Неевклидовы люди

Мария Фомальгаут

Неевклидовы люди… Люди. Неевклидовы. Вот написал это и зачеркнул. И снова написал. И снова зачеркнул. Потому что вот как можно объяснить, кто такие – люди еквлидовы и неевклидовы? А объяснять придется… Я, правда, не знаю, кому…

Фрегат с гребешком

Сегодня в Аттакилийском музее неизвестный пытался угнать фрегат.

…да-да, вы не ослышались.

Фрегат.

Угнать.

…злоумышленника не смутило то, что вокруг фрегата нет воды на много километров. Напомним, это уже третья за месяц попытка угнать фрегат «Гиперборея».

Это случилось сегодня, видите, и номер газеты сегодняшний.

А это было давно.

Что было?

А вот.

Фрегат собирается в путь. Это уже не первое путешествие фрегата, не первая экспедиция, фрегат уже немало повидал в дальних краях. Сегодня он отправляется в неведомые моря за гребешком.

Нет, это не тот гребешок, которым расчесывают волосы. И не тот гребешок, который на петушке, золотом гребешке. А морской гребешок.

Раковина такая.

Большая.

Красивая.

У фрегата много раковин, из разных путешествий напривозил. И со дна самой глубокой бездны Тихого океана, и от берегов Мадагаскара, и с коралловых рифов Австралии, в лесах Амазонки и на вершине Эвереста… Что? Скажете, на вершине Эвереста и в джунглях Амазонки не бывает ракушек? Подвыпивший фрегат в корчме за кружкой доброго эля расскажет вам и не такие небылицы…

Фрегат отправляется в путь, поднимает паруса. Ветер попутный, барашки бегут по волнам. Море спокойно, и фрегат может расслабиться, спуститься в свою каюту.

В каюте у фрегата много чего: астролябии и астрономии, тангенсы и штангенциркули, компасы и компостеры, карты и картуши, кораллы и каравеллы, топинамбуры и тамбурины, — и раковины, раковины, раковины, большие, маленькие, средние, и как рожок от мороженого, и как карманное зеркальце, и всякие. Да вы у фрегата у самого спросите, он вам расскажет и покажет, зря, что ли, ракушки собирал…

Гребешок собирается в путь.

Тревожно гребешку.

Еще бы не тревожно, путь-то неблизкий, путь-то опасный, из милых сердцу морских глубин наверх, где уже небо видно над океаном.

Что?

Скажете, нет у гребешка сердца?

Ну, может, и нет.

И вот собирается гребешок в путь. Вы не подумайте, гребешок не от скуки гулять отправился, гребешок в экспедицию плывет. Гребешок-то не простой, гребешок-то ученый, гребешок-то кучу академий кончил, всё знает, и про дно морское, и про дальние берега, где живут рыбы с двумя хвостами, хвостами этими они ходят по земле.

Вот гребешок и отправляется в экспедицию.

Искать корабли.

Много у гребешка кораблей, да вы посмотрите, вон, коллекция целая, тут и фрегаты, и каравеллы, и бригантины, и всякие…

Только этого гребешку мало.

Гребешок отправляется в дальний путь, гребешок ищет фрегат. Большой фрегат, красивый фрегат, Гребешок видел его пару раз — издалека, издалека, — восхитился его красотой и величием. Теперь гребешок отправляется в путь, чтобы заполучить чудесный фрегат.

— Вы арестованы.

Человек вздрагивает. Точно пелена падает с его глаз, он спохватывается, а что он делает, а зачем он к фрегату в музее крылья прилаживает, совсем, что ли, взбрендил…

Море штормит, фрегат качается на волнах, смотрит в глубину моря. Что-то мелькнуло на волнах, не гребешок ли? Нет, не гребешок, должно быть, кит.

Сердится море, волнуется море, а чего волнуется, непонятно, то ли утюг не выключило, то ли ключи потеряло…

Корабли уходят в уютные бухты, прячутся от непогоды, зовут с собой фрегат. Фрегат не слышит, не слушает, уходит в открытое море, смотрит в глубину.

Тучи сгущаются.

Молнии режут небо.

Грохает где-то высоко в небе.

Смотрит фрегат в пучину моря, ищет что-то. Мелькнуло… померещилось… а нет, вот он, морской гребешок, поднялся из моря, даром, что гребешки на дне живут.

Полный вперед.

Фрегат спешит по волнам. Гребешок уходит все дальше в море, уводит фрегат за собой, дальше, дальше, в бурю, из которой не выбраться…

Фрегат спешит.

Фрегат забрасывает сеть.

С треском ломается мачта… какая мачта? Да вы у фрегата спросите, он все свои мачты наперечет знает по именам.

Гребешок хватает сеть, тащит фрегат на дно.

Молнии пронзают темноту ночи.

Грохает небо.

Фрегат тянет сеть, вытаскивает морской гребешок.

Счет тринадцать-пятнадцать в пользу гребешка.

А?

Не-ет, не один-нуль в пользу фрегата, не-ет.

Это уже не первая экспедиция. И не вторая. И не даже не третья.

— Что вы делали в музее?

— Да я вообще в этот музей идти не хотел, если честно, меня Ленка потащила…

— Я вас не спрашиваю, кто вас куда потащил, я спрашиваю, что вы в музее делали?

— Ну… смотрел, что…

— Вы были пьяны?

— Да только маленько…

— А крылья зачем к фрегату присобачивали?

— Ну, это самое… он мне сказал, что выбраться отсюда хочет… ему надо до ракушки до этой добраться, как её… гребешок. Он сначала колеса у меня просил…

— В смысле, таблетки?

— Да не, в смысле чтобы из музея выехать. Я ему сказал, что двери узкие, он хрен выберется… ну он тогда и попросил, а сделай мне крылья, я в окно выпорхну…

— Что вы курили?

— Да ничего я не курил, говорю вам…

–…оставьте его, он правду говорит, этот фрегат вообще людей с ума сводит.

— Как с ума сводит?

— Да кто ж его знает, как…

Фрегат покачивается на волнах.

Океан — бескрайний, насколько хватает глаз.

Фрегат возвращается домой из очередного пути. Много повидал фрегат, много чего привез из далекого пути. Еще полдня, и фрегат будет дома.

Что-то мелькает в зеленоватых глубинах моря, что-то, что-то, что-то…

Фрегат бросает сеть.

Морской гребешок ловко уворачивается, уходит на глубину.

Фрегат меняет курс, фрегат забывает, что только что рвался домой, к родному очагу, где можно сидеть в кресле-качалке и вспоминать тяготы дальнего пути. Фрегат несется по волнам, высматривает, куда занырнул морской гребешок.

А гребешок близко, совсем близко, вот он пытается увильнуть от преследователей, вот он скользит, подхваченный волнами, вот он беспомощно падает на прибрежный песок маленького островка.

Фрегат торжествует, — не каждый день такая удача, не каждый день торжествует фрегат. Осталось только бережно подхватить гребешок, выпотрошить нежную мякоть, зажарить прямо тут, на берегу, положить драгоценную раковину в коллекцию…

Фрегат налетает на подводные скалы, кренится с оглушительный треском, кхр-р-р-к-р-х…

Побеждает гребешок.

Счет двадцать семь — тридцать один в пользу фрегата.

–…ага, арестовали. Да не, штрафом все обошлось. Да я там почти все доделал, там всего-ничего осталось, и готов корабль. Не-е, мы с пацанами его в космический переделали, теперь летать может. Чего? Зачем делали? Да это самое… он же экспедицию продолжать хочет, фрегат этот… он сам нам так сказал… А? Да не пил я, не-е… да я сам подумал, что с ума спятил, когда фрегат со мной мысленно заговорил…

Гребешок собирается в экспедицию.

Нет, не так.

Гребешок хочет в экспедицию, пора уже в экспедицию, чтобы добыть фрегат. Вот он, фрегат, стоит за четыре зала от гребешка, и добраться до него можно, расстояние всего-ничего, только вода нужна, море нужно, а моря нет, а без моря гребешок сам не двигается.

А вот выловили гребешок, поставили сюда, стой теперь здесь.

— А это старинный фрегат. Вы только посмотрите на его мачты, на его величественные паруса… А? Нет, эта цепь появилась позднее, на эту цепь посадили фрегат, чтобы он не сбежал. Да, уже бывали случаи, когда фрегат пытался сбежать. Что вы хотите, он привык к экспедициям…

Фрегат слушает.

Думает.

До морского гребешка недалеко, совсем недалеко, четыре залы, каких-то четыре залы, но четыре залы без моря — это даже не бесконечность, это больше чем бесконечность.

Ничего.

Фрегат еще кого-нибудь подговорит. Хотя бы вон того парня, который как-то приходил, у него на лбу написано, что душа у него не на месте. Или вон того, который был с родителями, он, правда, молоденький сильно, лет пятнадцать, ну да ничего, сгодится. Или…

Фрегат ждет, когда придут люди.

День.

Год.

Век.

Ветшают своды музея, чем дальше, тем больше фрегат понимает, что люди не придут никогда, никогда, никогда…

Главное, не забыть счет…

Тишина.

Слышно, как лунные лучи ползут по паркету.

Шурух-грох-х-х — обрушивается колонна, сыплются камни, падают на пьедестал, на котором лежит огромная раковина. Раковина падает, скользит по ступеням из залы в залу, из залы в залу, останавливается перед фрегатом.

Счет обнуляется.

Снег заметает руины музея, серебрится в свете луны.

Это последняя зима. Фрегат знает — последняя, по крайней мере, для него, для фрегата. А потом фрегат разлетится в прах.

И древний музей разлетится в прах.

Два тусклых огонька освещают темноту ночи, — один с одной стороны, другой с другой стороны.

Приближаются к тому, что когда-то было музеем. Измождённый человек добирается по снегу до мраморных ступеней.

Видит другого человека.

На всякий случай прячется. И не зря. По нашивкам на форме узнает солдата вражеской конфедерации, даром, что никакой конфедерации уже нет, а солдат есть.

Человек осторожно поднимает фонарь, подает сигнал людям, которые остались там, снаружи. Люди подбираются к остаткам музея, проходят внутрь.

Вражеский солдат тоже подает кому-то сигнал. Надо бы его убить. Солдата. Только нечем. Ладно, пусть пока живет, не до него…

Две группы людей собираются у огня в залах музея, перешептываются, решают, что делать дальше. Надо бы тех, других прикончить, и чем ты их приканчивать будешь, голыми руками, что ли… Выбираться отсюда надо, вот что. И как ты выбираться будешь, руками замашешь, полетишь? Да нет, переоборудовать что-то нужно… для полета…

Фрегат прислушивается.

…четыре…

…три…

Что-то закрученное, заверченное поднимается над заснеженной землей.

Ракушка.

Торжествующе смотрит на фрегат.

…два…

…один!

Фрегат несется к далеким звездам, рассекает туманные облака.

Догоняет ракушку.

Экспедиция продолжается.