Нота После

Мария Фомальгаут

Тетя Таня живет в соседнем дворе, поэтому мы летели самолетом. Еще когда мы сели в самолет, я вспомнил, что забыл дома свою левую ногу. Я хотел вернуться, а мама сказала, что собираться надо лучше. Тогда я вылетел из самолета, прилетел домой, взял ногу, вернулся в самолет. А мама сказала, чтобы это было последний раз. У нас во дворе было лето, а у тети Тани была зима и ходили белые медведи. Белый медведь спросил меня, как я себя веду, я сказал, что хорошо. И тогда белый медведь дал мне конфету.

Оглавление

Встать, суд идет…

Умираю.

То есть, еще не умираю. Но сопротивляться уже не могу. Если с опор скинули, это все, тут хоть как крутись, обратно на опоры не встанешь. А не встанешь, так и по звездам не сориентируешься, не зарядишься светом далекой звезды, там и смерть…

Это они все. Кто, они? Не знаю. Маленькие, юркие, опрокинули меня, сбили с опор, вертятся, грызут меня, кусают, прокусить не могут, я-то каменный, верещат — кьюрр-р-р, кьюр-р-р, чего кьюрр-р, вы говорите нормально, что хотите, я так не понимаю…

Не говорят. Не могут. Ну еще бы, где это видано, чтобы звери говорили.

И обидно так. Ладно бы в бою погибнуть, за мир, за вселенную, а тут от зверья какого-то…

А тут звери разбежались.

Как-то все, разом. Это совсем не к добру, если звери разбегаются, значит, учуяли что-то такое, от чего только и остается, что со всех ног бежать.

Что-то…

Главное, я на опоры встать не могу, убежать. А оно идет. Приближается. Тень от него падает, большая тень, длинная, тусклая, ну еще бы, звезда за тучами, чего ради тень яркая будет…

И ко мне наклоняется. Главное, я не понимаю, чего ради ко мне наклоняется, сожрать, что ли, хочет, да вроде бы и не сожрешь меня, каменный я. Или нравится, что блестит, это бывает, сейчас унесет меня куда-нибудь в свое гнездо, где бриллианты и серебряные ложки….

Он хватает меня длинными конечностями. Жуткий, нескладный, непонятно как держится и не падает.

Смотрит.

Что-то переворачивается в душе, только сейчас понимаю, что он смотрит. Вернее, как он смотрит. Только сейчас понимаю, что вижу взгляд не животного, не дикого зверя, вижу осмысленные глаза, думающие глаза…

Не понимаю.

Не верю себе.

Здесь, в царстве смерти и погибели, на умирающей земле — живые, думающие глаза.

Пробую связаться с ним, проникнуть в его сознание. Он чувствует. Отвечает. В каком-то странном порыве опускает меня на песок, начинает чертить на песке треугольники, втолковывать мне, что квадрат большей стороны равен двум квадратам меньших сторон…

Ласково касаюсь его сознания. Понял, понял…

Одного только не понимаю, откуда здесь, на умирающей земле оказалось что-то мыслящее…

Так я увидел его впервые. Кого его? Не знаю. Перебираю кристаллы памяти, сжимаю один, помеченный — наша первая встреча. И дата. И подпись моя, записано верно.

— Встать, суд идет!

Встаем. Все. Подсудимые тоже встают, бесплотные, бестелесные, вспархивают над площадкой. Еще стараются казаться счастливыми и беззаботными, но уже чувствуют, что дело пахнет порохом.

Все они так… поначалу.

— Расскажите о себе, — прошу я.

Один из них, кажется, главный, начинает рассказывать, как дивно они жили на блаженной своей земле, где ничего не омрачало их безмятежного существования, лишь только легкая печаль иногда касалась безоблачного счастья…

— Расскажите о развитии вашей цивилизации.

Он смущен. Они знают о своей цивилизации слишком мало, чтобы что-то рассказать, их история уходит в прошлое, такое глубокое, что сама вселенная не помнит этих времен. Они пили радость из лучей далекой звезды, и купались в любви, которую источала приютившая их земля…

Наблюдатели оторопело смотрят на меня, чего ради я сужу их, таких безмятежных, таких прекрасных…

— Как вы поступали с болью, ненавистью, страданиями?

Главный разводит призрачными руками, разве может в нашем идеальном мире быть боль и ненависть…

Одинокая звезда на моем столе вспыхивает красным. Лжец, лжец. Мягко предупреждаю подсудимого, что если еще раз обманет, на помилование может не рассчитывать.

— Что вы делали с болью и ненавистью?

Подсудимый признается. Да, сбрасывали на обратную сторону планеты. В подпространство.

— Как давно вы этим занимались?

— Из поколения в поколение. Всегда. Сколько себя помнят.

— Вы знали, что есть лимит зла и ненависти, после которого планета взорвется?

Он хочет сказать — нет, тут же спохватывается, смотрит на одинокую звезду у меня на столе.

— Ну… о чем-то таком догадывались…

— Вы знали это. Почему же вы продолжали это делать… из поколения в поколение?

Подсудимый разводит призрачными руками. Ну… нехорошо, конечно… а что еще было делать с ненавистью… вот позвал ты прекрасную даму на свидание, а она не пришла, и весь кипишь и клокочешь, что же теперь, на других, что ли, зло срывать…

— У вас было достаточно времени найти другие способы утилизации.

Подсудимый кивает. До того ли было… думали, успеется…

Хочу напомнить про индюка, который тоже думал. Не напоминаю.

Оглашаю приговор.

Подсудимые бросаются ко мне, умоляют, просят помиловать, да мы же… мы же просто… мы же только… да дайте нам другую планету, мы уж точно ее убережем, мы уже придумали, куда злобу девать, мы из нее энергию качать будем…

Не слушаю.

Вспыхивает одинокая звезда.

Стражники уводят виновных.

Это было давно.

Суд.

Один из многих.

Перебираю в памяти суды, заточенные в кристаллы, любуюсь мерцанием граней…

Снова нахожу кристалл, где я встречаюсь с ним. Заглядываю в глубину памяти, пытаюсь по переливам света вспомнить, как это было…

Скелеты.

Ну да, скелеты. Огромные остовы, которые поднимались к темным облакам. Вот и все, что осталось на мертвой планете от некогда великого народа. Скелеты. Остовы. Костяки. Я ничего не знал об этом племени, они оставили после себя мало, ничтожно мало, только каменные основы, плоть на которых давно истлела.

Я ничего про них не знал — и в то же время восхищался ими. Даже после смерти они не хотели падать, становиться прахом, землей. Упорно стояли, подняв свои окаменевшие тела к небу.

Они росли целыми колониями, разбросанными далеко друг от друга. Между отдельными скелетами я видел остатки каких-то нитей, связей, как и между колониями. Горделивые и величественные, росли они по берегам рек, океанов, высоко в горах…

Я пытался понять, что погубило некогда великую цивилизацию. Ходил от колонии к колонии, мысленно вопрошал остовы, — но они оставались немы. Мне в моих странствиях помогал он. дивное существо, взявшееся неведомо откуда на мертвой планете. Нет, конечно, тут было немало тварей, которые ползали, шуршали, скрежетали, кричали — кьюр-р-р и квир-р-р. Но это существо было особенным. И не потому, что единственным в своем роде. Потому что в его глазах — я видел это — светился разум.

Он ходил за мной, иногда на своих неуклюжих лапках, иногда ловил каких-то зверей, погруженных в многовековой сон, седлал их, заставлял возить его туда-сюда. Он упорно чертил мне на песке знаки, про квадраты, треугольники, число Пи и число и, корни и трапеции.

Он упорно думал, что я этого не знаю. По ночам он забирался в скелеты умерших, засыпал там. Мне это было неприятно, такое непочтение к усопшим, я пытался намекнуть ему, но он не понимал меня.

А потом он умер.

То есть, не умер.

То есть, умер.

Когда остов, в котором он ночевал, тяжело осел и рухнул, подняв тучу пыли.

Я ждал, когда он выберется, я искал его сознание — и не находил.

Его не было.

Совсем.

Я еще не верил, что он умер, я еще разрывал осыпавшийся остов, я еще звал его, даром, что не знал его имени.

Я нашел его там, под рассыпавшимися костями скелета. Я сразу понял, что он умер, я окликал его, он не отвечал мне.

А когда зашло солнце, он ожил.

Вот так.

Вдруг.

Я снова услышал его сознание, увидел, как он поднимается из обломков. Идет ко мне. Я чувствовал его любовь, даже не любовь — какое-то глубочайшее почтение, казалось, он готов был сделать для меня все, возможное и невозможное…

После этого он больше не ночевал в остовах усопших, хоть это его отучило осквернять память покойных. Я как-то попытался осторожно заговорить с ним про великую цивилизацию, которая жила здесь и умерла, оставив только белые скелеты. Даже пробовал по остовам восстановить облик, какими они были, когда были, когда на прямоугольных костях была плоть.

Он смеялся надо мной.

Вот этого я никогда не смогу понять.

Он надо мной смеялся.

Перебираю память, ищу моменты, когда я встречался с ним на умершей земле. Ничего не находится, опять вылезают какие-то обрывки судов…

— Встать, суд идет!

Все встают. Смотрю на подсудимых, легких, стремительных, как им неудобно сидеть неподвижно… так бы и сорвались с места, так бы и унеслись в никуда…

— Расскажите о себе.

Рассказывают. Все, хором. Но не в разнобой, а слаженно, ровно, дружно. Величайшая цивилизация всех времен и народов… ну, это они все про себя так говорят. Появились бесконечно давно, это они тоже все про себя говорят. Я обычно добавляю, как давно, до Большого Взрыва или еще раньше?

Смех в зале.

— Где вы жили?

Называют планету. Смотрю в протокол, не сходится, в протоколе упоминается совсем другая земля.

Но одинокая звезда на моем столе молчит.

— Повторите.

Он снова называет землю.

Помощник делает мне отчаянные знаки. Наконец, спохватываюсь, что в протоколе земле дается только порядковый номер, а жители называют свою землю явно не по номерам…

— Сколько веков вы жили на земле?

Он называет цифру. Звезда вспыхивает — только потому, что подсудимые ошиблись на пару веков. И тут же хором продолжают, как они любили свою землю, как они заботились о ней, лишний раз травинки не сорвали, кормились от солнца… ну и как всегда по тексту, не было ни зла, ни глада, ни мора, ни плача…

— Когда вы покинули землю?

Он называет дату. Звезда молчит. С такими датами не ошибаются.

— Вы знали, что земля сама по себе без вас жить не может?

— Что вы, как такое возможно…

Одинокая звезда горит ярким огнем. Врете, голубчики, все-то вы знали, что вы плоть от плоти земли и земля плоть от плоти вашей, и не быть вам порознь…

Обвиняемые смущены. Ну да… были какие-то такие теории… гипотезы… ну да… что же теперь, всю жизнь в колыбели цивилизации сидеть… что нам до земли…

— То есть, сознательно убили землю?

Разводят крыльями, ну, мы бы так не сказали…

Звезда горит ярким светом.

— Вы сознательно убили землю?

— Да.

Оглашаю приговор.

Подсудимые срываются с места, исчезают где-то в пустоте космоса. Даже не смотрю в их сторону. думают, что они самые быстрые во вселенной… стражники уже ждут их… там…

Перебираю кристаллы, случайно натыкаюсь на свою первую любовь. Вот так всегда, как ищешь ее, так никогда не найдешь, а как ищешь что-то другое, так обязательно появится, одурманит…

Так что про наши с ним встречи в другой раз расскажу…

…нашел нашу с ним встречу. Одну из многих. Встречу, когда мы первый и единственный раз крепко поссорились.

Мертвая планета не давала мне покоя, я опускался туда снова и снова. Я не понимал, кто и что уничтожил эту землю. Если это был чей-то злой умысел, то очень изощренный и жестокий. Казалось, что землю пытали. Сильно. Долго. Безжалостно. Я смотрел на остовы некогда великого народа — они не могли такого сделать.

Но тогда кто?

Я перебирал разбросанные по пепелищам предметы, пытался по ним восстановить картину мира. Не мог. Предметы были слишком разные, как будто принадлежали разным цивилизациям. Разным мирам.

Больше всего мне полюбились чаши. Небольшие, круглые, по большей части разбитые, но иногда попадались и целые. Вычурно украшенные по краям, будто скрепленные из отдельных кусочков. Зачем-то в чашах были еще три отверстия — спереди, я думал, раньше туда вставляли драгоценные камни.

Вот тогда мы с ним поссорились.

Когда я стал собирать чаши.

И когда однажды принес ему в чаше воды, хотел порадовать, знал, что он любит воду.

Он был в ярости. Ни до, ни после я не видел аур в таком состоянии. Он швырнул в меня чашей, говорил что-то на своей тарабарщине, грозил лапками. Потом сгреб все чаши, закопал в песок, сверху соорудил деревянную антенну из двух досок. Антенна, конечно, ничего не ловила, только чуть-чуть — музыку небесных сфер.

Сумасшедший.

И злой.

Скулил даже над антенной.

Ну не умеешь антенны делать, и не делай, злиться-то зачем?

— Встать, суд идет!

Перебираю кристаллы своей памяти. Сколько ни ищу встречи с ним, все больше попадаются суды. Ну еще бы, а что вы ждете от памяти судьи…

Все встают. Входит суд. Смотрю на подсудимых, пытаюсь понять, в чем они виноваты, эти твари. Не похожи на тех, кто бездумно убивает свою землю. Может, хоть их получится оправдать.

— Расскажите о себе.

Они рассказывают. Сразу переходят к истории своей цивилизации. Жгли первобытные костры, кутались в шкуры. Изобретали паровой котел и велосипед. Поднимали в небо первые самолеты, падали вместе с ними. Теряли первого космонавта в первом корабле.

— А потом? — спрашиваю. Чувствую, это еще не все.

А дальше назад. От микросхем к электронным лампам, от электрических лампочек — к паровым котлам. От железных дорог — к почтовым каретам. От колеса к волокуше.

И снова вперед…

Киваю. Много видел таких цивилизаций челноков, замкнутых во времени, которые мечутся туда-сюда.

Спрашиваю:

— А потом что вы сделали?

Он отвечает. Спокойно, даже равнодушно. Надоело мотаться туда-сюда, вперед-назад, пошли направо.

— Направо — это куда?

Подсудимый вспыхивает. Направо, это направо. Вбок по времени, что непонятно-то.

Все непонятно-то.

— Вы в курсе, что это вызвало нарушение пространственно-временного континуума?

Подсудимый вспыхивает. Сердится. А что нам прикажете, всю жизнь туда-сюда мотаться?

— А вперед? — говорю я.

Кто же нас вперед пустит…

— А ключ своровать? От Вперед? За кражу ключа от временщиков штрафом бы отделались, а так планету загубили.

Этого они не знали. Из подсудимых выходит один, похоже, главный, просит наказать его, остальным дать второй шанс, мы ключ возьмем, мы будущее откроем, мы…

Стучу молотком.

Не будет никаких вторых шансов. Вообще скажите спасибо, что хоть первый шанс дали, а то есть такие, которые нулевым шансом довольствуются, а то и вообще минус первым…

Вытряхиваю кристаллы памяти, все, какие есть. Перебираю. Нужный кристалл сам падает мне на опору, вот он, про то, как мы с ним…

Ну да.

Мне не давала покоя мысль, кто убил планету. Кто-то же это сделал, кто-то долго и цинично глумился над землей, вымещал на ней свою злобу.

Я искал среди руин следы убийцы — и не находил, или находил, но не знал, что это они.

Он помогал мне. Он, кажется, жил там не первый год, знал чуток побольше, чем я. Он показывал мне, для чего нужен тот или иной предмет, иногда сам приносил мне что-нибудь удивительное и неожиданное.

Я спрашивал его, откуда он родом, он отмахивался, да какая разница. Я спрашивал его, кто сделал такое с планетой. Он разводил лапками, — мы найдем его, обязательно. Сам ищу.

Примерно в то же время я нашел еще одну великую цивилизацию. Никак не ожидал увидеть ее здесь, среди руин и обломков, на пепелище.

На первый взгляд это и цивилизацией нельзя было назвать. Аккуратные листочки, собранные в стопочки. Поначалу они привлекли меня красочными расцветками, не более. Прошло немало времени, прежде чем я понял, что у них есть душа.

Нет, конечно, не такая, как у меня. Своя душа. Особенная. Ни на что не похожая. Про которую даже не сразу скажешь, что это душа.

У каждой души была своя история. Неповторимая. Вот, например, история про человека, история про человека, который полюбил девушку, а она умерла. Тогда он спустился под землю в мир печали. И поднялся под небеса в миры радости, где нашел ее.

Или вот еще была история. Про парня и девушку, которые полюбили друг друга, но родители не разрешали им друг друга любить…

В общем, много было дивных историй. Я слушал их одну за другой, не перестал удивляться. Моему другу, кажется, тоже нравились их истории.

Великая цивилизация, которая появилась из ниоткуда — как и та, от которой остались одни остовы. Сколько я ни искал, чя не находил никаких промежуточных звеньев и предковых форм.

Только песок и пепел.

И пустые чаши.

Перебираю память. Маленькой искоркой вспыхивает тот момент, когда он сказал:

— Я нашел его.

— Кого?

— Убийцу… планеты.

— Встать, суд идет!

Он сам привел обвиняемого. Это оказалась та тварь, которая кричала квирр-р-р и кьюр-р-р. Я спросил его, почему он не привел других тварей, он ответил, что хватит и одной, этот у них самый главный.

— Расскажите о себе.

Мой друг хлопнул обвиняемого по хвосту, тот заверещал что-то.

— Говорит, что их цивилизация самая великая в мире.

— Ну, это они все говорят. Как давно вы существуете?

— Кьюр-р-рр.

— Говорит, что еще до большого взрыва появились.

— Это они тоже все говорят. Как они довели планету до такого состояния?

— Квир-р-рр.

— Говорит, выкапывали из недр землю и выпускали в атмосферу.

— Полный бред.

— Ну… он так говорит.

— Зачем они это делали?

— Вымещали на планете свою злобу. За свое несовершенство.

Начинаю понимать. Да, бывает, когда чувствуешь свое ничтожество перед вселенной, такая злоба накатит, хуже нет. Но все равно. Нет им оправдания. Планета нам не для того дана, чтобы…

…да ни для чего она не дана, это мы ей…

— Они признают свою вину?

— Кьюр-р-р.

— И близко нет, — говорит мой друг, — бормочут что-то вроде а чего мы такого сделали… дурака включают, короче.

— Квир-р-р.

— Еще и возмущаются… ну скажи не наглые…

Киваю. Наглые.

Оглашаю приговор.

— Кьюр-р-р. Квир-р-р-р.

— Требуют обжаловать, еще и орут… вы кто такие, и все такое…

— Ну-ну, это они все могут… привести в исполнение.

Смотрю на звезду. Звезда смотрит на меня, она так смотрит, когда я сморозил какую-нибудь глупость, такую глупость, что самому за нее будет потом ой, стыдно…

— А… что такое? Приговор неправильно сказал?

— Правильно.

— Вопросы не те задавал?

— Те.

— Так что же…?

— Только виновника не того нашел…

Смотрю в черные глазешки этого, который кьюр-р и квир-р.

— А… кто?

Звезда показывает на виновного. Холодеет душа. Неужели…

— Держи-держи-держи, уйдет!

Он уходит. Тот, который убил планету. Тот, который прятался в чьих-то скелетах. Тот, который обиделся, когда я принес ему чашу.

Тот…

Уходит. Убегает. Улетает. Не сам, сам он летать не может, он зверя какого-то не то приручил, не то поработил, стальной зверь огнем пышет, по небу летает, его возит.

Уходит…

Оглядываю ловчих, ухе готовых сорваться за ним вслед. Само собой вырывается:

— Я его догоню.

Я его действительно догнал. Там. На умирающей земле, где он спрятался. Больше ему негде было спрятаться, другие земли его не принимали, встречали его мертвенным холодом или нестерпимым жаром, ядовитым паром или безвоздушием.

Он спрятался на мертвой земле, палачом которой был. Затаился в остове когда-то огромного чудовища. Принес листочки, у которых есть душа, чтобы смотреть в их душу. Даже успел поймать несколько таких, которые квир-р и кью-р-р, выпотрошил, изжарил на огне.

Он кивнул мне, как старому другу. Долго сидели молча. Слушали музыку небесных сфер.

— Не донесешь? — спросил он, наконец.

— Нет, что ты…

— Спасибо.

— Да не за что…

Надо было как-то сказать ему то, что вертелось у меня в мыслях уже давно…

— Вот что… надо воскресить землю.

Я ждал, что он обидится. Возмутится.

— Надо, — сказал он.

Вот так. Ни с того ни с сего.

— Я уже растительность собираю, какая выжила… делянки развожу…

Киваю.

— Бактерии эти нашел, которые нефть расщепляют… хоть океан оживает потихоньку…

Снова киваю.

— Хорошо, земля сама себя лечит… ничем ее не возьмешь… земля еще себя покажет…

— Покажет.

— Главное, виноваты все, крайний я оказался… как последний выживший.

— А так всегда бывает…

— Да я уж догадался…

Потом он ушел. На пустошь, где стояли антенны, которые ничего не ловили, только музыку небесных сфер. Я не знал, что он там делает, сидит на земле, от меня отвернулся, только плечи вздрагивают…

А все-таки он обманул меня. Скрылся от меня, и я его не нашел. Некрасиво, конечно, с его стороны, так чего я еще ждал от преступника.

Я искал его на мертвой земле, расспрашивал этих, которые квиррр-р-р и кьюр-р-р. У них было достаточно времени, чтобы обрести разум. Я спрашивал:

— Где он?

Они показывали мне в пустыню. В пустыне его не было, там лежали истлевшие палки, и чаша, одна из тех, которые с украшенными краями и тремя отверстиями. А перед чашей лежала деревянная антенна, которая ничего не ловила.

А его не было.

Он объявлен в розыск, и почему-то мне не хочется, чтобы его нашли…

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Нота После предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я