Кошк и Солнц

Мария Фомальгаут

Сколько всего существует Куу?И существует ли он вообще?И кто прячет у себя океан?И как можно говорить ветром?И что делать темноте, которая боится темноты?И зачем человек пришел к четвергам?И куда сбежал кофейник?Осторожнее: Му снова в Сети.И хочет знать правду…Всю правду…

Звездоктор

— Ма-а-м! Ну, маа-а-ам!

Звезда бежит вверх по лестнице, в комнату звезденка.

— Ма-ам… а я не умру?

— Ну что ты, маленький, конечно же, нет.

— Ма-ам!

— Что такое?

— Мам, а звездоктор придет?

— Конечно, придет, и тебя вылечит, и все хорошо будет.

Звездоктор приходит ближе к вечеру, если здесь вообще можно говорить про какой-то вечер, у звезд не бывает утра, дня, и вечера, и ночи, вернее, у них вечная ночь, потому что звездное небо, и вечный день, потому что они светят сами себе. Звезда с почтением смотрит на вошедшего, надо же, человек, а звезды в беде не оставит, вот так вот бегает по вызовам, меряет температуру, шесть тысяч по Цельсию, десять тысяч по Цельсию, пятьдесят четыре…

Человек недовольно хмурится, бормочет что-то, достает какие-то свои непонятные штуки, которыми звезды лечит, просит маму-звезду уйти, не беспокоить, пока лечить будет. Звезденок боится, а-а-а, не хочу-у-у, — звездоктор звезденка успокаивает, а я тебе ракету покажу, и спутник…

–…если станет хуже, сразу меня вызывайте… слышите? Сразу!

— Обязательно… — кивает звездочка, кутается в плед. Звездочке плохо, звездочку знобит, что за болезнь такая, непонятно…

Звездоктор выходит от звездочки, качает головой, отмечает про себя еще один случай, уже десятый, да что ты будешь делать…

— Денеб! Денеб! Де-е-енеб!

Звезда плачет навзрыд, зовет звезденка по имени, уже знает, что он ей не ответит…

Звездоктор отворачивается, выходит из комнаты, звездоктор понимает, что он уже здесь ничего не сделает…

…долго не могу выжать из себя одно-единственное слово, наконец, понимаю, что ожидание приведет его в еще большую ярость, говорю:

— Мертва.

Я жду криков, кулаков, бьющих в стену, я к этому уже привык. Он не делает ничего подобного, он хватает огромный астероид, швыряет его на мертвую пустынную планету — второй, третий, четырнадцатый. Я не понимаю, зачем тратить драгоценную энергию, чтобы менять траектории космических камней, бросать их в безжизненную пустыню — но, наверное, это единственный способ заглушить ярость и отчаяние.

–…не могу больше… не могу… не могу… — он говорит удивительно спокойно, страшно, что не кричит, непонятно, что от него ждать…

— Это уже десятая, — говорю, сам не знаю, зачем. Жду, что он взорвется, заорет на меня, да знаю я, что это уже десятая, нечего из меня тупого делать…

…и снова ничего. Он смотрит в пустоту космоса, где только что умерла звезда — я слежу за его взглядом, я боюсь посмотреть на его лицо, мне страшно представить, что он чувствует — человек, который всю жизнь спасает звезды, человек, на глазах у которого умерла звезда…

— Мы разберемся, — его голос понижается почти до шепота, — мы найдем, почему они…

…не договаривает, снова и снова бросает исполинские камни в мертвую пустыню, тридцать, сорок, сто…

— Я же сказал ей прийти! — звездоктор смотрит на меня так, будто это я виноват, — я же сказал, если станет хуже…

Думаю, что я могу сделать, разве что бегать за всеми пациентами, уговаривать их прийти…

Звездоктор хочет добавить еще что-то, не успевает, прерванный телефонным звонком.

— Алло… слушаю… да… сию минуту, выезжаю… да…

Я уже не спрашиваю, куда, зачем, я спешу за ним, только бы успеть…

–…я нашел…

Говорю осторожно, еще сам толком не понимаю, что именно нашел, точнее сказать — ничего, какие-то слухи о слухах, воспоминания о воспоминаниях, домыслы о домыслах.

— Я нашел… понимаете… есть какие-то цивилизации, огромные, давно отделившиеся от своей планеты…

Он молчит, он смотрит на меня так, что я снова боюсь раскрыть ему всю правду…

–…так вот… чтобы выжить, эти империи поглощают сияние звезд…

Я жду от него новой вспышки гнева, я жду, что он взорвется яростью, интересно, что разнесет на кусочки на этот раз…

— Я знаю, — отвечает он наконец.

— Вы…

Я смотрю на него, я не понимаю, почему он до сих пор не растерзал тех, кто убивает звезды — если он знает…

— Я знаю…

Говорю — как будто даже не ему, а самому себе:

— Я… я найду их… кто это делает… обещаю вам… найду…

–…температура падает… звезда стремительно тает…

Звездоктор проверяет звезду, недовольно качает головой, я вижу его отчаяние, его бессильную ярость.

— Выйдите, — говорит он перепуганному супругу и родителям звезды, — оставьте нас…

Я жду, что он скажет выйти и мне тоже, как всегда — но на этот раз он как будто забывает про меня, он наклоняется над звездой, настраивает замысловатые приборы. Я смотрю во все глаза, в кои-то веки мне выпала удача посмотреть, узнать, как он это делает, должен же я когда-то научиться… Не сразу понимаю, что он делает, не верю себе, нет, быть не может, ошибка какая-то, нет, нет, он не высасывает звезду дочиста, не высасывает, я говорю, он…

И все же…

И все же…

Я, наконец, понимаю, что происходит, понимаю, что нужно сию минуту броситься прочь из комнаты, рассказать всем и каждому, смотрите, смотрите, что он творит, да вы кого к себе приглашаете-то…

— Ну, помогайте мне, что стоите-то, пора уже и научиться, — он передает мне хитромудрые космические станции, показывает, как вытягивать энергию из звезд. Подчиняюсь — потому что не могу не подчиниться, потому что он создал меня, чтобы я подчинялся ему…