Антология хоррора – 2021

Марта Кауц

48 макабральных рассказов от современных авторов для твоего Хэллоуина. Ты узнаешь, как создать идеальную скульптуру, почему нельзя доверять незнакомцам в баре и чем опасно пальто на свалке. Книга содержит нецензурную брань.

Часть 2

Принцесса

Аня росла серой мышкой. Когда пришел подростковый возраст, Аня ждала: вот-вот она расцветет, еще чуть-чуть и ее фигура преобразится и тогда ее полюбят и захотят общаться. Фигура преобразилась. Грудь стремительно росла. За год Аня приобрела пышную грудь, нет, даже огромную. Пятый размер никак не вязался с хрупкой фигурой.

Мама посоветовала носить спортивный лифчик и широкую одежду. Эх, если бы это спасло девушку! На уроки физкультуры Аня надевала две футболки, казалось, у девушки просто нет вкуса, поэтому она носит мешковатую одежду. Грудь мешала ей жить. Аня не могла делать элементарные физические упражнения. Все выходило неловко, не так.

Однажды на уроке физкультуры, Паша, самый красивый мальчик класса, ловя мяч, схватил Аню за грудь.

— Вот это дойки! — воскликнул он.

Взгляды всех мальчиков класса были обращены на нее. Аня готова была сквозь землю провалиться. Следующий урок девушка прогуляла, поспешив убежать от преследовавших ее шепотков:

— Анька, ты туда тряпок напихала?

— Дай титечку потрогать!

— Коровка муууу!

Дома Аня расплакалась. Раздевшись, она взглянула на себя в зеркало. Грудь была огромная. Хотя она и имела красивую девичью форму, но провисла до талии.

— Вымя! За что мне такое?! — рыдала девушка.

Вечером состоялся разговор с мамой.

— Глупая! Грудь — это всегда достоинство женщины! Ни о какой операции слышать не хочу. Еще три-четыре года, и ты будешь гордиться размерами груди. Иди и не парь мне мозги ерундой. Займись уроками.

Аня уединилась в своей комнате. Она старалась осмыслить мамины слова. Надев «бабушкин» бюстгальтер с широкими лямками, она максимально подтянула бретели, что позволило приподнять грудь. Теперь она запросто могла поставить на свой бюст поднос с кружкой чая и сахарницей.

— Корова дойная! — обозвала себя Аня и, накинув свитер и легкую куртку, выскочила на улицу.

У нее даже подруги нет, которой можно было бы поплакаться. Аня села на скамейку, не понимая, как сейчас жить. Ведь засмеют же, затравят. В этом Анин класс преуспел. Ничто так не сближало одноклассников, как травля себе подобного.

— Привет, гуляешь?

Аня от неожиданности вздрогнула. Рядом стояла одноклассница Света, с которой они были когда-то дружны.

— Дышу свежим воздухом.

— Присяду? Я с тренировки иду. Хотела в магаз забежать, но уже не успеваю. Прикинь, мама купила мне фирменный купальник в командировке, а он мне большой! Ну что за невезуха! Такой крутой, думала блесну сегодня в бассейне, ну нет, — девушка щебетала о своем, до Ани плохо доходил смысл рассказа. — Слушай, Анька, у тебя какой размер?

— Сорок четыре.

— А грудь? Мне кажется, чуть больше?

— Ну да, чуть больше.

— Круто! Давай со мной в басик ходить? Я завтра новый купальник куплю, а этот тебе в полцены уступлю. Только примерить надо. Сейчас он мокрый. Заходи завтра днем примерить.

Для Ани это предложение было как глоток воды. Дружить? Быть не одной? Да она об этом мечтала последнее время! Деньги на купальник выпрошу у мамы, лишь бы подошел. Аня расплылась в улыбке, глаза заблестели. Девушки проговорили еще минут пятнадцать, затем Света побежала домой. Аня возвращалась, чуть касаясь земли. Чего она, дурочка переживала. Все ж хорошо. А то что завтра суббота — еще лучше!

Утро началось с улыбки. Впереди встреча с одноклассницей и перспектива возобновления дружбы. Уж Аня постарается, чтоб Свете не стыдно было с ней дружить. По телефону условились встретиться в четыре. Аня сходила в душ, натянула футболку и побежала навстречу новой жизни. Света жила в соседнем доме. На звонок никто не отозвался и Ане пришлось позвонить в домофон дважды.

— Дома никого нет, давай сразу к делу. Купальник на диване. Я выйду чтобы не стеснять тебя, как наденешь — позови.

Аня поблагодарила Свету. Убедившись, что Света вышла из комнаты, Аня скинула футболку, отложила бюстгальтер и взяла верхнюю часть купальника.

— Ты уже надеваешь? Там сзади лямочки перекрестить надо. Разберешься сама? — крикнула Света из соседней комнаты.

Аня вздрогнула и ответила:

— Да надеваю, разберусь.

Накинув на себя сплетение бретелек и веревочек, Аня не сразу поняла что произошло. В комнату с криком вбежали ее одноклассники. Они снимали ее на телефон, кто-то просто ржал, указывая пальцем на девушку, запутавшуюся в лямках. Аня билась как рыба в сети, тяжелая грудь раскачивалась в такт движению.

— Да, Паха, ты не ошибся, сисяндры что надо!

Кто-то подскочил и схватил девушку за грудь, начал мять ее и что-то выкрикивать, имитируя младенца, жаждущего материнскую грудь.

Аня слышала щелчки фотокамер, они казались ей звуками выстрелов. Кое-как она скинула с себя пленивший ее купальник, схватила футболку и бюстгальтер и побежала к выходу. Кто-то отнял бюстгальтер, натянул чашку бюста себе на голову и задорно приглашал кого-нибудь присоединиться. Дверь была заперта, Аня не сразу смогла открыть защелку. Она вывалилась из квартиры под гогот одноклассников.

Слезы застилали глаза, сердце просилось выпрыгнуть наружу. Ане хотелось разорвать эту ненавистную грудь и выпустить его. Сбегая по лестнице, девушка натянула футболку, поняв, что оставила в квартире куртку. Выбежав на улицу, Аня увидела другую группу ребят, в которой она успела разглядеть пару одноклассников, все они смотрели в телефоны, кто-то задрал голову и разговаривал с тем, кто кричал с балкона. Аня даже не сомневалась, о чем идет разговор.

Заметив выбежавшую девушку, толпа загудела и снова эти щелчки фотокамер. Аня бежала. Никуда. Просто бежала. Отсюда.

Куда-то забежав, Аня забилась в темный угол. Вспомнила, что телефон до сих пор лежит в кармане джинсов, она достала его. Маме звонить нельзя, будет еще хуже. Первое, что Аня увидела на незакрытой странице ВК, была ее фотография с обнажённой грудью. Надпись под фото провозглашала девушку жрицей любви, изнемогающей от желания.

Фотографий было много. Очень много. А будет еще больше. Оставалось только умереть. Дзынькнуло новое сообщение, отправитель незнакомый: «Мы не откажем тебе в просьбе уничтожить все фото, если ты не откажешь нам. Мы будем ласковыми и никому не скажем. Ответь ДА».

Аня огляделась. Что-то щелкнуло в голове. Решение было принято. Она отправила сообщение: «Да! Но только пусть это будет красиво. Приходите все, повеселимся. Я в гараже Петровича».

Кто ж не знал гараж Петровича? Это было два в одном: и гараж, и жилище соседа-алкаша. Здесь было много запчастей, топчан, в углу железная печка. Уходя, Петрович никогда не закрывал двери. Воровать было нечего, а компании он всегда был рад. Аня не сразу смогла растопить «буржуйку» чтобы немного согреться, пришлось плеснуть бензину, благо у входя стояли две канистры.

Гостей не пришлось долго ждать. Шестеро одноклассников и еще двое незнакомых парней ввалились в небольшое помещение, пробираясь поближе к печке. От них пахло алкоголем.

— Закурить дадите? — Аня призывно подняла футболку.

— Ты куришь?

— А то! Закроем двери?

— Как скажешь, принцесса! — парни возбужденно заржали.

Принцесса приняла прикуренную сигарету и бросила ее в лужицу бензина, разлитого ею по всему полу гаража.

Евгения Семёнова

Вернувшийся

Супруга прочла смс и, вздохнув, уменьшила на плите огонь. Рядом на стульчике сидела двухгодовалая Алиса и била погремушкой подлокотник.

— Понимаю, я тоже не в восторге. Папа опять будет поздно и разбудит нашу Алису. Но что поделать, он зарабатывает денюшку, — она поставила дочурку ножками на пол, чтобы проводить до кроватки. Но что-то привлекло Алисино внимание, она остановилась и посмотрела в окно, глаза широко открылись, она взвизгнула и уткнулась в колени матери.

Свет на кухне мигнул, потом ещё. На плите погасло табло нагрева. Можно было бы предложить, что дело в перебоях электричества, если бы не остановились часы, что работали на батарейках.

— Алиса! — Елена подняла дочь и прижала к себе, попятившись из кухни в коридор. Дыхание в груди замерло.

Чёрная, невероятно длинная тень протянулась из окна кухни в коридор и чуть не коснулась ноги Елены. Она успела повернуть за угол и захлопнуть дверь в большую комнату, где занавешены окна.

Она села с дочерью на диван и показала ей пальчиком сидеть тихо. Алиса сначала дрожала, а потом начала похныкивать. Вот свет замигал и в комнате. Три лампочки зажжужали, раскалились и лопнули. Елена охнула, закрывая дочь от осколков.

«Уходи. Пожалуйста. Уходи!» — мысленно взмолилась она. Очень боялась поднять голову и увидеть ЕГО рядом, как уже неоднократно бывало. Все приборы в квартире замерли мёртвой тишиной. Только стук сердца и дрожь Алисы, готовая разразиться в плач.

Елена очень медленно подняла глаза и посмотрела на окна. Тень была в комнате. Застыла мрачным силуэтом на шторе в натуральный рост. Слишком близко. Елена пискнула и снова спрятала глаза.

«Уходи! Уходи! Ты не мог снаружи открыть окно! Уходи», — шептала она.

В дверь постучали.

Сердце Елены провалилось вниз.

Постучали ещё раз. Затишье. Третий стук прогромыхал неистовым боем.

— Лена! У вас тоже свет отключили? — услышала она голос соседки.

Елена оглянулась на штору — тень исчезла. Над головой в люстре с треском загорелась последняя лампочка. Кошмар прошёл мимо.

С неохотой Елена отпустила знакомую, не рискуя напроситься — ОН последовал бы за ней и туда. И только она повернула замок — с треском погасла последняя лампочка в большой комнате. Елена схватила куртку, готовая бежать прям в тапках, когда дверь сама отворилась, на пороге оказался муж.

— Что это вы на прогулку собрались раздетые? — поднял он бровь и, увидев напуганные бледные лица, убрал улыбку. Молча отодвинул онемевшую жену с ребёнком и прошёл в коридор, раздеваясь.

— Опять прошла эта «твоя аномалия»? — он снял со стенки часы, вытряхивая батарейки.

— Лёша… — наконец вернув голос, Елена прошла за мужем на кухню. Девочка забрыкалась на руках, она отпустила её, и та, подбежав, уткнулась в штанину Алексею. Он взял Алису на руки и начал покачивать.

— Д-дело в том, что при НЁМ всегда переглючивало технику. При жизни даже работать за комп-пьютерами не мог… — голос Елены дрожал.

— Я понимаю, тебе не хватает внимания, но вся эта история с твоим «покойным бывшим» уже отдаёт шизой, — он пододвинул стул и сел, глядя на жену исподлобья. — Каждый раз прихожу — ребёнок перепуган. Ты рассказываешь об обожённом мужике в военной форме, которого никто кроме тебя не видел. По всему дому осколки…

— Алиса тоже видит ЕГО. Ты не задумывался, что нас обеих просто преследуют?

— Покойник преследует? Послушай себя!

— То есть ты хочешь сказать, я сама тут всё хожу ломаю???

— Лен, да кому вы сдались? Посмотри на это с такой стороны — пока ты не появилась в моей жизни, аномалий никаких не было! Посторонние мужчины не ломились ко мне в дом, не ломались часы, не бились стёкла. Я принял тебя с годовалой дочерью, хотя понятия не имел, как ты жила до! Но ещё раз застану вас или хотя бы одну Алису в таком состоянии — сдам в лечебницу, без обид.

Он встал и посадил ребёнка на стул, не давая слезть.

— Тащи уже чёртов веник!

* * *

Елена лежала, свернувшись калачиком, и вслушивалась. За окном накрапывал дождь. Лёша с Алисой уехали на выходные в Парк Ремёсел, дом без них теперь выглядел тоскливо. Кот Лазарь убежал давно, ещё в первый день прихода покойного гостя.

Елена в этот раз не поехала никуда. ОН искал её, так пусть найдёт. Но страшно. Ей в этот раз не поможет муж и может так не повезти с соседкой. Но попытаться надо. Её не ждала лучшая участь, если она останется жить в страхе вечного ожидания. А страхи Лёши были ей понятны.

Ближе к вечеру она зажгла свечу, сидя у окна. В долгих раздумьях невозможно клонило в сон, да ещё и под мерное тиканье часов. Она положила голову на руки и провалилась. Ноги перестали чувствовать пол, тело стало лёгким. В безмятежном полёте она уже не могла слышать, как останавливаются электронные механизмы и перегорает лампа в маленьком бра, оставленном в коридоре.

Она стояла на берегу океана. Холодный воздух овивал и трепал её длинные волосы. Ступни погружались в белый песок, но шли легко, точно не было привычной гравитации. Откуда-то она помнила это место, помнила, что через сны можно найти переход по ту сторону. И вот он, пустынный, огромный и ужасно одинокий. Это ли чувствуют путники, блуждающие по ту сторону?

Пробуждение пришло не сразу. Тело отяжелело, слух поймал неестественную тишину. Холод остался: тянуло из окна.

Которое она не открывала.

Она боится смотреть. В воздухе вьётся пряный запах осенних листьев. Длинная тень падает прямо на неё. Он здесь. Она даже слышит, как ветер бьёт складками его одежды.

На тяжелом выдохе она всё — таки посмотрела на него: худая мужская фигура, укутанная бинтами вместе с лицом, в рваной военной форме с круглыми отверстиями на груди.

— Это ведь ты? Андрей? — слёзы закрапали по её щекам, она попыталась вытереть их. — Пожалуйста, прости, но умоляю — не мучай нас. Дай мне шанс вырастить Алису. Позволь Алексею помочь её вырастить! На самом деле он хороший человек. Ты слишком рано ушёл, ушёл вот так. Поэтому прошу тебя сейчас — не мучай нас! Пожалуйста!

Андрей протянул обожжённую ладонь и опустил на голову Елены. Она зажмурилась, готовясь к худшему. Напряжение в мужской руке вдруг ослабло, и он нежно погладил её по волосам.

Елена в удивлении разожмурила глаза и поняла, что сидит перед открытым окном, за которым никого нет и, скорее всего, больше не будет. Но когда закрывала, то заметила кое-кого, кого уже не надеялась увидеть.

На следующий день вернулись Лёша и Алиса. Елена, счастливая, встретила их на пороге, а у её ног вертелся серый кот Лазарь.

Ольга Андреенкова

Сумасшедшая

— Как посидели? — Антон открыл дверь автомобиля Юле. В нос девушке ударил запах дорогого табака и легкий аромат парфюма.

— Антон, мы же договорились, что ты не будешь курить в салоне, — с лёгким укором посмотрела на мужа Юля.

Щенячий взгляд в ответ рассмешил Юлю и она чмокнула в сморщенный нос мужа.

— Нормально посидели, — пожала плечами Юля, — Нину жалко. Разводиться, когда на руках трехмесячный ребёнок — жесть. Такой идеальной парой были, помнишь их свадьбу? Воздушная, веселая.

— Они же ипотеку ещё недавно взяли?

— Да, свалил на неё все обязательства и ушёл. Супер благородство, — Юля сморщилась, словно отведала лимон.

— Хватит о них, давай возьмём вина на вечер, посмотрим киношку какую-нибудь?

Юля с шутливым недоумением посмотрела на Антона и рассмеялась.

— Искуситель!

* * *

Утром Юля проснулась с легкой головной болью. Вроде и вина выпила немного. Наверно паленку купили, подумала девушка. Она сладостно потянулась. В окно стучал мелкий дождик, рисуя слёзы. Шикарная золотая береза за окном создавала эффект солнечной феерии.

За дверью послышался приглушенный разговор Антона.

— Да ни о чем она не догадывается.

Юля напряженно прислушалась, но больше ничего не услышала. Через минуту догадка обдала горячей волной — у неё же скоро день рождения! Ну как скоро, через три месяца. Наверняка Антон готовит сюрприз, успокоила себя она.

— Доброе утро, солнце! — в комнату зашёл Антон с дымящейся чашкой зелёного чая, — что-то неважно ты выглядишь. Темные круги под глазами.

Юля подошла к зеркалу, но ничего странного не заметила. Хотя… да, как-будто и есть.

— Ты прав, наверно после вина.

— Что после вина?

— Ну, темные круги.

— Вроде нет, все в порядке у тебя.

— Ты же сам только что сказал…

— Нет, тебе послышалось, милая.

Антон смотрел на Юлю с лёгким недоумением, пытаясь что-то прочесть в ее глазах.

* * *

— Света, я нормальная? — Юля потерянно теребила бумажную салфетку в небольшой кафешке.

— Смотря в каком смысле, — с лёгким смешком ответила подруга.

— Я чувствую себя сумасшедшей. Знаешь, бывает налью чай, отойду на секунду, а его уже нет. Спрашиваю Антона, тот говорит ничего не видел. Недавно в суп положила сахар. При этом я точно помню, что в руки брала солонку! Даже пробовала, может в солонке сахар?! Но нет, там все нормально.

А ещё на днях заказала пиццу. Ждём-ждём, никто не приезжает. Звоню в пиццерию, там отвечают, что такого заказа нет, либо отменен.

Карие глаза Юли наполнились страхом и слезами.

— Мне кажется я схожу с ума, — прошептала она.

— А что Антон? — Света в замешательстве теребила белокурый локон, выбившийся из аккуратной прически.

— Отправил к психиатру. Теперь пью таблетки. Но у меня впечатление, что становится только хуже. Прямо глюки появились, слышаться голоса какие-то, будто заговоры против меня строятся. А это прямой путь в клинику, — девушка была близка к истерике, — я не хочу в психушку!

— Слушай, у меня есть знакомый врач, спец по твоей теме. Мы с ним когда-то мур-мур, в общем хороший мужик, — глупо захихикала Света.

И чтобы отвлечь Юлю, продолжила:

— На днях видела Нинкиного мужа бывшего, на трёх работах пашет, затюканный весь. Сказал, что Нине квартиру оставил, кредит полностью на себя взял, да плюс алименты платит. И знаешь что самое интересное? Нинка его сама выпнула, как старый башмак. У неё новая любовь какая-то.

* * *

Юля по совету нового врача перестала пить старые таблетки и перешла на новые препараты. В голове стало яснее, ушел туман и галлюцинации.

Она шла с вечерней прогулки по набережной и уже подходила к подъезду, когда увидела своего мужа с Ниной. Что-то заставило притормозить возле раскидистого куста сирени.

— Да когда ты уже запечешь ее в психушку? Мне надоело ждать! — громко возмущалась та, которую Юля считала подругой.

— Так быстро невозможно свести с ума человека, — шипел Антон, крепко ухватив Нину за локоть, — потерпи! Мне вообще кажется, что она уже о чем то догадывается.

— Ты мне обещал, что эта квартира будет твоей, поэтому поторопись! Или забудешь про меня.

— Нина, завтра то всё в силе?

Молча развернувшись на каблуках, Нина большими шагами унеслась в темноту из-под блекло-желтого фонаря.

* * *

— Милая, мы с друзьями завтра едем на рыбалку, заканчивать сезон. А ты будь умницей, сиди дома, и пей таблетки как положено-, Антон нежно поцеловал жену в макушку.

— Ты поедешь на своей машине? Или может оставишь мне ее?

— Юлечка, тебе лучше провести выходные укутавшись в уютный плед, попивая ароматный горячий шоколад.

— Как скажешь, дорогой.

* * *

Света с Юлей стояли возле видавших виды дверей морга в ожидании, когда тела погрузят в машину.

— Вот ведь как бывает, — Света не сдерживала слез, — сегодня есть человек, а завтра только память.

— Экспертиза показала неисправные тормоза, — пробормотала Юля, поддевая носком ботинка кроваво красный лист клена.

— А Нинка-то как с Антоном оказалась? — недоумевала Света, — хотя теперь никогда не узнаем правды.

— Подвозил, наверное. На тот свет, — одними губами прошептала Юля.

Ольга Токарь

Жертва

Не найдя себя в списке поступивших в институт, я брела по освещенной фонарями улице, кляня тяжкую долю. Мир вокруг меня был новым, чужим, непонятным. И судя по всему, не считал нужным принять в свои объятия.

Ни места для ночлега. Ни денег на обратную дорогу. Ни друзей, готовых прийти на помощь. Одна среди гранита и огней. Мечта о счастливом будущем рухнула, как карточный домик.

Погрузившись в мысли, не заметила, как оказалась в маленьком сквере. Нацелившись на пустую скамью, прибавила шаг. Одновременно со мной, на сидение из деревянных брусьев, опустилась заплаканная девушка.

— Будешь? — она протянула бумажный пакет, из которого выглядывало горлышко стеклянной бутылки.

Я покрутила головой. Ни пить, ни общаться с подвыпившей незнакомкой не хотелось.

Девушка отхлебнула из бутылки и грустно вздохнула, — Разбились мои мечты дребезги!

Я скептически хмыкнула. Делиться с первым встречным сокровенным — верх глупости. А эта, судя по блеску глаз, узрела во мне, если ни собутыльника, то свободные уши и решила излить душу.

— Я с нее пылинки сдувала, — плаксивым голосом завела она, — Капризы терпела. Если до слез не доведет, считай, день зря прожит. Ужин грею, она огонь прибавит. Суп варю, газ перекроет. Душ больше трех минут принимаю, в двери колотится. На людях позорит. Посмотри на кого я стала похожа! — девушка приблизилась, обдавая мое лицо винными парами. — А ее собаки… Лифта, понимаешь ли, они боятся. И бежишь с шестнадцатого на первый и обратно с двумя с восьмикилограммовыми тушами под мышками. А старуха, через пять минут: «Кажется, Крошка не покакала. Выведи еще разок». Ты бы выдержала такое? По глазам вижу, что нет. Вот и меня сорвало.

Я сделала попытку подняться со скамьи, но незнакомка крепко ухватила меня за запястье. — Хотелось ее на кусочки располосовать. Полночи с ножом у дверей спальни простояла. Не смогла.

Девушка громко икнула, залпом допила остатки спиртного и прицельным броском запустила бутылку в урну.

— Утром, старая грымза, будто почуяв мои намерения, разорвала дарственную на квартиру и приказала собирать чемодан. А я и сама бы ушла. Ей богу! Не осталось больше сил терпеть ее выходки. Ни одна квартира таких унижений не стоит.

Моя говорливая собеседница вывернула содержимое сумки на скамью и отыскав среди вороха вещей обрывок газеты, передала мне. — Не успела меня выгнать, а уже новую жертву ищет. Читай! Вслух читай!

— Одинокой, пожилой женщине требуется сиделка с проживанием…, — глаза выборочно выхватывали из текста нужную информацию, — … помощь по хозяйству, беспрекословное выполнение поручений… квартира в дар.

Ради своего благополучия, я готова была сыграть по чужим правилам.

— Это далеко? — я ткнула в указанный в объявлении адрес.

— В пяти минутах ходьбы. Желтая шестнадцатиэтажка, — девушка махнула рукой, указывая направление.

Смысл моей заинтересованности дошел до нее, когда я спешно принялась натягивать на плечи лямки рюкзака.

— Эй, ты что надумала? Старуха и тебя, и меня переживет. Попользуется и выгонит. Не видать тебе квартиры! Стой!

Но я уже сорвалась с места, свято веря в подарок судьбы.

Дверь открылась в ту же секунду, как мой палец утопил кнопку звонка.

— По объявлению, — выпалила я сходу. Вспомнив о требуемой покорности, виновато опустила глаза, — Извините, за поздний визит.

— Проходи, — пожилая дама отступила в сторону, освобождая проход.

Минуту, не произнеся ни слова, мы изучали друг друга.

Маленькая, круглая, похожая на злую, откормленную мышь со сморщенной мордочкой, она сверлила меня цепким взглядом, в котором читалось безмерное желание растоптать.

— Дома зови меня Чарита, — она первой нарушил молчание. — В общественных местах Чарита Петровна. При соседях и гостях, бабуля.

— Анфиса, — улыбнулась я, и, выдержав паузу, добавила: — Дома зовите меня Фисой.

— Я сама решу, как тебя звать, — отрезала старуха. — А сейчас спать. Все разговоры оставим на завтра, — она распахнула двустворчатые двери в уютную комнатку, — Будете жить втроем. Крошка, Мошка и ты.

Я опустилась на диван рядом с двумя толстыми, ленивыми мопсами и почувствовала себя по-настоящему счастливой.

Дарственная на квартиру, на мое имя, была оформлена на третий день работы сиделкой. Чарита искренне верила, что розовая бумажка с печатями и подписями давала право манипулировать людьми.

Первые недели все шло как по маслу. Ничего нового из того, что я услышала от девушки из сквера, не происходило. Чарита строго придерживалась старого сценария. Исподтишка мелко пакостила, сваливая вину на меня. Отчитывала, ругала, жаловалась соседям о неряшливой внучке, свалившейся ей на голову.

Шесть раз в день я гуляла с собаками и в пять утра занимала очередь к терапевту. Драила кафель и стригла ее заскорузлые ногти. Запреты на долгое пребывание в душе были смешны. Мне, детдомовской девчонке, после одной ободранной душевой комнаты на сорок человек, три минуты единоличного пользования горячими струями казались роскошью.

Мое спокойствие Чариту раздражало и с каждым днем ее «шалости» становились изощренней. В трамвае, прилюдно стыдила меня за испорченный воздух, а в очереди на кассу, за постель, которую я якобы обмочила ночью. Она жаждала моих пунцовых щек, опущенных глаз и постыдных оправданий. И все это получала с лихвой. Каждая из нас мастерски играла свою роль и еще неизвестно, кому досталась роль жертвы.

— Не нравишься ты мне, Фиска, — пристально рассматривая меня как-то за ужином, недобро скривилась Чарита. — Тощая больно. Того и гляди дух испустишь, — старуха нервно теребила пояс кислотно-розового халата и кусая впавшие губы, поглядывала на часы.

Судя по всему, меня ожидал сюрприз, и что-то подсказывало, не очень приятный. Чтобы не оставаться в долгу, я тоже приготовила неожиданный подарочек для старухи.

Сюрпризом от Чариты оказалась гостья по имени Виолетта. Гадалка, которая любезно согласилась посмотреть мое будущее. Мы втроем пили кофе за кухонным столом и мило вели беседу. Непривычная доброта Чариты, была как затишье перед бурей.

Виолетта перевернула на блюдце чашки с остатками кофейной гущи и гипнотизируя меня взглядом, таинственно прошептала:

— Погадаем?

Я согласно кивнула, придвигая к гадалке чашку из тонкого белого фарфора.

Глаза Виолетты округлились, губы мелко задрожали. — Череп! — она тыкала длинным ногтем в дно кофейной чашки. — Смерть! Скорая. Мучительная. Неизбежная.

Сообщив все, что от не требовалось, гадалка подозрительно быстро вскочила со стула и поправив сползший с плеч платок, покинула квартиру.

Чарита театрально вскинула голову, утерла поясом халата несуществующую слезинку и скорбно вздохнула, — Мне жаль, девочка. Виолетта никогда не ошибается.

— Мне тоже жаль, — копируя ее действия, я потерла глаза кулаком.

Не дождавшись от меня должной паники, старуха надавила на психику, — Мне будет тебя не хватать… — голос прервался, на лбу выступили крупные капли пота. Я внимательно следила за происходящими с ней переменами.

— Что-то мне нехорошо, — мертвенная бледность растеклась по лицу Чариты.

Я проводила ее в спальню, помогла раздеться и уложила в постель.

— Скорую! — старуха судорожно хватала ртом воздух.

— Скорая не поможет, — Виолетта гадала по вашей чашке, а ее пророчества сбываются, — сокрушенно вздохнула я.

— Не верю я ни в какие гадания, — захлебываясь желтой пеной из последних сил прохрипела Чарита.

Я тоже не верила в гадания, но вот в силу крысиного яда, который я подлила в ее кофе, очень даже верила.

Когда Чарита затихла, уставившись невидящим взглядом в потолок, я обтерла ее губы влажным полотенцем, закрыла глаза, пригладила волосы и вытащила из сжатых пальцев скомканное одеяло, чтобы вызванная утром бригада неотложки не усомнилась в естественной смерти девяностолетней старухи.

Эта была самая спокойная ночь из всех моих ночей. Впервые в жизни я спала в своей квартире, на своей кровати и мои бока грели собственные собаки.

Нэлли Стрежнева

Овечья шкура

Эндрю проникновенно посмотрел в глаза Джейн, тяжело вздохнул и произнёс:

— Ты сама меня вынудила, понимаешь? Я не хотел этого делать, но ты не оставила мне выбора.

Металлические наручники с длинной цепью, купленные когда-то давно в магазине для взрослых, сомкнулись на запястьях заплаканной Джейн.

— Эндрю, не надо, прошу тебя, — заскулила женщина, пытаясь достучаться до своего супруга.

Но мужчина лишь вскользь оглядел жену, сидевшую у стены сжавшись в комочек, поморщился и вышел прочь. Джейн слишком поздно поняла, что все эти годы жила с чудовищем. И теперь, будучи прикованной к держателю для полотенца, просто пыталась вспомнить, когда всё пошло не так. В памяти всплывали яркие картинки их совместной жизни. Как они летали на Барбадос, скопив на своё первое путешествие. Как жили в маленькой квартирке. Как любили сидеть в баре на одной из соседних улиц Истсайда.

А потом у них появилась малышка Эмма. И весь мир сжался до её крохотного существа. Эндрю любил свою дочь, обожал больше жизни и каждый день благодарил Джейн за этот подарок судьбы. Но спустя четыре месяца беспросветного счастья Эмми оказалась в реанимации. Однажды ночью их дочь уснула абсолютно здоровой, но проснуться так и не смогла.

Когда Джейн единственный раз приходила в больницу, их малышка всё ещё находилась в летаргии. Врачи не искали причину болезни, только загадочно шептались за спиной у несчастной матери. И близко к дочери не подпускали.

Эндрю сначала винил себя, потом докторов, но в итоге пришёл к тому, что во всем виновата супруга. Он кричал на неё, выплевывая слова с такой ненавистью, что Джейн окончательно потерялась. Она не понимала, почему муж так озлобился, ведь болезнь единственного ребёнка была их общим горем.

А вчера Эндрю не выдержал. Он сорвался и впервые ударил Джейн. Бил долго, с особым садизмом. Сначала просто хлестал по щекам, потом ударил кулаком в живот, а после несколько раз пнул ногой. Женщина лежала на полу, измазанная в крови, и умоляла мужа остановиться.

Как заведённый, он повторял всего три слова:

— Это твоя вина!

Воспоминания казались каким-то кошмарным сном.

* * *

Эндрю вернулся к вечеру. Первым делом зашёл в ванную, Джейн сонно подняла на мужа заплывшие от синяков глаза. Мужчина смотрел куда-то сквозь неё, будто бы и не видел. Затем моргнул, сфокусировался, достал из кармана ключ и снял с жены наручники.

— Вставай и выходи. Мне надо помыться, — голос его был абсолютно сухим.

Будто старый ворон прокаркал, предвещая беду.

Джейн выскочила из места своего заточения и мигом бросилась на кухню в поисках хоть какой-то еды. В ванной зашумела вода, сообщая, что Эндрю ей не помешает. У Джейн оставалось ровно десять минут на то, чтобы сбежать или попробовать вызвать подмогу.

Но домашний телефон был отключён, свой сотовый она так и не смогла отыскать, как и сотовый мужа. Джейн нажала кнопку включения на ноутбуке и спешно натянула на себя тёплые штаны. Сверху темное худи, носки, кроссовки, волосы собрала в пучок. Компьютер зашумел вентиляторами и наконец включился, однако, как и следовало ожидать, интернет тоже был отключён.

— Чёрт с ним! — ударив в сердцах по столешнице, женщина бросилась сразу к входной двери, намереваясь выбежать из квартиры до того, как муж выйдет из душа.

Но все замки оказались заперты. И не нашлось к ним ни одного ключа.

Вода стихла. Щелкнул замок. Эндрю вышел из ванной в одном полотенце, обмотанном вокруг талии. Джейн схватила старый зонт-трость, стоявший в подставке в прихожей и приготовилась защищаться.

— Далеко собралась? — супруг подошёл к ней почти вплотную, нависая огромной скалой. Взгляд его не сулил ничего хорошего.

Джейн четко знала, что побеждает тот, кто нападает первым. Что было сил, женщина ударила мужа по самому слабому месту. Эндрю согнулся и прохрипел:

— Сука!

Судорожно глотая воздух, мужчина пытался закрыться руками от града ударов, сыплющихся по спине, плечам и голове.

— Я убью тебя, убью тебя, тварь! — кричала вошедшая во вкус Джейн.

Откинув в сторону сломанный зонт, она схватила длинную металлическую ложку для обуви и наотмашь ударила мужа по голове. Что-то хрустнуло и Эндрю, заваливаясь на бок, потерял сознание.

* * *

Все тело мужчины было покрыто синяками, ссадинами и кровоподтеками. Он лежал ничком на полу в коридоре и очень медленно приходил в себя. Постоянный звон в ушах мешал ему собраться с мыслями и понять, что же произошло.

Джейн сидела рядом, привалившись спиной к стене. Возле ее ног стояла открытая бутылка шампанского, в руках был высокий бокал. Женщина медленно потягивала напиток и смотрела куда-то в сторону.

— Ты сделал мне очень больно, дорогой, — тихонечко начала она, заметив краем глаза движение, — Я так любила тебя. Я доверяла тебе! — голос её набирал обороты.

Эндрю хотел было шелохнуться, но понял, что руки его туго связаны за спиной. И ноги тоже оказались обездвижены.

— Это безумие, — горло его пересохло, поэтому слова давались с трудом, — Ты обвиняешь меня?

Конец ознакомительного фрагмента.