Золотая Орда. Освобождение

Мила Дрим

У настоящей любви бывают испытания.И, кажется, это коснулось и нас.Тучи сгущаются над нашими головами, завистники не дремлют, и люди, которым доверяли раньше, готовы погубить твоё счастье.Хватит ли у нас сил спастись и, самое главное, сохранить семью и любовь друг к другу?

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Тимур

Я заехал во двор. Кованые ворота закрыл Азамат — сегодня он дежурил в домике для охраны, который был построен за время нашего отсутствия. Я бросил ему ключи от машины, чтобы он загнал ее в гараж и попрощался с Азаматом до утра.

Я, стараясь не шуметь, прошел по дому и зашел в нашу спальню.

Что я вижу там…

На моей с Камилой постели уже спали крепким сном все мои четыре девочки. Похоже, мне придется спать в детской. От моего пристального взгляда жена проснулась. Она, повернув голову в мою сторону, улыбнулась. Мой лед растаял. Я махнул ей рукой, подзывая ее к себе. По сонному лицу пробежало смущение. Я довольно улыбнулся. Камила, медленно, сползла с кровати и оказалась в моих объятиях.

— Я чай поставил, — шепнул я, целуя ее в висок. — И вкусняшки привез. Твои любимые.

Камила

Моё утро было, как обычно за все эти годы, ранним и, безусловно, сонным. 6 утра это вам не шутки. Я еле передвигалась по кухне, мои веки все еще были тяжелыми, а движения — вялыми, когда все мои три дочки, засев за стол, попросили кашу. Я, в который раз, мысленно поблагодарила Тимура за то, что наш дом в эмиратах и, особенно, планировка кухни, были такими же, как здесь. Это было очень удобно — и мне не нужно было натыкаться о мебель.

Вода закипела, и я насыпала овсянки. Дети о чем-то шумно беседовали, а я страстно желала лишь одно. Найти возможность вздремнуть хотя бы полчасика. Спать! Сладкое, заветное слово.

— Ты сегодня какая-то сонная, — произнес Тимур, заходя на кухню и целую меня в затылок. Я послала мужу насупленный взгляд. Будто он не знал, почему я сегодня особенно не выспалась. В отличие от него самого. Судя по его бодрому виду и теплу, исходящему от крепкого тела, он еще успел, и потренироваться с утра.

— Ага, сонная, — ответила я, чувствуя на себе любопытные взоры дочек. Они, кстати, тоже были причинами тому, что мой сон был не самый удобный. Особенно младшая, Марьям. Прошло всего 2 месяца, как я отлучила ее от груди, и малышка все еще помнила об этом и стремилась, так или иначе, пробраться к заветной цели. Эта ночь тоже не стала исключением. Оставалось надеяться, что она скоро успокоится и адаптируется к новому месту. Ей было особенно непросто. И я, как мама, должна была проявить терпение и мудрость.

— А ты просыпайся, Камил, — Тимур помог мне и достал со шкафчика тарелки, — сегодня, после обеда, к нам гости приедут.

— Гости? — пропищала я. Не то, чтобы я была против, но все еще не могла войти «в колею».

— Да расслабься ты, милая, — муж подмигнул мне, — все свои будут. Так, дочки, кто хочет кашу? Мама приготовила, пахнет вкусно.

— Я! — в один голос закричали наши дети.

Я смотрела на свою семью, которая с аппетитом уплетала за обе щеки кашу, и усталость с волнением относительно сегодняшнего вечера стали покидать меня. Тимур был, как всегда, прав — «будут все свои». Я счастливо улыбнулась. Наконец — то увижу и Ильнура, и Рустема (интересно, он перестал так часто хмуриться), и Наиля с их семьями. Соскучилась невозможно!!!

Тимур

Я уже привык, есть эту кашу по утрам, но иногда, все же, хотелось мясца. Наконец-то настоящее мясо будет на моем столе, намного, чаще (я имел в виду махан или казы (конскую колбасу)). Заметив переживание жены, решил ее подбодрить. Я не был уверен, что у меня получится, но решил попробовать.

— Если хочешь, Камила, давай поедем всей семьей в развлекательный центр, поиграем с детьми на площадке с клоунами, — произнес я.

— Ты же знаешь, что я ненавижу клоунов, — обиженно ответила Камила, и я опять понял, что профанулся.

— Я пошутил, дорогая, клоуны скоро сами приедут к нам. Вернее, один. Ильнур. Вот и повеселит, — я улыбнулся, поглядывая на жену.

— И Рустем, и Наиль? И их семьи? — произнесла она, ее глаза радостно заблестели.

— Да.

— Я так по ним соскучилась! — мечтательно протянула Камила, и моя ревность тут же пробудилась.

— Джаным, — незаметно для себя, прорычал я, — ты можешь скучать только по мне, а по ним — есть — кому скучать.

Ощущая в груди прилив возмущения, ревности и опасности, я стрельнул в ее сторону взглядом, ожидая непромедлительной реакции в мою сторону в виде извинений и успокоения моего внутреннего деспота.

— Любимый, — выдохнула она, качая головой, — это твои братья, и твоя семья. И я им рада. Но, безусловно, ты — мой единственный во всем мире человек, которого я всегда так жду и по которому столь сильно скучаю.

Я тут же самодовольно улыбнулся.

— Почаще говори мне такие слова, джаным, — произнес я.

Дети, с ложками во рту, сидели и смотрели на нас, не понимая, что происходит. Кажется, я начал вспоминать, что такое ревность. В эмиратах я был единственным мужчиной, кто находился рядом с Камилой (не считая наших редких поездок из дома, и то, жена тут же надела абаю, прекрасно понимая, сколько внимания привлекает к себе своей исключительно красивой внешностью). А тут — братья, толпой, придут в мой дом. И она, видите ли, соскучилась.

Я обратился к дочкам максимально мягким тоном.

— Кушайте кашу, — я неестественно широко улыбнулся, и Самира прошептала:

— Папа, а что с твоим лицом?

Тут я понял, что улыбка не особо удалась.

— Папа слэк, — сделала вывод Марьям, буравя меня взглядом.

Камила, не выдержав, мелодично рассмеялась.

— Ты не подскажешь мне, кто такой слэк? — обратился я шепотом к жене. — Это то, что я думаю? Это — Шрек?

Камила закивала головой и еще громче захохотала. Кухня наполнилась нашим веселым смехом.