Мораторий на крови

Марк Фурман, 2021

Документально-художественный детектив о том, к кому, за что и как применялась высшая мера наказания в России; о том, по чьей милости террористы, педофилы и серийные убийцы живут и будут жить еще долго. По данным Следственного комитета РФ, только за три последних года в стране зарегистрировано свыше 500 убийств, подпадающих под признаки серийности. Особенно устрашают факты, касающиеся детей. Более 1,5 тысяч детей и подростков стали жертвами преступников. В 1997 году Владимир Ретунский из Воронежской области был осужден за убийства восьми девушек. Ему дали всего 15 лет. Другой серийный маньяк, москвич Александр Пичужкин, проживающий в районе Битцевского парка столицы, за 2001–2006 годы совершил 49 доказанных убийств! Журналистам он с гордостью заявил: «Если бы меня сейчас выпустили, первым делом я убил бы пару человек, чтобы стресс снять, и выпил водки…» С 2000 года в России произошло более 40 терактов, при которых погибло свыше 1600 человек. Многие из террористов и серийных убийц по-прежнему живы. Они смотрят на нас из-за решетки и смеются…

3

Ранним утром, после бассейна и душа, президент почувствовал себя в порядке. «Заморив червячка» стаканом обожаемого с детства томатного сока, сменил «адидас» на легкий летний костюм. Традиционный утренний кофе он решил выпить за предстоящим разговором, вызвав к девяти утра в Огарево двух главных юристов — генерального прокурора Дмитрия Степанова и министра юстиции Анатолия Кудрявцева. Созрела откладываемая из года в год проблема: как быть со смертной казнью в России?

За минувшую неделю президенту Николаю Кедрову предоставили всю информацию по этому вопросу. Он знал, что в стране за последние пять лет из более семисот убийц, приговоренных к высшей мере за тяжкие кровавые преступления, казнено 78 человек. Среди них — террористы, секс-маньяки, убийцы по найму. На «боевом счету» многих десятки жертв. Последний из них — серийный убийца Сергей Головкин, 37 лет, по кличке Фишер, совершивший за семь лет 11 убийств мальчиков и подростков, прятал трупы в подвале своего гаража. Парадокс, но факт: гараж убийцы находился в каких-нибудь семистах метрах от его президентской дачи…

Казалось бы, все справедливо, по делу, да и соответствующая 20-я статья Конституции предусматривает смертную казнь. Но… Именно с началом его правления, используя дипломатические каналы и давление Запада, ему советуют отменить высшую меру. Сразу оживились правозащитные организации — Союз правых сил, «яблочники», «зеленые»…

Лично он имел свое мнение. Разумом, сердцем так и не понимал, почему надо миловать тех, кто оружием ли, петлей, бомбой, даже простым кирпичом отправил на тот свет не одного, иной раз десяток — дюжину сограждан? Президенту вспомнился случай двадцатилетней давности, когда он был еще молодым оперативником.

…Тогда, в начале восьмидесятых, будущий президент в скромном звании старшего лейтенанта Кедрова работал инспектором уголовного розыска в райотделе поселка Достижение под Тамбовом. Началось все с того, что дважды судимый Терещенко, на почве ссоры с женой, тяжело ранил ее ножом, затем убил зашедшую в дом подругу жены. С момента этих событий Терещенко превращается в серийного убийцу. Поскольку денег у него нет, а скрыться надо незамедлительно, он врывается в дома частного сектора на окраине Тамбова, убив еще трех человек. Двое из них, муж и жена — пожилые пенсионеры, последней жертвой стала престарелая женщина-инвалид. В качестве орудий убийца использует тот же кухонный нож, подвернувшиеся под руку топор, утюг, полено. Первое убийство было совершено утром, сведения о Терещенко передавали по радио и телевидению, оперативники буквально шли по его следам. Но лишь поздней ночью Кедров, непосредственно участвовавший в захвате, сомкнул наручники на его руках. Президент помнил, что расследование по делу о четырех убийствах и причинении тяжких повреждений жене Терещенко заняло более года, после чего его приговорили к высшей мере. Тогда, в молодости, он испытал чувство глубокого удовлетворения от справедливого приговора. Да и сейчас, спустя столько лет, никоим образом не пожелал бы его отмены. Но нынче настали иные времена, у него высшая в стране должность. А она, если исходить из условий европейского этикета последних лет, с бесконечными диалогами политиков о гуманизме, обязывает поставить смертную казнь вне закона государства, вопреки Конституции России.

В раздумье президент подошел к окну. Лучи утреннего солнца, пробиваясь сквозь листву березовой аллеи, дробились о гладь пруда, садовник ровнял зелень на газонах. Поодаль любимец вороной, арабских кровей жеребец Фаворит, на котором Кедров оттачивал навыки верховой езды, неторопливо ел сахар с ладони внучки Насти.

— Идиллия… — произнес президент. Вот она, державная ноша: с утра наблюдать за этой, будто написанной талантливым живописцем картиной, потом решать вопрос об отмене смертной казни, а вечером идти с дипломатической элитой и семьей на юбилейный концерт «Виртуозов Москвы». Отказаться невозможно, днем прилетает премьер-министр Японии с супругой, готовятся жена с той же Настей, дирижировать будет сам маэстро Спиваков.

Мысли его прервал стук в дверь. Вошел Александр Снегирев, помощник. Доложил, что генеральный прокурор и министр юстиции уже в приемной.

— Проси, Саша, — распорядился президент, не без сожаления оторвавшись от происходящего за окном.

Массивная дверь открылась. Заняв грузным телом почти весь проем, первым вошел массивный Степанов в белом генеральском мундире, за ним последовал министр юстиции Кудрявцев в темном скромном костюме.

Президент, увидев столь разительно отличающуюся между собой пару, улыбнулся:

— Лето ведь на дворе, господа, могли бы и полегче одеться… — Затем, дабы преодолеть официоз, расстегнул верхнюю пуговицу на легкой, с коротким рукавом, бледно-голубой тенниске.

— От вас, Николай Борисович, нам на заседание Совбеза. — Грузный Степанов вытер пот со лба. — А после обеда ехать на заседание Думы.

— Ну, разве что так. У меня тоже весь день расписан.

Стараясь не шуметь, вошел Александр с подносом.

— Мне, Саша, как обычно, — попросил президент.

— Я тоже, пожалуй, начну день с кофе, — поддержал его Степанов.

Кудрявцев, по слухам ревниво следящий за своим здоровьем, остановился на зеленом чае.

Несколько минут прошло в молчании, нарушаемом звяканьем ложечек да удовлетворенным причмокиванием прокурора.

— Итак, что мы изберем? — начал президент. — Далее затягивать решение вопроса вряд ли уместно: казнить нельзя помиловать…

Он повторил знаменитый афоризм по-латыни: «Occidere nolite timere bonum est», иронично добавив: — Где поставить запятую? Начнем с вас, Дмитрий Владимирович.

И тут Кудрявцев блеснул эрудицией:

— Перевод точен, а далее идет фраза: «Не бойтесь убить Эдуарда, это будет правильно». Слова относятся к 1327 году, когда был умерщвлен король Англии Эдуард Второй. Чтобы на теле не осталось следов, ему в задний проход ввели раскаленный прут…

— Так то Средневековье, мы действуем куда цивилизованней. — Прокурор раскрыл объемистую папку, — Буду краток, Николай Борисович, приведу несколько цифр. Сейчас в России порядка 692 заключенных-смертников, свыше ста осужденных в прошлом году приговорены к пожизненным срокам заключения. И более 50 приговоров по первой группе поэтапно в исполнении. Думаю, еще не скоро, но справимся с этим валом. Полагаю, уйдет не один год.

— Понятно… — Президент встал, прошелся по кабинету, остановившись у окна. Насти с садовником уже не было, лишь Фаворит блестящим темным пятном грациозно возлежал на ярко-зеленом газоне.

— Ваше мнение, Анатолий Викторович? — Президент вернулся к столу, сделав глоток подостывшего кофе.

— Европа давит, настаивает, этого нельзя не учитывать. — Кудрявцев открыл свое досье. — Экономисты, Минфин и Минторг в сложном положении, премьер и Минюст тоже считают, что с решением вопроса затягивать не стоит. Иначе Совет Европы в который раз «пролетит» мимо нас. Я подготовил проект вашего указа…

— Разрешите мне, — едва дождавшись последней фразы министра юстиции, в волнении выдохнул Степанов. — В России за год происходят тысячи убийств, среди них до трех тысяч заказных, ряд осуществляется убийцами-одиночками с большим числом жертв. Добавим сюда громкие, с резонансом на весь мир, теракты боевиков с десятками, а то и сотнями жертв. Из всех убийств больше трети так и не раскрыты. Народ нас не поймет. Прокуратура и МВД считают преждевременной отмену высшей меры.

— А мы не будем ее отменять, к чему ломать Конституцию страны, — задумчиво произнес президент. — Но пока введем мораторий на смертную казнь. Для начала на несколько лет, вступим в ЕС, а там посмотрим. Давайте проект указа, Анатолий Викторович…

— Может, не будем торопиться?… — Сделав приличествующую паузу после последних слов президента, Степанов грузно приподнялся и повторил: — Народ нас не поймет.

— Мораторий, не отмена казни, а всего лишь ее оттяжка, Дмитрий Владимирович, — твердо возразил президент. — Вот в той же Америке, если память не изменяет, приведение ее к исполнению иной раз растягивается и на десяток лет. Мы же вступим в Совет Европы, осмотримся, подумаем, тогда и примем окончательное решение, куда ставить запятую.

Выбрав из изящного малахитового прибора авторучку, он подписал указ.

— Мораторий вступает в действие с завтрашнего дня, — напомнил он помрачневшему прокурору. — После обеда вы и Анатолий Викторович проведите пресс-конференцию для журналистов, с приглашением иностранных корреспондентов, к утру оповестите регионы. Надо подготовить страну и зарубежье к принятому Россией решению.

⁂

Едва Степанов и Кудрявцев покинули кабинет президента, как он, в нетерпении нажав кнопку, вызвал своего помощника.

— С полчаса, Саша, я буду занят, попрошу ни с кем не соединять, — медленно, словно в раздумье, произнес он.

Александр вышел. Кедров через боковую дверь, прикрытую, в тон стенам, зеленоватой портьерой, прошел в примыкающие к служебному кабинету апартаменты. Здесь в пяти оборудованных всем необходимым просторных комнатах он нередко отдыхал, порой и ночевал, приглашая после приемов иностранных гостей или личных друзей.

Подойдя к холодильнику, стоявшему в углу второй, самой большой, комнаты — гостиной и открыв его, Кедров вслух произнес нередко употребляемую им, как своеобразный ритуал, вопросительную фразу: «Водка, коньяк, виски?»

Затем, держа уже в руках запотевшую ледяную «Кедровку», изготовленную по особому заказу на заводе под Зеленодольском, не без удовлетворения подумал, что именно сегодня, в день официального утверждения принятого моратория, он должен, просто обязан отметить столь нелегко давшееся ему событие двумя рюмками доброй, настоянной на сибирских кедровых орешках, русской водки.