёрстывать всё самой, — добавил он, и список дополнительной литературы у Вирджин снова расширился. Признаться, она уже с трудом представляла, когда и как сможет прочесть такое количество книг. Ещё в библиотеке Вирджин успела открыть первую, и с ужасом увидела, что в той больше четырёх сотен страниц.

— А теперь, немного попоём, — произнёс профессор. — Номер на ваших экранах.

«Петь?» — Вирджин ощутила лёгкую тревогу, которая очень скоро превратилась в настоящую панику. Петь незнакомые мелодия вот так, ни разу их не слушая, она точно не умела! Да что там, Вирджин даже не представляла, как это возможно! Да, она знала, как звучит каждая из нот, но её связки не слушались, и выходила какая-то жуткая фальшь. И это, конечно, никак не могло остаться незамеченным. Джаспер закатывал глаза и выдавал одну пантомиму за другой, то изображая волка, воющего на луну, то кудахчущую курицу, то премерзкое звучание сломанной сигнализации. Большинство мальчишек давилось от смеха, кто-то просто закрывал уши руками, и лишь Лукас неодобрительно качал головой, да по обыкновению хмурился. Вирджин же изо всех сил старалась сдерживать слёзы, но горло болезненно сдавило, и голос стал совсем неуправляемым. Она не сдавалась и «допела» до конца. Это было ужасно. Профессор не смог скрыть своего разочарования, но его настойчивость подарила Вирджин ещё несколько кошмарных минут. Он решил ей помочь, и начал подыгрывать нужные звуки. И, пожалуй, если бы Вирджин на тот момент не душили слёзы, она вполне могла справиться. В итоге, ей достался ещё один дополнительный сборник для изучения и практики, и отдельное самостоятельное задание.

После такого тяжёлого, напряжённого дня, идти на занятия по флейте Вирджин уже было откровенно страшно. «Наверняка, сейчас скажут, что я вообще играть не умею! — глотая невыплаканные слёзы, думала она. — Или всё делаю не так!»

Перед дверью в кабинет Вирджин замерла в нерешительности: смелость окончательно покинула её. Она не могла сказать точно, сколько времени вот так простояла и лишь звонок, разлетевшийся по коридорам корпуса заливистой трелью, заставил вздрогнуть, сгоняя оцепенение. Вирджин сделала ещё шаг и даже подняла руку, намереваясь постучать, но не успела. Дверь открылась, и за ней показался харизматичный худощавый мужчина средних лет.

— Мисс Вирджин? — Его голос оказался мягким и располагающим. — Проходите-проходите! Я уже заждался! — На этих словах он чуть посторонился, пропуская её вперед.

И Вирджин вошла. Кабинет оказался весьма уютным, с почти домашней обстановкой. В квадратной комнате помещался довольно широкий шкаф с зеркальными створками, электронное пианино, несколько пюпитров, полукруглый стол и небольшой диванчик с подушками. На подоконнике, на круглом серебряном подносе стояли кофейник, чашки и вазочка с конфетами. По стенам были развешены различные плакаты с изображением флейт или известных флейтистов, а так же афиши и голографии.

— Меня зовут мастер Зейн, — представился он. — И должен вам признаться, я внимательно прослушал вашу запись с фестиваля, — Зейн сделал небольшую паузу, после продолжил: — Это было впечатляюще! Да-да, я это говорю вам не из лести, а потому что и правда считаю вас невероятным самородком.

Вирджин смутили его слова. Она почувствовала, что краска вновь подступает к её лицу.

— Сегодня вся школа только и говорит о вас, — заметил мастер. — И, как я понял, вы вполне ожидаемо столкнулись с трудностями в теории, верно?

Вирджин чуть заметно кивнула: чувство неловкости усиливалось.

— Тогда мы начнём с того, что вам может помочь! — с улыбкой предложил он и, подойдя к столу, взял в руки инструмент и заиграл. Чудесный пассаж, словно стремительная горная река взвился ввысь, а затем так же молниеносно сорвался вниз. — До мажор! — пояснил Зейн. — Попробуйте повторить!

Вирджин уставилась на мастера в полном недоумении, и тот с улыбкой начал объяснения:

— Здесь всё очень просто. Играете подряд все звуки от самого нижнего «до» к самому верхнему, какое знаете.

И она начала. Сначала несмело и неуверенно, но по мере осознания, что нечто подобное пусть и не полностью, но прежде ей случалось играть, она стала чувствовать себя немного спокойнее.

— Отлично! — похвалил её мастер. — А теперь попробуйте быстрее!

Вирджин послушно исполнила её просьбу. Пальцы действовали неслаженно, отчего сбивался ритм и возникали посторонние звуки. Вирджин была явно недовольна результатом, и когда мастер велел ей вновь повторить попытку, откликнулась с явным удовольствием. И снова, и снова. Пока её игра отдалённо не начала напоминать показанный Зейном пример. С лица мастера не сходила дружелюбная улыбка, а в глазах блестел азарт. Похоже, ему самому было интересно, насколько простирался её талант. Ему явно нравилось, что Вирджин быстро начала проявлять инициативу и сама исправляла возникающие ошибки. Она же ясно понимала свою цель и неуклонно к ней стремилась. Конечно, достигнуть сразу того же результата, что и у мастера едва ли представлялось возможным, но Вирджин готова была биться часами! Так что Зейну даже пришлось прервать её.

Они играли гаммы весь урок. Вирджин с трепетом и жадностью внимала каждому слову мастера, и впервые за весь сложный день чувствовала себя по-настоящему счастливой. Игра на флейте доставляла ей какое-то невероятное удовольствие. Мастер Зейн мгновенно стал кумиром в её глазах, и потому она ощутила глубокое разочарование, когда вновь прозвенел звонок, оповещая об окончании урока.

— Вы можете остаться здесь и ещё потренироваться, — произнёс мастер, собираясь уходить.

И Вирджин, конечно же, осталась, причём с огромной радостью. Да что там, она готова была и вовсе переселиться в этот класс, чтобы целыми днями играть! Собственно, Вирджин и играла до тех пор, пока за окном не стемнело, а в класс не вошёл Тодо.

— Вы пропустили ужин, — заметил он. — И сбились с расписания.

Вирджин с удивлением посмотрела в окно, а потом на Тодо. Играя, она забыла обо всём на свете, и тяжёлое осознание почти тут же пронзило её.

— Задание по гармонии! Я же должна его отослать сегодня!

— Сначала ужин, — строго заявил Тодо. — И впредь постарайтесь о нём не забывать. Повара крайне недовольны тем, что им сейчас приходится вас ждать!

Понурив голову, Вирджин поспешила за помощником.

— А библиотека уже закрыта? — печально поинтересовалась она, догадываясь об ответе.

— Конечно, и я не буду её открывать для вас лично! — строго произнёс Тодо. — Кстати, такой поздний ужин будет только сегодня. Если вы снова про него забудете, пеняйте на себя!

— Хорошо, — виновато ответила Вирджин, хотя мысленно была крайне благодарна Тодо. Спускаясь по лестнице к столовой, она ощутила острое чувство голода.