Перезагрузка

Миика Ноусиайнен, 2020

Знакомьтесь – Сами, ему почти сорок, и он так отчаянно мечтает о детях, как не мечтает даже его мать, грезящая о внуках. Но, как известно, папой не станешь, пока не отыщешь подходящую маму. К сожалению, пока ему так и не удалось построить прочных отношений, а та девушка, с которой он встречается сейчас, считает, что они еще «не настолько близки», чтобы пойти на похороны его отца вместе. Герой понимает, что пора переходить к решительным действиям, но как изменить жизнь, в которой, казалось бы, все против тебя?

Сейя

Так, куда я должна отправить эту бумагу? После смерти близкого человека появляется куча хлопот. До самых похорон я только тем и занималась, что бегала из одного учреждения в другое, разнося бесконечные бумажки.

С Мартти в жизни было нелегко, но и после смерти он не дает расслабиться. Оказывается, надо выяснить, не осталось ли у него других детей в придачу к нашим общим. По счастью, нет. Мне, во всяком случае, и своих предостаточно. Не хватает только, чтобы меня избегали и считали сумасшедшей еще какие-то неизвестные мне люди.

Все время одолевают воспоминания. В том числе, и приятные. Мартти не был тем мужем, о котором стоило бы мечтать. Думаю, он был как раз таким, какого я заслужила. Глупо во всем винить другого.

Я аккуратно складываю фланелевые рубашки Мартина в пакет, чтобы отнести в «Красный крест». Многие годы он носил один и тот же фасон. Был похож на Линколу ^[24], хотя природа его не интересовала. Какое-то время Хенна и Сами стали одеваться так же, как и Мартин, вслед за какой-то неопрятной рок-звездой, признававшей только одну единственную полосатую рубашку. Решила позвонить Сами, предложить что-нибудь забрать.

— Я тут собираю отцовскую одежду. Может, возьмешь себе что-то?

— Да нет, это не совсем мой стиль.

— Ну хотя бы на память.

— Я своего старика и без рубашек хорошо запомнил. То есть… Прости, мама. Мне не надо, спасибо. Как ты?

— Я — хорошо. Что мне сделается? Ты бы, может, зашел?..

— Да, при случае. Но сейчас немного занят на работе.

Вот так. Хотя у них и вправду полно дел. Отнесу рубашки Мартина в благотворительный фонд, просто в ящик там положу. Лучше сразу с этим покончить. Вроде ведь, нет никакой такой традиции, через какое время можно отдавать вещи усопшего? Оттуда не возвращаются. Хотя Мартти был таким упрямым, что, чего доброго, еще и заявится.

Удаляю номер Мартина из памяти телефона. Чтобы не было соблазна позвонить ему из магазина, если там не окажется балканской колбасы и надо будет решать, какую купить взамен. Обычно он просил ветчинную, «Готлер». Сама я ни ту, ни другую не люблю. Кстати, теперь можно взглянуть на это по-другому. Ничто не мешает покупать то, что мне самой нравится.

Я все никак не привыкну к тому, что я — вдова. Каждое утро ставлю на стол две чашки для кофе. В магазине набираю слишком много продуктов — я ведь десятки лет покупала одно и то же. И «Хельсингин саномат» по-прежнему делю на две части — сама начинаю читать газету с рубрики «Культура». А Мартти всегда требовал себе страницы со спортом. Не то чтобы культура меня сильно интересует, просто это уже привычка.

Каждый вечер я стараюсь ничем не прогневать Мартти, хотя теперь уже трудно вызвать у него раздражение. Да, дух Мартина по-прежнему витает в этих стенах. Когда варю кофе, чувствую, как он бросает мне в затылок: «Взрослому мужику можно бы сварить и не такой жидкий». Он всегда об этом напоминал. А когда кофе получался крепким, Мартин выговаривал за расточительность и жаловался, что деньги вот-вот кончатся. Такая была жизнь. Во всяком случае моя жизнь. Постоянный компромисс. Теперь война окончена.

После того как одежда Мартина была вынесена из дома, протерла полки от пыли. Появилось место, чтобы прикупить что-нибудь для себя. Скажем, какое-нибудь симпатичное платье. Хотя зачем мне в таком возрасте наряды? Может, и не стоит забивать шкафы барахлом, чтобы Сами и Хенне потом не пришлось с ним разбираться.

Скоро, наверное, и моя очередь подойдет. Хотя я совсем не чувствую себя старой. Когда стою перед зеркалом, то, конечно, замечаю в себе что-то от пенсионерки. Кстати, у нас в роду немало долгожителей. Мама прожила до девяноста. И сестры ее тоже. Если из этого исходить, то время еще есть.

Примеряю перед зеркалом свое лучшее платье. Кажется, пока влезаю в него. Только вот стоит ли вдове идти куда-нибудь в таком наряде? Какой смысл? Вешаю платье обратно в шкаф.

Стыдно признаться, но я испытываю облегчение. Должна бы быть разбитой горем заплаканной вдовой, но после смерти Мартти я буквально летаю. И все время ловлю себя на том, что улыбаюсь.

А вдруг жизнь только начинается? Я думала, что она приходит с рождением, но, оказывается, может и со смертью.

Примечания

24

Каарло Пентти Линкола (1932–2020) — известный эссеист, защитник природы, орнитолог.