Правила трёх

Марьолейн Хоф, 2013

Правила трех из «Большого справочника выживальщика» гласят: чтобы выжить, мы принимаем решение за три секунды. Наш мозг обходится без кислорода три минуты. В экстремальных условиях человек выдерживает три часа. Без воды – три дня. А без еды – три недели. Эти правила Тван выучил наизусть: они наверняка пригодятся ему в заснеженной рыбацкой деревне в Исландии, куда его с сестрой Линдой везут мама и бабушка – навестить прадедушку Каса. Но это лишь предлог, а на самом деле они хотят уговорить старика уехать с ними, ведь он болен и не может сам о себе заботиться. Однако прадедушка Кас имеет собственное мнение на этот счет и разработал план побега в горы. Перед Тваном встает нелегкий выбор: помочь прадедушке Касу сбежать или предать его, рассказав обо всем маме и бабушке. Если научить прадедушку правилам трех, может, ему удастся осуществить свой план?

3

Через какое-то время я убедился, что прадедушка Кас спит. Его ровное дыхание сопровождалось присвистом, как будто легкие нуждались в смазке.

Ветер мешал мне уснуть. Дом тоже издавал звуки — то поскрипывал, то постукивал. В комнате было жарко и душно. Я слышал, как мама с бабушкой легли, и почувствовал себя одиноко. Все дрыхли. Все уехали в страну грез на паровозике из маминой песни, а меня бросили.

Линда не хотела спать со мной в одной комнате. Я тоже не хотел спать с ней в одной комнате. В любом случае не сейчас, когда у нее были месячные. Но я догадывался, что впредь мне больше не будет места в комнате для девочек, даже когда у Линды перестанет течь кровь. Я это просек. Меня обманули дважды. Не взяли в страну грез и не пустили в комнату Линды, мамы и бабушки. Линда всё испортила.

— Клуша, — произнес я вслух.

Прадедушка Кас вздохнул, на несколько секунд прекратив свистеть.

— Семейство клуш, — уточнил я, прибавив за компанию к Линде маму с бабушкой.

На следующее утро прадедушка Кас ждал меня за кухонным столом с кастрюлей каши.

— Где все? — спросил я.

— Принимают душ у Сванны, — сказал прадедушка Кас. — Не хотели тебя будить. Ты так сладко спал.

Он пододвинул ко мне кастрюлю и тарелку.

— А хлеба нет?

— Ты где-нибудь видишь хлеб? — Прадедушка Кас взял мою тарелку, навалил в нее приличную порцию овсянки и посыпал коричневым сахаром.

Я попробовал с опаской. Оказалось довольно вкусно. Сахар хрустел на зубах, а каша была еще теплая.

— Собираюсь сегодня в бассейн, — объявил прадедушка Кас. — Уже дней пять там не был.

— А почему у Сванны нельзя принять душ?

— Потому что она только мешает. Вдруг ни с того ни с сего заявляется в ванную комнату и допытывается, справляюсь ли я с собственным мытьем.

— Я тоже хочу в бассейн, — сказал я.

— Хорошо, — сказал прадедушка Кас. — А эти клуши пусть у Сванны моются.

Я чуть не подавился.

— Семейство клуш. — Прадедушка Кас усмехнулся, его косматые брови опустились на глаза, а лицо сморщилось.

— У меня уже мало что работает как надо, но с моими ушами пока всё в порядке. Не спрашивай почему. Лично я бы предпочел, чтобы в порядке было мое сердце.

Я кивнул.

— Или еще что-нибудь, — сказал прадедушка Кас.

Он посмотрел на меня в надежде, что я спрошу: что именно? Но я не настолько глуп.

Буря стихла, стояла ясная морозная погода. От дома до дороги через заснеженное поле вилась цепочка следов, проложенная мамой, бабушкой и Линдой. Было видно, что они шли след в след.

Прадедушка Кас проложил свою собственную тропинку. Я пошел за ним не сразу. Сначала взглянул наверх. Прямо за домом возвышалась белая гора с темными скалистыми выступами. Буквально под самым носом. Всё это время она пряталась в засаде и лишь прошлой ночью, в темноте, незаметно подкралась к нам.

— Гора-зомби, — произнес я.

Я скучал по Линде. Мы, как правило, понимали друг друга с полуслова. Когда я что-то говорил, Линда откликалась, и этот наш диалог был похож на перебрасывание друг другу мяча. Мы кидали и ловили его так быстро, что никто не успевал уследить.

— Господи, о чем это они? — негодовала бабушка.

Но сейчас я сказал «гора-зомби», и это слово безответно шлепнулось на землю. Потому что Линды рядом не было.

Я обернулся. Бок о бок с горой-зомби стояла другая гора, а возле нее еще одна и еще.

— Мы окружены, — сказал я.

Снова два жалких шлепка.

Я пересек поле и догнал прадедушку Каса. Дальше мы шли вместе. Медленно, потому что прадедушка Кас покачивался из стороны в сторону, хотя ветра почти не было. Перед нами стоял выбор: идти либо по скользкой дороге, либо по ухабистому тротуару с сугробами. Прадедушка Кас выбрал середину дороги. На нем были высокие походные ботинки и брюки, заправленные в носки. На мне кроссовки, в которых я тут же опять замерз.

Мы миновали пекарню, аптеку и небольшой причал, а прямо перед церковью свернули направо.

— Там, чуть подальше, фьорд выходит в море, — показал прадедушка Кас.

Я начинал соображать, как устроена деревня. Она лежала на берегу длинного узкого морского залива. Фьорда. К фьорду примыкали горы, чуть ли не вырастая прямо из воды. Для домов едва хватало места.

— Фьорд кишел сельдью, — сказал прадедушка Кас.

— Что такое «кишел сельдью»? — спросил я.

Прадедушка Кас остановился.

— Ну, селедки было видимо-невидимо.

— Понятно.

Прадедушка Кас заметил, что селедка меня не очень интересует.

— Ты не представляешь, — продолжал он. — Сюда подплывали лодки. Одна лодка за другой, до краев полные сельди. А девушки, какие здесь были девушки-селедочницы! Уж они-то знали толк.

— В чем?

— В том, как ловко отрéзать голову, вытащить внутренности и бросить сельдь в бочку. Они так проворно это проделывали, что мы за ними не поспевали. Наполнив одну бочку, принимались за следующую.

— От бочки селедки никакого проку, — сказал я. — Бочка конфет — это другое дело. Или бочка ванильного мороженого. И повсюду лодки с мороженым. Девушки с мороженым.

— У тебя слишком богатое воображение, — сказал прадедушка Кас. — Осторожнее, фантазии до добра не доводят.

Мы молча побрели дальше. То и дело нам приходилось уступать дорогу встречным автомобилям.

В бассейне я услышал, как прадедушка Кас говорит по-исландски. Он болтал с кассиром. Я почти ничего не разобрал. «Да» и «нет» я понял, и то, что они обсуждали меня, тоже понял, поскольку оба не сводили с меня глаз, а кассир кивал и смеялся.

Денег у меня при себе не было, прадедушка Кас купил мне билет. Затем он отдал кассиру свой кошелек, а я — свой телефон, и кассир положил наши вещи на полку за кассой.

Прадедушка Кас хорошо ориентировался не только в деревне, но и в бассейне, так что я покорно чапал за ним. Вниз по лестнице к обувной стойке, где мы разулись, а потом в раздевалку с деревянными скамейками и крючками на стенах.

Прадедушка Кас сунул шапку в карман куртки, повесил куртку и шарф на крючок и принялся расстегивать брюки.

— Где кабинки для переодевания? — спросил я.

— Кабинок для переодевания нет, — сказал прадедушка Кас.

Брюки прадедушки упали на пол. Он остался в белых мешковатых трусах.

Я выбрал место на другом конце раздевалки, около душевой, и разделся с быстротой молнии. Но не успел я нацепить плавки, как услышал окрик прадедушки Каса:

— Оставь!

Голый, с полотенцем и плавками в руке, он направлялся в душевую.

Я старался на него не смотреть. Когда он прошел мимо, я обвязался полотенцем и поплелся за ним.

В душевой висела табличка: þvoið yður án sundfata.

— Мыться без купальных костюмов, — перевел прадедушка Кас. — Такое здесь правило.

Для ясности рядом висела еще одна табличка — с нарисованным человечком. Все места, которые требовалось мыть особенно тщательно, были выделены красным цветом. Инструкция по мытью! Маме бы понравилось.

Без конца смотреть мимо прадедушки не получалось. Я видел его плечи и заросшую седыми волосами грудь.

Он положил полотенце на полку, а плавки повесил на кнопку включения душа. И принялся намыливаться под струей воды, повернувшись животом к стене, так что мне была видна его спина. Она была сутулая, белая с коричневыми пятнами. Похожими на родинки, только крупнее. Я видел его сморщенные ягодицы и ноги с выступающими венами. Я подумал, что вот-вот он обернется и я увижу самое страшное. Сморщенный пенис. Я по-быстрому положил полотенце на полку и повесил плавки. На стене между душами крепились флаконы с жидким мылом. Я мылся как никогда долго и тщательно, поскольку хотел выйти из душа только после того, как прадедушка Кас наденет плавки.

Конец ознакомительного фрагмента.