Ты будешь мой

Мария Николаевна Сакрытина, 2023

Илва родилась слабой и болезненной – но выжила и стала сильной. Её принесли в жертву духам тумана – но она стала их госпожой, а после – королевой тех, кто желал ей смерти. Илва уверена, что в этой жизни ей не нужен никто, но однажды она встречает прекрасного принца из-за моря и влюбляется. Ей не важно, что она нелюбима, ей не важно, что его семья против, ей не важно даже, что у него уже есть невеста. Илва привыкла получать, что хочет, силой, но разве можно заставить полюбить?Тёмный ретеллинг сказки Х. К. Андерсена "Русалочка".

ГЛАВА 2. Илва

Когда я кричу, я никогда не заикаюсь. Поэтому я очень часто разговариваю с подданными криком. У меня хорошо получается.

В тот раз я много кричала. Горло потом болело надсадно, но я не обращала внимания. Мне казалось: еще немного и земля взорвётся каменными гейзерами от моего гнева. Впрочем, обошлось. Она только дрожала — мелко, в такт моему сердцебиению.

В каменной оранжерее коменданты трёх пограничных крепостей стояли передо мной, преклонив колено, и старательно прятали глаза. Им было невыносимо, полагаю: пятнадцатилетняя девчонка кричит на них. И если бы эта девчонка не была из рода Гэвины, терпеть бы подобное они точно не стали.

Но — духи тумана! — заслужили.

Крепости Дугэла — Южная, Западная и Восточная — считаются неприступными. Гленна окружает нас, однако мы давно сделали соседние леса ничейными землями — везде, кроме юга. Мы можем не бояться нападения — у нас же надёжные пятиуровневые стены. Мы отгородились ими и сидим, как в ловушке. У нас давно кончился лес (кроме куцых ёлочек священных рощ), но мы сидим в своей клетке — и основательно сидим. Мы ищем замену древесине, а гленнцы тем временем старательно и методично подкапываются под наши стены.

Неприступные крепости! В Западной обвалилась кладка третьего уровня, в Восточной на честном слове держатся крепежи туннеля, а в Южной гленнцы уже месяц пытаются взорвать ворота. Появилось в том районе одно мелкое, но очень настырное племя, в котором больше смельчаков, чем умников. И эти, с позволения сказать, идиоты недавно утащили с собой воротный кромлех, добрались до круга камней, испоганили там всё. А командир Южной крепости и его пограничники — ещё большие идиоты — дали им это сделать.

Теперь только и могли, что глаза прятать. Хорошо от Южной крепости до ближайшей деревни полдня пути. По безлесью. Соседние гарнизоны успели перекинуть туда свои отряды, и взяли фэйри тёпленькими. Именно тёпленькими, эти твари, когда поняли, что к чему, предпочли показательно умереть — и наших пленных, которых за собой тащили, убили тоже. В итоге: ворота Южной крепости всмятку, потери среди приграничных больше, чем во все годы моего правления вместе взятые. И даже рабов-фэйри Дугэл за это не получит!

А мне — мерзавцы самоуверенные — никто ничего не сказал. Узнала уже когда фэйри прорвались. Не могла не узнать: по моей земле какое-то отребье шастает. Меня духи тумана с постели подняли и в Битэг перенесли — я тех фэйри там же, где они умерли, и закопала. Чуть не вместе со своими солдатами — в такой была ярости.

И мои военачальники смели говорить мне, что, видите ли, не хотели отвлекать драгоценную королеву от предстоящей свадьбы. Отрывать не хотели? Отрывать, да?! Да я их всех насквозь вижу, одни предатели кругом, мерзавцы, шпионы гленские! Им бы дождаться, когда у меня ребёнок родится, они меня мигом сместят. Сейчас-то, пока я одна из рода Гэвины и могу общаться с духами тумана, они меня боятся. И боятся, что со мной что-нибудь случится: стоит мне умереть, Дугэл падёт моментально. «Госпожа, вы должны быть в безопасности, вам нечего делать на границе. Прекрасная госпожа, дайте нам время, мы всё исправим». Да что б вас всех!

Никому не верю!

В тот день на военачальников я только накричала. А на следующий сказала: поеду посмотреть, что они сделали с Южной крепостью, раз гленнцы к нам ходят, как к себе домой. При дворе сказала, как положено. Приказ отдала. Так эти доблестные воины попробовали перечить: «Госпожа, это опасно! Мы не можем позволить…» Так что ж вы довели до того, что это стало опасно? И кому вы позволить не можете? Мне?!

Придворных волшебников я с собой брать не стала. Мне они в столице нужнее, камни дворца и Битэга если что напоить. Круг силы восстановить я и сама могу — вот и поехала с гвардейцами одна. Гвардейцев взять пришлось. Свита.

Военачальник Южной крепости встретил меня с помпой. Парад устроил. Все пограничники (наверное, уместнее говорить «оставшиеся в живых пограничники») выстроились для меня, красавцы, в блещущих кольчугах. Даже лошадей притащили, гленских. Показать, на чём ребята ездят сопровождать лесорубов. Убожество.

Я честно просидела полчаса — помост с креслом, который для меня соорудили, скрипел всеми несчастными досками на ветру, а я подсчитывала, сколько дерева пограничники на эту блажь угрохали. В общем, удовольствия не получила, как бы комендант Южной крепости ни старался.

А потом, вместо традиционного обеда с командирами, заставила их тащиться со мной к воротам. Вечером уже сама осмотрела круг силы, поняла, что за ночь я с ним не справлюсь — да и нужды нет торопиться, решила я. Зачем: руны на воротах начертила, на первое время хватит. На ночь — точно. А завтра, когда отдохну… У меня действительно голова кружилась от усталости, болели глаза и драло горло (я умудрилась простыть в пути: до крепостей, к несчастью, не добраться порталами — наши меры предосторожности).

В общем, я решила, что могу позволить себе отдохнуть ночь после приезда, а следующим утром сверну горы.

Как бы не так. Ночью на нас напали.

Мне снился шелест листвы. И лес, конечно. Не такой, как в Дугэле и окрестностях — слишком солнечный, яркий, буквально костёр зелени. Я лежала на траве, и цветы, похожие на колокольчики со светящейся сердцевиной, оплетали меня, заворачивали в кокон, не давая добраться до земли — я понимала, что теряю магию. И отголоском же чувствовала панику, но больше всего мне хотелось спать. И, когда перед глазами стало зелено, а всей кожей я ощутила упругие, липкие листья, левое плечо пронзила такая резкая боль, что у меня в ушах взвизгнуло (от собственного крика, наверное). И я проснулась.

Камни звенели — моя спальня полнилась жутким, мрачным гулом, какой бывает, когда не меньше сотни волшебников земли колдуют разом. А напротив меня корчился фэйри, пытаясь выползти из-под трупа моего гвардейца. Тело второго фэйри лежало у меня в ногах поперёк кровати.

У меня в плече торчал кинжал, и левая рука онемела, а на меховое покрывало густо капала кровь. Но это было неважно, потому что живой фэйри у меня в спальне оказался магом. И он очень хотел меня убить.

Где-то за стеной кричали: «Королева! Защищайте королеву!», запертую дверь рубили не то мечами, не то топорами, а мы с фэйри смотрели друг на друга с совершенно одинаковой ненавистью. Я никогда не видела таких, как он, ещё не связанных и потенциально опасных. Но это тоже ничего сейчас не значило. Тварь посмела причинить мне боль. Я его ненавидела даже сильнее, чем идиотов-соотечественников.

Без круга камней, близко к границе Гленны только очень сильные волшебники способны противостоять фэйри. Тем более тем, кто даже среди своих (а фэйри владеют магией поголовно) считается колдуном. Но я из рода Гэвины. Я подруга тумана.

Когда в комнату ворвались мои гвардейцы, я методично вонзала фэйрийский кинжал в глотку зелёного колдуна. И я забрала его ненависть, смешала с собственным наслаждением победы, посмеялась ему в лицо и из этого создала магию. Когда очень тошно, мы, люди, можем черпать силу из своих эмоций.

Духи пришли на мой зов, и туман растёкся по крепости мерцающей пеленой, убивая всех гленнцев, до кого смог дотянуться. Эти зверьки пытались бежать, но я, не контролируя себя, пошла следом — туман тёк за ними, подгоняемый северным ветром, нашим союзником. Лес вокруг крепости умер — километра на три в округе, а я очнулась в осквернённом круге камней, полузакопанная в землю, и долго лежала так, отдыхая. Мне было хорошо и тепло, я чувствовала, как магия течёт в меня, придавая сил. Достаточно, чтобы заставить камни танцевать и наполнить их волшебством.

Наутро я отправила половину гарнизона в рейд — добраться до того племени, которое посмело стать настолько бесстрашным, чтобы напасть на нас. Я предполагала, что случится: вернулась разве что треть пограничников, остальных фэйри забрали. Глупцы — нельзя вот так взять и пленить детей Дугэла. И пообещать украсить их телами деревья. Бесстрашные глупцы.

Следующим утром до рассвета я снова призвала духов тумана. Мы отошли с границы (всю предыдущую ночь я провела в земле и теперь была полна сил). Мы прошли на территорию Гленны, а потом я создала портал, ориентируясь на кровь на пленных дугэльцев.

Мало кто может сбежать от тумана.

Тем утром я не трогала только деревья. Зачем — ярость меня уже не сжигала. А древесина нужна Дугэлу. Но фэйри я убивала, не жалея.

С десяток деревьев эти звери, конечно, успели украсить. Я подняла камни и нанизала на них фэйри за то, что они сделали с моими солдатами. А потом увела оставшихся в живых пограничников. Но я слышу до сих пор, как кричали умирающие зверьки и как смешивались их голоса с туманом.

Духи были довольны.

А я проспала следующие три дня в полной уверенности, что теперь-то всё будет спокойно. И всё было спокойно. Приятно и хорошо — как в могиле.

К тому времени командиры догадались перебросить часть своих гарнизонов в Южную крепость, так что, когда я проснулась, меня охраняли точно последнюю надежду Дугэла. И лекари суетились вокруг: «Ваше Величество, позвольте осмотреть вашу руку, Ваше Величество, позвольте сменить вам повязку. Ах, Ваше Величество, земляной компресс может занести в вашу драгоценную кровь болезнь». И пять караульных в моей спальне — чтобы ни один фэйри не пробрался. Умеют же, мерзавцы, работать, когда припугнёшь.

Следующие дни я валялась в постели, пила целебные настои, наваристые бульоны и подписывала тонны документов. Наградила почётными орденами — мужества, силы, верности и ещё чего-то — тех, кто погиб в Гленне. Высчитала, сколько смогу выделить их семьям сверх положенного пособия. С новым лесом, захваченным духами тумана, выходила приличная сумма. Смельчаку-гвардейцу, защищавшему меня от фэйри в спальне ночью, когда эти зверьки напали, я выделила королевский орден и хорошую денежную награду посмертно. Написала письмо с соболезнованиями его семье — стандартное, конечно. Писала, а самой интересно было: может, набрался храбрости этот мой защитничек и сам решил меня пристукнуть? А фэйри его отвлекли. Неумно, конечно — но сколько у меня умных подданных? И кто скажет, что в их головах происходит? Так что на всякий случай я решила лично проверить всех моих гвардейцев. Мало ли что.

Южного коменданта очень хотелось сместить. Особенно когда он на Прощальной церемонии (мы отправляли тела пограничников их семьям), сказал мне: «Госпожа, зачем вы послали их на смерть?». Если бы не церемония, я бы вспылила. Но пришлось сдержаться — я только шепнула ему: «Разве вы не рады умереть за Дугэл?» Его ответный взгляд мне не понравился, так что тем же вечером я приказала спешно вызвать его дочь во дворец и назначила её фрейлиной. На всякий случай, если её отец решит, что его жизнь дороже благополучия королевства. Убивать его, к несчастью, мне было невыгодно: заменить некем. Остальные ещё большие идиоты.

Тем временем дровосеки старательно рубили гленские деревья, и я разок проехалась с ними — на рассвете, когда солнце ещё не успело прогнать туман. Сделала вид, что не прочь расширить территории Дугэла. Конечно, гленские вожди Эйнии засуетились. Камни украшать собой они явно не хотели.

Осмотр Западных и Восточных крепостей мне пришлось поручить другим. Я слишком плохо себя чувствовала для дальних поездок — и хотела преподать фэйри ещё один урок. Чтобы какое-то время в будущем им неповадно было. А для этого нужно было хотя бы выглядеть здоровой.

Я вернулась во дворец — приходить в себя и принимать гленское посольство.

Я мечтала, что Рэян меня встретит. Перед моим отъездом он и мои советники по посольским делам обсуждали предстоящую свадебную церемонию. Стол, гостей, сам ритуал… Очевидно, как следствие этого меня встретил не будущий супруг, а платье. Свадебное. Голубое. Стояло посреди комнаты вместе с моим советником, портным и подмастерьями. «Ваше Величество, — сказали портной и советник, когда я поинтересовалась, что это такое, — мы следовали всем указаниям: фасон продуман с учётом последних веяний инесской моды. А ткань прислал Его Величество, это лучший шёлк Гленны». Я поинтересовалась — на довольно высоких тонах — помнят ли они, что я королева Дугэла, а не принцесса Инесса. «Ваше Величество, — лепетали они, — таковы указания Его Высочества Инесса». Ну да. Я уже пообещала себе оставить Рэяна без связи из дома. По крайней мере, без лёгкого портала: пусть голубей шлёт по старинке. Зачем ему дом, когда у него есть я? Но выполнение обещания всё откладывалось: порой мне казалось, что простодушный Рэян владел какой-то непонятной магией, заставляющей меня млеть перед ним и становиться кроткой овечкой.

Наверное, любовь — сильнейшее волшебство в мире.

Платье я рвать не стала — а хотелось. Я только взяла себе на заметку: в ближайшее время обсудить церемонию с будущим свёкром. В отличие от Рэяна, король Инесса тот ещё лис, и любой наш разговор — словно танец на углях. Мало того что сына он продавать не хотел, так ещё и магия на него не действовала. Я половину своей свиты убила, чтобы заклинание подкорректировать…

Но после свадьбы, думала я, Рэян станет моим и только. А его отцу останется кусать локти, если он решил через сына претендовать на Дугэл. Обломится. Я, конечно, влюблена, но ещё не сдурела.

За Рэяном послали, как только я привела себя в порядок. Но его снова не оказалось во дворце — мой принц с некоторых пор полюбил гулять в столице. Мне казалось, я не уделяю ему достаточно внимания, и он скучает. Это следовало как можно скорее исправить.

А вечером же, когда я успела поругаться с королём Инесса («Милая Илва, чем вам не понравился шёлк? Голубой — прекрасный цвет и он подчёркивает ваши глаза»), прибыли послы из гленской Эйнии. Я принимала их не в тронном зале, как делала моя мать, а в открытой галерее недалеко от сада камней. Мать не чувствовала землю и туман, как я, поэтому, полагаю, ей было всё равно. А мне нравилось быть к камням ближе.

Я смотрела на фэйри с трона на возвышении в конце галереи. Мне смешно было: они очень заметно нервничали, эти фэйри. Ещё бы: к каменным колоннам из сада стелился туман, в нём мягко шуршал дождь, солнце садилось где-то за тучами — царство Дугэла во всей красе. Ни милых фэйрийскому сердцу деревьев, ни света. Туман и камни. Конечно, фэйри нервничали! К тому же, не могли не понимать, что ничего хорошего их не ждёт. Но начали они очень смело:

«Ваше Величество, прекрасная госпожа, дружественный договор нарушен, туман пересёк границы Гленны, ваши солдаты рубят Эйнию. Чего нам ждать, величественная госпожа?»

Я сказала, чего им ждать. Я показала им головы их «героев», тех, первых нарушивших нашу границу. Потом заставила их вождя полюбоваться на останки колдуна-фэйри, пытавшегося меня убить. Я была убедительна, подозреваю, когда говорила, что захваченного леса нам мало — и Дугэл не против получить ещё. Всю Эйнию — раз уж договор был нарушен. Не нами, кстати.

Фэйри ярились. Как псы, рвущиеся с цепи при виде оленя. Но вождь у них оказался смышлёным: когда я закончила, он только поинтересовался, что может успокоить туман. Я выдержала паузу, уже представляя, как псы захлебнутся лаем, и сообщила, что. Их дети, их дочери. По трое за каждого погибшего дугэльца. Давно в Дугэле не было детей и женщин-фэйри, посетовала я. А жаль, отличные рабы. И живут дольше.

Кажется, гленцы даже не обратили внимания на моё заикание, хотя я довольно долго говорила. Они смотрели на меня, как на сумасшедшую, а самые отчаянные тянулись за мечами — которые у них отобрали ещё на границе.

Забавно, что большинство среди фэйри, как и среди людей — идиоты.

Их вождь глухим от ярости голосом пытался говорить что-то про недопустимость моих притязаний. Я рассмеялась — мне действительно было очень весело. Они забавные, эти зверьки.

Переговоры зашли в тупик, как я и ожидала. Женщины и дети для гленцев священны, почти как для людей.

Отсмеявшись, я кивнула гвардейцам. И объяснила сгрудившимся фэйри, что раз новый договор подписан не будет, значит, война продолжается. Они ведь не думали, что Дугэл станет терпеть их выходки? А раз война, то послов — в темницу, а моих магов и солдат — в Эйнию. Всегда хотела посмотреть Эйнию, говорила я. Священные рощи, да? Интересно, безумно. Круги камней там будут, наверное, тоже хорошо смотреться — на месте вековых дубов.

Зверьки так не считали. Они хотели драться прямо сейчас: самых отчаянных, правда, уже скрутила стража. Остальных утихомирил вождь. Он сам упал на колени перед ступенями трона и принялся уговаривать меня передумать. Я видела, каких трудов ему стоило склоняться передо мной — и другим фэйри, последовавшим его примеру. И мне это нравилось. Настолько, что я встала с трона, спустилась к ним, ткнула носком туфли вождя в подбородок, заставляя поднять голову, и с улыбкой, сама почти не обращая внимания на заикание, объяснила, почему я не передумаю. И почему место его соотечественников у моих ног. А в конце рассказала, что я собираюсь с ним сделать. С ним и его подчинёнными.

Туман вился вокруг меня: духам тоже нравилось смотреть, как зелёные колдуны стоят на коленях. Они, как и я, наслаждались гневом и страхом фэйри. Они ждали богатую жертву — и вождь гленцев побледнел, смотря в мои глаза. Я улыбалась ему, собираясь отдать приказ страже, когда по галерее пронеслось: «Илва, пожалуйста, не нужно».

Придворные склонялись перед инесским принцем, когда он шёл ко мне. И прятали лица за рукавами сорочек. Гвардейцы расступились перед ним, стукнув пятками копий по полу.

Я села на трон, отпустив посла. А Рэян, продолжил, выйдя к фэйри и склонившись передо мной в грациозном инесском поклоне:

«Илва, королева, я умоляю вас пощадить этих фэйри, — и, глядя на меня из-под упавших на лоб волос, добавил: — Будьте милосердны. Прошу вас».

Я смотрела на него и думала, что мне нужно научиться не краснеть, когда он так делает. А ему — перестать выставлять меня дурой перед послами.

Рэян поймал мой взгляд, улыбнулся заговорщически. И я не выдержала, поманила его выпрямиться и подойти. Он прошёл ко мне, встал рядом с троном. А я, стараясь взять себя в руки, объявила, что если мой жених просит проявить милосердие, то так уж и быть. Женщины и дети отменяются. Заменим их молодыми мужчинами. Вот такая я добрая.

Рэян взял меня за руку, отвернувшись от фэйри, но я смотрела на послов. Их вождь дрожащим голосом благодарил меня за проявленную милость и упрашивал уменьшить число… рабов. А остальные фэйри таращились на Рэяна, как на духа солнца, спустившегося с неба в полнолуние.

Мы условились на двух фэйри в расчёте на одного убитого дугэльца. Я бросила туманно, что эти условия ещё можно будет пересмотреть — уж очень у Рэяна был просящий взгляд. Мне хотелось, чтобы мой принц мне улыбнулся. Зачем ему знать про рабов, моему доброму, простодушному жениху?

«Отец тоже так делает, — шепнул Рэян, когда послов увели. — Во время приёмов он никому спуску не даёт. Но всегда только пугает». Я хмыкнула: плохо ты знаешь своего родителя, мой защитник фэйри.

Поздним вечером мы ужинали в моих покоях, и Рэян ухаживал за мной. Мы отпустили слуг — мне нравилось оставаться с ним наедине. Рэян сначала, оседлав подлокотник моего кресла, болтал как обычно: что-то про советников, что-то — про слухи с Инесса, пару раз упоминал своего отца, и я сдерживалась, чтобы не морщиться. Потом посерьёзнел: принц жаждал узнать, как я съездила. Я помнила, что он хотел отправиться со мной, но пришлось отказать: Рэян ещё не был моим мужем, а я ехала смотреть не что-нибудь, а крепости, от которых зависела наша безопасность. Рэяну я верила, но он так простодушен…

Про крепости я рассказала: в основном жаловалась на командиров. Рэян слушал, наклонившись ко мне и подперев рукой щёку. Он не обращал внимания на то, как я выталкиваю из себя слова. Ни разу даже не улыбнулся над моим заиканием — за всё то время, что мы знакомы. Ну как я могла его не любить?

Когда я упомянула про нападение, он тронул моё больное плечо: «Покажи». Покраснев, я попыталась задрать рукав, но не вышло — пришлось снимать верхнюю золотую накидку. Рэян принёс из спальни ларец с бинтами и лечебными мазями, снял с меня повязку и долго, наклонившись, изучал, ощупывая пальцами. А я смотрела на него и думала: понимает ли он, что после свадьбы мы будем спать в одной кровати — кожа к коже, сердце к сердцу? И если понимает (а он должен, хоть и ведёт себя иногда как ребёнок), то что чувствует?

«Как ты могла колдовать после этого? — выдохнул он, осторожно смазывая края раны лекарством. — Клинок наверняка был отравлен».

Я покачала головой. Мне было странно: неужели он не понимает, что не обычная волшебница? Что я королева тумана, а не какая-то там фэйрийская колдунья. Я не проигрываю зверькам.

«Ты очень сильная, Илва», — серьёзно сказал он, стягивая моё плечо бинтами. «Почти как настоящий воин».

Я не выдержала и рассмеялась.

А он неожиданно сменил тему:

«Мне сказали, тебе не понравилось свадебное платье? Почему?»

Я сама взяла его за руку — он не понял жеста, для него это было слишком естественно. А я хотела заранее извиниться. Я объяснила, что не против, если он будет одет в цвета своей страны, хоть это и не по этикету. Но я, я королева Дугэла. Наши цвета — коричневый, чёрный и серый — цвета нашей земли и камней.

«Ты моя невеста», — сказал Рэян, выслушав меня.

«И к-к-королева Д-д-дугэла», — добавила я.

Он вздохнул, и какое-то время мы молчали, глядя друг на друга, пока я не выдержала:

«Рэян, т-ты л-любишь меня? Хоть н-немного?»

«Конечно, моя королева», — удивлённо ответил он, улыбнувшись. А у меня защемило сердце: до сих пор точно так же он улыбался всем вокруг.

Я так и не смогла сделать его своим. Пока не смогла.

«Т-только м-меня?»

Он снова улыбнулся, что ни к чему не обязывало, взял со стола бокал и подал мне. Ну хоть не стал в очередной раз превозносить мои надуманные достоинства, вроде красоты и силы. Я верила, что он не считал всё это ложью, но иногда его комплименты казались для меня слишком преувеличенными. В конце концов, никто и никогда, кроме него, не говорил мне про красоту.

Впрочем, в тот момент мне было не до этого. «Не любит. Он меня не любит! — билось в голове. — Ну точно же не сильнее других». У меня было с чем сравнить. Я знала, как он действительно умеет любить — его единственную, которую я вырвала из его памяти. Но, духи тумана, почему мне это не помогло?

«Знаешь, Илва, — сказал Рэян какое-то время спустя, — а я сегодня видел русалку».

Я поперхнулась.

«Г-где? В-в Л-лэчине?»

«Нет, что ты, — рассмеялся принц, словно не замечая, что со мной делают его слова. — Просто я видел девушку, очень похожую на русалку. Понимаешь, она такая… странная и совсем… родная. Ты её, конечно, не знаешь — она из горожан. Но, Илва, приятно увидеть кого-то родного так далеко от дома».

Я медленно поставила бокал на стол. Медленно спрятала руки в складках юбки.

Конечно, я знала, о ком он.

«Т-т-ты ск-к-кучаешь п-по д-д-дому? — от волнения я заикалась сильнее. — Т-т-тебе од-диноко?»

Он улыбнулся, на этот раз грустно.

«Немного. Мне нравится Дугэл, но да, мне недостаёт солнца. И родных, конечно. Помнишь, как поют морские девы на рассвете, Илва? И как тянется по морю лунная дорожка в штиль? Да, по морю я тоже скучаю».

«У т-т-тебя б-будет море», — тихо сказала я, думая о северных берегах Гленны — полоски земли между Дугэлом и Мюреолем. Лес мы там уже вырубили. А туман над усмирёнными волнами — духам понравится.

«Море не принадлежит никому, Илва, — покачал головой Рэян. — Ты так и не поняла, — и, погладив меня по здоровому плечу, добавил: — Не думай об этом. Я привыкну. Мне нравится Дугэл».

Я смотрела на него, и мне было тоскливо. Вся моя магия, вся моя сила, даже духи тумана, — всё оказывалось бессильно. Он солнечный мальчик, он чужой здесь. Он задохнётся среди камней. Я глупа, если думала, что он привыкнет. И он не любит меня так, как мне хочется. Я для него — лишь одна из многих. Солнце же всем дарит свой свет и тепло.

Но он нужен мне. Духи тумана, он мне нужен!

«Нет, пусть растворится в тумане для меня, — пришла сумасшедшая мысль. — Я хочу это солнце себе, себе одной. И я знаю способ. Зачем я медлю?»

Я потянулась к столу и жестом предложила Рэяну кусок мясного пирога.

«Хочешь п-поехать в-в-в Битэг со мной?»

Рэян глянул на меня удивлённо, взяв пирог.

«Битэг? Ваша святыня? Ты приглашаешь меня?»

Я кивнула. И мой принц радостно улыбнулся: ему нравилось всё новое, я знала. А я надеялась, что он оценит горы. Ну уж, после того, что я сделаю с ним, он их точно оценит.

И ещё мне не хотелось, чтобы Рэян был в столице, когда приедут гленнские рабы. Я уже отдала советнику приказ отобрать часть из них и устроить горожанам праздник: разыграть зверьков на игрищах. Пусть мои подданные повеселятся. Рэян же слишком чужой, чтобы понять наши порядки. И пугать инесского короля сверх меры было мне не с руки. Он мог передумать насчёт договора с опасной соседкой, решить, что я беспринципна. У них странная логика, у островитян.

А ещё мне не хотелось, чтобы Рэян уходил один в город. Пока эта морская девка жива. Так что на следующий день я забрала своего принца в Битэг. Подальше от неё. И задумалась о том, что моё тщеславие зашло слишком далеко. Зачем мне дожидаться, пока она умрёт? Даже если всего несколько месяцев. Это становилось опасным.

Мы уехали утром, пренебрегли порталами (я не настолько безумна, чтобы выдавать инесской свите все наши секреты). Поэтому только забрезжил рассвет — и кавалькада повозок двинулась по древней дороге в Битэг. Мы с Рэяном делили одну на двоих — моя рука покоилась в его, и я смотрела только на жениха, пока он с интересом изучал окрестности.

В тот же день мои советники казнили половину фэйрийских послов. В назидание.