Ртуть

Матвей Снежный

Лора Райт ненавидит свой дом, место учебы и больше всего – Джона Швецского, самодовольного однокурсника юрфака. Лора скрывает до последнего, что ее семья давно обнищала, мать регулярно ее бьет, а отец напивается. Но каким-то образом именно Швецский об этом узнает и уводит Лору в дом странного мужчины, похожего на ковбоя из старых вестернов. Кто он на самом деле, почему в городе происходят странные убийства и что скрывается в столичном Гротхене – Лоре только предстоит узнать. Книга содержит нецензурную брань.

Глава 5

Это было паршивое утро. Гротхенская погода будто совершенно забыла о том, что по календарю — весна, и внезапно похолодало настолько, что без пальто высунуться дальше дома стало невозможным. Серое, тошнотворно обесцвеченное небо угрожало черными тучами и надвигающейся грозой. Молодые деревья теряли почки, из которых могли прорасти густые кроны. Ветер разносил мусор, приподнимая прозрачные пластиковые пакеты в воздух.

Джек Грей молча вздыхал, потирая переносицу. За окном шумела дорога у Карноби-стрит, скрывая редких прохожих потоком машин. Мимо участка в такое время могли проходить разве что служащие соседних зданий-высоток, построенных не так давно «Уордсон и Ко». Джек всей душой ненавидел корпорацию и того, кто за ней стоит — паршивца Августа-младшего, когда-то сместившего с «трона» собственного отца. Но дела, которые пытался заводить Грей, раз за разом разваливались и закрывались, а вышестоящее начальство уже объяснило офицеру, что если он попробует снова сунуться, то его отправят на пенсию в краткие сроки.

Джек, конечно, давно постарел. Обычно офицеры имели право уходить рано — лет в тридцать, максимум — в тридцать пять. Он же просиживал собственное кресло до сорока шести. И если для клерка или преподавателя этот возраст еще ничего не значил, то для полицейского он мог бы считаться глубокой старостью.

Волосы Джека давно покрылись сединой, не оставив и намека на прежний благородный блонд. Морщины, подпирая уголки глаз, каждый раз говорили из зеркала: «Тебе пора уходить». Усталый, замученный взгляд рассказывал о работе больше, чем косноязычный мужчина. Потертый пистолет, переживший уже не одно поколение напарников, служил верой и правдой, и был таким же пенсионером, как сам Джек.

Единственная радость Грея сидела напротив него и уплетала вишневые пирожки. Лори, названная в честь своей покойной матери, была слишком избалована Джеком. Он не думал о каких-то запретах или контроле, надеясь, что девочка сама сможет выбирать для себя лучшее. Возможно, поэтому она набирала вес, не отказывая себе ни в чем. Возможно, причина была в другом. Но Джек видел полноту дочки — и не считал ее чем-то предрассудительным. Главное — что Лори сыта и довольна.

— Ты мне не расскажешь, кто испортил твою блузку?

— Пап, ну я же говорила, что просто облилась! — Лори капризно поджала губы. — На учебе у меня все хорошо. Я дружу с парнем, который меня защищает ото всех.

— Действительно? — Джек улыбнулся. — Я не заметил, как ты подросла.

— Я всегда буду малышкой Лори! — девушка рассмеялась и потянулась к очередному пирожку.

— А что насчет Лорейн Джерри Райт? Говорят, у вас был конфликт в столовой.

— Папа! Я же просила не следить за мной! Я просто споткнулась, а мой друг налетел на бедную Лору! Ее нужно пожалеть! — Лори лгала так по-детски и непосредственно, что Джек предпочел поверить в этот раз.

— Ты же знаешь, что можешь всегда обратиться ко мне за помощью?

— Ну, пап! Прекрати! И вообще, мне уже пора! — толстушка так задорно хихикнула, что из соседнего кабинета послышался неодобрительный цокот. — Я принесу тебе обед, дождись!

— Да, конечно, — Джек улыбнулся.

Как только силуэт дочери исчез за грязными окнами участка, мужчина достал папку, наполненную бумагами и фотографиями. Северный район опять отличился — и, услышав, что одна из жертв была найдена в промышленной части, дело почти моментально оказалось на Карноби-стрит.

Первая девушка являлась жертвоприношением. Потухшее кострище, заботливо сложенное из сухих деревьев и трав, как мягкая постель хранило кусочки, что раньше представляли из себя цельный организм. Распухшая, посиневшая голова начинала конструкцию — в местах, где должны были быть глазницы, торчали букеты из алых цветков. Неизвестный не удосужился высвободить шею — отрезал явно чем-то тупым, рана хоть и загноилась напоследок, но оставалась рваной и грубой, и куски кожи едва-едва прикрывали мясо и запекшуюся кровь. Руки, сложенные в молитвенный жест, держались связанные колючей проволокой. Ноги, отделенные от туловища, лежали рядом. Самым странным Джек счел ступни — несмотря на разложение, сохранились следы ожогов и черной сажи угля.

Когда офицер смотрел на фото, он огорчался, что не выезжал на место — тело доставили в лабораторию уже с другого участка, и место преступления испортили шагами, запахами и движениями.

Но эта девушка — все еще не установленная, оставалась первой. Вторая попалась журналистам — вечером о ней трубили по всем каналам, а полосы газет пестрили пугающими заголовками. Жители Гротхена любили грязные истории — и продажи «Гротхенского вестника» взлетели до небес. Как эти стервятники еще не налетели на участок — оставалось загадкой. Возможно, до них еще не дошло, что дело в руках Карноби-стрит.

Джек снова вздохнул и огляделся. Его кабинет наверняка переделают, как мужчина уйдет на пенсию. В последнее время недвусмысленных намеков стало в разы больше, и, скорее всего — нынешнее дело последнее в карьере Грея.

Удобное кожаное кресло заменят на модное офисное, с черной тканевой спинкой. Дубовый стол, купленный за личные средства, выставят перед участком, а его место займет белое пластиковое отродье, мертвое и холодное. Пожелтевший фикус отправится следом, а шкаф, заполненный папками, уберут, перенеся все в архивы. Джек уже чувствовал себя лишним в участке — молодые офицеры порхали, как восьмиклассницы, смеялись, пахли мятными духами и скорее напоминали цыплят, чем сотрудников полиции.

— Уже ознакомился с материалами дела? — Бен Левески бесцеремонно навис над подчиненным.

— Да, ничего хорошего, — Джек усмехнулся. Он искренне недолюбливал Левески, потому что они были почти ровесниками — только Бен в свое время занял должность главы участка, так как умел стелиться под нужных людей.

— Я хочу привлечь стажеров тебе в помощники. Скоро юридический будет рассылать птенцов по участкам, к нам переведут несколько человек. Возьмешь под свое начало?

— Ты из меня няньку решил сделать? — цокнул Джек.

— Там, говорят, и твоя дочка учится, — Бен улыбнулся.

Когда начальник упомянул Лори, Грей почти сразу же передумал. У него появилась возможность показать своей малышке, как на самом деле работает полиция и что происходит в участке. Этот шанс мог дать хорошие рекомендации и обеспечить Лори работой, когда Джек уйдет на пенсию. Зарплата первое время будет паршивая, но дальше — хороший оклад и ряд привилегий.

— Знаешь, я согласен. Но возьму только троих, у меня тут не ясельная группа.

— Я так и рассчитывал, — Бен снова улыбнулся. — Бумаги придут на днях.

— Козел, — прошипел Джек, стоило Левески покинуть кабинет.

Наверняка паршивец красил волосы — ни намека на седину, иссиня-черные короткие пряди, не достающие даже до лба. Приторный запах мужского парфюма — не то, что следовало бы использовать офицеру, на месте преступления он бы все испортил своими ароматами.

Но деваться от Левески было некуда, поэтому Грей фыркал, хамил и терпел. Возможно, он был единственным, кому подобное позволялось. Молодняк не повышал голос, когда начальник к ним подходил. Джек же мог высказаться ругательствами, неизвестными даже для портовых грузчиков.

В это же время Хельга рассматривала одну из страниц «Гротхенского вестника», ожидая, пока Лора выйдет из примерочной. Многие магазины и торговые центры открывались с утра, потому что в столице всегда находились посетители для заведений.

— Наверняка все на Карноби-стрит, — усмехнулась женщина. Она знала Джека Грея — однажды он пообещал, что посадит ее за мошенничество, если сможет поймать. Хельга послала воздушный поцелуй и исчезла, поменяв адрес кабинета психологической помощи.

— Я… Я не знаю, — Райт выглянула из-за красной шторки. — Мне кажется, что я похожа на идиотку. И это очень дорого.

Девушка вышла в нежно-кремовом платье до колен, неуверенно придерживая края рукавов. Хельга улыбнулась.

— Тебе очень идет. Но если тебе некомфортно — давай выберем что-нибудь другое.

— Знаете, мне бы лучше футболку и джинсы. И… белье.

Лори вздрогнула и покраснела. Она чувствовала стыд и неловкость одновременно, и хотелось спрятаться в примерочную и больше из нее не вылезать. В последний раз девушка что-то покупала одна, найдя на распродаже рубашку по цене трех завтраков. Даже масс-маркет для нее казался неподъемно дорогим и неоправданным.

— Тебе точно не нравится это платье? — Хельга поднялась с пуфика и подошла к Лори. — Посмотри, какая ты красивая. Ты молодая, у тебя хорошая фигура и милое личико. В твоем возрасте любая вещь сделает из тебя красотку, а платье — маленькая роскошь, которую ты сейчас можешь себе позволить. Я куплю тебе необходимое, не переживай.

Лори снова покраснела и посмотрела в зеркало. Она редко слышала комплименты, и ей казалось, что ей врут. Нагло и бессовестно врут, пытаясь что-то ей навязать. Но платье действительно было таким мягким, удобным и простым, что Райт могла представить себя в нем на учебе или на улице. В таком даже бегать будет удобно — длина подходящая, не слишком длинное, не слишком короткое.

— Я… Я хочу это платье, — сдалась девочка.

— Молодец, — Хельга погладила Лори по голове. — Переодевайся и пойдем на кассу. Зайдем еще в несколько магазинов, необязательно брать все в одном.

Девушка вздохнула и снова скрылась за шторкой. Неловкость так и не собиралась уходить, но маленькая радость все же появилась. Лори совсем забыла, каково это — носить платья. В детстве она обожала наряжаться, выбирая разноцветные красивые одежды, которые покупали дальние родственницы. В доме тогда еще было шумно и весело, и маленькая Райт выбегала в коридор, чтобы зачитать что-нибудь или спеть. Это потом ее учили молчать, терпеть, максимально не отсвечивать в собственном доме.

Наверняка Саманта уже начала ее искать. От этой мысли холодок пробежал по рукам и спине. Саманта может ее найти и в лучшем случае убить. От этой стервы можно что угодно ожидать, и ничего — хорошего. На учебе лучше не появляться, чтоб на выходе не встретиться с матерью.

— О чем задумалась? — Хельга отдернула шторку, когда Лори затихла.

— Нет, ничего! Идем, — девушка повернулась, уже собранная.

Хельга вздохнула. Будет сложнее, чем казалось изначально.