Наше единственное лето: второй шанс

Мира Ли, 2023

Стоит ли так любить человека, чтобы, забыв о гордости и наплевав на принципы, раствориться в нем? И что будет, если однажды он просто уйдет?В восемнадцать никто не думает об этом.Но Эле уже тридцать! Она известный топ-менеджер одной из крупных столичных компаний: уверенная и стервозная бизнесвумен, внушающая страх и уважение сотрудникам и подчиненным. Ее считают снежной королевой, но все меняется в тот день, когда в офисе появляется богоподобный Даниил Сергеевич – новый партнер из Америки, которого, как выяснилось, она очень хорошо когда-то знала.Вторая часть книги "Наше единственное лето".

Пролог

Мне понадобилось почти полчаса, чтобы успокоиться и снова вернуться в офис.

Руки еще немного подрагивали, но я уже могла рассуждать здраво, а не совершать истерические поступки.

Пока офисный лифт «под черный мрамор» медленно поднимался на мой этаж, я приводила свои мысли в порядок.

Итак, случилось то, что, я надеялась, никогда не случится — я встретила парня, которого вычеркнула из своей жизни больше двенадцати лет назад. Другими словами — все пошло не по плану, а значит, мне просто нужно выдохнуть, посмотреть на все случившееся спокойным взглядом, и решение не заставит себя долго ждать. Беспроигрышный профессиональный лайфхак!

В департаменте маркетинга и рекламы, которым я руководила уже почти два года, царило непривычное оживление. Моя помощница Оля Макарова стояла рядом со своим рабочим столом и, активно жестикулируя, о чем-то громко рассказывала сотрудникам нашего и соседнего подразделения. Увидев меня, она на весь опен спейс огласила:

— Эля Владимировна, пока вас не было, тут тааакое случилось!

— Да что вы? — с очевидной иронией спросила я уже догадываясь, о чем пойдет речь. — Неужели нам премию за отличную работу выплатили?

Оля ненадолго смутилась, но проигнорировав мой отстраненный тон и полное отсутствие эмоций на лице, продолжила-таки:

— Приехал американский представитель «TLS-Technologys»… Он таааакой красавчик! — Оля даже кулачки сжала от переизбытка эмоций. Видимо, Даниил Сергеевич Шустов за время, пока мы не виделись, не потерял своего обаяния и харизмы. Что б его!

Я медленно скрестила руки на груди и как можно более спокойно спросила:

— Надеюсь, это не станет преградой для продуктивной работы?

— Нет, Эльвира Владимировна…

— Конечно, нет…

— Да что вы… — раздался нестройный хор сотрудников, и все неохотно начали расходиться по своим местам.

Уже закрывая за собой дверь кабинета, я услышала сказанное вполголоса:

— Стерва твоя начальница, Олька! И как ты с ней работаешь?..

О, да… Это про меня.

Даже не знаю: воспринимать эти слова от двадцатилетней стажерки по протекции как оскорбление или все-таки как комплимент?

Когда-то мне тоже было двадцать, и я мечтала о многом…

И что же? Моя мечта юности сбылась: я стала успешной и самодостаточной бизнесвумен.

Моя жизнь — практически круглосуточная работа. Я занимаюсь любимым и весьма прибыльным делом. Я постоянно куда-то мчусь, веду какие-то переговоры и переписки, езжу в командировки… Нет, не подумайте, я не жалуюсь, наоборот. Я же мечтала о такой жизни, и вот уже несколько лет я живу ею. И, поверьте, я много чего сделала, чтобы достичь того, что имею. И я горда собой. И я счастлива.

А роль высокомерной и стервозной начальницы — это для прикрытия, и чтоб «в душу не лезли».

Как только мне перевалило за двадцать пять, мои родственники и коллеги как сговорились (хотя ни разу в глаза друг друга не видели!) — решили как можно скорее познакомить меня «хоть с кем-то» и выдать замуж.

Родители пеняли на то, что все одноклассники давно женаты и замужем, что у некоторых уже по трое детей, а я по-прежнему хожу на свидания со своей работой. Коллеги, по какой-то совершенно непонятной мне логике, считали, что если я выйду замуж или, на худой конец, начну с кем-то встречаться, то стану к ним менее требовательной, перестану придираться к каждой мелочи и заставлять выполнять обязанности идеально.

Вот так и появилась на свет моя стервозная и дотошная начальница-трудоголичка.

Неплохо работает, кстати. Никто не обсуждает мою личную жизнь. Попытки сводничества пока еще продолжаются, но их становится все меньше.

Я села в удобное рабочее кресло и закинув ногу на ногу, откинулась на спинку.

— Что делать будем, дорогая? — сама себя вслух спросила я.

Идеальный план пока не рождался.

— Эля Владимировна, — дверь приоткрылась и в проеме появилась рыжая в кучеряшках голова Оли, — Петр Михайлович просил передать, что сегодня в восемь вечера в «Tutto Bene» у вас совместный ужин с богоподобным партнером из Америки.

— Спасибо, — едва кивнула в ответ, картинно не реагируя на такое «представление», и включила компьютер.

У меня дежавю…

Кажется, двенадцать лет назад я вот также должна была встретиться с этим человеком. Вот только тогда я могла выбрать: пойти или нет в тот вечер на дискотеку, а сейчас идти мне придется в любом случае…

Внутри все похолодело, от досады даже глаза защипало!

Мне нужен совет разбирающегося в ситуации человека. Я лихорадочно пыталась сообразить, с кем безопаснее всего поговорить по этому весьма для меня щекотливому поводу.

Все мои нынешние друзья если и слышали о моих отношениях с Даней Шустовым, то лишь в контексте «это тот, чье имя нельзя называть» или «так, ничего особенного». Из друзей моей юности я почти что ни с кем не общаюсь…

Позвонить Диме? Вот этого точно делать не стоит. Его реакцию и совет я уже сейчас знаю.

Осталась только Лена — моя двоюродная сестра, которая умеет слушать и давать очень толковые советы.

Трубку Лена подняла после третьего гудка.

— Привет, дорогая! Что-то случилось?

— Случилось. Привет. Очень нужно встретиться! Хотя бы на часок. Можешь в обед?

— В обед не смогу, ближе к вечеру, часов в шесть. Приезжай ко мне в магазин, — было слышно, как стучат десятки швейных машин, скорее всего, моя сестра как обычно на производстве за городом.

— Хорошо. Обнимаю.

— Обнимаю, малышка. Продержись еще несколько часов, — сказала, как по головке погладила, Лена. Я готова часами слушать ее голос, настолько он теплый и близкий.

Ну, что же, мне всего лишь нужно посильнее загрузить себя работой на эти несколько часов, а там… Там мы что-нибудь придумаем…

Глава 1

Утро после больших праздников и важных событий всегда особенное. Никто никуда не спешит, не заводит будильников и не зовет на завтрак. В доме царит тишина, покой и особая благость.

Можно долго спать, а потом просто валяться, читать, слушать музыку, снова засыпать… А когда уже надоест и ты встанешь, то на столе будет стоять остывший, но от этого не менее вкусный, завтрак. И наплевать, что на часах второй час пополудни!

Такое возможно только в родительском доме, и только когда ты вот-вот покинешь его…

Проснулась я только к обеду. Еще не открыв глаза, почувствовала себя какой-то другой. Мои губы растянулись в блаженной улыбке, стоило мне вспомнить события прошедшей ночи.

Как же все-таки Таня была права: поцелуй с парнем, который до чертиков нравится, нельзя описать словом «нежно»…

От одних воспоминаний о наших с Даней поцелуях у меня голова пошла кругом, а щеки залил густой румянец.

И, конечно же, в это самое время в комнату ввалился Дима.

— Так, сестра, куда это ты вчера пропала? — упер он руки в бока. — Я требую объяснений! И что это с твоим лицом…

Вместо ответа я быстро нырнула с головой под одеяло и оттуда сообщила:

— Никуда я не девалась, выходила свежим воздухом подышать!

— Ну-ну… — потянул он недоверчиво. — Есть у меня одно подозреньице…

Я приподняла одеяло, пытаясь разглядеть, что он делает, и вздрогнула от неожиданности — лицо брата оказалось в нескольких сантиметрах от моего. Он громко захохотал:

— Черт, Данилова, да ты палишься как ребенок! Спорю на что угодно — ты вчера была не одна, а с парнем. И вы с ним — сто пудов — целовались!

Дима так громко говорил и так весело хохотал, что имел все шансы докричаться до родителей, где бы они ни были.

— Да угомонись ты уже! — зашипела я на него и выбралась наконец-то из своего убежища. — Если и так, какое тебе дело?

Где-то я слышала, что лучшая защита — это нападение.

— Ну… Как сказать? — присел он на стул прямо напротив. — Я сначала громоотводил двух наэлектризованных до смертельного заряда парней, а потом до утра выслушивал пьяные бредни одного из них. И, чую, причиной тому твои поцелуи под луной…

— Ты серьезно? Сашка так сильно напился? — я ушам своим не поверила. Нетрезвым я Потапова не видела никогда за все пять лет нашего знакомства.

— Да не столько напился, сколько с катушек слетел, — Дима пару секунд внимательно изучал меня. — Вот смотрю на тебя, Элька, и обалдеваю: такая замухрышка мелкая, а парни сохнут по тебе, словно ты Анжелина Джоли!

— Эй! — я швырнула в него подушкой. — Я все-таки твоя сестра!

— Ладно, ладно, беру свои слова обратно… — он ехидно улыбнулся: — …и все же…

— Димка! Не нарывайся! — наверное, мои глаза искры вышибали, потому что брат вдруг перестал улыбаться, посмотрел на меня долгим, внимательным взглядом и, наконец, сказал:

— С Данькой была?

Я кивнула, не отводя глаз.

— Он нормальный парень. И все же. Ты…это… не сходи совсем уж с ума, — в конце Дима отвел взгляд, и в наступившей тишине я почувствовала, как сильно он переживает за меня.

— Хорошо. Я постараюсь. А ты не волнуйся так сильно. Я уже почти взрослая, а впереди — наше последнее беззаботное лето. Ты же сам говорил: надо провести его так, чтобы лет на десять вперед воспоминаний хватило! Не помнишь? «Не хочу потом ни о чем жалеть», — я говорила, и чувствовала, будто за спиной расправляются крылья. Чистая свобода!

Дима тяжело вздохнул, еще немного внимательно поизучал меня, а потом встал и перед тем, как выйти, сообщил:

— Слышь, любовь-морковь, сегодня ужинаем с родителями и бабушкой. Дискотеки все равно не будет, и никто никуда не собирается, все очухиваются после вчерашнего. Так что дома сиди и скучай! — он вышел, оставив дверь открытой.

Проводив его взглядом, я откинулась на подушку и потянулась. Вдруг так любимые мною вечера в кругу семьи показались не такими уж и заманчивыми. А все потому, что до дрожи хотелось увидеть Даню. Ну хоть одним глазком!.. И что там Димка сказал по поводу того, что сегодня никто из ребят никуда не идет? Ну и что, что дискотеки нет, разве нельзя встретиться просто так?

Я тщетно пыталась выдумать хотя бы одну причину, по которой можно было бы собрать нашу компашку и увидеть Даню, но все они были откровенно нелепыми.

Когда решение какого-то вопроса долго не находится, самое лучшее — это немного отвлечься. Я прошлепала в ванную, с удовольствием умылась и почистила зубы, а потом пришла на кухню, где бабушка готовила что-то вкусненькое, и уткнулась ей в плечо.

Накрыв крышкой сковородку с шкарчащей на ней курочкой, бабушка ласково погладила меня по голове:

— Как дела, родная? Как прошел выпускной?

— Ба… Все очень, очень хорошо… — промурлыкала я ей в плечо. Не хотелось отрываться от нее. От бабушки пахло свежим хлебом и детством.

— Как твои женихи? Наверное, дар речи потеряли, когда ты в зал вошла?

Я улыбнулась.

— Угу. И чуть не передрались прямо посреди праздника.

— Да что ты? И кто же победил в итоге? — бабушка хитро улыбнулась. Больше скрывать от нее, кого я выбрала, не имело смысла.

— Даня.

Ее улыбка поменяла оттенок и стала какая-то… осторожная…

Бабушка заботливо заправила мне за ухо непослушную прядку.

— Значит, Даня… Рассвет, я так понимаю, ты с ним встречала… — она не спрашивала, а просто озвучивала очевидное.

Я кивнула и спрятала лицо у нее на груди.

— Ну, что ж, я рада, что ты послушала свое сердце. Это самый лучший советчик, — бабушка немного отстранилась и ласково посмотрела мне в глаза. — Садись-ка за стол, гулена моя, я разогрею тебе завтрак.

Я с ногами забралась на любимую табуретку в углу кухни, с которой так хорошо была видна бабушка, заботливо наливающая мне чай.

Снова нахлынули детские воспоминания. Сколько же часов просидела я здесь, следя за тем, как бабушка готовит или накрывает на стол! Сколько всего мы с ней обсудили, сколько чая выпили! Можно было бы — я никогда не покинула этой табуретки и этой кухни.

Пока я в подробностях описывала выпускной, опустив, конечно же, определенные моменты, вернулись с работы родители.

Наша кухня наполнилась веселыми голосами, а мой рассказ обрастал новыми подробностями и воспоминаниями.

Праздник никого не оставил равнодушным. Особенно впечатлился папа, который несколько раз кряду рассказывал о том, как во время вальса выпускников я, брошенная партнером, стояла посреди зала, пытаясь сохранить остатки гордости, и тут ко мне, словно в кино, подошел Даня и пригласил на танец. Потом шла длинная череда хвалебных эпитетов, как характеристика нашего вальсирования, и в конце — сообщение, что именно в этот момент он не сдержался и дал волю скупым отцовским слезам.

Вернувшийся с улицы Дима тут же вспомнил, как я чуть не разрыдалась, стоя на сцене во время прощальной песни и как смутилась, когда меня первую вызвали для вручения аттестата и медали.

Вспоминать вчерашний день оказалось чуть ли не приятнее, чем проживать его. Я видела искреннюю радость своих родных и чувствовала, как теплеет в груди.

После ужина папа подключил к телевизору свою видеокамеру и показал, что ему удалось заснять.

Я с удивлением смотрела на себя и едва узнавала свои черты в этой сногсшибательной красавице. Вот уж точно — Лена вчера совершила настоящее чудо!

Был здесь и отрывок нашего с Даней вальса. Мы действительно выглядели замечательно. Настолько, что Таня и Саша на нашем фоне совсем потерялись, не говоря уж о других парах. Сердце заколотилось с бешеной скоростью, когда я увидела, как он смотрел на меня и как уверенно вел в танце.

Димка подмигнул мне из-за папиной спины и пальцами смастерил сердечко. Я тут же покраснела и еще долго не могла убрать со своего лица глупую улыбку, выдававшую меня с головой.

Глава 2

Окно моей комнаты было распахнуто настежь. С улицы доносилось несмолкаемое пение птиц, и легкий ветерок едва покачивал занавески.

Переодевшись в пижамные шорты и футболку, я забралась под одеяло, включила любимый торшер и взяла в руки книгу, которую все никак не могла прочитать из-за подготовки к экзаменам. Как же это восхитительно — делать то, что хочешь, не волнуясь ни о чем другом!

В тот самый момент, когда я с радостным нетерпением открыла книгу, в окно влетел маленький камешек. От неожиданности я замерла.

Спустя мгновение, послышался негромкий свист. Быстро выскользнув из-под одеяла, я подошла к окну. В нескольких метрах под окном моей комнаты стоял улыбающийся Даня.

Мое сердце заколотилось, а губы невольно растянулись в улыбке. Он, как обычно, был чертовски прекрасен: непослушная челка, огромные серые глаза, кривенькая улыбочка, черные джинсы и тот самый бежевый свитер крупной вязки, в котором я согревалась после купания.

— Привет, малая, — прошептал он.

— Привет, — также тихо ответила я, усаживаясь на подоконник.

— Выходи гулять, — от него это предложение прозвучало до жути заманчиво.

— Я уже спать легла, — ответила я расстроенно и указала на пижаму.

— Тогда спускайся на пару минут, — Даня широко улыбнулся и раскинул руки, показывая, что готов поймать меня.

Ну что за парень? У меня, видимо, легким летним ветром крышу снесло, потому что я вернулась в комнату, забралась под кровать, нашла любимые балетки, обулась и перекинув ноги через подоконник спрыгнула прямо в его теплые объятия.

Тут же его мягкие губы нашли мои, и все мое тело — от кончиков пальцев на ногах до самой макушки — покрыли миллионы мурашек.

Вдруг входная дверь нашего дома открылась, и во двор вышли Дима и папа. Они, оживленно о чем-то споря, прошли к гаражу, в котором стоял мотоцикл, распахнули дверь и включили свет.

Мы посмотрели друг на друга и без слов поняли, что забраться обратно в комнату, оставшись незамеченной, у меня не получится.

Даня взял меня за руку и, пытаясь не потоптать мамины клумбы с цветами, повел к заднему двору. Там заборчик был низким. Перебравшись через него, мы, держась за руки и пытаясь не расхохотаться в голос, побежали по улице в сторону железнодорожного вокзала.

Метров через триста мы все-таки не сдержались и дали волю своим эмоциям. Мне кажется, я никогда еще так не смеялась!

Рядом с этим парнем я постоянно делала то, о чем никогда прежде и подумать не могла. Когда он был так близко, как сейчас, мне даже дышалось по-иному: легко и радостно.

— Ну что, малая, мы снова испортили твои планы на вечер? — Даня взял мою руку и приложил к своему лицу. — Не знаю как ты, а я счастлив!

Я улыбнулась и неохотно убрала свою ладошку с его щеки.

— Давай куда-нибудь отойдем, а то мы стоим прямо напротив Сашиного дома.

— Правда? — Даня тут же оживился. — Какая удача! Эй, Потапов, — неожиданно крикнул он, — Элька — моя! Не смей приближаться к ней больше!..

— Черт, черт, черт! — прошипела я и бегом рванула прочь. Ну что за парень, а? А если кто-то слышал? А если Саша нас видел? Хоть в Африку теперь переселяйся…

Страх быть застуканной ночью в пижаме посреди городской улицы, да еще и с парнем, придавал мне сил и выносливости. Я довольно далеко убежала, прежде чем Даня сумел догнать меня.

— Все, малая, остановись! — он тяжело дышал, когда наконец смог поймать меня и крепко прижать к себе.

— Что за ребячество, Даня? — едва переводя дыхание, спросила обиженно я.

Он обнял меня еще сильнее.

— Прости. Не сдержался.

Я развернулась и посмотрела ему в глаза — ни капли раскаяния и сожаления. Только хитрая улыбка и море обаяния.

— Проехали, — буркнула я и выбравшись из его теплых объятий пошагала дальше. Он быстро догнал меня и притянул к себе.

— Мы и суток еще не встречаемся, а ты уже обиделась на меня, — ласково коснувшись моих губ, сказал Даня. — Думаю, мне стоит попросить прощения…

Находясь в такой близи от него, я абсолютно теряла голову. По всему телу пробежала мелкая дрожь, а руки, совершенно не посоветовавшись со мной, нежно обняли его за шею.

— Думаю, стоит…

Коронная улыбка, и губы нежно коснулись моих.

Он целует меня томительно медленно, изучая каждый миллиметр моих губ, чуть касаясь кончика моего языка. Земля уходит у меня из-под ног, и, если бы Даня не сжимал меня в своих объятиях, я бы точно не смогла устоять.

Его руки скользят по моим плечам и спине и замирают в районе лопаток. Мысль — как молния — одновременно пронзает нас обоих: под футболкой на мне ничего не надето!

Вообще-то я в пижаме, я ж спать собиралась…

Даня отстраняется от меня, его глаза опускаются вниз, туда, где тонкая ткань футболки совершенно не скрывает неровностей моей груди… Мои щеки начинают пылать.

Я попыталась вырваться из его объятий, чтобы хоть как-то скрыть свое смущение, но этот парень и не думал отпускать меня.

Какое-то время он напряженно молчал и, судя по неровному дыханию, пытался взять себя в руки:

— И это я еще ничего не видел и не трогал… — низким голосом с хрипотцой сказал он наконец-то. — Если так и дальше дело пойдет, я с тобой или с ума сойду, или нарушу обещание не трогать без разрешения.

Даня поднял на меня свои потемневшие глаза, а в них плескалась бездна… На мгновение мне стало страшно, но он разжал свои руки, и я едва осталась стоять на ногах, потеряв его поддержку. И это ощущение — быть рядом с ним, но не касаться его, — мне совсем не понравилось! Гораздо сильнее, чем его взгляд.

Меня начала бить мелкая дрожь. Чтобы хоть немного унять эти неприятные ощущения, пришлось обхватить свои плечи руками. Даня тут же отреагировал и стянул с себя свитер, слишком сильно задрав при этом футболку.

Из меня словно дух вышибли, я дышать перестала, увидев его загорелый обнаженный пресс и то, насколько низко сидят на нем джинсы. Да что же это со мной? Внизу живота стало горячо, а щеки залил румянец… Вот только на этот раз это не было смущением.

Впервые в жизни я ощутила жгучее и всепоглощающее желание.

Поняв все по одному лишь моему взгляду, Даня, собиравшийся надеть на меня свитер, замер. Мы смотрели в глаза друг другу и понимали, что стоим на краю пропасти, и только один шаг отделяет нас от такого желанного и сладостного падения в бездну.

Не знаю, сколько длилось наше молчание, но шумно выдохнув, он быстро и стараясь не глядеть в глаза, надел на меня свитер.

— Пошли на смотровую площадку, тут недалеко, — почти приказал он, и аккуратно взяв меня за руку, повел к небольшой тропинке, протоптанной к скамейкам на холме.

Мы шли молча, пока не оказались на том самом месте, куда несколько недель назад Даня привез меня после того, как отбил у пьяных парней в гаражах.

Он усадил меня на скамейку и сел рядом.

— Малая, наверное, ты не понимаешь… — он запнулся и полез в карман джинсов за сигаретами. Сделав две затяжки, потушил сигарету и выбросил ее. — Черт!..

Я внимательно изучала его, отмечая, как он морщит лоб, беспокойно мнет сигарету, ерошит свои волосы, прикусывает нижнюю губу и старательно избегает смотреть мне в глаза.

Каким-то образом я поняла, почему он так взволнован, и что хочет мне сказать.

— Я волную тебя? — спросила тихо, положив руку ему на плечо.

Даня вздрогнул и резко повернулся. В глазах отразилось беспокойство и удивление. Он посмотрел на меня долгим взглядом и наконец ответил:

— Да. Я с ума схожу, когда вижу тебя, а когда ты настолько близко — перестаю себя контролировать. И я боюсь… — он отвернулся и тряхнул головой, — …боюсь испугать и оттолкнуть тебя.

Это прозвучало так искренне и с таким беспокойством обо мне, что я забралась на его колени и, обвив руками шею, уткнулась в теплое плечо.

— Элька… — выдохнул Даня прямо в мои волосы.

— Когда ты рядом мне ничего не страшно… — сказала тихо, не поднимая глаз и не в силах разжать свои руки. — И… ты тоже волнуешь меня.

Даня замер и, казалось, даже не дышал.

Мы долго молчали.

Я поерзала на его коленях, он своими сильными руками усадил меня поудобнее и наконец-то обнял. Стало тепло и радостно.

В этих объятиях, уткнувшись в его плечо, я забыла обо всем на свете: и о том, что сбежала из дома без разрешения, и о том, что уже давно за полночь и скоро начнет светать, и даже о миллионе своих принципов, опасений и правил… Мне было хорошо и спокойно. Кажется, я впервые начала понимать, что такое «быть счастливой».

— Тебе не холодно? — нарушив молчание, нежно спросил Даня.

Я неохотно отстранилась, но обнимать его за шею не перестала.

— Зачем спрашиваешь? Хочешь отправить меня домой или сам замерз? — заранее грустно и чуть-чуть обиженно ответила я вопросом на вопрос.

Даня тихо засмеялся:

— Глупышка! Не то и не другое.

Я улыбнулась и в который раз поерзала у него на коленях, усаживаясь поудобнее. Он аккуратно заправил мне за ухо выбившуюся прядку волос и нежно поцеловал в висок. Мурашки, ставшие такой знакомой реакцией на его прикосновения, тут же пробежались по всему моему телу.

— Поцелуй меня, — второй раз произнести эти слова оказалось проще, и Даня уже совсем не размышлял, а тут же выполнил мою просьбу.

— Кто-то, кажется, очень любит целоваться? — прошептал он через долгое время, в момент, когда, тяжело дыша, мы ненадолго оторвались друг от друга.

— Кто-то очень любит целоваться с тобой, — сказала я и нежно прикоснулась к его мягким и таким трепетным губам.

— М-м-м-м-малая, так не честно! — Даня взял мое лицо в свои руки. — Это должен был сказать я.

Мы улыбались друг другу, и я с особым удовольствием разглядывала его красивое лицо, которое было сейчас всего в нескольких сантиметрах от моего. Легкий запах его туалетной воды и так волнующий меня — его запах, слились с запахами первых полевых цветов и свежескошенной травы.

Из-за горизонта показался маленький краешек солнца, и почти сразу же стало светло. Обнявшись, мы смотрели на то, как начинается новый день.

Было что-то завораживающее и торжественное в этом моменте. Сердце гулко стучало в моей груди, от утреннего тумана я куталась в Данин свитер и сильнее прижималась к нему. Он обнимал меня сзади и изредка нежно целовал в волосы, вызывая улыбку и мириады мурашек.

Погас последний фонарь на городских улицах, и солнце, оттолкнувшись от горизонта, быстро начало подниматься все выше и выше.

— Детка, нам пора, — с очевидной грустью в голосе сказал Даня.

— Не хочу с тобой расставаться, — сказала вслух то, о чем подумала прямо сейчас. Почему-то с ним мне очень просто было оставаться собой.

— Маленькая моя… Если бы я только мог, я бы забрал тебя навсегда и никому не отдал бы… — он чертовски обаятельно улыбнулся своей кривенькой улыбкой и как ни в чем не бывало сказал: — Кажется, у меня есть идея…

— Какая? — улыбнулась ему в ответ я, не подозревая, что в следующий момент он с совершенно невозмутимым видом скажет:

— Выходи за меня замуж!

Глава 3

— Ты…я… Ты что такое говоришь? — я отскочила от Дани.

Он широко улыбнулся и засунул руки в карманы джинсов.

— Выходи за меня замуж, и мы будем встречать все рассветы вместе. И не дрожа на улице, а дома в уютной постели… — он подмигнул мне и улыбнулся, но при этом голос его звучал твердо, и глаза были… ну, совершенно серьезными.

Это-то меня и насторожило — он не шутил и не паясничал. Сердце глухо стучало в груди.

— Дань, кажется, вторая бессонная ночь довела тебя до состояния бреда…

Он провел рукой по волосам, взъерошив свою и без того непослушную челку:

— Ладно, малая, можешь сейчас не отвечать, но подумай, хорошо?..

— Да о чем тут думать? — перебила я его. — Мы встречаемся всего одни сутки!

— Зато знаем друг друга с детства.

— Да что люди подумают?

— Плевать! Я на тебе женюсь, а не на них!

— А я?

— А ты за меня выходишь… — его улыбка стала шире, он раскинул руки, чтобы обнять меня, но я отступила на шаг назад. Даня погрустнел и опустил руки.

— Я еще ребенок! — я даже голос повысила, настолько в голове его слова не укладывались.

— Вот еще. Тебе уже восемнадцать. Технически, мы даже можем ни у кого разрешения не спрашивать…

— Ты же сейчас не серьезно? — надеясь, что этот нелепый разговор в пять часов утра окажется просто шуткой, спросила я.

— Я очень серьезно, — Даня прямо и спокойно посмотрел в мои глаза. — И судя по твоей реакции, ты тоже на полном серьезе отнеслась к моему предложению.

Какое-то время я смотрела на него, пытаясь понять, куда нас могут завести эти препирания, а потом, совершенно не планируя этого и вызвав недоумение у самой себя, громко засмеялась.

Даня был обескуражен. Придя в себя, он нахмурил брови, но видя, что меня не отпускает, улыбнулся:

— Пошли-ка домой, пока у тебя горячечного бреда от бессонницы не случилось, — он обнял меня и повел в сторону дома.

Стараясь не издать ни единого звука и наступая только на те половицы, которые не скрипят, я пыталась пересечь гостиную, чтобы как можно скорее оказаться в своей комнате.

В это самое время уже переодетый в рабочий костюм из ванной вышел папа.

Мы оба замерли: я от ужаса, что меня застукали, а папа от неожиданности и осознания, что его дочь, судя по всему, не ночевала дома…

— Что это, Эльвира? — ледяным и абсолютно чужим голосом спросил он. Мне тут же стало зябко, и я закуталась в Данин свитер, который какого-то ляда все еще был на мне. — Где ты была, и что на тебе надето?

Мне захотелось прямо сейчас исчезнуть или убежать в свою комнату, но папа, не моргая, смотрел на меня, ожидая ответа. Бежать было глупо, и врать — тоже.

— Я гуляла. С парнем, — тихо сказала я и не узнала своего голоса.

— Судя по тому, как ты одета, и что с твоим лицом, я это и так понял, — от повисшей паузы у меня холодок пробежал по спине. — Кто он?

Я шумно вдохнула и, закрыв глаза, выпалила:

— Даня Шустов.

— Даня… Ты в курсе, что он на пять лет старше тебя?

— Пап, что за глупый вопрос…Конечно!

— Он парень взрослый, целеустремленный и неглупый, а, значит, либо он в тебе что-то разглядел, либо… — папа шумно втянул воздух, — просто дурит тебе голову.

Я не знала, что на это ответить. Стояла, низко наклонив голову, и пыталась не расплакаться.

— Позволь узнать, чем вы занимались до шести утра? — папин голос дрогнул.

— Ничего такого, о чем ты подумал, — почти прошептала я.

— Я хочу тебе верить, — он устало потер виски и посмотрел на часы. — Я могу понять тебя: тебе восемнадцать, ты проживаешь непростой этап в жизни, а тут такой видный парень оказался рядом, да еще помог тебе на выпускном. Сложно не очароваться… Но, Эля, это лето закончится гораздо быстрее, чем ты можешь представить. У тебя начнется новая жизнь, появятся новые друзья, мальчики… Они будут не менее красивые и интересные, поверь мне!

Я все-таки не выдержала и, громко всхлипывая, заплакала. Папа обнял меня за плечи:

— Малышка моя, ты еще слишком мала, чтобы понять переживания отца. А вот я достаточно взрослый, чтобы осознавать, чего может хотеть молодой и здоровый парень от такой невинной девушки, как ты… Я просто хочу, чтобы ты не оступилась в этой жизни, не совершила ошибок, о которых потом будешь сильно жалеть… Стоит ли бросаться в объятия первого встречного красавца? — папа погладил меня по спине.

Слезы все не переставали течь. Я плакала от досады и от какой-то грусти, что мои первые трепетные чувства, надежды и ожидания, и правда, могут оказаться лишь моей мечтой.

Из своей спальни вышла мама и тут же потребовала объяснить, что у нас с папой произошло. Я высвободилась из папиных рук и, игнорируя мамины вопросы, пошла в свою комнату.

Какое-то время я еще слышала голоса родителей и мамины вздохи, потом наступила тишина. Я перестала плакать и забралась под одеяло, закутавшись в Данин свитер. Он пах Даней и нашими ночными поцелуями…

Наверное, я действительно слишком наивна и проста, но я верю ему. Верю его глазам, каждому слову и поступку, верю, что он не обидит меня и защитит, если понадобится. Верю, что сейчас он, как и я, не спит, вспоминая меня и скучая…

Глава 4

Была пятница, и родители рано вернулись с работы.

И как бы мне именно сегодня этого не хотелось, но ужинали мы вместе.

По сложившейся в нашей семье традиции, если нам удавалось собраться всем вместе, мы обязательно обсуждали свои дела, рассказывали о чем-то, строили планы или просто шутили.

Сейчас же за столом царило напряженное молчание. Не нужно было спрашивать, чтобы понять — причиной тому мое возвращение домой под утро.

Ужин уже перевалил за середину, когда мама все-таки не выдержала:

— Эля, дочка… Это правда, что ты сегодня не ночевала дома и была…с… Шустовым? — говоря это, мама не смотрела на меня, отчего в груди слева больно кольнуло.

— Да, правда, — я отложила вилку и зажала коленками дрожащие ладони.

— Между вами что-то происходит?

Я вдруг почувствовала себя как на допросе, да еще это подленькое чувство: я подвела родителей, которые доверяли мне.

— Ну, родители, давайте уже о чем-то другом поговорим, а то только Элькиных женихов обсуждаем! — подоспел мне на помощь Дима.

Он пытался говорить расслабленно, но дергающаяся под столом нога говорила о том, что он волнуется.

— О чем-нибудь другом? — мама слишком резко отложила свою вилку, отчего та громко звякнула о край тарелки. — Твоя сестра неизвестно где провела ночь с твоим другом. И есть у меня предположение, что без твоего участия эти горе-отношения не обошлись!

— Отчего же это «горе-отношения»? — негромко, но твердо спросил Дима. — Они нравятся друг другу…

— Можно догадаться, как напичканным тестостероном парням нравятся молоденькие девочки… — негромко, но жестко сказал папа.

— Пап, у них другое… — Дима сжал кулаки и уверенно смотрел на отца. — Даньке Элька семь лет уже нравится. Но он даже близко к ней не подходил, вот только сейчас…

— Хватит, Дима, — папа тоже отложил столовые приборы и посмотрел на меня: — Через три дня ты уезжаешь поступать в Москву. Это и должно занимать все твои мысли, а не гуляния по ночам со взрослыми мальчиками.

— И ты, Володя, остановись, — вмешалась в разговор бабушка. — Вы с Надей оба не совсем правы. Я думаю, что Элечка прекрасно понимает, насколько важно хорошо подготовиться и успешно сдать экзамены. Но сердцу не прикажешь…

— Мама, вот только не нужно здесь этой романтики! — возмутился папа.

— Если вы уже забыли, то напомню, что ваша дочь уже совершеннолетняя, — продолжала бабушка. — Пора бы доверять ей побольше, а не делать выводы, глядя на других.

В кухне повисла тишина.

Я и сама не поняла, откуда во мне взялась эта смелость, но я сказала:

— Простите меня за то, что ушла вчера без спросу. Так получилось… И — да, мама, — между нами «что-то происходит». Даня очень нравится мне…

Мама прикрыла ладонью глаза, папа отвернулся и смотрел в окно. Их молчание длилось так долго, что я трижды успела пожалеть о сказанном.

— Допустим, что мы преувеличиваем и делаем выводы, глядя на других, — наконец сказал папа, — но я очень тебя прошу, Эля, пока ты живешь с нами, не уходи из дома без спросу и возвращайся не позднее полуночи…

— Ну, па-а-ап, — я чуть не подпрыгнула на стуле. — Полночь? Да в это время все только гулять выходят…

— Тогда не позже часу!

— Такой комендантский час для шестнадцатилетних вводят! — возмутился Дима.

— А вы, молодой человек, — папа ткнул в Диму пальцем, — головой отвечаете за младшую сестру. Если твой друг хоть пальцем ее тронет…

— Пап, — возмутился Димка, — мы в двадцать первом веке живем. Еноту понятно, что он ее уже пальцем тронул…

Раздался сильный грохот — это папа ударил кулаком по столу, так, что все тарелки на нем звякнули.

— Хорошо, я буду за ней присматривать, — потупив голову, согласился Дима.

— Именно это я и хотел услышать. Я надеюсь, что ты уже достаточно взрослый, чтобы понимать: в первую очередь ты старший брат, а потом уже друг. Обоим дома быть не позже двух часов ночи! — папа встал, громко отставив стул, и ушел в свою комнату. Мама собрала тарелки, поставила их в раковину и, тяжело вздохнув, проследовала за ним.

Только тогда мы с Димкой наконец-то переглянулись, и он подмигнул мне, что на нашем языке означало: все путем, прорвемся!

— Ну что, революционеры мои, чай пить будем? — с улыбкой сказала бабушка, расставляя на столе чашки.

— Конечно будем! — с энтузиазмом согласились мы.

Глава 5

Я зашла в комнату Димы в тот самый момент, когда он уже собрался и накидывал на плечи свою джинсовую куртку.

— О, Элька, готова? — он снисходительно окинул меня быстрым взглядом с ног до головы: джинсы, голубая рубашка, белые кеды и волосы, собранные на голове в кичку. — И как Данька разглядел тебя под этими джинсами и бесформенными толстовками?

Мой брат удивленно покрутил головой, а я только улыбнулась. Как только классе в шестом мама купила мне первые джинсы, так я продала душу кэжуалу, и из него и не вылезаю. Удобно, практично и красиво. Разве нет?

— Дим, спасибо, что вступился за меня перед родителями.

— Фигня вопрос! Смотреть на тебя было больно, как котенок мяукала там что-то… — брат отмахнулся, словно ничего особенного и не сделал.

На самом деле он, сам того не понимая, показал мне, что мы с ним уже достаточно взрослые и можем отстаивать свою точку зрения. Особенно перед родителями.

Я обняла его и крепко прижалась к его груди.

— Элька, ну что за нежности телячьи? Ну хватит, — он аккуратно высвободился из моих объятий и серьезно посмотрел на меня: — И ты, значит, тоже в Даньку втюрилась?

Я согласно кивнула и не смогла сдержать счастливую улыбку.

— Два дурака — вот вы кто! — констатировал мой брат и положил в карман ключи от мотоцикла.

— Это еще почему? — возмутилась я.

— Потому что у вас ничего общего нет! Он технарь пробитый, а ты — гуманитарий, он в Питере, ты в Москву собралась, он парень опытный, а ты… эээх… — Дима махнул на меня рукой и пошел к выходу. — Поехали уже на дискотеку.

Я забежала к родителям в комнату, чтобы попрощаться. И хотя они еще не сменили окончательно гнев на милость, но хорошего вечера мне пожелали.

С бьющимся сердцем от предвкушения скорой встречи с Даней, я выбежала на улицу, где Дима уже завел свой мотоцикл.

К клубу мы подъехали, когда почти стемнело. Дима подрулил к нашей компании, стоящей недалеко от входа.

Сегодня здесь была и Таня, зато не было того, встречи с кем я ждала с особым нетерпением.

— Даниловы, ну наконец-то! — Женя протянул Диме руку и широко улыбнулся мне.

Мы поздоровались со всеми и присоединились к ребятам. Они как раз заканчивали обсуждение завтрашней поездки на озеро. Решили отметить окончание школы и защиту дипломов, проведя весь день на пляже: купаясь, готовя вкусную еду и просто наслаждаясь солнцем и последними днями свободы.

Звучало очень заманчиво.

Таня стояла в стороне от меня и о чем-то оживленно и весело разговаривала с Ромой. Выглядела она как обычно замечательно: обтягивающие брюки, туфли на высоком каблуке и короткая маечка, сидящая на ней идеально.

Внутри что-то неприятно шевельнулось. Ребята знали о том, что мы поссорились, но, чтобы не раздувать скандал еще больше, просто делали вид, что ничего не произошло. Вот только мне такое поведение, как выяснилось, давалось непросто.

— Привет, — ко мне подошел Саша. — Можно тебя на пару минут?

— Далеко не уходите, чтобы мы вас видели, — сказал Дима и повернулся к Сергею, продолжая начатый разговор.

Саша с удивлением уставился на спину моего брата, а Женя не преминул заметить:

— Сань, ты что успел натворить, что Димыч жестит так?

Сашка ничего не ответил, потому что я, взяв его за рукав и испепеляя взглядом своего брата, отошла от нашей компании на расстояние, достаточное для спокойного разговора.

— Я тебя слушаю, о чем ты хотел поговорить? — избегая смотреть ему в глаза, спросила я.

Саша внимательно посмотрел на меня и только потом сказал:

— Ты… изменилась.

— Жарко, волосы сильно мешают, вот и собрала их…

— Нет, не то…

У меня внутри все оборвалось. За пару дней, прошедших с нашего выпускного, со мной, и правда, много всего случилось. Главное из которого — мои отношения с Даней. И из-за этого я действительно чувствую себя иначе, чем прежде.

Я наконец-то набралась смелости и посмотрела на Сашу.

— Черт! — выдохнул он и закрыл глаза, без слов поняв, что я и Даня вместе. — Элька, зачем?

Я молчала, опустив взгляд. Что я могла сказать? Что мои чувства к Дане похожи на огромную волну, которая обрушилась на меня неожиданно и затопила все кругом? Или то, что я не хочу сопротивляться своим и Даниным чувствам и отрицать тот факт, что нас жутко тянет друг к другу?..

В итоге я не сказала ничего.

— Глупая! Он разобьет тебе сердце! — почти крикнул Саша.

Глаза его горели, он тяжело дышал, отчего грудь высоко вздымалась под белоснежной футболкой.

— Потапов, не мог бы ты не орать на мою девушку? — неожиданно рядом появился Даня и нежно сжал мою руку.

Саша опустил взгляд на наши сплетенные руки, и мускулы на его щеке непроизвольно дернулись. Он посмотрел на меня долгим изучающим взглядом и сказал, не обращая внимания на стоящего рядом Даню:

— Эля, будь, пожалуйста, осторожна с ним. Я не доверяю ему. Он бл**** и бабник. Еще недавно он провожал Таню, а теперь вдруг перекинулся на тебя…

— Все, Потапов, мое терпение закончилось, — как-то слишком спокойно сказал Даня и обнял меня. — Поговорим позже.

— Ну и тварь же ты, Шустов… — сквозь зубы почти прорычал Саша. — Знаешь же, что она девочка еще, хочешь затащить ее в…

Даня не дал Саше договорить. Как я не цеплялась за его руку, он уверенно высвободил ее и ударил моего одноклассника и друга по лицу. Удар был такой сильный, что Саша, хоть и устоял на ногах, но отступил на несколько шагов. Он дотронулся до губы, из которой пошла кровь, поднял на Даню полные ненависти глаза и быстро сократив разделяющее их расстояние, ударил в ответ.

Парни дрались не на жизнь, а насмерть. Оба они были крепкими и хорошо подготовленными, удары наносили сильные и точные.

Я впервые видела драку так близко, но страшнее всего было то, что оба парня были мне не безразличны, а причина всего происходящего — во мне. Я обхватила голову руками и изо всех сил закричала…

В тот же миг меня обняли крепкие мужские руки. Это был Дима. Закрыв собой парней, он крикнул подбегающей следом Свете:

— Уведи ее отсюда!

Наши ребята пытались их разнять, но я-то знала, что сдержать накопленные эмоции этих двоих было невозможно.

Последнее, что я видела сквозь слезы, застилавшие мне глаза — это кровь на Сашиной белой футболке и разбитые Данины кулаки…

Кое-как Света довела сопротивляющуюся меня до ближайшей лавочки в сквере. Я рыдала в голос, пыталась вернуться обратно и никак не могла успокоиться. Меня била дрожь, дышать было тяжело, из легких словно весь воздух вышел, рыдания душили меня. Я чувствовала только страх и вину и молилась о том, чтобы с парнями все было в порядке.

— Эля, Эля, пожалуйста… — казалось еще немного и Света заплачет вместе со мной. — Ну, успокойся же ты! Там наши ребята, они не дадут им поубивать друг друга…

— А если… если… — при одной мысли о том, что может случиться, у меня голова шла кругом! — Они же больно друг другу делают.

Я снова зарыдала, а Света погладила меня по спине:

— Слишком красивые оба! Пусть немного подправят друг другу личики, — решила она пошутить, но вышло только хуже — я зарыдала еще громче.

Моя подруга терпеливо ждала, пока я успокоюсь. Постепенно слезы уступили место страху: что с ними? Где они сейчас? Все ли хорошо?

— Света, мне нужно увидеть их…

— Да, конечно, пойдем. Наверняка все собрались у Ромки, у него родители на выходные на дачу уехали, дом пустой.

Я встала и почувствовала, что мои ноги до сих пор дрожат. Света взяла меня под руку, и мы пошли в сторону Роминого дома.

— Расскажешь, что у вас троих происходит? — спросила она через какое-то время.

— Мы с Даней встречаемся.

— Что-о-о-о?! — Света от неожиданности даже остановилась.

Я кивнула и пошла дальше.

— Элька, ты серьезно? — подруга не смогла сдержать смешок. — Он все-таки добился тебя!

— Почему все, кто узнают об этом, так удивляются? — я действительно не могла этого понять.

— Потому что вы… — Света ненадолго задумалась. — Вы абсолютно разные! И все же вы вместе… Удивительно!

Я шла молча, слушая Светины размышления и пытаясь найти у нас с Даней что-то общее. Это оказалось сложно. Когда мы подошли к Роминому дому, возразить мне по-прежнему было нечего.

Судя по свету во всех окнах и гулу голосов внутри, все наши ребята, и правда, собрались здесь.

Я забежала в дом и увидела сидящего на диване Сашу. Его лицо было в синяках и ссадинах, сильнее всего пострадал правый глаз. Рядом с ним он держал пакет со льдом, а Таня обрабатывала специальной мазью приличную гематому на спине.

Саша поднял глаза на меня, и я увидела в них раскаяние.

— Элька, где ты была? — обеспокоено спросил Дима.

— Эти два красавчика довели ее до истерики, чуть успокоилась, — сообщила подошедшая Света. — Живы?

— Живы, — из кухни вышел Рома, растирающий льдом подбородок. — Вот же два придурка! Нам всем прилетело, пока разнимали их. Кто-то из зевак милицию даже вызвал, пришлось убегать.

Я слушала разговор ребят, а сама не сводила глаз с разбитого Сашиного лица. На глазах снова выступили слезы.

— Элька, не надо, — тихо и хрипло сказал он. — Мы оба не стоим этого.

Ни слова не говоря, я окинула взглядом комнату, зашла на кухню…

— Где Даня? — пустым и отстраненным голосом спросила я.

— Не знаем, — сердито ответил Дима. — Приводить их в одно место было бы глупо.

Я остановилась, еще раз внимательно посмотрела на Сашу и на молчавшую и помогающую ему Таню, и вышла на улицу.

Разглядывая едва освещенную фонарями дорогу, я пыталась понять, куда мог пойти Даня. В больницу? Домой? Вернуться в клуб? А, может, он на смотровой площадке, на холме?..

Меня мучила назойливая мысль, что я бросила его, словно признала правоту Сашиных слов. И то, что сейчас он один, а меня нет рядом… Как будто я осталась с Сашей, беспокоясь больше о нем.

Я не знала, что мне делать. Поэтому я просто продолжала идти.

Подходя к своему дому, на скамейке под кленом я увидела знакомый силуэт. Даня сидел, сгорбившись и низко опустив плечи.

Сердце сбилось с ритма, я рванулась к нему. Глаза Дани были прикрыты, услышав мои шаги, он поднял голову и посмотрел на меня. Я подбежала и, взяв его лицо в ладони, попыталась разглядеть, сильно ли он пострадал.

Ссадина на левой скуле и сильно разбита губа. Острая, как спица боль пронзила все мое тело. Ему досталось гораздо меньше, чем Саше, но отчего же мне так больно?

Даня обнял меня и уткнулся мне в живот.

— Испугалась, да?

Я запустила пальцы в его волосы и взъерошила их.

— Никогда больше так не делай, — срывающимся голосом попросила я.

— Не делать чего, малая? — его голос звучал устало. Он притянул меня к себе и усадил на колени. — Я мужчина и не мог проглотить подобное. Не сделай я ничего, вышло бы, что он прав.

Даня аккуратно заправил мне за ухо выбившуюся прядку. Я взяла его руку. Она сильно припухла, а в районе средней косточки была рваная рана. По моим щекам медленно потекли слезы.

— Эй, не надо… — Данин голос звучал обеспокоенно и нежно одновременно.

Я обняла его и изо всех сил прижалась к его груди, слушая, как гулко стучит его сердце. Он нежно гладил меня по спине, укачивая на своих коленях. Постепенно я успокоилась. А все потому, что он был рядом.

— Пошли ко мне, я обработаю твои синяки, — вытирая оставшиеся слезы, я нехотя встала с его колен.

— Не переживай, я в порядке, — Даня улыбнулся, и тут же его лицо исказила боль, которую он старательно попытался скрыть, обернув в шутку.

— Пошли, мой гордый мужчина, мой папа все-таки врач, и что-что, а перевязки я умею делать.

— Слушаю и повинуюсь, любимая…

В груди стало тепло, я пошла вперед, чтобы скрыть пылающие щеки и совершенно идиотскую счастливую улыбку.

Глава 6

Дома было тихо, мы на цыпочках прошли в мою комнату и прикрыли дверь.

Пока я искала йод, перекись, вату и пластыри, Даня, стоя у двери, внимательно изучал мою комнату.

Светло-зеленые обои с оранжевыми кружочками, широкая кровать с желтым постельным бельем, голубые занавески и белый ковер с длинным ворсом — в общем и целом очень даже жизнерадостно. Слева — небольшой платяной шкаф. Письменный стол завален тетрадями, книгами и какими-то нужными листочками, а вдоль двух стен от пола до потолка — книжные полки. Рядом с кроватью в пяти довольно высоких стопках были сложены книги, которым не нашлось места ни в книжном шкафу, ни на столе.

— Я, конечно, догадывался, что ты любишь читать, но чтобы вот настолько… — Даня был сильно удивлен количеству книг и даже не пытался скрыть это.

Я улыбнулась:

— О, да. Будь осторожен, это заразно.

Я взяла его за руку и усадила на кровать.

При хорошем освещении я быстро промыла и продезинфицировала раны и ссадины на лице. Пока я стояла, склонившись над ним, Даня совершенно бесцеремонно разглядывал меня: мое лицо, шею, вырез на рубашке… От этого внимательного взгляда больших серых глаз у меня руки подрагивали, а по спине пробегали мурашки.

С рукой дело обстояло сложнее. Все пальцы шевелились, — не перелом точно. А вот рваная рана, длиной сантиметра три, выглядела не очень.

— Дань, руку надо бы зашить, — держа ее на коленях, сказала я.

— Ерунда, малая. До свадьбы заживет, — он постарался улыбнуться и даже подмигнул мне.

— Какой же ты красавчик со всеми этими ссадинами и синяками, — я встала, чтобы принести йод и залить рану.

— Шрамы украшают мужчину, — он поймал меня за руку и усадил к себе на колени. — И спасибо за «красавчика».

Я не выдержала и аккуратно поцеловала его, пытаясь не тревожить разбитую губу, но Даня быстро превратил мой целомудренный поцелуй в страстный и нетерпеливый. Я боялась сделать больно, поэтому позволила ему вести. И это было чертовски волнующе!

Почувствовав, что я полностью доверилась ему, Даня открыл глаза, посмотрел на меня и медленно развернувшись, осторожно положил меня на постель, оказавшись сверху. Он неспеша целовал мои щеки, нос, лоб и губы, задержавшись тут подольше, а потом спустился ниже — к шее и ключицам. Сердце и без того колотящееся как бешеное, сжалось и рванулось в бездну, а внизу живота стало невыносимо жарко. Я замерла, едва справляясь с бурей свалившихся на меня эмоций.

Наверное, я была похожа на испуганного олененка, потому что Даня вдруг отстранился и лег рядом.

— Не бойся, малая… — тихо сказал он, глядя мне прямо в глаза.

— Я не боюсь, — я невольно опустила взгляд под напором этого серого океана.

— Храбрая моя девочка, — он улыбнулся и нежно поцеловал меня.

— Я за тебя сегодня очень испугалась…

Лицо Дани исказилось от боли.

— Детка…

— Я не понимаю, как так вышло, что вы с Сашей подрались из-за меня.

Даня обнял меня и поцеловал в волосы:

— Какая же ты, Элька, глупышка… Может, мне не рассказывать тебе о том, что… — Даня намеренно замолчал, чтобы разжечь во мне любопытство.

— О чем? О чем? — я даже подскочила, и усевшись на него сверху, уперлась руками ему в грудь.

Даня шумно выдохнул:

— Нет, лучше не буду ни о чем рассказывать, — на его губах играла коронная кривенькая улыбочка, а руки уверенно легли мне на бедра.

И вот бы поставить этого наглеца на место, но мне все это до безумия понравилось! Я впервые ночью привела парня в свою комнату, мы в абсолютно недвусмысленной позе в моей постели, в любой момент в дверь могут войти родители или бабушка…, а я думаю лишь о том, что безумно, до сумасшествия хочу его поцеловать…

— Ну Да-а-а-ань, — сотворив «самые милые глазки на свете» я похлопала ресничками и надула губки.

— О, не-е-ет! — Даня картинно прикрыл ладонью глаза, словно закрывался от слепящего света. — Остановись, я все тебе расскажу!

Мы оба засмеялись. Даня сел, а я, словно уже тысячу раз так делала, обвила его ногами и руками. Его реакция на такое собственническое обращение не заставила себя ждать, и взяв мое лицо в свои теплые сильные руки, он поцеловал меня.

Оторвавшись от него, я шепотом спросила:

— Этот поцелуй, чтобы отвлечь меня, да?

— Угу, — он улыбался, — неужели для тебя какая-то болтовня важнее моего поцелуя?

Ой, хитрец! Он снова потянулся к моим губам, но я отстранилась, отчего Даня обиженно нахмурился. Получил, да? Каков ответ, таков привет.

Он чрезмерно тяжело вздохнул, снял меня со своих теплых коленей и усадил рядом.

— Причина, малая, в том, что ты очень сильно нравишься нам с Потаповым, — хорошо, что Даня не смотрел на меня, а то увидел бы, как у меня совершенно непроизвольно расплывается в идиотской улыбке рот. — А все потому, что ты чертовски привлекательная девочка, — он повернулся ко мне и с обожанием посмотрел на меня. — Есть в тебе что-то такое, что делает тебя в миллион раз привлекательнее и желаннее, чем сотни других девушек. Да еще этот твой характер колючий и неприступный — с ума можно сойти! — он вздохнул, на этот раз абсолютно серьезно. — При мысли, что к тебе прикоснется кто-то другой, я просто зверею. А зная, что Потапов делал это… — Даня сжал кулаки, отчего рана снова начала кровоточить. — Я хочу прибить его, а тебя заставить забыть все, что между вами было!

— Дурачок ты, Даня… — сказала одно, а сама почувствовала заполняющую всю меня радость. Почему-то от этого его собственнического признания у меня бабочки в животе вспорхнули.

— Еще какой, — как-то легко согласился он. — Я больше двух часов искал вас на набережной в День города. Так и знал, что Саня попытается тебя поцеловать. Меня реально трясло при мысли, что я не успею…

Я вспомнила тот вечер и появление Дани в момент, когда Саша уже почти поцеловал меня. А ведь если бы он тогда не остановил нас, все могло бы быть по-другому. В тот вечер мое сердце билось учащенно только для Сашки, и если бы мы сблизились, то, возможно, на Даню я даже бы и не поглядела.

А еще мне наконец-то стал понятен тот взгляд, которым он смотрел на меня — это был страх не успеть…

— А Таню твою я провожал, чтобы о тебе что-нибудь выведать, — он взъерошил свою челку. — Ты будь повнимательнее с ней, хоть она и твоя подруга, но…

— Мы уже не подруги.

Даня искренне удивился.

— Почему? Она обиделась после выпускного?

— Нет, — я зажала руки между коленями — моя поза, выдающая сильное волнение, — из-за тебя.

— В смысле?

— Долгая история, — опять накатили воспоминания того дождливого дня. — А если коротко, то она попросила оставить тебя в покое, я ответила, что ничего обещать не буду, она…

— Что она? — Даня напрягся.

— Она со мной не согласилась, — я попыталась говорить весело, но судя по сомнению в Даниных глазах, вышло не очень.

Он помолчал, внимательно глядя на меня, а потом придвинулся и крепко обнял.

— Такое ощущение, что большая часть компании против наших отношений, — после долгой паузы сказал он.

— Глупые, они только добавляют этим отношениям шекспировской романтики. Даня улыбнулся, и я не смогла не ответить ему тем же.

Нежный поцелуй на улыбке, и по всему моему телу снова взметнулись мурашки.

За окном стояла теплая июньская ночь, громко тикали часы, ветер колыхал занавески и доносил сладкий запах цветущей липы.

Мы лежали в моей постели, прижавшись друг к другу и впервые были так близко. В полумраке комнаты он ласково гладил мое лицо, касался волос и губ, а я находилась в своем личном раю: наслаждалась его прикосновениями, таяла от его влюбленного взгляда и запускала пальцы в его непослушные волосы, вдыхая единственный во всей вселенной его запах…

— Не уходи, пожалуйста, — глаза слипались, я едва держалась на краешке сознания.

— Не уйду, — прошептал Даня. — Спи, малая…

Он обнял меня и крепко прижал к груди. Я вцепилась в его футболку и под мерный и глубокий стук его сердца быстро уснула.

Глава 7

Меня разбудил привычный звук переставляемой на кухне посуды.

Я открыла глаза и резко села на кровати.

Даня! — как молния пронзила меня мысль. Последнее, что я помнила — это то, как я заснула в его объятиях… Не может быть, что мне все это приснилось! На мне вчерашние джинсы и рубашка, а значит, Даня — не плод моего больного воображения, и мы вновь провели эту ночь вместе.

Когда, ставшая привычной, дурацкая улыбка сползла с моего лица, меня накрыл страх: успел ли Даня уйти, пока не проснулись родители или…

Вот же жь! Второй день подряд выслушивать воспитательные беседы — это уже слишком.

Надеясь, что мой ночной гость остался тайной для всех, я быстро переоделась в пижаму и пошла в душ.

— Доброе утро! — потягиваясь и делая вид, что зеваю, сказала я. На самом деле я выспалась очень хорошо — теплые Данины объятия отличное снотворное!

— Доброе, Элечка! — бабушка хлопотала на кухне, папа тут же читал газету. Он поднял глаза и глядя на меня сквозь очки заметил:

— Доброе, соня ты наша! Ты помнишь, что до отъезда у тебя два дня осталось?

— Помню, конечно, — на бегу ответила я, радуясь, что про Даню судя по реакции, никто из присутствующих не знает.

— Тогда завтракай скорее и поехали в магазин покупать тебе чемодан. Думаю, в ближайшее время он часто тебе будет нужен.

Меня не пришлось просить дважды, и уже через двадцать минут я была готова и даже села в папину машину, дожидаясь его прихода.

На лавочке у дома сидел лохматый Дима и, потягивая минералку, видимо, пытался придти в себя после вчерашнего.

— Димка, выглядишь ужасно. Тебе не надоело?

— Надоело, Элька, но что я могу поделать? То праздники, то трагедии… Мы же решили, что «жмем на газ» этим летом.

— Какие планы на сегодня? Поедем на озеро, или все передумали уже?

— Поедем, часа через три стартуем, — он смачно зевнул, и я, повинуюсь зеркально-нейронной реакции, сделала то же самое. — Высыпаться надо, а не все это… — Дима покрутил пальцем в воздухе.

— Кто бы говорил… — решила подколоть его я.

— Тот, кто не палится так откровенно, оставляя кроссовки прямо у входной двери.

У меня внутри все похолодело, но осознав, что о Дане знает только Дима, я негромко засмеялась:

— Видел его, да?

— Угу, и кроссовки ему принес, как слуга какой графу, — Дима сморщился, изображая унизительные воспоминания. — Ладно, поезжай с папой по делам, но попробуй вернуться вовремя, а то все уедут. Кстати, Саня сегодня не едет с нами, выдохни…

Я с улыбкой кивнула Димке, предвкушая новую встречу с Даней.

Я любила проводить время наедине с папой. Иногда мы устраивали с ним такие дни или вечера: только мы вдвоем. Я заходила к нему на работу или он заезжал домой пообедать, а после приглашал меня «прогуляться». Мы болтали о разном, и он обязательно покупал мне что-нибудь вкусненькое.

Вот и сегодня, быстро выбрав в «Универмаге» большой, оливкового цвета чемодан на колесиках, мы отправились в наш любимый ресторанчик, где подавали самый вкусный грибной суп-пюре и умопомрачительно вкусные пончики.

Всю дорогу и во время покупок папа был непривычно молчалив. Видимо, мой «бунт на корабле» не прошел для него незамеченным.

Сделав заказ, я разглядывала других посетителей ресторана, когда папа, важно откашлявшись, начал:

— Эля, дочка… Я хотел обсудить с тобой один очень важный момент… — он сделал паузу и тыльной стороной руки вытер лоб.

Что это с ним? Кондиционеры здесь работали хорошо.

— Пап, попей воды, — решила я его поддержать.

— Спасибо, — он с жадностью опустошил весь стакан. — Черт! Нелепица какая-то… Я вчера маме спор проиграл, и теперь вот должен…

Что?! Мама и папа к спорам серьезно относятся? Я невольно улыбнулась.

— Эля, накануне я, конечно, погорячился в высказываниях о Дане Шустове. И поэтому мне хотелось бы… Нам с мамой хотелось бы понимать, что связывает тебя с этим парнем. И что у тебя случилось с Сашей Потаповым? Вы же встречались, а на выпускном он с твоей Татьяной был… Короче, посвяти, будь добра, своих родителей в определенные подробности своей личной жизни, чтобы мы понимали, что происходит, а не слушали всякие сплетни, — папа помолчал, а потом быстро добавил: — И, пожалуйста, без общих фраз, типа «он мне нравится», «мы привыкаем друг к другу»…

Папа выдохнул и опустошил еще один стакан воды.

Похоже, пришло время рассказать все родителям…

— С Сашей мы встречались пару недель, а разошлись, потому что не сошлись характерами… — папа многозначительно закатил глаза, а я продолжила: — Ошиблись мы, решив, что сможем из друзей стать парнем и девушкой. Ничего у меня не ёкает, когда он рядом, понимаешь? Остановиться предложила я, Саша был против. Да он и до сих пор против… — тихо добавила я. — А Даня…Пап, тут у меня все серьезно, — папа напрягся, крепче сжав вилку. — Он мне очень нравится, думаю, я встретила своего человека.

Папа долго смотрел на меня, потом положил вилку и наконец спросил:

— Вы предохраняетесь?

Я даже супом подавилась от такой прямолинейности. Что? Мы сейчас будем говорить о контрацепции? С папой?!

С трудом откашлявшись, вся красная (не понятно от чего: от кашля или от дикого смущения), я все-таки выдавила из себя:

— Мы еще до этого не дошли. А если бы и дошли, то, извини конечно, но с тобой за чашкой чая я не стала бы этим делиться.

Папа довольно откашлялся, и пряча смущение за чрезмерно активной перестановкой тарелок и чашек на столе, сказал:

— Ясно, доченька, я все понимаю. Ты уже совсем взрослая у нас… А молодость, чувства и гормоны — это то еще зелье, — папа улыбнулся каким-то своим мыслям. — Возможно, ты считаешь нас с мамой чрезмерными консерваторами и слишком строгими родителями, но мы просто хотим, чтобы ты была счастлива. Ты же знаешь, что мы с первого класса влюбились друг в друга, постоянно были вместе, потом отучились в разных городах, потом я в армии отслужил… Но все это время мы видели только друг друга. Я четко понимал, что если Надя забеременеет, то я сразу женюсь на ней, не дожидаясь диплома и прочих условностей. Потому что мы столькое вместе пережили. Наверное, поэтому мы Сашу так хорошо приняли: подумали, что ты нашим путем идешь… А тут Данька… — папа, задумавшись, посмотрел в окно. — Вот, вроде, и парень он неплохой, но что-то мне не дает покоя…

Все время, пока папа говорил, я внимательно на него смотрела, отмечая волнение, заботу, нежность, уверенность.

— Пап, спасибо, что поговорил со мной, — я дотронулась до его руки. — Теперь мне понятно, что вы с мамой не осуждаете меня. Последний месяц столько всего изменил в моей жизни! Порою я и сама не успеваю сообразить, что к чему… — я сложила руки на груди. — По поводу Дани я ничего не могу тебе обещать, кроме того, что в случае чего мы будем предохраняться, и на этом, пожалуйста, давай закроем эту неловкую тему!

— Отлично, малышка, давай уже есть, а то все остыло! — папа, как и я с облегчением закончил наш разговор, ради которого, как выяснилось, все и делалось.

Мы спокойно пообедали, много смеясь и обсуждая, какие частушки пели родители на выпускном, и какой в этом году проходной бал на вожделенный филфак.

Я снова попыталась «запомнить все»: и интерьер этого нашего любимого ресторанчика, и вкус пончиков, и отличную погоду, и улыбающегося, энергичного папу.

Мы засиделись в ресторане и уже подъезжая к нашему дому, я поняла, что в три часа, отведенных мне Димой, я не уместилась. Не успела я взгрустнуть по этому поводу, как увидела знакомый черный тонированный «мерседес» и стоящего рядом во всем белом Даню.

Сердце тут же забилось быстрее, а мои щеки покрылись румянцем.

Глава 8

— Ну, вот, стоило о нем поговорить, а он тут как тут, — как бы между делом заметил папа, паркуя нашу машину напротив дома.

Мы вышли из машины, и Даня подошел к нам, вежливо поздоровавшись с папой и улыбнувшись мне своей умопомрачительной улыбкой.

От их вчерашней стычки с Сашей осталась небольшая ссадина на левой скуле и едва припухшая нижняя губа. Руку он намерено прятал.

Папа, видимо, давно вынашивал план этой встречи, потому как расправив плечи и засунув руки в карманы важно произнес:

— Здравствуйте, молодой человек! Я так понимаю, это вы активно и регулярно практикуетесь в незамечании времени, когда моя дочь находится с вами рядом?

Вот же ж! Вспомнил, как Даня отмазывал меня за позднее возвращение перед последним звонком и решил его подколоть, намекая, что я на днях не ночевала дома?

Даня выглядел немного растерянным, но взгляда не отводил:

— Все верно. Чем больше практикуюсь, тем меньше слежу за временем.

— Ну, ну… — эти папины интонации не сулили ничего хорошего. Он внимательно рассматривал Данино лицо со следами вчерашней драки.

Надо было срочно выручать своего парня!

— Пап, ты иди домой, отдыхай, а я…

— Нет, Эльвира, это ты иди домой и собирайся туда, куда вы там договорились ехать, а мы еще пару минут поговорим, — уверенно перебил меня папа, и мне ничего не оставалось, как направиться собирать вещи на запланированный пикник.

Из-за папиной спины я посмотрела на Даню, и знаками показав ему: «Держись!», поспешила в свою комнату.

Со скоростью света побросав в пляжную сумку все, что попалось мне на глаза и переодевшись в белый льняной сарафан, я выбежала на улицу.

Папа стоял в тридцати сантиметрах от моего парня и глядя ему прямо в глаза что-то говорил. Даня молчал и внимательно слушал, а потом согласно кивнул.

— Я готова! — как можно громче обозначила я свое появление. — Поехали?

Даня улыбнулся, попрощался с папой и открыл для меня пассажирскую дверь. Я оглянулась на папу, чтобы помахать ему. Он стоял все в той же позе — руки в карманах — и, задумавшись, смотрел на нас. Потом махнул мне рукой и пошел в дом.

Удобно усевшись на пассажирское сидение и кинув свою сумку на заднее, я едва дождалась, пока Даня сядет за руль и закроет дверь.

— Что папа сказал тебе? Все в порядке? Он в ярости? Нет? — я задавала вопросы, даже не давая ему возможности ответить.

Даня улыбнулся, завел машину и потянувшись ко мне через широкую панель, разделяющую наши кресла, поцеловал. Мне сразу же стало спокойно, а ответы на миллион моих вопросов могут и подождать!

— Все в порядке, малая, не волнуйся. Папа сказал правильные вещи… — Даня вдруг задержал взгляд на моих коленях. — Какого черта ты носишь такие короткие вещи?

Я даже на пару секунд дар речи потеряла от неожиданности!

— Обычные вещи, — промямлила я, — лето же, жарко…

Он наконец-то поднял на меня глаза, ставшие на пару тонов темнее, и тихо сказал:

— Может, ну его, этот пикник с ребятами?..

Намек прозрачнее некуда! Ну уж нет, дорогой Данечка, средь бела дня такими предложениями разбрасываться? Да еще прямо после разговора с моим папой?!

— Я Диме обещала, что приеду, — озвучила я самую нелепую причину, по которой стоило променять время наедине с парнем, от которого у меня крышу сносит, на пикник с друзьями.

Даня картинно закатил глаза и шумно выдохнул:

— Ну, по крайней мере, попробовать стоило, — он надел идеально ему подходящие солнцезащитные очки, улыбнулся мне и включил поворотник.

Когда мы подъехали к озеру, ребята уже все подготовили: стол был накрыт, пледы расстелены, а сами они уже явно не один раз искупались.

Наше появление с Даней было встречено многозначительными возгласами и присвистыванием. И если моего парня это только забавляло, то я тут же смутилась, меня даже мысль посетила: не остаться ли в машине?

Даня понял, что я на грани побега, поэтому крепко взял меня за руку и повел к общему столу, на который как раз в это время Рома ставил только что приготовленный шашлык.

— Тили-тили тесто жених и невеста, — в унисон прокричали Леша с Сергеем.

— Всем привет! — Даня даже бровью не повел на такое приветствие, пожимая руки парням.

— Ну, наконец-то я не только слышу, но и вижу это собственными глазами, — Света обняла меня, тихо шепнув: — Как ты после вчерашнего?

— Нормально, — почти одними губами ответила я.

Она погрозила пальцем Дане, на что он лучезарно ей улыбнулся и притянув меня к себе, обнял со спины.

Рядом с нами фыркнула Таня. Сегодня на ней был белоснежный совместный купальник, подчеркивающий ее точеную фигурку.

— Боже мой! Какие чувства! Шустов ты уверен, что сможешь обойти Потапова по количеству дней, проведенных с Эльвирой?

Я почувствовала, как Даня напрягся, но Тане он ответил своим привычным насмешливо-ироничным тоном:

— Татьяна, да не возбуждайся ты так при нашем появлении, и дни начинай считать, раз уж тебе нечем заняться!

Она громко прицокнула и отошла к мангалу, у которого стоял Рома. Я проводила ее взглядом.

Находиться рядом было некомфортно. Я, да и все вокруг, знали, что Даня ей сильно нравится, а я — нет. Но можно ли решить эту проблему? Судя по тому, что время шло, а чувство неприятия между нами только усиливалось, выход был один — одна из нас должна уйти из компании. Таня всем своим видом показывала, что делать этого не собирается. Но и я не планировала оставлять компанию, в которой каждый был мне очень дорог.

Мои размышления прервал Рома, который позвал всех к столу.

Нам с Даней подставили тарелки с шашлыком и овощами и налили по «штрафной». Для меня старался брат, поэтому по сложившейся давно традиции «проштрафливалась» я апельсиновым соком.

Поводов для сегодняшней тусовки было много. Тосты, сменяя друг друга, путаясь и повторяясь, звучали почти постоянно. Мы много смеялись и шутили, на самом же деле почти каждый из нас сильно переживал за свое будущее. Мы, абитуриенты — боялись не поступить, а ребята, получившие вышку — не найти нормальную работу.

На днях Диму пригласили работать по специальности в наш городской НИИ. И хоть первое время больших денег ему не предлагали, но сам факт, что его заметили во время дипломной практики и без опыта пригласили на работу — дорогого стоил. Ребята искренне поздравляли его и немного завидовали. Среди всех нас он был самым устроенным на данный момент.

— Дань, а что у тебя с работой? — спросила Света, которая разослала резюме в несколько компаний, но молодого бухгалтера пока нигде принимать не спешили.

— Еще не знаю, — уклончиво ответил он, почему-то глядя на меня. — Выпускников Питерского «Политеха» обычно легко берут на работу.

— Наверное, и за границу приглашают? — спросил Рома.

Даня промолчал, за него ответил Дима:

— У Даньки редкая, но активно развивающаяся специальность. Хороших специалистов в их области не так и много не то, что в России, но и в мире вообще…

— А наш Даня, конечно, хороший специалист, да, Дима? — почему-то вмешалась Таня, глядя на меня.

Я понимала, куда она клонит, и искренне жалела, что в тот вечер, когда он пришел к нам на ужин, не слушала внимательно о его будущей профессии и перспективах, думая лишь о том, как бы сбежать в свою комнату.

— Что толку говорить, где я смогу работать, — нехотя ответил Даня. — Через пару недель я поеду в Питер, там и решу все на месте.

Несмотря на то, что мы и так сидели рядом, он подвинулся ко мне поближе и взял за руку. Я ответила ему улыбкой, и он потрепал меня за щеку.

— Идемте купаться, — с готовностью поднялась из-за стола Света. — А то мы тут перегрелись со своими разговорами. Эля, ты идешь?

— Да, только мне переодеться нужно, — почему-то краснея сказала я.

Даня поднялся вместе со мной, чтобы открыть машину:

— Если что, малая, то ты сегодня купаешься в лягушатнике… — я вопросительно-многозначительно уставилась на него. — И еще я тебя за руку буду держать.

Кажется, Даня решил исполнить свое обещание — не пускать меня купаться без присмотра. Я ничего не ответила и обиженно обойдя его, направилась к машине.

Еще по дороге я жалела, что обстоятельства снова не дали мне возможности переодеться заранее. Хорошо хоть у Даниной машины тонированные стекла.

Но покопавшись в своей сумке я обнаружила, что не взяла верх от купальника. Да неужели?! Перерыв еще раз все вещи пришлось признать очевидное.

— Что-то случилось? — ко мне подошел Даня.

— Ага, представляешь, я так торопилась, что забыла купальник.

Он ласково улыбнулся и присел передо мной на корточки:

— Так переживала за меня? Боялась, что твой папа меня съест?

— Вот еще… — перед этим самодовольным парнем совсем не хотелось признавать своего волнения.

— Просто надень мою футболку, — сказал Даня и тут же снял ее, обнажив свое загорелое и подтянутое тело, от одного вида которого у меня сердце из груди было готово выскочить. Я даже глаза зажмурила от неожиданности и так бы и сидела, если бы Даня не дотронулся до моей лодыжки. Привычные мурашки пробежались по моему телу, чтобы сосредоточиться внизу живота.

Я распахнула глаза и наткнулась на бездонный серый взгляд. Я чувствовала, как теряю связь с реальностью, как безразлично становится мне то, что мы в общественном месте и кругом люди, что сейчас еще день…

Его рука поднималась все выше, дойдя до бедра. Даня опустился передо мной на колени, отчего я невольно раздвинула ноги. Мои колени коснулись его тела, и меня обожгло волной всепоглощающего желания. О, какое это было сильное чувство! Сильнее страха, жажды, усталости, сильнее рациональности и принципов…

Я закрыла глаза, понимая, что если не разорву этот контакт, то прямо сейчас полечу в бездну. Дышать было тяжело, я пыталась взять себя в руки, но ощущая запах Даниного тела так близко — сделать это было практически невозможно!

— Даня, — хрипло сказала я и не узнала свой голоса.

— Ммммм? — также хрипло ответил он мне.

Из последних сил держась за свой рассудок, я открыла глаза и дотронулась до его щеки:

— Остановись… пожалуйста…

В его глазах промелькнуло сожаление, но он послушно отпрянул от меня.

— Ты даже не представляешь, как заводишь меня, — он наклонился и поцеловал мою коленку. — Зачем только я послушал тебя и вместо того, чтобы провести время только вдвоем согласился-таки приехать сюда? — он снова улыбался, своей улыбкой показывая мне, что все в порядке, что я могу не беспокоиться. Потом легонько поцеловал меня в губы и пошел купаться.

Я сидела с его футболкой в руках и никак не могла придти в себя.

Было очевидно, что Даня разбудил во мне те чувства и эмоции, о существовании которых я даже не догадывалась. Они пугали и завораживали меня одновременно. Я чувствовала, что не в силах сопротивляться им, что они как лавина идут сейчас на меня, а я просто стою и смотрю…

Сняв сарафан и натянув Данину футболку, я пошла к озеру. Нужно было срочно охладиться.

Глава 9

С пикника мы с Даней уехали первыми. Таня, которую уже не сдерживала наша дружба, постоянно к нам цеплялась. Даня ловко отбивал ее недвусмысленные нападки, но мне было все сложнее оставаться спокойной.

— Эй, малая, — Даня нежно провел пальцами по моей руке. — Если хочешь, давай уедем? — чтобы не слышали другие, сказал он мне.

Я часто закивала головой и с мольбой посмотрела на него. Он широко улыбнулся и встал:

— Народ, всем спасибо за мероприятие, было душевно… — Даня, попрощавшись с парнями и кивнув Свете, взял меня за руку, планируя идти к машине.

— Подождите минуту, — нас догнал Дима. — Элька, посиди в машине.

Я возмущенно топнула ножкой. Что за тайны у них от меня?!

— Если ты хочешь поговорить с ним о нас, то папа сегодня уже постарался, — сообщила я недовольным голосом.

Дима твердо посмотрел на меня и попросил уже мягче:

— Эля, пожалуйста. Всего пару минут…

Я села в машину и даже включила музыку, чтобы не было соблазна подслушать.

Даня, действительно, вернулся через пару минут, не успел доиграть любимый мной трек Клайдермана.

Он молча завел машину и вырулил на дорогу.

— Мои родственники тебя допекли? — спросила тихо, боясь услышать ответ.

— Нет, — тихо и спокойно ответил он.

— Это выглядит странно, да? Мы еще и встречаться толком не начали, а тебя уже бомбят со всех сторон. Может, сбежишь пока не поздно? — как обычно, когда я волнуюсь, шутки выходят совсем не смешные.

Даня поехал медленнее и повернулся ко мне:

— Во-первых, давай определимся с терминами. Мы с тобой встречаемся… сколько дней — тебе Рыкова скажет, она у нас счетоводом на полставки пристроилась, — Даня кривенько улыбнулся. — Во-вторых, бежать я никуда не собираюсь, не надейся! И в-третьих, меня никто не бомбит, мы просто общаемся.

— Ха-ха-ха! — чересчур картинно засмеялась я.

Данька улыбнулся и взял меня за руку.

— Малая, почему ты только со мной такая вредная и колючая? — он поцеловал мою ладошку и в животе у меня бабочки запорхали. — С родителями послушная, с друзьями — уступающая и молчаливая… И только я выиграл «главный приз»…

— Ну, вот ты и ответил на свой вопрос, — я не смогла сдержать улыбку, глядя как всегда и во всем уверенный Шустов, наморщив лоб, размышляет.

Мгновение спустя, он засмеялся и прибавил газу. Машина послушно набрала приличную скорость и, мягко покачиваясь, рванулась в сгущающиеся сумерки.

Было что-то успокаивающее в том, как за окном мелькали линии дорожной разметки и фонари. Даня держал меня за руку, в салоне было тепло и звучала приятная музыка.

— Послезавтра я уезжаю в Москву, — сказала я, глядя на дорогу.

Даня крепче сжал мою руку и вздохнул:

— Да уж, время пролетает с неимоверной скоростью, — его голос звучал грустно.

— Ты же вернешься сюда из Питера? — почему-то я не смогла сдержать волнения в голосе.

— Шутишь? — он картинно округлил глаза. — Моя девушка приедет сюда к концу июля. Конечно, я вернусь.

Он поднес мою руку к губам и снова поцеловал ее.

— Сказал бы мне кто-нибудь в конце мая, что я с тобой буду встречаться, я бы назвала его ненормальным! — с улыбкой сказала я.

— Сказал бы мне кто-нибудь неделю назад, что ты будешь моей… — Даня многозначительно окинул меня взглядом. — Я решил бы, что этот человек просто увлекается фантастикой.

То, что происходило между нами, действительно, было похоже на что-то нереальное. Один вот этот его взгляд всколыхнул во мне бурю эмоций и заставил сердце бешено колотиться.

Еще мгновение, и машина припарковалась у моего дома. Приехали так быстро…

Несмотря на то, что мы провели почти весь день вместе, расставаться совсем не хотелось. Я тихонько захныкала.

— Эй, малая, не начинай, а то я тебя не смогу отпустить… Хотя… — Даня посмотрел на часы на панели авто, а потом на меня: — Еще одиннадцати нет… до твоего комендантского часа еще много времени. Пойдем ко мне?

У меня от неожиданности даже рот приоткрылся. Что он только что сказал?!

— Кино какое-нибудь посмотрим… — оценивая мою реакцию на свое предложение, Даня произнес это скорее «для галочки», но не успел он закончить фразу, как я, удивив саму себя скоростью принятия решения, выпалила:

— Я согласна! Пойдем!

Агрессивно газуя, «мерседес» сорвался с места, оставляя позади мой дом.

Глава 10

Дом Шустовых выделялся среди соседских своим масштабом: кирпичный трехэтажный особняк, высокий кованый забор, подземный гараж и явно заказанный в столице ландшафтный дизайн у главного входа.

Когда мы подъехали, ворота автоматически открылись. Даня оставил машину прямо напротив входа и, быстро обойдя ее, открыл мне дверь.

За несколько минут, которые заняла дорога от моего дома, я уже тысячу раз поругала себя за безрассудство, а вот сейчас, признаться честно, я была близка к тому, чтобы попросить Даню вернуть меня обратно.

Он почувствовал мое смятение и неуверенность, протянул руку и с улыбкой сказал:

— Обещаю, что я тебя не съем!

— Ой, ну очень смешно, — съязвила я. — Это пошло как мир.

И все же я взяла его за руку и пошла вслед за ним. Уже войдя в прихожую, Даня обнял меня и прошептал:

— Ну, если только откушу кусочек…

Я тихо засмеялась, и в этот самый момент из гостиной вышла высокая женщина средних лет. Я вздрогнула и попыталась отстраниться от Дани, но он крепко держал меня в объятиях.

— Даня, ты в кои-то веки дома так рано? — ее ярко-накрашенные брови взметнулись вверх и спрятались под челкой. Она окинула меня с ног до головы довольно равнодушным взглядом: — Зайдите, мы с отцом еще не спим.

Даня тяжело вздохнул и взял меня за руку. Женщина, которая, несомненно, была Верой Федоровной, новой Даниной мачехой, неспеша вернулась в гостиную.

— Да-а-а-нь, — шепотом попросила я, — давай я уйду? Неловко так…

Он внимательно посмотрел на меня:

— Ты моя девушка, почему ты должна уходить? — он нежно прикоснулся к моей щеке. — Не вижу смысла прятаться от них, в нашем маленьком городке все уже давно знают о нас.

Я опустила глаза. Никак не удавалось унять волнение, отчего мои плечи быстро вздымались и опускались.

— Эй… — он попытался поймать мой взгляд, отчего даже присел немного. — Если так не хочешь встречаться с ними, то давай просто уйдем?

Я отрицательно помотала головой. Уйти, когда нас видели и пригласили, было бы верхом невоспитанности.

Мы вошли в большую, обставленную с чрезмерным апломбом гостиную. На большом угловом кожаном диване, свободно развалившись, сидел Сергей Юрьевич, рядом с ним его жена. На журнальном столике перед ними стояло несколько бутылок, наполненные стопки и полупустые бокалы, ваза с фруктами и тарелка с закусками.

— Привет, молодежь! — глядя на нас оценивающим взглядом, сказал Сергей Юрьевич. — Гуляете?

Я тихо ответила на приветствие. Повисла неловкая пауза. Даня, судя по всему, отвечать не планировал, а я не могла придумать, что сказать.

— Отец, уже поздно, мы с Элей еще хотим кино успеть посмотреть…

— Да, да, да, — наигранно рассеянно ответил Сергей Юрьевич, — кино, конечно…

Я посмотрела на Даню и увидела, как напряжено его лицо, а на скулах бегают желваки.

— Давай без этих намеков, — огрызнулся он.

— Какие намеки, сынок? Весь городок знает, что ты полез в драку из-за этой прекрасной особы, — он подбородком указал на меня, отчего мои щеки тут же вспыхнули. — Я такого благородства у тебя не видел по отношению ни к одной из твоих многочисленных девушек, — он криво усмехнулся.

Глядя на эту улыбку, особенно очевидно стало внешнее сходство Дани с отцом, но почему мне это так неприятно?

Даня молчал, но сжал мою руку так сильно, что я чуть не вскрикнула. Я дотронулась до него, чтобы привести в чувства. Он вздрогнул.

— Предположим, ты уже все выводы сделал. На этом мы, пожалуй, пойдем, — Даня развернулся, чтобы уйти, но ледяной тон отца заставил его замереть:

— Ты можешь идти, а с Эльвирой я бы хотел еще немного поговорить.

Быстрый, беспокойный взгляд на меня, а затем Данино лицо исказилось от досады.

Я совсем ничего не могла понять сейчас, но всем своим существом чувствовала, что нам здесь не рады и, оставшись, ничего хорошего я не услышу. Ноги словно вросли в лакированный до блеска паркет, даже если бы я и захотела, то не смогла бы сделать ни шагу.

— Садись, дорогуша! — Сергей Юрьевич опять же небрежным жестом подбородка указал мне на кресло неподалеку.

— Спасибо, я постою, — ответить получилось негромко, что вызвало улыбку на лице хозяина дома.

— И как же тебя, Эльвира, угораздило спутаться с моим сыном? — снова этот оценивающий взгляд, сканирующий меня с ног до головы. — Ты, вроде, приличная девушка, умница и отличница… Говорят, в МГУ собираешься поступать? Почему Даниил?

Вопрос повис в воздухе. Я вдруг поняла, что Сергей Юрьевич не меня сейчас пытается задеть, а своего сына. И от осознания этого мне стало больно и обидно. За Даню. Внутри что-то щелкнуло, и впервые в своей спокойной и неконфликтной жизни я с вызовом посмотрела на едва знакомого мне, но уже неприятного взрослого мужчину, на безвкусно, но дорого одетую женщину и твердо сказала:

— Разве, чтобы быть с человеком нужны причины или выгоды?

Сергей Юрьевич громко и неестественно засмеялся, а лицо его жены исказила гримаса возмущения.

— Глупышка! Дань, ну где ты такую глупую и наивную девочку отыскал?! — мужчина громко и наигранно зааплодировал.

Даня, так и не повернувшийся лицом к отцу и мачехе, словно окаменел.

— Послушай меня внимательно, Элечка, — голос Сергея Юрьевича стал холоднее льда. Меня едва заметно передернуло, когда мое уменьшительно-ласкательное имя, используемое только самыми близкими, прозвучало из уст этого человека. — Не знаю, какие розовые замки рисует там твое воображение, относительно моего сына, но как человек знающий жизнь и его, я говорю тебе: ничего у вас не выйдет! — Даня даже рыкнул и повернулся к отцу, глядя на него исподлобья. — Ну, ну, ну, Даниил, спокойно, спокойно… Вы молоды, гормоны, небось, через край, да? — он масляно подмигнул нам, отчего стало мерзко и неприятно. — То-то и оно! А вам обоим сейчас нужно думать о своем будущем: тебе ехать и поступать в Москву, а потом учиться там и наслаждаться столичной студенческой жизнью по полной, а для Дани уже готово место в американской IT-компании. Через пару месяцев тю-тю твой мальчик, дорогая, улетит за десять часовых поясов. Так пораскинь своими мозгами, стоит ли это того…

Слезы стояли в моих глазах, но пытаясь не дать голосу задрожать, я перебила его:

— Вы что — Бог? Откуда вам знать, что с нами случится или не случится? — Даня повернулся и удивленно посмотрел на меня. «Малая, что ты творишь?» — читалось в этом взгляде. — Чтобы строить прогнозы, сначала нужно хоть немного знать нас. А вы… вы… даже собственного сына не знаете! — я все-таки сорвалась почти на крик. — К черту ваши советы! Это касается только нас двоих, поэтому и решать все будем только мы вдвоем!

После этих слов, я резко развернулась и почти выбежала на улицу.

Даня догнал меня у ворот и порывисто прижал к себе. От обиды, бессилия и досады меня душили слезы. Я уткнулась в его грудь и зарыдала. Объятия стали еще крепче и нежнее.

Он снова давал мне возможность рассыпаться в своих чувствах на миллион частей, чтобы потом отыскать в себе силы собраться заново… От того, насколько хорошо он меня чувствовал — было еще больнее!

Потому что я на несколько минут попав в жизнь, которой он живет все свои двадцать два года, вдруг поняла, что ничего не знаю о нем… Я ничего не знаю… Все выводы делала, глядя на его поступки и слова, а постараться понять, почему он поступал именно так — даже мысли не было.

Вспомнился рассказ Зои Николаевны о том, как Даня прятался у нее в библиотеке, чтобы не идти домой, и тот случай на парковке, когда Сергей Юрьевич ударил его…

В каком мире он живет? И есть ли в нем место для меня?

Конец ознакомительного фрагмента.