Дом

Матс Страндберг, 2017

Джоэл вернулся в маленький городок, в котором он вырос. Он был вынужден стать родителем для собственной матери Моники и заботиться о ней. Но в доме престарелых «Сосны» Монике становится все хуже и хуже. Она видит своего умершего мужа. Знает то, чего знать не должна. Стала совсем непохожа на себя. Как будто что-то неизвестное овладело ею. Это не история о призраках и одержимости. Это история о самом ужасном страхе – о потере контроля над собой.

Юэль

Кто-то быстрым шагом входит в комнату. Юэль поднимает глаза. И успевает увидеть, как Элисабет натягивает на лицо улыбку.

— Как вы тут? — бойко спрашивает она.

Юэль кивает женщине. Хочет, чтобы она снова ушла. Одной рукой обнимает маму. Закрывает глаза.

Мама вкусно пахнет. Мылом и кондиционером для белья. Юэль заставляет себя открыть глаза, чтобы не уснуть. Часть него хочет только забраться в постель. У него нет ни малейшего представления о том, как он в таком состоянии сядет за руль.

— Мне пора идти, — невнятно шепчет Юэль.

— Ты и правда меня здесь оставишь? — спрашивает мама.

Подбородок у нее сморщивается, нижняя губа подрагивает.

— Я вернусь завтра, — обещает Юэль.

Тонкие мамины пальцы нервно теребят юбку. Он замечает, что обручальное кольцо стало ей велико и болтается на пальце. Целует маму в лоб. Ощущает губами прохладную кожу.

— Если бы я только знала, что сделала не так, — говорит мама. — Если бы ты только мне рассказал, я бы все исправила.

— Ты не сделала ничего плохого. Конечно же нет.

— Тогда позволь мне поехать домой. Не хочу здесь оставаться. Нильс не найдет меня, если я…

— Вот увидите, вам здесь понравится, — перебивает старушку Элисабет.

Мама храбро ей улыбается:

— Наверное, здесь хорошо. Просто я не уверена, что мне это подходит.

— Многие так думают вначале, но потом всегда меняют свое мнение, — говорит Элисабет.

Да ну? Всегда?

Но Юэль едва ли может обвинить Элисабет во лжи, поскольку и сам делает то же самое.

— Ужасно это говорить, когда вы приложили столько усилий, — произносит мама, тщательно взвешивая каждое слово. — Но вообще-то я хочу домой.

В дверь стучат, и в квартиру заходит Сукди. Следом за ней идет полная старушка с коротко постриженными волосами. Из платья с коротким рукавом торчат руки, похожие на слишком высоко поднявшееся тесто. Она с интересом смотрит на маму сквозь толстые очки.

— Здравствуйте, — говорит Сукди. — Я хотела представить вас Лиллемур.

Лиллемур широко улыбается маме:

— Кажется, мы станем соседями. — Она кивает на стену так, что у нее трясется двойной подбородок. — Я живу в квартире рядом.

Мама вежливо отвечает на улыбку.

Лиллемур с любопытством осматривается:

— Какой чудесный комод.

Теперь мама улыбается искренне. Начинает рассказывать о своем отце, который в свободное время любил столярничать. Некоторые его работы есть даже в усадьбе Тофта. Оказывается, Лиллемур о нем слышала.

— Лиллемур, может, вы устроите Монике небольшую экскурсию? — предлагает Сукди.

— Да! — восклицает Лиллемур. — Но сначала вы должны увидеть мою комнату. Вам нравятся ангелы?

— Да, пожалуй, — смеется мама. — Они бывают очень симпатичными.

Юэль с благодарностью смотрит на Сукди, которая почти незаметно ему кивает.

— Прекрасная идея, — кивает Элисабет. — Тогда я займусь своими делами, но я очень рада вам, Моника. Мама едва успевает попрощаться, как ее снова что-то отвлекает. Лиллемур что-то говорит, громко смеется над собственной шуткой и одновременно тянет маму за собой в коридор. Открывается соседняя дверь, а потом смех Лиллемур слышится уже из-за стены.

— Обожаю пожилых людей, — произносит Элисабет. — Они такие замечательные, правда?

Говорить такое — полный абсурд. Сукди меняет позу, и Юэлю кажется, что завотделением ей тоже не нравится. И поэтому сама Сукди ему нравится еще больше.

— Заходите потом ко мне в кабинет, чтобы решить вопрос с вашим пропуском, — говорит Элисабет и уходит. Юэль и Сукди заходят в соседнюю квартиру, и он останавливается на полушаге.

Со всех сторон их окружают ангелы. Над кроватью в раме висит постер, на котором пухлые херувимы задумчиво склоняют головы на руки. Лиллемур снимает фигурки и куклы с полки, показывает их маме, и та вежливо кивает, глядя на кроткие пластмассовые лица, расправленные крылья из покрытого перламутром фарфора, раздувшиеся тела из вязаной пряжи.

Юэль разглядывает ангелов. Их ответный взгляд кажется ему обвиняющим.

Одна стена покрыта картинами с изречениями, написанными витиеватым шрифтом.

НЕВОЗМОЖНО ЗАБЛУДИТЬСЯ НАСТОЛЬКО, ЧТОБЫ АНГЕЛЫ ПЕРЕСТАЛИ НАС ВИДЕТЬ.

КАК БЫ ТЫ СЕБЯ НИ ЧУВСТВОВАЛ И ЧТО БЫ НИ ДЕЛАЛ, ТВОЙ АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ НАБЛЮДАЕТ ЗА ТОБОЙ СВЕРХУ.

КЛОЧКИ ПЫЛИ ПОД КРОВАТЬЮ — ЛИШЬ КРОШЕЧНЫЕ ТАПОЧКИ АНГЕЛОВ.

Но под этой строго заправленной кроватью нет клочков пыли. Комната чистая и хорошо убранная, хотя и здесь угадывается запах мочи, старого тела, лекарств, которые выходят с потом.

Лиллемур рассказывает маме о фотографиях, выставленных на подоконнике.

— Это я с мужем, — говорит она, показывая на свадебное фото. — А это мои дети. А вон та — это моя учительница начальных классов. Она была такой доброй, что в конце каждого учебного года я плакала. — Лиллемур посмеивается и продолжает рассказ. В конце возвращается к свадебному снимку: — Это мои родители. А это я с братьями и сестрами. А вон там моя лучшая подруга.

Юэль должен отсюда выбраться. Прочь от этих запахов. Прочь от глазеющих ангелов. Он сам сойдет с ума, если останется.

— Мама, — говорит Юэль. — Я собираюсь уходить. — Та открывает рот, чтобы что-то сказать, но Юэль успевает первым: — Я вернусь завтра.

Мама поправляет прядь волос за ухо.

— Завтра, — повторяет она. — Ну ладно.

— Вот и хорошо. Так и договоримся.

Мама кивает, и Юэль задумывается — что она чувствует? Смирилась ли с тем, что будет здесь жить? Понимает ли это вообще?

Он обнимает ее и выходит в коридор.

Сукди идет следом, говорит что-то о кабинете Элисабет и пропуске, но Юэль мотает головой. Шаги становятся все более неуклюжими. Всякий раз, когда он ставит ногу на пол, ламинат оказывается дальше или ближе, чем он рассчитывал. Коридор растягивается перед ним, становится все длиннее.

У сервировочной тележки глубоко беременная женщина наливает себе чай. Она машет Юэлю рукой, он торопливо кивает в ответ, не в силах говорить еще с кем-то сейчас.

— Со временем станет легче, — ободряет его Сукди. — Ей просто надо привыкнуть.

— Думаю, мне тоже, — выдавливает Юэль из себя.

— Подождите пару недель. Это как с детьми, им тоже надо дать привыкнуть к детскому саду.

Юэль кивает, словно точно знает, как это бывает.

Наконец они дошли до конца коридора. По ту сторону двери находится холл. Путь наружу!

— Постарайтесь не волноваться сегодня вечером, — говорит Сукди. — Вам надо отдохнуть.

Юэль спрашивает себя, не скрыта ли в ее последней фразе осуждающая нотка. Он нажимает на дверную ручку, но дверь заперта.

— Код вон там наверху. — Сукди показывает на маленький клочок бумаги, скотчем приклеенный к дверному косяку. — Это ради безопасности жильцов.

Юэлю нравится, что она не называет их клиентами.

Сукди вводит код и открывает дверь. Юэль бормочет «спасибо». Концентрируется на том, чтобы пройти прямо через холл. Автоматические двери открываются, и он вдыхает теплый воздух с улицы.

Юэль выходит на парковку и думает, видит ли его мама из окна квартиры Лиллемур. Он не оборачивается. Подходит к машине. Возится с ключами, сразу не попадает в замок. Когда он наконец садится на водительское сиденье и закрывает дверь, из него вырывается крик.