Луна на Луне

Мария Фомальгаут

– А давай ты будешь ты, и я тоже буду ты.– Это как?– А вот так.– Ну, давай.– А давай ты меня к черной дыре пошлешь.– Это еще зачем?– Ну… интересно же, что там в черной дыре.– Тоже верно.

Пиджакман

— Следующий! — говорит Джакман.

Ничего не происходит. Никто не заходит.

— Следующий! — повторяет Джакман. Уже резче.

Заходит человек, молодой мужчина. Джакман сразу про себя отмечает — полноват.

— Ну что же, — Джакман протягивает пиджак, — надевайте.

Мужчина старательно выжимает из себя весь воздух, залезает в пиджак. Джакман видит запавшие глаза, острые скулы, похоже, голодал неделю-другую, прежде чем сюда пришел. А все равно природу не обманешь, видно, что кость широкая…

Портной оглядывает человека, переглядывается с Джакманом.

— Не пойдет.

— Ну что же… всего хорошего.

— Да вы погодите, это я располнел за зиму…

— Ага, и кости широкие стали. Всего хорошего.

— Следующий! — говорит Джакман.

Входит женщина. Джакман и портной в замешательстве.

— М-м-м… моя прекрасная леди, вы ничего не перепутали?

— А что? Три высших, одно техническое, конструктором работала…

— Да нет, я не про то. Пиджак-то мужской, у нас женских-то нету…

— А что, женщина в мужском пиджаке ходить не может?

Джакман смотрит на крохотную грудь женщины, нравятся ему такие крохотные груди, никуда не денешься — нравятся…

— Ну что же… давайте примерим.

Примеряют. Женщина прихорашивается, стряхивает с плеч соринки. И сразу видно — не её костюм. На плечах лежат остатки белой трухи, а у дамочки белой трухи на волосах как-то не примечается.

— Ну вот, посмотрите… как на меня сшито.

— Чего как на вас сшито, милая барышня, можете вы в этом костюме чего-нибудь сделать? Ну убейте меня в нем. Убейте!

Милая барышня пытается выстрелить хотя бы в стену. Не может.

— Ну, все… всего хорошего.

— Да вы подождите-подождите, я же…

— Всего хорошего.

Джакман морщится. Только истерики еще не хватало.

Джакман хочет объявить — следующий. Не объявляет.

Устал.

— Ты им чего наобещал-то? — спрашивает Джакман.

— Да что тут обещать, — фыркает портной, — сказано же, чей костюм, кого ищут-то…

Джакман кивает. И то верно. За таким костюмом народ валом повалит, каждый задрипанный клерк будет думать, а вдруг я и есть тот самый он…

Джакман объявляет перерыв. Выходит в зал, где сидят клерки, где секретарь отпечатывает что-то на компе, а может, просто играет, они такие сейчас, секретари.

Люди умоляюще смотрят на Джакмана. А вдруг позовет туда, в комнатушку, вдруг примерит пиджак… Изредка кто-нибудь растирает виски, трясет головой, будто пытается вытряхнуть что-то. А что там вытряхивать, там уже и вытряхивать нечего, память-то постирали всем. Или нет, это бывает у человека шум в голове после того, как память стирают. А тут всем кардинально стирали после первого пришествия.

Главное, второго пришествия не допустить.

Джакман оглядывает очередь, столпившихся людей, вас тут не стояло, мужчина, я с ночи занимала, женщина, вы меня не толкайте, я вас так толкну, что не встанете потом…

Следующий! — говорит Джакман.

Входит тощий парень. Нет, людям хоть кол на голове теши, что от восемнадцати, нет, все равно молодежь прется…

— Ну-с, мой юный друг…

–…увлекался машиностроением, потом…

–…костюмчик примеряйте, — обрывает его Джакман.

Парень примеряет костюмчик. Висит мешком.

— Ну-ну, мил человек, вы бы хоть откормились перед тем, как сюда идти, в качалку бы походили… худоват что-то…

Парень вытягивает руку, из рукава вырывается столб пламени, бьет в стену.

— Фигасе, — вырывается у Джакмана.

— А ведь у того тоже костюм мешковато висел, — вспоминает портной, — у того…

Джакман приобнимает парня.

— Ну, молодчина вы… я уж думал, не найдем вас, спасителя человечества… слушайте, как хорошо, что вы пришли…

Прижимает кольт к голове парня.

Жмет на крючок…

…один есть.

Портной смотрит на два оставшихся костюма. Один чуть побольше, другой чуть поменьше.

— Где-то ходят еще двое.

В комнату просачивается человек, замирает на пороге, смотрит на убитого. Джакман снова спускает крючок, человек падает сверху на труп.

Свидетели не нужны.

Русским по белому же сказал, без стука не входить…

На всякий случай закрывает дверь.

— Еще чего-нибудь про них знаем? — с надеждой спрашивает Джакман, — вроде фото есть…

Портной показывает газету. Фото есть, такое фото, что лучше бы никакого не было. Попытка уничтожить Воздействие провалилась, разрушена половина Воздействующих.

И фото. Фото убегающих, три силуэта в темноте ночи. И черта с два там что-то разберешь…

Джакман перелистывает газету, читает.

Чуть позднее в тайнике была обнаружена амуниция нарушителей, пиджаки, оборудованные по последнему слову техники. К счастью, в эту же ночь произведено массовое воздействие, память граждан очищена, поэтому в ближайшее время нарушители вряд ли повторят попытки…

Вряд ли.

И все-таки нарушителей надо искать.

Сейчас.

Джакман и портной убирают тела, сами вытирают пол, уборщице такое тоже видеть не надо.

— Следующий! — кричит Джакман.

Заходит толстомясый здоровяк, улыбается.

— Друг мой, а вы ничего не напутали? Костюмчик-то маловат не будет?

— А давайте попробуем.

— Ну, давайте… хоть бы на диете месяцок посидели, прежде чем идти счастье попытать…

Мужчина как будто не видит иронии.

— Да нет, знаете… у меня чувство такое было… что это я и был там ночью.

— Ну-ну, а еще что приснилось? Ладно, залезайте уже, да пиджачок-то не растяните, мне его жалко…

Толстомясый залезает в пиджачок. Датчики на пиджаке приветливо мигают.

— М-мать моя женщина… вы и есть.

— Я там был?

— Получается, были. Во, человек храбрый…

— И чего мне теперь за спасение человечества полагается? — спрашивает толстомясый.

Джакман спускает крючок.

— Пуля тебе полагается.

Джакман и портной с трудом уволакивают огромное тело. Пиджак и правда не сходится, да и черт с ним, тут не на размер смотреть надо, а на то, признал пиджак хозяина своего или нет.

А вот признал.

— Хватит уже на сегодня, — просит портной.

Джакман смотрит на часы. И то правда, шестнадцать часов подряд сидят, проверяют…

— Счас, нашим отзвонюсь, пусть сменят… очередища-то вон какая…

Джакман звонит полковнику, не хочет Джакман звонить полковнику, а что делать, не век же здесь сидеть…

— Что, устали? — фыркает полковник в трубке.

— Есть маленько.

— Тоже верно… засиделись… Ладно, давайте домой уже…

Джакман дает домой уже. Надевает пиджак, застегивает, идет к лифту. Хочет подождать портного, не ждет, черт с ним, с портным.

Лифт ползет вниз с таким видом, будто думает, а стоит ли вообще ползти. У Джакмана побаливает голова, это всегда бывает, когда по городу массово стирают память.

А что делать.

Надо же стереть в целях безопасности.

Безопасность, она превыше всего.

— Следующий! — гаркает полковник.

Входит женщина. Да что за черт, опять женщина. Русским по белому сказано, три мужских силуэта. Нет, ходят и ходят дамы, хотя эта и правда на мальчишку похожа и стрижена по-мальчишески…

— Вечер добрый.

— Добрый, — кивает полковник, с барышнями он экивоки разводить не собирается, пусть даже не ждет, — примеряйте.

— Что примерять?

— Костюм, вы зачем пришли-то… — полковник поворачивается к вешалке, замирает. Звонит вниз, на охрану.

Индикаторы на пиджаке вспыхивают.

Джакман вспоминает.

Оказывается, вспоминать — это больно.

…звонит вниз, на охрану.

— Этот-то ушел уже?

— Какой этот?

— Как его… Джексон…

— Джексона не было никакого, Джакман был… ушел уже.

— В пиджаке?

— Ну.

— Верните его! — полковник кричит в телефон, пытается докричаться до кого-то в огромном мегаполисе, — верните…