Зима с сюрпризом. Сherchez le manuscrit, или Ищите рукопись

Милена Стилл

Где бы не появилась журналистка Гуня Кондакова, там обязательно мелькнёт тень из прошлого в образе стриптизёра Француза. Даже безобидное посещение музея обернулось для членов её семьи чрезвычайным происшествием. Пока они рассматривали картины в одной из комнат дома-музея Чехова, из гостиной был украден оригинал рукописи писателя.Чтобы оградить семью от нехороших сюрпризов перед Новым годом, журналистка сама подключается к расследованию этого запутанного дела.

Глава четвёртая

Когда приехала полиция, напряжение в тесной прихожей достигло апогея.

Агния требовала, чтобы охранник немедленно снял наручники с её мужа. А тот категорически отказывался это делать, говоря, что пусть начальство разбирается, а его дело маленькое.

Нюра потирала забинтованную голову и всё время скулила от боли и страха, говоря, что не видела, кто ударил её.

Но когда старшина полиции задал вопрос, а не пропало ли что-нибудь в музее, вот тут все встрепенулись. Женщина в валенках, как оказалось, она была дежурным администратором в этот день, тут же побежала в гостиную, и уже оттуда все услышали крик: «Украли! Украли рукопись!»

Старшина поморщился и, достав телефон, связался с дежурным, чтобы тот прислал следственную группу в Мелихово.

— Так, не будем терять время, — садясь за стол контролёра и раскрывая папку, сказал он. — Граждане, приготовьте ваши паспорта.

— Пусть сначала этот нехороший человек извинится передо мной и снимет наручники, — зло глянув на охранника, сказал Дмитрий.

Старшина, не обращая внимания на претензии, снял тёплую шапку с кокардой и положил её на стол. Потом пригладил волосы и обратился к охраннику:

— Итак, расскажите, что здесь случилось.

— Я был в будке у входа со Степанычем, — нервничая, начал рассказывать он. — Вдруг зазвонил телефон, я ответил. Мужик в телефоне сказал, что кто-то напал на контролёра Нюру в чеховском доме. Ну я и побежал сюда. По дороге встретил Васильевну. Мы вбежали в дом, видим этот, — охранник кивнул в сторону Димы, — стоит с дамочкой, а Нюрка с пробитой головой на полу лежит. Ну я и обезвредил его.

— Хорошо, — произнёс старшина. — А теперь ваша версия, — обращаясь к Дмитрию, сказал он, фиксируя всё в протоколе.

— Мы всей семьёй приехали в Мелихово, чтобы отдохнуть от московской суеты и показать детям усадьбу Чехова, — начал излагать свою версию Дима. — Когда мы рассматривали картины в комнате сестры Антона Павловича, то услышали крик Нюры. Я пошёл посмотреть, что случилось, и увидел её с окровавленной головой на полу. Над столом у вас висит бумажка с телефонами, вот я и набрал «охрану». А дальше вы уже слышали.

— Вы сказали, что всей семьёй приехали. Так, а кто ещё был с вами? — продолжил допрос старшина.

— Наши дети, — не выдержала Агния, присоединившись к разговору.

— И где же они в данный момент? — удивлённо спросил старшина.

— Я попросила их уйти, пока обрабатывала рану и бинтовала голову Нюре.

Услышав это, Нюра вдруг снова начала всхлипывать и подвывать.

Но полицейский проигнорировал её всхлипы и строго сказал:

— Я не понял. А где дети?

Агния распахнула дверь в кабинет Антона Павловича и коротко сказала:

— Здесь.

Старшина, женщина в валенках и охранник как по команде ринулись в кабинет.

Картина, которую они увидели, кажется, потрясла их не меньше, чем лежащая на полу пострадавшая контролёрша.

На диване, обитом тёмно-зелёным велюром, рядком сидели одинаковые беленькие девочки и черноволосый мальчуган, который был старше их в два раза.

Женщина в валенках вдруг снова начала кричать. Просто кричать, не произнося ни слова. Дети, испугавшись, сначала замерли, а потом девочки заревели во весь голос и бросились к маме.

А мальчик подбежал к отцу и уткнулся ему в живот. Так как руки у Димы были закованы, он опустил голову и начал тихо успокаивать сына. Игорёк держался до последнего, но тоже не выдержал и заревел.

В этот момент дверь в прихожую отворилась, и в помещение вошли медики из подъехавшей «скорой помощи» и следственная группа.

Васильевна сразу перестала орать, но дети продолжали громко всхлипывать.

— Что здесь происходит? — сурово спросил седовласый мужчина и достал удостоверение. — Капитан Голованов, следственный отдел.

Васильевна, придя в себя, впервые за всё время начала говорить, а не орать:

— Товарищи, это что же такое делается? Как эти дети посмели сесть на диван самого Чехова? Мы не позволяем такой фамильярности никому, даже сотрудникам музея.

— А мы, наконец, требуем прекратить издевательство над нами и нашими детьми, — прервав женщину, громко произнесла Агния. — Я требую немедленно освободить моего мужа и принести ему извинения.

Голованов посмотрел на старшину и попросил ввести его в курс дела. Тот быстро отчеканил то, что ему рассказали охранник с Дмитрием и показал протокол.

Капитан устало присел на стул, где недавно сидел старшина, и, посмотрев на охранника, коротко сказал:

— Сними браслеты.

Охранник быстро повиновался и освободил запястья без вины виноватого посетителя музея.

— Ну? — сверкая глазами и потирая затекшие руки, произнёс Дима. — Я не слышу извинений. Я вызвал охрану, моя жена оказала первую помощь пострадавшей, мои дети ничего не сломали и тихо сидели, пока здесь шли разборки. Поэтому я требую извиниться перед моей семьёй за причинённые неудобства. Как вы понимаете, мы могли бы уйти и оставить всё как есть, но мы этого не сделали.

— Я… это… не хотел. Мужик извини, что так получилось, — коряво произнося слова прощения, промямлил охранник.

Дальше всё пошло как по маслу. Голованов умело допрашивал свидетелей, эксперты-криминалисты осматривали место преступления и восстанавливали примерную картину происшествия, а медики оказывали помощь пострадавшей.

Когда всё, наконец, закончилось, следователь попросил взять у Агнии с Дмитрием отпечатки пальцев, чтобы исключить или, наоборот, включить их в число подозреваемых.

Детям эта процедура очень понравилась, чего нельзя было сказать об их родителях.

Несмотря на то, что с Гуни и Димы были взяты все необходимые сведения, следователь предупредил их, что на время следствия покидать Москву им не рекомендуется.

Медики забрали пострадавшую Нюру с собой, так как рана на голове требовала вмешательства хирурга и проведения томограммы головного мозга.

Когда Кондаковы-Беляевы вышли на улицу, было уже темно, хотя часы показывали только четверть шестого.

— Как же я хочу есть, — глубоко вдохнув свежего морозного воздуха, сказала Гуня.

— А я не верю, что этот кошмар закончился, — со вздохом облегчения произнёс Дмитрий.

— Дорогой, не будь так наивен, всё только начинается, — с горькой усмешкой констатировала Агния.

Уставшие дети молча плелись за родителями и, только выйдя за пределы музейной усадьбы, они побежали к машине, одиноко стоявшей на стоянке.

— Я предлагаю сначала подкрепиться, не зря же я набрала столько еды с собой, — сказала Гуня и открыла багажник.

Она быстро разложила на подносе бутерброды, котлеты, картошку и порезала овощи. Потом достала термос и налила всем горячего чая. Но холод и усталость вдвое сократили приятную трапезу, и дети попросились домой.

Отдав им пакет с печеньем и яблоками, родители усадили всех в автомобильные кресла, и они двинулись в обратный путь. Тепло в машине и негромкая музыка разморили уставших двойняшек, и девочки незаметно уснули. Только Игорёк безучастно смотрел в окно и думал о своём.

— Да, а так хорошо всё складывалось вначале, — не удержался Дима от реплики, крепко держась за руль.

— А ты не помнишь, — неожиданно спросила Гуня, — кто первый покинул дом Чехова: семейная пара или студент?

Дмитрий ответил не сразу. Вероятно, он сопоставлял в уме какие-то факты, но потом, будто рассматривая картину, которая всплыла у него перед глазами, стал озвучивать её содержание:

— Пока ты беседовала с контролёршей, мы прошли в Пушкинскую комнату и остановились напротив витражных окон. Я сделал там несколько фотографий. Мужчина с женщиной в это время вышли из гостиной и направились в спальню Чехова. Никакого студента я не видел.

— А был ли мальчик? — внезапно сказала Агния.

— И почему Нюра назвала его студентом? — добавил Дима.

Домой они приехали в девятом часу, совершенно уставшие и разбитые. Дети, выпив тёплого молока с мёдом, сразу же отправились спать, а Гуня с мужем, взбодрившись кофе, ещё долго не могли заснуть, ворочаясь в кровати, хотя усталость давала о себе знать.