Звериный оскал

Мария Клименко (2024)

Первое приключение принца Корвуса и его слуги, старого вояки Алвидиана Рано. Судьба приводит юного наследника Эльтозиана к вратам Трассильхолла. Жители напуганы: в округе бродит неведомое чудовище, которое жестоко убило уже четверых мужчин. Чтобы найти виновника, Корвусу предстоит бросить вызов сильной магии и… своенравному характеру герцогини Серафины.

Глава 2

Несмотря на то, что вечер на мягкой постели показался мне волшебным, утро в комнатушке под крышей встретило шквалом ледяных осенних сквозняков, прорывающихся сквозь огромные щели. Я плотнее закутался в одеяло, пробормотав что-то невнятное, но в сознание вновь вернулась ночь в лесу, предсмертные крики разорванного на кусочки парня и Трассильхолл — город, куда мы с мессиром прибыли накануне.

С трудом я разлепил глаза.

— Ну и ночка…

И тут я осёкся, потому как Корвуса в комнате не было. Меня тут же охватило волнение.

Ругая себя за то, что, кажется, превращаюсь в престарелую няньку, я спустился в таверну. Мессир стоял у барной стойки и беседовал с трактирщиком. Судя по выражению их лиц, разговор был крайне беззаботный.

–…А потом костёр! Огромный костёр прямо на площади!

— Ну надо же! — с детским восхищением сказал Корвус.

— О чём это вы? — буркнул я.

— Алви, друг мой, вот и ты, — улыбнулся Корвус. — А любезный Шандр рассказывает мне, как тут празднуют Литу, День середины лета. Очень увлекательно! На главной площади собирается почти весь город, всюду — столы с угощениями. А потом — театрализованное представление и огромный костёр.

— В нём сжигают плохих актёров? — буркнул я.

Шандр уставился на меня с изумлением, но мне было наплевать: с утра мои шутки могут быть только такими.

— Вообще-то, это традиция, — улыбнулся мессир. — Не обращайте внимания, мой друг ещё не до конца проснулся.

Готов поклясться, Корвус подмигнул трактирщику, потому что через пару мгновений передо мной появился большой стакан с ароматным пряным вином.

— Это отлично помогает согреться и проснуться, — улыбнулся Шандр. — А насчёт площади… Она там, в Нижнем Круге. Спуститесь по серпантину и попадёте на рынок. А дальше — сами увидите.

Корвус кивнул, а я, почти бездумно поглощая завтрак (поджаренный в яйце хлеб и пара ломтей бекона), посмотрел на мессира с удивлением. Он что, собрался осматривать достопримечательности?

Как оказалось, нет, но вид удивлённых путешественников у нас получалось делать превосходно. Во всяком случае, город сам помогал нам в этой нелёгкой миссии. Трассильхол был не похож на Эльтозиан так же, как морская черепаха не похожа на сухопутную. Город как город, с одной стороны, но с другой — странная его конструкция, состоящая из лестниц, спусков, серпантинов, заканчивающихся внезапными участками совершенно ровных улиц, составляли впечатление, что мы ходим по какому-то огромному дворцу без крыши. Или лабиринту.

Когда мы, наконец, подошли к большой серой стене, судя по рыхлости камня, выстроенной из известняка, я понял, что значат все их эти Круги.

Трассильхолл был выстроен на холме. Ещё в незапамятные времена это была огромная крепость — и перевалочный пункт для армий и регулярный сторожевой пост, и рубеж, способный долгие месяцы удерживать осаду. Легенды гласили, будто она выдержала множество битв, о которых вспомнят разве что библиотечные старцы, изучающие от скуки старинные записи, однако однажды её просто покинули. Крепость разрушили не войны, а время. Спустя годы на никому не нужные руины пришла армия короля Гвендора, одного из легендарных героев, которому приписывают несчётное количество подвигов, половина из них совершалась только в голове менестрелей. И, если верить самим жителям и местным преданиям, просто решил основать здесь город.

Руины крепости стали так называемым Первым кругом, где находился замок и трон Гвендора, а улицы пришлось выколачивать прямо в холме, который оказался огромным куском скальной породы. Местами — очень мягкой, а местами — такой, что даже сравнять улицы не представлялось возможным. Оттого и клали серпантины и лестницы.

Город был выстроен в три яруса. На первом жили самые что ни на есть простые крестьяне. Тут в основном стояли жилые дома, на втором, куда мы поднялись сразу от северных ворот, минуя крестьянские дворы (вот почему стражник не хотел нас пускать), обитали люди посостоятельнее. Кроме того, здесь был большой рынок, таверны, даже театральные подмостки.

Об этом всем мы узнали от местных торговцев, которые с удовольствием делились своими сказками и байками с любыми свободными ушами.

Корвус слушал, пожёвывая яблоки, конфеты и прочую ерунду, которую скупал то у одного, то у второго торгаша на рынке Нижнего круга.

Рынок в городе был один, но располагался на двух ярусах просто потому, что на одном не хватало места. И так уж повелось, что наверху, в Среднем круге, где располагалась и наша таверна, себе местечко занимали торговцы посостоятельнее. А здесь, за известняковой стеной, на Нижнем круге жили рыболовы, земледельцы, пекари, мелкие лавочники и бедняки. Их, к слову, было не так много, что меня порадовало. Вероятно, местный герцог заботится о своих людях. Я не мог сказать, что Трассильхолл произвёл на меня впечатление захудалого и бедного городишки. Скорее, наоборот, жилось им тут крайне неплохо. Только, на мой взгляд, очень уж тесно. Я с тоской вспоминал просторные улицы Эльтозиана, где, чтобы натолкнуться на прохожего, нужно было бы специально идти на него тараном.

Когда мы, обойдя, наверное, едва ли не весь рынок, прибыли на Народную площадь, я не сразу узнал её.

Это был свободный от домов и прилавков круглый участок каменной улицы, обнесённый невысокой деревянной изгородью. Посреди — круг обугленной земли. Видимо, здесь они жгут свой летний костёр. Судя по размерам, костёр этот был величиной с хорошую обзорную башню, а на самой площади можно было устроить маленькое сражение, места хватило бы даже для пары командирских шатров.

Вероятно, во время праздников узнать место гуляний было проще, потому как сейчас она напоминала проходной двор.

Впрочем, так оно и было, ведь площадь упиралась в главную городскую стену, и из центральный ворот по ней двигался нескончаемый поток людей. Одни уходили, уводя под уздцы лошадей, уезжали на повозках, гружёных товаром, другие, напротив, заходили с Песчаного тракта, оставляя на камнях грязные следы. Можно было встретить нескольких разместившихся по периметру торговцев — из тех, что предпочитали ночевать в своих повозках, детей, бегающих по неровным плитам, а их матери и отцы сидели неподалёку прямо на камнях, раскинув свои немногочисленные пожитки — отдыхали с дороги.

— Любопытно, — проговорил Корвус, оглядывая этот балаган.

— Да уж. Прекрасное место, чтобы подхватить какую-нибудь болезнь, — мрачно проговорил я, глядя на кашляющих неподалёку бедняков. Я сразу вспомнил свои военные годы. Тогда люди бежали от войны, прячась в безопасных городах, ночевали у ворот, в ожидании своей очереди — чтобы пройти за безопасные стены, а там их ждала такая же нищета и неизвестность. Разве что, вокруг было ещё больше таких же несчастных, которые, чаще всего, были ранены или больны. В таких условиях зараза распространялась со скоростью пули. Впрочем, признаю, я преувеличиваю. На Народной площади Трассильхолла было многолюдно, но общая атмосфера была, скорее, густой и слишком наполненной движением, суетной, но не гнетущей.

— Давайте-ка осмотримся здесь получше, — сказал мне мессир.

— Расскажите мне, что именно вы хотите тут найти, — проговорил я.

Корвус немного помедлил с ответом.

— Трактирщик сказал: первая жертва чудовища погибла в ночь празднования Литы. Праздник отмечают здесь, на Народной площади. Мне хочется понять, как вышло, что никто из многочисленной толпы не заметил мощную и, должно быть, страшную тварь, убившую человека.

— Тот торговец, что закидывал вас сказками про Трассильхолл, сказал: жертву нашли не на площади.

— Но не сказал, где именно.

— Неподалёку, — уточнил я.

Корвус обошёл кругом место костровища, делая вид, что прогуливается — лишнее внимание стражников, которых тут было немало, нам совершенно ни к чему.

— Кибитки, люди, ограда, да и со стены площадь как на ладони. Праздник длился почти всю ночь. Если бы тварь появилась здесь, кто-то наверняка бы заметил её.

— Выходит, она поджидала жертву там, где не было людей, — проговорил я.

— Укромный уголок на празднике, где собрался весь город, — задумчиво протянул Корвус и огляделся.

— Да где угодно, только не здесь. Ведь город пуст, пока все гуляют.

— Выходит, он шёл либо с гуляния, либо на него. И попался неподалёку.

Корвус отмерил ещё несколько шагов вдоль площади, словно разглядывая стену.

— Взгляните, Алви.

Прямо за костровищем меж двух домов, прилегающих к стене почти что вплотную, шёл небольшой переулок с лестницами.

Корвус подошёл ближе.

— Если это оборотень или что побольше, то он вряд ли сюда пролезет, — проговорил я. — Прекрасное место для убийц и насильников, но не для монстра, отрывающего людям головы.

— Идёмте! — Мессир двинулся в сторону переулка и, дождавшись, пока нас скроет от глаз стражников проезжающая мимо повозка, нырнул в полумрак.

Сначала над нами нависали каменные балкончики, а затем вдруг стало слишком темно и холодно, точно резко наступила ночь. Я провёл рукой по стене и почувствовал под пальцами известняк.

— Похоже, в стене трещина, — проговорил Корвус. — Выясним, куда она приведёт.

Послышалась возня, а затем запахло серой, и тут же перед глазами у меня возникло лицо мессира.

— Серные палочки? — спросил я, чуя запах.

— Удобная вещь, не правда ли?

Я не удержался и хмыкнул: Корвус, к неудовольствию его отца, тесно сошёлся с одним полубезумным, как мне казалось, эльтозианским художником Гарифоном. Он всегда придумывал какую-то ерунду, много путешествовал ещё до войны, а потом, когда осел в Эльтозиане, начал использовать свою фантазию на полную катушку. Самопишущие стержни, серные палочки, светящаяся краска, даже крылья — всё это он придумывал, как сам утверждал, во снах. А Корвус с удовольствием испытывал безумные изобретения. Иногда рискуя собственной жизнью.

Тонкий фитилёк горел около минуты, именно столько нам понадобилось, чтобы осторожно пробраться по узкому ходу, который до нас явно эксплуатировался не раз. А потом…

— Свет, взгляните! — прошептал Корвус.

И правда, впереди маячил яркий дневной свет. Корвус осторожно подошёл к выходу из лаза и огляделся. Мы вышли в переулок, но уже в Среднем круге. Тут, между двумя домами, стояли старые бочки с непонятной жидкостью, свалены в кучу деревяшки и другой хлам. Кому и для чего понадобилось пробивать стену, чтобы попадать в это место?

Мы с мессиром недоумённо переглянулись.

— Что ж, во всяком случае, мы знаем одну из загадок этого города, — проговорил я недовольно.

— А ещё мы знаем, что попасть на площадь можно почти незаметно, как и сбежать оттуда.

— Крайне полезная информация.

— Любая мелочь может оказаться полезной, Алви, друг мой, — задумчиво проговорил Корвус. — Особенно в таком деле.

— Куда теперь?

— Туда, где погибла вторая жертва. Во всяком случае, место нам известно наверняка, — отозвался Корвус.

Город уже тонул в сумерках, когда мы вновь пересекли стену Малого круга и вышли к реке. Хотя это, скорее, был грязный ручей, делящий пополам две улицы, а чуть дальше он образовывал небольшое болотце, поросшее камышами. Судя по камням, запруду сделали специально, чтобы стирать тут бельё или ещё боги знают, для чего. Чуть дальше озеро вытекало тонкой струйкой через небольшую канавку.

Из окон пары рыбацких домишек, закрытых рыбьим паюсом вместо стёкол, на эту деревенскую запруду лился слабый свет. В полумраке я увидел деревянные мостки у самого края озера. Корвус направился прямо туда.

— Должно быть, здесь, — проговорил он негромко. — Подержите-ка.

Он вручил мне пахнущий маслом факел, а через пару секунд он загорелся тусклым огнём. Топливо почти выгорело.

Мы обошли озеро вдоль. Следов в глинистой земле было видимо-невидимо. Что ещё можно разглядеть здесь? Корвус осмотрел камыши.

— Осторожнее, мессир, не сожгите их!

Факел опасно трепетал рядом с сухой травой.

— Кто здесь? — вдруг грянул сквозь тьму хриплый мужской голос.

Мы вздрогнули и резко обернулись. В темноте, сжимая внушительного вида дубину, стоял человек.

— Кто такие, спрашиваю? Воры?

— Совсем нет, милый господин… — начал, было, Корвус и сделал пару шагов.

— А ну стой! — скомандовал крестьянин. — Сейчас приложу тебя и узнаешь, какой я милый человек! Кому говорю, назовись, а не то позову стражу!

— Нет нужды, стража нас сюда и прислала, — мирно ответил мессир.

— Ага, как же! — не унимался тот. — Чего рыскаете? Сети хотите взять?

Он приблизился.

— Нет, что вы, милый гос…

— Закрой рот, паршивец! Вот заладил!

Я, признаться, в тот момент был готов рассмеяться: тайное оружие Корвуса в кои-то веки дало сбой. Всё потому, что чем проще мужик, тем сложнее поймать его на лесть. Простые люди привыкли к простому разговору, а стоит уйти чуть в сторону — сразу чуют подвох. А где подвох, там, знамо дело, опасность.

Корвус даже немного растерялся. Я понял, что пора мне взять ситуацию в свои руки, а не то эта деревенская простота намнёт нам бока.

— Ты это, палку убери, а то не ровён час покалечишь кого, — пробурчал я. — Чего, не видишь что ли, что без оружия пришли да без ножей? Коли хотели бы сети срезать, давно бы срезали.

— Вы кто такие?

— Алви я, а это — мой господин, мессир Фларэти.

— Господин? — Рыбак помялся немного, но оружия не опустил. — Какой такой господин?

— Мы гости герцога. Дело у нас тут. Важное. Ты, случаем, не помнишь, как пару лун тому назад, незадолго после Литы тут высокородного одного зверь порвал?

Рыбак застыл.

— Так это… Помню, как не помнить? — пробормотал он. — Сам лично видел его поутру. В воде лежал у берега. Синий весь. И без головы. А голова вон там, в камышах, будто закинул её туда кто. Жуть была жуткая. Так это…

Он, наконец, опустил палку и сделал к нам пару шагов. Факел в руках Корвуса осветил его землистое и бородатое лицо. На вид ему было лет сорок, в курчавых, а оттого косматых волосах поблёскивала в свете факелов рыбья чешуйка. Фартук, надетый поверх суконной рубахи, был измазан рыбьими потрохами.

— Так это, правду говорят? Охотники на монстров в город прибыли? Зверя, никак выслеживаете?

— Выслеживаем, — проговорил я, попутно думая, в чью сторону слать проклятия — сплетников-стражников или бабки-травницы. — Как зовут тебя?

— Артон, сын Руна, господин, — проговорил рыбак, косясь на Корвуса, который молча наблюдал за нашим диалогом.

— Скажи-ка мне, Артон, не помнишь ли, когда всё это случилось, где был? Что слышал?

— Так это… — глаза у мужика округлились. — Был за стеной. И все мои — тоже. Рыбачили на волокушу — та рыба, знаете сами, только под луной в особый час ходит. Бабы только наши в домах были, да, говорят все одно: слышали, мол, как бежал кто-то, стонал, другие говорят, плеск слышали, а потом все в голос: крик страшный и короткий. Только никто не вышел, не посмотрел, а наутро уж мы вернулись. Вот там и началось…

— Что? — Подал голос Корвус.

— Ну, что… Увидели… Его. Труп, то бишь. Мертвее мёртвого был. Без головы. Одежда была богатая. Сразу поняли, что не из простых. Ух, как испужались, что на нас повесят. Ан, нет, пришли стражники, тело унесли. Тоже спрашивали, не видели ли чего? Ну наши бабы — в слёзы. Они поругались и ушли. А после по городу пошло, что зверь этот на части разрывает тех, кто ночью выходит.

— А голову как нашли? — спросил Корвус.

— Так это… По следам кровавым, — проговорил Артон. — Все камыши в ней были. В крови, то бишь.

— Скажи мне вот что, Артон, — проговорил я. — Только честно скажи.

— Не осмелюсь врать! Боги видят, не осмелюсь! — Артон дотронулся до груди, должно быть, у него на шее висел амулет. Интересно, которого из богов?

— Как нашли мертвяка, неужто не обобрали его как следует?

Артон замолчал и испуганно посмотрел на меня, затем — на Корвуса. В голове у него происходил какой-то сложный процесс, должно быть, совесть боролась с бедностью.

— За других говорить не могу, господа, — наконец сказал он, опуская голову. — Да только сам я взял. Но не с тела, нет. Мертвяков обкрадывать — не к добру. Уже после, как унесли его да голову, я сети стал забирать свои. Всегда их ставлю тут, в аккурат, где вы ходите. Там мелкой рыбёшки навалом, а поутру на суп собираю. Так я вот вытащил сеть, а там подарок от богов. Цепочка золотая, на ней — медальон. Тяжёлый такой. Только не открывается. Ну я себе забрал. Мертвяку-то зачем?

Я вздохнул. Обычная логика бедняков.

— Отдать вам его хоть сейчас могу, господа!

В рыбацком доме было темно, несмотря на то, что и жена, и маленький сын Артона ещё не спали.

— Халла, зажги свечу, у нас гости, — проговорил он, открывая нам дверь. — Не спрашивай ни о чём, женщина, только зажги свечу и найди ту цепочку, что я из реки выловил.

Халла негромко ахнула, видимо, подумав, что мы пришли наказать мужа.

— Не нужно света, — вдруг проговорил Корвус. — Ночи нынче ясные.

Он прошёл к столу, который был единственным синим пятном в полумраке. Лунный свет проникал сквозь окошко.

— Вот, господины, — Халла протянула Корвусу небольшой кулон на цепочке. — Хранили на чёрный день, сын подрастает, зимой, бывает, ни медяка не найдётся, чтобы…

— Замолчи, женщина! — рявкнул на неё Артон. — Господа, — обратился он к нам, — забирайте, но, молю ради богов, не корите нас. Мы люди бедные, зла никому не желали. Как есть, сразу всё вам сказал без утайки. Богами клянусь, больше ничего не брал. Было там и золото раскидано по округе. Может, что-то и в реке осталось, да рыбаки, как и я, его с сетями вытаскивали.

— Благодарю, — отозвался Корвус негромко.

Я не видел его лица, но по голосу слышал, что ни тени улыбки на нём не было. Редко он бывал так серьезен, как сейчас, редко говорил своим голосом.

— Вы коли поймаете зверя, вам ещё рыбаки заплатят, — проговорил Артон вдруг. — С ним нам жизни не стало. Бывало, и ночами ходили на рынки, туда, за стену. Торговали. Да только сейчас ничего нельзя, никуда не выйти, даже на волокушу.

— Не надо оплаты, — странным голосом сказал Корвус. — Артон, ты в какого бога веруешь?

Мужик слегка опешил, но ответил по-мужицки просто:

— В Огнегривого. В Странника. В Зимнего. В Синеокого. Во всех верую, господин.

— А чей амулет на шее носишь?

— Круг ношу, господин. Одного бога выбрать — от остальных отречься, так отец мне говорил, и дед мой, и прадед. А как нам, рыбакам, от Зимнего, скажем, отречься? Или от Странника? Или — спаси боги — от Синеокого? Нельзя, господин. Во всех верую, у всех помощи и защиты прошу.

— Нам тебя послали боги, Артон.

В руках Корвуса звякнуло.

— Я прошу тебя и твою жену лишь об одном: никто не должен знать, что мы были здесь и что нашли в твоём доме. Никому не скажу о твоей находке, но и ты дай слово, что будешь молчать.

— Богами клянусь, господин! Женщина, клянись!

— Клянусь, господины! — прошептал женский голос.

— Лидо! — рявкнул рыбак куда-то вглубь дома.

— Клянусь, господины! — Вторил матери детский голосок.

— Это вам, — вновь послышался звон. — Не в оплату вашей клятве, но в знак моей благодарности и вместо того сокровища, что у вас отобрал, — проговорил Корвус.

Наступила тишина.

— Господин, как можно… Отдай, женщина, назад!

Но я остановил его руку.

— Пока дают, бери, вот тебе мой совет. Тем более, дают без задней мысли и злого умысла. Свечи купишь, жёнке — платье. Цепочка эта так и лежала бы у тебя, и боялся бы ты её продать. А деньги — они везде одинаковые.

— Мы вас покидаем, милые господа, — проговорил Корвус и слегка поклонился. — Ещё раз спасибо за помощь.

Мы шли по чёрным улицам насторожившись. Каждая тень казалась опасностью, в конце концов, мои нервы не выдержали, и я вытащил из ножен короткий меч.

Когда мы дошли до трактира, Корвус заметил клинок и усмехнулся. Я нахмурился.

— Смейтесь сколь угодно, мессир, но когда у меня в руках есть что-то, чем можно проткнуть эту тварь, как-то на душе спокойнее.

Мы вошли внутрь. Сразу же обдало теплом и запахами еды, несмотря на поздний вечер в зале сидело несколько человек. Одни играли в карты, другие ели. Менестрель, уже знакомый нам, мирно посапывал у камина.

Трактирщик кивнул нам с улыбкой, когда мы прошли в комнату. Я уже представлял, как снова раскидаю свои старые кости по мягкой кровати.

Но не успели мы даже раздеться и как следует вытянуться на перине, в дверь постучали, причём стук этот был весьма формальным, потому как сразу же тяжёлая дубовая дверь распахнулась, и в комнату зашли четверо стражников в алых мундирах.

— Надо же, как интересно… — протянул Корвус, вставая с постели.

— Что это значит?! — с возмущением проговорил я, но тут же получил удар в живот.

— Господа… — Начал было Корвус, но его перебил резкий голос одного из стражей.

— Вы арестованы именем Его Светлости.

— За что? — Спокойно спросил Корвус.

И тут стражник дал ответ, от которого у меня снова перехватило дух.

— За убийство.

Я в изумлении посмотрел на Корвуса.

Стражник прищурился.

— Взять их.

— Я так не думаю, господа, — рявкнул я.

Стражники замерли, глядя на выставленный вперёд револьвер.

— Это покушение на жизнь гвардейцев Его Сиятельства! — Прорычал стражник. Говоривший с нами, вероятно, был командиром отряда. Глядя ему в глаза, я рявкнул, было:

— А то, что делаете вы — покушение на жизнь…

— Алви! — Вдруг гаркнул Корвус, останавливая мой благородный порыв защитить его, нарушив наше инкогнито. — Если эти люди пришли арестовать меня, я хочу знать, по какой причине на меня пало такое подозрение. Мне будет предъявлено официальное обвинение? Я бы хотел говорить с Его Светлостью, дабы избежать недомолвок.

Корвус склонил голову набок.

— Или хотя бы с тем, кто обвиняет меня в поступке, который ни я, ни мой друг не совершали. Мы прибыли сюда прошлым утром…

— И не уйдёте больше никогда, — проговорил командир. — Если вы окажете сопротивление, вас обоих убьют.

Я вновь прицелился.

— Мессир, я их задержу, бегите, — проговорил я.

Но Корвус сделал то, что мог в такой ситуации сделать только Корвус. Он встал между дулом револьвера и командиром отряда и, к его удивлению, которое не скрыл даже шлем, протянул ему обе руки.

— Я не хочу затевать драку, Алви. Идём, я думаю, господа расскажут нам, что же всё-таки, случилось.

Командир был явно обескуражен, но быстро пришёл в себя и, напустив грозный вид, дал команду защёлкнуть на руках Корвуса кандалы.

— Тяжеловато, — улыбнулся он. — Могу я попросить не делать подобного с моим другом? Без меня он всё равно никуда не денется, а идти до замка ему будет в таком облачении тяжеловато. Если сбежит, можете стрелять мне прямо в затылок.

Я поджал губы: даже в такой ситуации он заботится обо мне. Ничего не оставалось, кроме как обезвредить револьвер.

Корвус посмотрел на командира, и тот после некоторых раздумий кивнул.

— Конфисковать оружие.

Нас быстро обыскали, забрали револьверы, порох, патроны, короткие мечи, даже мой кривой кинжал.

Появление в таверне королевских гвардейцев пригвоздило постояльцев к стульям. Шандр был бледен, как полотенце, которое он держал в руках. Нас провели сквозь абсолютную тишину, под прицелами десятков пар глаз. Кто-то крякнул, менестрель уронил лютню, та с грохотом и протяжным звоном рухнула ему под ноги, но парень даже не шелохнулся.

— Минуточку…

Корвус остановился у барной стойки.

— Могу я попросить достопочтенного господина позаботиться о наших лошадях? Пегий и вороной жеребцы.

Шандр, глядя на нас круглыми точно блюдца глазами, кивнул.

— Нам с моим другом нужно уладить некое недоразумение, а затем мы заберём лошадей и оплатим вам расходы.

Дождавшись кивка, он сделал пару шагов и остановился, да так резко, что стражник влетел в него и от злости ударил по спине рукоятью револьвера.

— Если мы не вернёмся, вы можете их продать, — точно не заметив этого, проговорил Корвус.

И двинулся дальше, оставив трактирщика и всех постояльцев в крайнем замешательстве.

Мои же мысли были заняты только тем, как гвардейцы нашли нас. Неужели, в этом маленьком городе такая активная шпионская сеть? Тогда ещё более странным мне казалось, что они не могут решить свою кровавую проблему с чудовищем.

Мы вновь шли по тёмным улицам, но теперь у меня при себе не было оружия, а руки стягивала верёвка. Даже стражники нервно оглядывались по сторонам.

Замок вырос перед нами большой чёрной грудой башен. К городу он стоял будто бы боком. Не то, чтобы тут, в Большом круге, был какой-то особый мир, как я ожидал увидеть, просто дома стояли чуть ровнее, не так близко друг к другу. Кое-где виделись участки зелёной травы, не закатанной в каменные дорожки. А ещё под ноги не лилась всякая грязная жижа, какой было полно в бедных кварталах.

Вопреки ожиданиям Корвуса, к Его Светлости нас не повели. Вместо этого мы обошли замок почти вокруг и, не пересекая аллей, выложенных мрамором — внутреннего сада — вошли в маленькую окантованную железом дверь. За ней скрывался узкий тёмный коридор, который, как несложно было догадаться по запаху сырости, холоду и серпантинному спуску вниз, вёл в темницы.

— Я думал, нам дадут поговорить с Его Светлостью, — проговорил я. — Или тут не держат своих слов?

— Заходи!

Они швырнули нас обоих в камеры, причём в разные.

— Я бы хотел…

— Заткнись! — рявкнул горластый командир. — И молись, чтобы Его Светлость захотел выслушать вас.

У меня сердце рухнуло в пятки. Если нас решат казнить без суда и следствия, никто, даже королевская печать, которую я таскал зашитой в подкладке жилета, не убедит герцога, что перед ним — наследник эльтозианского престола.

Шаги конвоя стихли.

— Мессир? — проговорил я.

— Мы попали в очередную переделку, друг мой. Хотел бы я знать, что это значит, — послышался за стеной голос Корвуса.

Он говорит так, будто это стало для него неожиданностью! Корвус лез в эти переделки с завидным упорством, так что было бы даже странно, если бы нам удалось свободно разгуливать по городу, и, обманывая стражу да рыбаков, искать ниточки кровавого секрета.

Когда глаза привыкли к полумраку, я обнаружил каменные нары, накрытые соломой, вонючее одеяло сверху и кадку в углу. Над нарами синело зарешеченное окошко.

Я перевернул кадку на нары вверх дном, забрался на неё и подтянулся на прутьях.

— Мессир!

Корвус стоял посреди камеры точно в растерянности. В темницах нам с ним ещё не доводилось побывать. Почему-то мне казалось, что мальчик здорово испугался, впрочем, он ничем не показывал этого. Услышав мой голос, Корвус оглянулся.

— Вы в порядке? — спросил я.

— В полном. И, надеюсь, так будет и завтра.

— Я вот что подумал… Не лучше ли раскрыть ваше инкогнито до того, как нас поведут на плаху?

— Я думаю, пока не время сдаваться, мой друг, — глаза его лукаво сверкнули.

Мне ли не знать, что для него это будет означать поражение и конец его миссии? Он скорее умрёт, чем позволит вернуть себя в замок. Во всяком случае, мне так казалось.

— Боюсь, что потом будет уже поздно, — проговорил я. Руки начинали дрожать. В конце концов, мне уже не даже не сорок.

— Тогда это будет отличное финальное приключение. Об одном я буду жалеть перед смертью, друг мой, о том, что втянул тебя в эту историю, — проговорил он. И в полумраке я увидел, как левая рука его опять тянется к амулету на шее. По звону я понял, что кандалы с него они не сняли.

— Обо мне не беспокойтесь, мессир.

— Я и не беспокоюсь, — весело отозвался он. — Всё уладится, вот увидите. А сейчас не лучше ли нам отдохнуть?

Я осторожно вернулся на пол и потёр затёкшие руки. Мессир был прав, у меня уже не было сил.

— Если что, зовите, — проговорил я.

В ответ я услышал невнятное бормотание.

Я не знаю, как мне удалось забыться сном в этом кошмарном месте, когда чёртово сено, воняющее всем, чем можно, кроме самого сена, так и норовило забиться в рот, нос, штаны и кололо прямо в рёбра, но мне определённо что-то снилось. Даже холод темницы, который я чувствовал сквозь неглубокий и прерывистый сон, не смог прервать эти грёзы.

Я часто видел во сне дом. Луга Эльтозиана. Себя — молодым. Увы, то время мне представлялось печальным даже во снах, поэтому я даже был благодарен Корвусу, который позвал меня прямо посреди ночи.

— Алви! Алви, друг мой, проснитесь!

Я открыл глаза и, поморгав, понял, что голос мессира мне не снится.

— Что случилось? — пробормотал я сонно.

Я поднял голову и увидел блестящие в свете факелов глаза Корвуса. Он смотрел на меня с каким-то триумфом, точно сделал невероятное открытие.

— Что такое?

Я подскочил к бочке.

— Не сюда, мой друг, туда!

Он указал мне на маленькое окошко, такое же, как между камер, но выходило оно на улицу.

Я подтащил бочку к стене, подпрыгнул, каким-то чудом ухватился за прутья и подтянулся. Проделать этот трюк мне было непросто, но я справился.

Перед глазами была каменная дорожка, уходящая в черноту. По бокам — кусты.

— Что я должен увидеть, мессир?

— Смотрите, Алви, смотрите! Туда, сквозь изгородь.

Я напряжённо вгляделся и вдруг…

Это было слабое шевеление, точно ветер колыхнул кусты, и тень от них дрогнула. Но у кустов не бывает лап. Ни одной. А здесь их было четыре. Огромные, чёрные, сухожилия натянуты так, будто гигантский пёс выпрямился во весь рост. Вот только стоял твёрдо, точно готовясь к прыжку. А потом тень скрылась также быстро, как появилась. Я опустился вниз и глянул на Корвуса. Глаза его блестели. Он тяжело дышал — уж мне ли не знать, что висеть на этой решётке совсем не так просто?

— Видели? — спросил он.

— Что это было?

— Оборотень? — ответил он вопросом на вопрос.

— Или что похуже.

— Как думаете, что это значит?

— Что этот город проклят, мессир, — пробормотал я, глядя на него исподлобья. — Давайте уедем отсюда при первой возможности. Даже если для этого придётся раскрыть нашу тайну.

— Даже если так, мой друг, теперь я обязан узнать, что это такое.

— Зачем?

— Хотя бы затем, что из-за него нас с вами назвали убийцами.

Глаза его снова сверкнули, а затем он исчез из окошка. Звякнули цепи.

— Спите, Алви, у нас ещё полно времени до рассвета. Обещаю, больше я не буду вас тревожить.

Я снова устроился на вонючей соломе, прижимая рукой место, где была вшита королевская печать.

— И сделаю всё, чтобы вы вернулись в Эльтозиан живым и невредимым. Клянусь, — услышал я засыпая. Слишком много клятв за последнее время.

Утро в этих краях явно не жаловало старых вояк по имени Алви.

— Просыпайся!

Да что же это такое? Неужели даже в тюрьме человеку нет покоя?

— Вставай, старик!

— Не такой уж я и старик, — пробормотал я, разлепляя глаза. Ночной подъём на мгновение показался мне сном, и тень, промелькнувшая в кустах, и клятва Корвуса — всё казалось мне ненастоящим. Но спустя несколько мгновений, когда мой разум пришёл в согласие с моим телом, я увидел на пороге камеры всё того же горластого командира. Позади него безмятежно разглядывал кандалы Корвус.

— Что происходит? — спросил я тревожно.

— Сегодня боги на твоей стороне, старик, — сквозь зубы проговорил горластый. — Предстанете перед Его Светлостью. И не забудьте объяснить, по какому праву вы пробрались в город, прикрываясь его именем. Охотники за зверем…

Командир усмехнулся.

Вот теперь всё встало на свои места. Ну, попадись мне этот носатый с северных ворот! Наверняка разнёс эту новость по всем уголкам города. Хотя и бабка-травница хороша.

— У людей нет никакого понятия о чести, — пробормотал я, следуя за стражей.

— Чего? — переспросил капитан резко.

— Да это я так. Не обращайте внимания на старика, несущего околесицу. Иногда так приятно поговорить с самим собой, больше ведь никто не слушает…

Я готов поспорить, что услышал смешок Корвуса, умело замаскированный под кашель.

Когда мы вышли на улицу, в глаза ударило яркое для осеннего утра солнце. Мы прошли тем же путём, только на этот раз свернули во внутренний двор и дальше — к парадным воротам. Корвус оглядывался по сторонам, я догадался: он искал что-нибудь, что напоминало бы о ночном госте.

Сам замок напоминал большой дом. Я вспомнил дворец в Эльтозиане, его огромный холл, из которого вели пять больших лестниц, коридоры, обвивающие этаж змеёй, стены, покрытые гобеленами и портретами, людей, которые ни на мгновение, казалось, не покидали фойе. Здесь же было довольно пустовато. На часах у двери — четверо стражей, впереди — одна широкая лестница, ведущая к двум большим дверям, которые просматривались даже от входа. И всего пара коридоров, вероятно, ведущих в башни.

Нас повели в правое крыло.

Тут мне пришлось взять свои слова по поводу замка назад, потому что он представлял собой какой-то невообразимый лабиринт из маленьких и узких лесенок, пролётов, петляющих коридоров и переходов. Я уже не понимал, с какой стороны замка мы находимся. Корвус шёл не оглядываясь, оставалось только гадать, о чём он думал. Я бы на его месте готовил речь.

Наконец мы остановились у тяжёлой двери.

— К герцогу Себастиану Лаэрту не подходить ближе, чем на пять шагов. Говорить, только когда вас спросят. Когда войдёте, поклонитесь. Всё ясно?

— Более чем, — пожал плечами Корвус. А мне почему-то захотелось усмехнуться. Лаэрты испокон веков были вассалами Эльтозиана, и, по правде говоря, это Лаэрт должен кланяться Корвусу. Но если уж на то пошло ни Корвуса, ни Алви в этих стенах вообще не должно быть. Мне представилось, как изменилось бы лицо Лаэрта, узнав он, кто провёл ночь в застенках его темницы. Я усмехнулся: если бы речь не шла о чести моего мессира, я бы заплатил за это зрелище.

— Что именно из моих слов тебе показалось смешным, старик? — рявкнул капитан.

Я покачал головой и поймал на себе взгляд Корвуса. Он насторожился. Я улыбнулся ему, давая понять, что всё в порядке.

— Имейте в виду, Его Сиятельство стреляет без промаха.

Корвус слегка склонил голову набок и слегка улыбнулся.

Капитан прищурился и открыл дверь.

В комнате, куда мы вошли, было светло и прохладно. В камине лежали свежие дрова, но их будто бы не собирались поджигать: кочерга не покидала своего места, а в самом очаге было чисто — ни горсти золы, а стенки обгорели лишь слегка. Серые каменные стены приёмной были завешаны гобеленами, тяжёлые тёмные портьеры спускались до самого пола, покрытого багрово-красным ковром.

Герцог Лаэрт сидел на резном стуле с высокой спинкой за массивным столом, погребённым под огромным количеством свитков. Герцог пачкал чернилами ещё один.

Когда мы вошли, цепи на руках Корвуса тихо звякнули. Казалось, только этот звук оторвал герцога от его занятия. Он поднял голову и посмотрел на нас, точно не понимая, что происходит.

— Доброе утро, — проговорил Корвус с улыбкой.

Выглядели мы совсем неподобающе для приёма: оба в помятых и грязных рубашках, оба воняли рыбой после ночного похождения, однако принц остаётся принцем, даже если его раздеть догола и измазать дёгтем. Во всяком случае, этот.

Мессир держался так, точно его пригласили для деловых обсуждений. И, хоть под глазами темнели круги, а на щеках красовались пятна грязи после сна в казематах, он выглядел лучше, чем герцог, который будто бы не спал несколько лет.

Себастиан Лаэрт вышел из-за стола и оглядел нас. Я поклонился, Корвус лишь склонил голову в знак приветствия.

— Вас не проинструктировали насчёт этикета? — с усмешкой проговорил он неприятным хриплым голосом.

— Прошу меня извинить, — сказал Корвус. — Бессонная ночь сказалась на памяти.

Я подавил усмешку. Герцог помедлил с ответом. Он оглядел Корвуса, точно что-то соображая.

— Вы не из простонародья, — наконец сказал Лаэрт. А потом повернулся ко мне.

— Говорить будете вы. Кто вы такие?

Мессир улыбнулся. Жаль, мы не успели сговориться, как представляться людям в этом городке — досадное упущение. Одно дело — лгать рыбаку, другое — высокородным господам. Я стал лихорадочно думать, как избежать случайного вопроса, когда нужно назвать имя хором.

Я посмотрел на мессира. Тот с улыбкой кивнул. Я воспринял это как сигнал говорить правду. Во всяком случае, ту, что я посчитаю нужным сказать.

— Моё имя — Алвидиан Рано. Я родился в Ольдбруге, прошёл две войны, отправился на покой и теперь путешествую вместе с моим… другом, Корвусом Фларэтти, он тоже военный. Сейчас мы оба — путешественники и, уверяю вас, не причинили никому зла. Просто не успели, потому как прибыли в город незадолго до нашего ареста.

Герцог оценивающе посмотрел на меня, словно думая, можно ли мне верить.

— Могу я спросить, почему мы провели ночь в камере? Нас обвинили в убийстве… — начал Корвус, но герцог прервал его.

— Вас арестовали, потому как мои люди получили новость, что в город въехали двое чужаков, которые видели очередное нападение. И, более того, прикрывшись моим именем, назвали себя охотниками за монстрами. Капитан тут же отправился за вами, а я послал второй отряд узнать, правда ли было убийство.

— Вы нашли тело? — спросил Корвус.

Герцог кивнул.

— Нашли. То, что от него осталось.

— Тогда скажите, мог ли сотворить такое человек?

Герцог вздохнул.

— Люди, Фларэтти, могут сотворить что угодно.

Но, судя по его виду, герцог уже понял, что от нас ему нет никакого толку, и единственное наше преступление — враньё, которое мы себе позволили у ворот.

— Как вышло, что вы оказались там?

— Поверьте, не специально, — буркнул я машинально.

Лаэрт посмотрел на меня нахмурившись, но промолчал.

— Наткнулись по пути в город, — ответил Корвус. — Мы не видели, кто его убил, но слышали крик, потому и решили помочь, но было слишком поздно.

— Вы ехали… Через лес? — спросил герцог.

Корвус улыбнулся.

— Я сбился с пути, — проговорил он. — Думал, так будет быстрее, чем по Песчаному тракту. На карте была дорога.

Герцог осмотрел нас странным взглядом. Ещё бы: я бы тоже не поверил.

— Почему проникли в город, прикрываясь моим именем? — Спросил он, глядя ему прямо в глаза.

— Потому что ваш стражник не хотел нас впускать, — честно признался мессир, пожав плечами.

— Знаете ли вы, что за такую ложь вам полагается провести в камере не одну ночь, а всю оставшуюся жизнь? — спросил герцог, прищурив глаза.

Корвус кивнул.

— Полагаю, это было моей ошибкой, — негромко отозвался он. — Если так велит ваш закон, я, конечно, ему повинуюсь. Однако… Герцог, вы человек чести? — вдруг спросил Корвус, склонив голову.

Тот вновь удивлённо поднял брови.

— Как и все, Фларэтти.

— В таком случае считаете ли вы честным и справедливым упрятать за решётку человека, который не проронил ни слова там, у ворот, и даже не произнёс вашего имени?

— Я не понимаю, к чему вы…

— Мой друг, — проговорил он негромко, но тоном, который не требовал возражений, — стал свидетелем моего недостойного поведения, но он никоим образом не преступил границ закона. И я прошу Вас отпустить его.

— Мессир… — не удержался я.

Корвус закрыл глаза. У меня рухнуло сердце: вся наша история сейчас полетит к чертям.

— Мессир? — Казалось, удивляться Лаэрту уже надоело. — Нечасто я видел, когда «друг», — он произнёс это слово с нажимом, — называет своего спутника «мессиром». Только если один из них выше по статусу. Я задам вопрос ещё раз, и подумайте хорошенько, прежде чем отвечать. Кто вы, Корвус Фларэтти?

Он вздохнул и улыбнулся. Я напрягся и поёрзал, пытаясь убедиться, что печать Его Высочества всё ещё при мне.

— Мой друг не соврал ни в чём, — после недолгой паузы ответил Корвус. — Он просто не сказал, что по старой привычке зовёт меня так, как должен был звать во время последней битвы при Харроудэйне. Вы помните такую?

— Я сражался в двенадцатом полке.

— Мой отец был в третьем.

— Том, что попал под обвал?

— Так точно.

Я смотрел на Корвуса и удивлялся: как ему удалось сохранить самообладание? Тем более, сейчас. Я помнил третий полк. Я даже знал, о ком он говорит. Фобас Арен был отцом его лучшего друга, Салема. Они попали в засаду, двигаясь на север. Горцы встретили их на перевале и завалили горную тропу. Она просто рухнула вниз. Корвус был ещё совсем юн тогда — лет двенадцать, не больше. Горячее стремление сына вступить в армию и пойти в бой Его Высочество принял с гордостью, но не позволил наследнику рисковать жизнью на передовой, поэтому они с Салемом остались в тылу, служили оруженосцами. Весть о гибели Фобаса заставила Салема покинуть службу и вернуться к матери. Больше они с Корвусом никогда не встречались.

Лаэрт испытующе посмотрел на нас.

— Вы странные люди, — проговорил он. — Но из уважения к вам и вашему прошлому я отпущу сеньора Рано. Что до вас, Корвус…

— Это серьёзная проблема, не так ли? — Спросил вдруг он, перебивая герцога. Я испугался, что терпению Его Сиятельства сейчас наступит предел. — Я имею в виду все эти убийства. Их уже три, и, кажется, нечто, их совершившее, не собирается останавливаться. Нам сказали, нападения начались в середине лета, сразу после празднования Солнцестояния.

Герцог поднял брови: видимо, его удивила наша осведомлённость.

— Слухи разносятся быстро, — устало сказал он. А потом вновь пристально посмотрел на нас.

— Я предлагаю вам свою помощь, Ваше Сиятельство, — уверенно проговорил Корвус. — Я захотел предложить её сразу же после того, как увидел этого юношу в лесу, потому и позволил себе некоторую вольность в распоряжении вашим титулом. Титулом, но не именем. Пусть я не охотник за чудовищами, но если я поймаю зверя, кто скажет иначе? Если я поймаю его, действуя по вашему приказу, будет ли преступлением то, что случилось у ворот? И если я остановлю череду этих бед, сможете ли вы простить мне моё преступление?

Герцог замер на мгновение.

В окна бил солнечный свет, последние лучи увядающего лета. Они плясали на стенах, лились на лицо Корвуса. Он слегка щурился, отчего улыбка его казалась немного лукавой.

— Почему вы это предлагаете? — спросил герцог.

Я уже знал ответ. Во всяком случае, одну его часть.

— Скажем так, — проговорил Корвус медленно. — Я хочу помочь, потому что в моём путешествии нет конкретной цели. Я и мой друг странствуем по миру в поисках. Даже, я бы сказал, Поисках с большой буквы. Если вы спросите меня, чего я ищу, я не смогу вам ответить. Пока я не вошёл в лес, я не знал, почему иду в этот город. Теперь же я вижу, что судьба привела меня сюда не просто так. Каждый её поворот я воспринимаю как личный вызов. Отказаться от него — значит сдаться. Бросить вас в беде, когда вы так нуждаетесь в помощи, было бы с моей стороны отвратительным и недостойным поступком, особенно после того, как я прямо заявил, что намерен помочь вам. К тому же теперь узнать, благодаря кому я попал в темницу, дело чести.

Они посмотрели друг на друга. Догадывается ли Лаэрт? Вряд ли.

— Я не верю вам, Корвус. Особенно вашей истории, — сказал вдруг герцог. — Вас сильно выдают речь и манеры, и я понимаю, что человек вы непростой. Можете скрывать от меня имя, но не происхождение. Однако…

Он вздохнул и после короткой паузы сказал:

— Вы мне нравитесь. Капитан рассказал мне, как вы встали между ним и револьвером вашего… друга. Этот странный поступок его озадачил. Или вы слишком хорошо играете, или и вправду никак не связаны с нападениями.

Корвус кивнул.

— Вы действительно сможете помочь? — вдруг негромко спросил Лаэрт.

— Я брошу на это все силы, клянусь.

И вновь они обменялись взглядами.

— Как скоро?

— Буду действовать так быстро, как только смогу. Если ваши люди не будут чинить мне и моему другу препятствий.

Герцог кивнул, а затем прошёл по комнате и вернувшись за стол, взял с него свиток.

— Знаете, что это?

— Что?

— Это отказ. Очередной отказ. Я пригласил гостей, важных гостей. Многие отказываются ехать с тех пор, как начала происходить эта чертовщина. Слухи расходятся быстро, и где-то они уже говорят, что город проклят. Если бы у меня не было дочери, брак которой я должен устроить, я, быть может, не обращал на них внимания. Если вы, Корвус, действительно способны найти тварь, что убивает людей, я не только прощу вам вашу вольность. Я вас награжу. А моя репутация и репутация моего города стоят дорого. Я бы сказал, что они бесценны.

Наступила тишина. С лица Корвуса не сходила лёгкая дипломатическая улыбка. Он кивнул.

Герцог вздохнул и позвал стражу.

— Освободите этих господ, — проговорил он. Капитан посмотрел на нас с недоумением и неприязнью. — Эти люди будут действовать от моего имени, чтобы найти убийцу. Помогайте им, чем сможете. Но если заподозрите в измене…

Мы переглянулись.

— Кара будет суровой, — закончил герцог.

Капитан коротко кивнул и звякнул связкой ключей. Через пару мгновений Корвус потирал опухшие и покрасневшие запястья.

— Не самое приятное ощущение, — проговорил он, с интересом разглядывая ссадины. — Полагаю, мы свободны от всяческих обвинений?

Капитан дождался одобрения герцога и кивнул.

— С чего вы начнёте, Корвус? — спросил Лаэрт.

— Для начала, — задумавшись, проговорил мессир, — я бы хотел принять ванну и хорошенько отдохнуть. А после — узнать имена и личности всех погибших.

Герцог снова кивнул.

— Я прикажу выделить вам комнаты…

— О, благодарю, но нас заждался хозяин таверны. «Драконья голова», кажется? — с прежней мальчишеской улыбкой сказал Корвус. — Если мы не вернёмся в ближайшее время, он продаст наших лошадей.

Когда мы вошли в таверну, хозяин приветствовал нас так, будто мы вернулись с того света. Впрочем, наверное, так оно и было: нас увели под конвоем, Корвус разрешил продать лошадей. Что ещё можно подумать?

Пока я заедал пережитое потрясение куриным пирогом, Корвус отправился проверить наших коней.

В спальню мы поднялись уставшие настолько, что едва дотащили ноги до дверей.

— Как ты думаешь, — спросил Корвус, застёгивая, наконец, чистую рубашку, — что это могло быть? Там, ночью?

Он стоял у окна и смотрел на гаснущие понемногу огоньки.

— Не знаю, мессир, — я повалился на кровать и был готов повторить свою речь о том, что ничто не сдвинет меня с этого места. — Но мне очень не нравится, что мы ввязались в это дело. Очень не нравится.

— Алви, друг мой, перед нами — очередное приключение, где мы должны, ни много ни мало — спасти прекрасную даму от жуткого чудовища! Не это ли испытание для настоящего принца?

— Главное, чтобы принца самого потом не пришлось спасать, — пробурчал я засыпая.