Ведьма в академии магов

Мелина Боярова (2020)

Я не верила, что выживу в лесном пожаре, но меня спасли. Не верила в другие миры, но угодила в один такой. Не верила в магию, но лишь благодаря ей осталась в живых. Ах, да, еще я не верила в переселение душ и, кажется, снова ошиблась. А еще я не верю в любовь. Ту, от которой дрожь по телу и бабочки в животе. Не верю, точно. Я уже не поверила, что сама стала магом и буду учиться в столичной академии. Зря. Опасаюсь я во что-то не верить.

Глава 3

Тепло распрощавшись с мастером Литом, отдалась в руки Фираны. Та растопила баньку и подготовила чистую одежду, так что я с радостью попарилась и помылась. Ежедневные обтирания не давали той чистой свежести, которую чувствуешь после парной. А вот вещички хоть и новые оказались, но слишком старомодные. Ну, кто в наше время вместо белья носит рубашку и панталоны? Юбка в пол еще куда ни шло, и безрукавка на шнуровке замечательно села. Только в этом одеянии сильно походила на саму Фирану, что мне категорически не нравилось. Вступать в одноименную секту не собиралась. Но не голой же ходить? Поморщилась мысленно, поскрипела зубами и надела, что предложили.

Кстати, я хоть осмотрелась и увидела, что там, за пределами комнаты, которую успела изучить до каждой трещинки на потолке. Дом оказался большим: две спальни, обеденный зал, сени и летняя кухня. Во дворе, кроме баньки, пара сараев, загон для скотины — запашок стоял соответствующий, крепкий частокол деревянного забора и… лес. Порывы ветра доносили запах гари. Вероятно, пожар близко к этим местам подобрался, но его сумели остановить.

Насторожило, что других домов поблизости не было. Не исключено, что это жилье расположилось на отшибе, да и ту часть, что скрывалась за строением, не успела рассмотреть. Но сильно в том сомневалась. Люди, занятые повседневными делами, создают характерный шум. Та же Фирана, когда возилась на кухне, гремела посудой, напевала песенки, разговаривала. Поутру петухи кричали, днем доносилось хрюканье свиней, блеяние коз и зычный голос женщины, подзывающей живность к кормушкам. Между прочим, если внимательно приглядеться, то на подворье чувствовалась крепкая хозяйская рука. На крыльце свежие доски — видно, недавно ремонтировали. Крыша заплатками сверкает, поленница доверху заполнена, и топор с длинной рукоятью торчит из колоды, — женщине с ним не управиться. А вот самого хозяина не видно. Когда мастер Лит меня выхаживал, то помогал по хозяйству, не отказывал Фиране. Однако утром уехал и ясно дал понять, что лишний раз навещать не собирается — будет кого-нибудь присылать за камнями.

На вопрос, кто же здесь еще проживает, Фирана ответила уклончиво, мол, скоро узнаю. А пока следует подготовиться к празднику — отметить мое возвращение в мир живых — и принарядится. Последнее состояло в том, что на лоб повязали ленту — похожую носил мастер Лит — и презентовали ожерелье из перламутровых бусин.

Радость пришла, откуда не ждали! Сцепив зубы, выдавила из себя улыбку и пару благодарственных слов. Не посмела обидеть отказом ту, что заботилась обо мне, как о родной.

Впрочем, о подарке и прочих подозрениях я забыла, как только принесли зеркало. Небольшое такое, овальное — сантиметров десять в поперечнике. Из него на меня смотрела незнакомая девушка. Ладно, я списывала странности того, что тело казалось неродным, на страшные ожоги — считай, заново скроили. Но тут — другой человек! От слова совсем. Я-то думала, объемы уменьшились из-за шрамов. Они стягивали кожу на спине и скрадывали положенные округлости. Так пышных форм отродясь не водилось, — я и в двадцать четыре выглядела лет на семнадцать. В магазинах постоянно паспорт спрашивали. Но зрелище в отражении явный перебор.

— В чем дело, Золана? Как самочувствие? Белая, как молоко стала, — забеспокоилась Фирана.

— Это лицо… вы же знали меня раньше. Насколько я изменилась? Мастер Лит специально что-нибудь с ним делал?

— Да что ты такое говоришь? — Женщина всплеснула руками. — Не сомневайся, ты в точности такая, какой и была до трагедии. Чтобы менять внешность, надо архимагом в целительском деле стать, и нет в империи таких специалистов. Разве что личный целитель его величества мог бы попытаться. Но где мы и где столица?

— А где столица? — тихонько пискнула я, раздавленная пониманием того, что окончательно сошла с ума.

— Бхирт? Так известно где — за тысячу верст отсюда. Пешком два, а то и три месяца добираться. На почтовом дилижансе быстрее — за месяц довезут, — машинально ответила Фирана и с любопытством посмотрела на меня, — и этого не помнишь? Жаль, мастер Лит не разумник, тот живо бы голову подлечил. А что вообще ты о себе знаешь?

— О Золане — ничего, — ответила честно и ни грамма не покривила душой.

Я уже давно поняла, что ложь здесь чувствуют на раз. Случались за прошедший месяц моменты, когда хотела схитрить, так Фирана живо меня на чистую воду вывела. Потому и сейчас отвечала так, чтобы только правда звучала. О Золане я действительно ничего не знала. Как и об этом месте. А может, и о мире?

— Кто я?

Показалось, или в глазах женщины промелькнула радость? Во всяком случае, она не спешила с ответом. Впрочем, как обычно, — будто чего-то ожидала. Уж не того ли, что вспомню то, о чем лучше не вспоминать? И как тут быть? Говорить, кто такая Елизавета Сергеевна Чернова и как оказалась в лесу? Что-то подсказывало — не стоит.

— Бедный ребенок! — Фирана нарочито громко вздохнула. — Может, и хорошо, что ничего не помнишь. Думаю, так ты пытаешься справиться с нашим общим горем. Я должна сказать, все равно скоро узнаешь: Рэллорнского леса больше нет. Он погиб — растерзан беспощадной армией имперских магов.

Безусловно, сгоревший лес — малоприятное зрелище, жалостливое. Когда еще новый вырастет — не одно десятилетие пройдет. Но чтобы возводить пожар в ранг личной трагедии? Бред. Тут радоваться надо, что сама выжила и попала в руки мастеру Литу. Достаточно посмотреть на спину, чтобы осознать, какой подарок тот сделал. На мне ведь живого места не было — сплошной ожог. Обычная медицина бессильна. На реабилитацию ушли бы годы, а я за месяц восстановилась. Нет, что-то нечисто с лесом. И Фирана явно ждет определенной реакции на новость. А я что? Сочувствую, конечно. Однако убиваться по этому поводу не буду. Тут бы не свихнуться от того, что из зеркала на тебя другой человек смотрит. Хорошенький, конечно, человек, но собственная внешность меня устраивала — в меру симпатичная, улыбчивая, с россыпью конопушек. Видимо, не увижу ее больше. Так жалко себя вдруг стало, что на глаза навернулись слезы.

— Да, поплачь, девочка. Поплачь. — Для Фераны моя слабина послужила сигналом к действию. Она усадила меня на кровать, устроилась рядом и притянула к себе, давая выплакаться. Ну и меня прорвало — с полчаса разводила сырость. Причины на то имелись серьезные. Во-первых, я — это уже не я. Страшно на самом деле узнать, что ты совершенно другой человек. Во-вторых, если на секундочку представить, что разговоры об империи, ведьмах и магии правда, то я точно не в родной России. Где, даже боюсь представить. Только самое невозможное — я попала в другой мир, а душа переселилась в чужое тело. Свихнуться можно. Собственно, из этого выливается, в-третьих: я сошла с ума, и все, что происходит, плод больного воображения. Хуже было только, в-четвертых: я нахожусь в коме, и это мой персональный кошмар. А если когда-нибудь и очнусь, то изуродованной калекой, чье существование зависит от медицинских препаратов и системы жизнеобеспечения.

Истерика, сколько бы ни длилась, все же сошла на нет. За то, что удалось выплеснуть скопившиеся переживания наружу, я была благодарна Фиране. Она же и привела в порядок: умыла распухшую мордашку лечебным настоем, снимающим отеки, и напоила отваром с ромашкой. За это ей огромное спасибо, которое и высказала со всей эмоциональностью, на которую способна. Для себя я решила одно: унывать не нужно. Золана или Лиза в теле Золаны, а скорее последнее, потому как отчетливо помнила только свое прошлое, но надо жить и радоваться жизни. Я по-прежнему молода, полна сил, а вокруг столько интересного.

— Вот и хорошо, что успокоилась, — похвалила Фирана. Она как раз отлучалась, чтобы встретить гостей, которые появились во дворе, и вернулась за мной. За это время я успела окончательно прийти в себя и настроиться на встречу со спасителем. Подозреваю, тот прибыл на телеге, что утром увезла мастера Лита, и сейчас вернулась обратно.

— Золана, знакомься, это мой старший сын Нейдан, — представила Фирана парня. — Это он нашел тебя в лесу и, считай, вырвал из лап смерти.

— Рада познакомиться. — Я во все глаза рассматривала молодого человека, стараясь унять волнение, из-за которого подрагивали пальцы. Еще и краска к лицу прилила, потому что Нейдан тоже с интересом изучал меня.

Возраст молодого человека я так и не определила. На вид — шестнадцать-семнадцать лет. Однако с тем же успехом можно спокойно дать и двадцать-двадцать пять. Не знаю даже, как и объяснить такой разброс. То, что парень физически развит, как взрослый мужчина, сбивало с толку. Кожа на лице гладкая, загорелая, ресницы густые — любая девушка обзавидуется, — такие же медные, как вьющиеся волосы, которые собраны в маленький хвостик на макушке. И только глаза густо-зеленые с медными крапинами светились умом. Именно они выдавали, что Нейдан старше, чем кажется.

— И я рад. Очень, — сочным баритоном ответил Нейдан и улыбнулся. Мое сердечко ухнуло вниз и затрепетало. Помимо воли губы расползлись в ответной улыбке. Не подозревала, что такие мужчины существуют. На обложках модных журналов — да. Но не в этой глуши. — Давно дома не был, если б знал, что тут такая краса поселилась, еще месяц назад вернулся бы. А что, хозяюшки, найдется ли что-нибудь поесть? Устал с дороги да проголодался.

— Все уже на столе. Иди руки сполосни, умойся, и обедать будем. — Фирана отправила сына во двор. Там, у колодца, стояла бочка с водой, используемой для хозяйственных нужд. — Ишь ты, месяц назад вернулся бы! Сам же нашел девочку и видел, в каком она состоянии. Излечение — процесс нелегкий, ненадобно тут лишнего взгляда, — пробурчала Фирана себе под нос. Но я так думаю, информация для меня прозвучала. Получается, пока я восстанавливалась, Нейдан вынужденно жил в другом месте. Выходило, что Фирана родного сына отправила неизвестно куда, чтобы целый месяц выхаживать меня? Почему? Не верится в такую бескорыстность.

Проводив взглядом парня, неожиданно наткнулась на еще одно новое лицо. Сразу и не заметила — девочка, примерно моя ровесница. Медноволосая и зеленоглазая — кроме этих признаков, другого сходства с матерью не было. Подозреваю, что яркую внешность дети Фираны унаследовали от отца. Женщина имела приятные черты, но и только, красавицей, в которую со временем превратится дочь, не была.

— Здравствуй! — обрадовалась возможной подруге. Тем более та открыто улыбалась и с интересом рассматривала меня, как ее брат недавно. — Меня Золаной зовут. А тебя?

Девочка не ответила, продолжая улыбаться. Странно это. И Фирана молчала, хотя сына первым делом представила. Так в чем дело? Взглянув на женщину, сообразила, что та едва сдерживает слезы. Боль на лице выдавала застарелое горе. Вряд ли Фирана растрогалась из-за нашей встречи. Значит, причина в девочке. Улыбка у нее подозрительная. Не сразу, но сообразила, что не так: слабоумие. Отчетливо в глаза не бросается, но достаточно присмотреться, чтобы заметить характерные признаки.

— Как ее зовут? — дрогнувшим голосом поинтересовалась у хозяйки дома.

— Лелана, — подсказал Нейдан, который, оказывается, не ушел, а стоял на пороге комнаты и внимательно следил за нашим знакомством. Причем взгляд не обещал ничего хорошего тому, кто посмеет обидеть младшую сестренку.

— Лелана — красивое имя. Привет, — подошла к ней и протянула руку, — давай знакомиться. Я Золана. Смотри, что у меня есть, — подцепив ожерелье, которым облагодетельствовала Фирана, показала девочке.

На свету бусины переливались, завораживали перламутровым блеском. Может, это и не дешевая поделка — очень уж достойно смотрелось. Да и подружке новой — а я не собиралась менять планы из-за выявленного недуга — понравилось. Так что с чистой совестью сняла с себя бусы и повесила на шею Лелане. Та молча приняла подарок, села на пол, прямо там, где стояла, и стала с увлечением перебирать перламутровые шарики.

Теперь я понимаю, почему Фирана заранее не предупредила о семье. Это значило рассказать о Лелане и трагедии, что с ней произошла. Да, именно трагедии. Будь девочка с рождения такой, мать бы так остро не реагировала. Она и сейчас утирала слезы, тогда как Нейдан всеми силами старался утешить. Вспомнив, что в спальне остался отвар, которым недавно отпаивали меня, сходила за ним и отдала в руки парня. Тот поблагодарил вымученной улыбкой, а я кивнула в ответ и, пользуясь моментом, вышла во двор. Все же я посторонний человек и потому ощущала себя лишней.

— Ты Золана, да? — окликнул меня мальчишка лет десяти. — А я Игмар.

— Привет, — невольно улыбнулась. Вихрастый мальчуган — уменьшенная копия старшего брата. Судя по хитрой мордашке, озорной и проказливый.

— Познакомилась уже с нашей сестренкой? Ты смотри, не обижай ее, — предупредил он. — Нейдан никому не спускает насмешек в сторону Леланы.

— И не собиралась. Наоборот, думала подружиться. Она славная.

— Это да, — мальчишка тяжело вздохнул, — скучаю по тем временам, когда Ланка гоняла меня хворостиной. Пусть бы крапивой отхлестала или еще что, лишь бы прежней стала. Я стерплю. Шкура-то что? Заживет. А сестру жалко.

— Да уж, — не нашлась что ответить, — и давно она такая?

— Два года, — ответил за Игмара Нейдан. Парень неслышно подошел, так что я вздрогнула, услышав за спиной голос. — Два года назад Лелана попалась на глаза имперским магам. Те не бывают в наших краях, а тут забрели… гады. Мать с отцом прятали сестру, чтобы ту в приют не забрали, да не уберегли. Те твари решили похитить Лелану, связали и в сундуке вывезти собирались. Сестренка до последнего держалась. Знала, что найдем ее, из-под земли достанем. Умницей росла, и в комнате послание оставила. Трактирщик из местных был, однако ж не мог в постое магам отказать. Вот когда те уехали, то и обнаружил следы преступления. Лелану мы отбили, а магов тех отец лично на лоскуты резал. Да толку? Ланка до ужаса боялась запертых помещений, а тут сутки в сундуке провела в темноте одна. С тех пор не сказала ни слова. Магов тех долго искали потом. Целый отряд из столицы прибыл. Когда поиски ни к чему не привели, стали хватать деревенских, кто под руку попадется, и сжигать на кострах. Отец сам тогда вышел и сдался, хотя никто бы из наших его не осудил. А так и сам погиб, и деревню не спас. Ненавижу магов!