Золотая Орда. Освобождение

Мила Дрим

У настоящей любви бывают испытания.И, кажется, это коснулось и нас.Тучи сгущаются над нашими головами, завистники не дремлют, и люди, которым доверяли раньше, готовы погубить твоё счастье.Хватит ли у нас сил спастись и, самое главное, сохранить семью и любовь друг к другу?

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Спустя 5 лет. Март 2012, Центральная Россия.

Камила

Я не отрывала взгляда от окна, с жадностью впитывая в себя, столь знакомые и, одновременно, местами, изменившиеся пейзажи.

Подумать только, в пригороде построили столько домов! А ведь раньше тут были мрачные пустыри и гаражи — теперь же на этом месте красовались высотки из серо — розового кирпича. А там, подальше, показался огромный, весь из блестящего, темно-синего стекла, спортивный комплекс. Он еще только строился, но было понятно, что возводится что-то грандиозное!

Я перевела взор на остановки — даже они были заменены, вместо старых, стояли новенькие, имелась даже металлическая урна, цивилизация! А вот и общественный транспорт! Тоже обновленный. Мои губы растянулись в довольной улыбке. Позитивные перемены были на лицо!!! И это не могло не радовать меня, ведь в ближайшее время мы собирались жить на Родине.

И все-таки, помимо радости, меня не покидало волнение. Прошло 5 лет! Целых 5 лет…

Я не была на родной земле 5 лет! И теперь возвращалась (правда, еще не зная, надолго ли), уже, будучи многодетной мамой.

Мамой трёх дочек.

Я давно мечтала показать детям красоту России не только по видео, а вживую, и вот, моя мечта сбылась. Наконец-то!

— Мам, а что это такое? — Ясмина, отвлекая меня от размышлений, ткнула пальцем в тонированное окно. Я без труда поняла, о чём говорит моя старшая дочка.

— Ну, как же, — я улыбнулась, глядя в ее синие, такие выразительные глаза, — вспоминай. Я тебе рассказывала и показывала. Всем вам.

— А, это троллейбус, что ли? — догадалась она, и ей завторила Самира:

— Тлоллейбус…

Средняя еще не выговаривала «Р.», поэтому смешно картавила.

Я подавила смех, прекрасно помня, что дочку расстраивает, то, что она не поспевает за старшей сестренкой, и все еще не может сказать эту заветную буковку. Ну, а младшая дочурка, хитро поглядывая на сестер, издавала свою речь — набор понятных лишь ей и, частично, нам, слов. В общем, я ехала в нескучной компании.

За рулем был Тимур — он то и дело (как обычно), отвечал на телефонные звонки. Впереди и позади внедорожника, в котором мы находились, ехали тонированные джипы — как же без сопровождения братьев (в этот раз это были Айрат, Азамат, Рамиль и Карим)?

Братья. Боже мой, столько перемен — и у них тоже. Теперь Ильнур, Наиль и Рустем являлись женатыми людьми, и тоже родителями. Про Дамира я старалась не вспоминать. Это было слишком больно. Признаться, мне не терпелось увидеть братьев и их семьи. Я была уже знакома с их женами, и мне даже довелось увидеть малыша Ильнура и Айсылу — потому что роды проходили в эмиратах. Но там мы общались не так долго. Они были всего лишь в гостях. А теперь, столько теперь было впереди!

— Мам, ты чего так улыбаешься? — одаривая меня ласковой улыбкой, поинтересовалась Самира.

— Я счастлива, что мы здесь, — ответила я.

И я еще не знала, сколько всего ожидало меня и Тимура…

Я обвела убранство дома медленным взглядом. Сердце томительно-сладко сжалось от нахлынувших воспоминаний. Моя первая ночь здесь — и я, укутанная в одеяло, а рядом — такой терпеливый Тимур. Я, расклеивающая сердечки-признания — «с днем рождения, любимый!» Мой порезанный палец и поливающий рану Дамир, а после — злобный Тимур. Мой горький уход и счастливое возвращение. И то чудесное осеннее утро, когда тест на беременность показал 2 полоски.

Тимур

— Оставляйте все в коридоре, я потом все сам занесу, — произнес я, разуваясь и заходя внутрь. Хотелось поскорее осмотреть нашу берлогу, столько лет здесь почти никто не жил (лишь Равиля-апа регулярно наводила порядок).

Кажется, ничего не изменилось, кроме переделки одной комнаты в детскую. Новые кроватки и один розовый шкаф — на первое время должно было хватить, а дальше мы и сами купим все необходимое из мебели. Не успел я оглядеть дом, как телефон зазвонил — это был мой новый бизнес-партнер, с которым я хотел продвинуть свои дела.

— Папа, а где мой котенок? — дергая меня за штанину, вопросила Самира. Довольно требовательным голосом.

— И мой зайчик, — Ясмина обратила на меня грустный, почти потерянный взгляд. И окончательно меня добила Марьям — она, уставившись на меня строгим взором, завопила:

— Моя зилаф!!!

Я понятия не имел ни — где зайчик, ни — где котенок, и, уж, тем более зилаф (жираф по-нашему). Но! Камила наверняка знала.

— Мама сейчас все найдет, — пообещал я дочкам, надеясь, что все это не закончится дружной истерикой. Камила начала им что-то говорить, и я спешно ретировался на кухню, чтобы ответить на звонок.

— Алло, слушаю, — произнес я.

— Ты можешь подъехать на Ленина? У меня там ресторан есть, посидим, поедим, побеседуем.

Я подумал: «в первую очередь ты сказал: „поедим“, и лишь потом „побеседуем“. Значит, ты — либо проголодался, либо скрытый обжора». Но это не меняло дела. Нужно было приступать к осуществлению поставленной цели, иначе меня отвлекут домашние хлопоты.

— Хорошо, через час, — ответил я, завершая звонок и возвращаясь в комнату.

— Я поехал, буду вечером, что надо будет — позвони, — сказал я, обращаясь к жене. Она тут же погрустнела.

— Тимур, ну, мы только приехали… И ты уже уезжаешь, — ответила она, чуть хмурясь.

— Вот именно. Мы же приехали вместе, а не я один.

Говоря это, я имел ввиду, что мы и так все время были вместе, и сейчас мне пора приступать к важным делам. Я уже устал сидеть без действий и не видеть реальных результатов. Мне нужна была активная деятельность.

Камила

Я выразительно посмотрела на мужа — вот он, Тимур, во всей своей харизме, нетерпеливый, полный сил и энергии и отлично знающий, куда все это девать. Только вот мне был неприятен его тон — с уже ощутимыми резковатыми нотками. Но я догадывалась, что мой любимый мужчина, скорее всего, раздражен не мной, а данной ситуацией — он хотел действовать, а не сидеть дома. Я ведь понимала, что мы не просто так вернулись в Россию.

Для этого были свои веские причины, которые Тимур не говорил даже мне. Не потому что не доверял, а потому, что, как и прежде, берег меня.

— Конечно, Фахретдинов, не смею вас задерживать, — шутливым тоном ответила я, но мы оба знали, что если я вместо «любимый» или «Тимур», обращалась к нему по фамилии, это значило, что у меня тоже не самое доброе настроение.

Тимур, обернувшись, окинул меня пронзительным взглядом…